Глава 28

Они уже трижды меняли лошадей. Джулиана по-прежнему не подавала признаков жизни, даже тогда, когда выбившаяся прядь волос упала ей на лицо и щекотала нос. Люсьен все время кашлял, дрожал от холода и прихлебывал из своей фляжки — настроение у него было хуже некуда. Джордж не отрываясь следил за неподвижной фигурой Джулианы.

Забрезжил серый рассвет, небо роняло на землю частые, мелкие слезы. Дилижанс въехал на постоялый двор «Красный лев» в Винчестере. Лошади спотыкались от усталости — кучер выжал из них все возможное, благодаря чему они преодолели семьдесят миль, разделяющих Лондон и Винчестер, всего за семь часов. Скорость по тем временам невиданная, вдвое превышающая ту, с какой обычно передвигались почтовые кареты. Джордж высунулся в окно и крикнул кучеру:

— Надо сменить лошадей! И сразу в путь!

— У меня опустела фляжка, — прохрипел Люсьен, стуча зубами от холода. — Надо бы ее наполнить. — Он встал и согнувшись стал пробираться к двери, но тут у него начался новый приступ кашля.

— Ладно, давайте фляжку сюда. — Джордж выхватил фляжку из потных рук виконта, вылез из дилижанса и направился через двор в трактир.

— Наполните ее и дайте еще три бутылки, — сказал он трактирщику. При той скорости, с которой пил Люсьен, трех бутылок ему едва хватит до вечера.

Джордж вернулся в дилижанс и снова уставился на Джулиану. Почему она до сих пор не пришла в сознание? Ведь она дышала. Правда, лицо ее было мертвенно-бледно, но оно всегда отличалось бледностью на фоне золотистых волос. Джордж склонился к Джулиане и коснулся ее щеки — она была теплой.

Джулиана чувствовала, что не может больше притворяться, мышцы ее жаждали движения, руки и ноги свело, но самое главное, она ощущала острую необходимость посетить отхожее место. Она плохо представляла себе, как ей удастся сообщить о своем желании похитителям, если рот у нее был зажат кляпом. Но терпеть дольше она не могла, а значит, надо срочно найти способ объясниться с ними. Джулиана не смогла вычислить конечный пункт их путешествия, но, судя по тому, что ехали они очень долго, а намерения Джорджа были ей хорошо известны, Джулиана предположила, что он везет ее в Хэмпшир. Интересно, собирается ли он немедленно по приезде доставить ее в магистрат? Или у него куда более коварные и жестокие планы? Дилижанс трясся по колдобинам и рытвинам, доставляя Джулиане невыразимые муки.

Вскоре они свернули с дороги к дому Риджей и остановились у входной двери. Джордж вылез наружу, схватил Джулиану за ноги. Она сползла с сиденья, стукнулась головой об пол и открыла глаза.

— Вот и проснулась наша спящая красавица! — самодовольно воскликнул Джордж и взвалил ее на плечо. Он понес Джулиану к двери, которая отворилась, едва он достиг ее. На пороге стояла пожилая экономка, которая удивленно и часто заморгала, не забыв при этом сделать книксен.

— Сэр Джордж, мы вас еще не ждали.

Джордж ничего не ответил и прошел в дом. За ним поплелся Люсьен, тихо чертыхаясь и дрожа всем телом.

— Позаботься о моем госте, Долли, — приказал Джордж, направляясь к лестнице наверх. — Ему нужна постель, горячая вода… разожги камин.

— И коньяк, — капризно добавил Люсьен, поднося к губам фляжку.

Экономка в ужасе уставилась на виконта, который выглядел, как живой мертвец.

— Сюда, пожалуйста, сударь. — Она взяла его под локоть, но Люсьен с отвращением отдернул руку.

— Принеси мне коньяк и горячую воду, — буркнул он и направился в комнату, выходящую в холл, прижимая к губам платок.

Джулиана все слышала и поняла, что Люсьен, вероятно, очень болен. Это вселило в сердце крохотную надежду: значит, Люсьен не может оказать ей никакого сопротивления, остается только Джордж. Но в том беспомощном положении, в каком она пребывала, справиться пусть даже с одним Джорджем не представлялось никакой возможности.

Джордж ударом ноги распахнул дверь комнаты на втором этаже и швырнул Джулиану на кровать.

— Помнишь эту спальню? А кровать? Это твое супружеское ложе.

Джордж, развязав шнуровку, стянул с нее плащ.

Ночная рубашка Джулианы сбилась, обнажив бедра и ягодицы. Она рывком перевернулась на спину и попыталась оправить подол связанными, забинтованными руками. С невероятным трудом ей это удалось. Но Джордж хмыкнул и снова задрал ей подол.

— Мне больше нравится так, — сказал он и гнусно рассмеялся.

Джулиана потянулась к шарфу, которым был завязан ее рот, подавая Джорджу знаки, что хочет говорить.

— Хочешь что-то сказать? — улыбнулся Джордж. — Скоро тебе выпадет случай поговорить, моя дорогая мачеха. Тебе придется признаться, что это ты убила моего отца. Ты подпишешь бумаги, а потом мы вместе отправимся в магистрат, и ты публично повторишь там все слово в слово.

Джулиана спустила ноги с кровати и попыталась дотянуться до ночной вазы, которая всегда находилась на одном и том же месте. Джордж с минуту непонимающе наблюдал за ее действиями, а потом осклабился.

— Позволь, я помогу тебе. — Он нагнулся и вытащил ночную вазу, потом поставил ее на середину комнаты и торжественно сказал: — Видишь, я с готовностью иду навстречу твоим желаниям. Теперь, думаю, ты справишься сама. А я пока спущусь вниз и позавтракаю.

Глаза Джулианы яростно сверкали. Но когда Джордж вышел, она испытала к нему нечто сродни благодарности. Слава Богу, что руки у нее связаны спереди, а не сзади. Она поднялась с кровати и прыжками добралась до середины комнаты.

Кое-как ей удалось справить нужду и даже запихнуть ночную вазу обратно под кровать, подталкивая ее ногой. Потом она допрыгала до подоконника и оперлась на него. Толстый шарф туго обматывал ей голову и был завязан на затылке, так что развязать узел она не могла. Шелковый чулок, который стягивал ее запястья, оказался на удивление прочным и также не поддавался.

Глаза Джулианы лихорадочно блуждали по комнате, и тут она заметила ремень для правки бритв, висевший на стене возле умывальника. Если здесь есть ремень, значит, где-то должна быть и бритва. Джулиана запрыгала к умывальнику. Острое лезвие лежало на полочке возле кувшина для умывания и, казалось, ждало своего умершего владельца.

Очевидно, никто ничего не менял в этой комнате после смерти сэра Джона.

Джулиана осторожно взяла лезвие кончиками пальцев. Она провозилась довольно долго, прежде чем лезвие заняло нужное положение, а потом резко нажала на него. Ее движение вышло поспешным и неловким, и с таким трудом установленное лезвие упало. Джулиана выругалась про себя и снова принялась прилаживать его. На этот раз она догадалась прижать лезвие к полке натянутым чулком. Соблюдая величайшую осторожность, не спеша, Джулиана принялась резать чулок. Но когда дело пошло и натяжение надрезанной ткани ослабло, бритва снова упала. Джулиана терпеливо установила ее на место. Сердце в груди колотилось с бешеной силой, она вслушивалась в тишину, боясь уловить приближающиеся к двери шаги и скрип половиц Наконец материя поддалась, и лезвие со звоном упало в фарфоровый умывальник.

Джулиана потрясла руками и растерла затекшие запястья, чтобы восстановить кровообращение. Затем развязала шарф. Шерстяные ворсинки набились ей в рот, прилипли к языку, живо напоминая ощущение, долго преследующее ее после первого похищения, на которое отважился Джордж. Разрезая шелковые путы на ногах, Джулиана подумала, что, оказывается, ходить по улицам Лондона без охраны менее опасно, чем спокойно спать в своей собственной постели.

Теперь Джулиана была свободна. Она позабыла о боли и ушибах, лихорадочно выискивая способ бежать. Уходя, Джордж запер дверь на ключ. Она подлетела к окну и глянула вниз: здесь было довольно высоко, но под окнами находилась огромная клумба, которая при падении, конечно же, смягчит удар. По стене полз плющ, одна его плеть казалась наиболее прочной на вид. Интересно, выдержит ли она Джулиану? Впрочем, долго размышлять над этим не стоило — другого выхода все равно не было.

Джулиана растворила окно. Порыв ледяного ветра ворвался в комнату, и легкая рубашка облепила тело. Но, не обращая внимания на холод, Джулиана вскарабкалась на подоконник и изо всех сил вцепилась в плющ, невзирая на острую боль, пронзившую ладони. Ее ноги болтались в воздухе, она пыталась отыскать хоть небольшую щербинку в кирпичной стене. Наконец потихоньку девушка начала спускаться, перебирая руками и цепляясь ногами за стену.

Она настолько увлеклась своим занятием, что не услышала грузные шаги по комнате, и поняла, что разоблачена, только когда до нее донеслось грозное проклятие Джорджа. Джулиана подняла голову и увидела его перекошенное злобой лицо. Тогда она выпустила из рук плющ и упала на землю, но очень неудачно: нога подвернулась, и с минуту ей пришлось растирать лодыжку. И вдруг она снова услышала голос Джорджа, топот его ног по лестнице и поняла, что еще через пару минут он будет на первом этаже и выбежит на улицу через кухонную дверь. Джулиана тотчас вскочила и припустила вокруг дома, надеясь, что со стороны дороги покажется какой-нибудь человек, у которого можно будет попросить защиты.

Она слышала тяжелое, хриплое дыхание Джорджа у себя за спиной, казалось, что он дышит ей едва ли не в затылок. При других обстоятельствах она легко бы убежала от него, но сейчас была, во-первых, босиком, а во-вторых, нога болела так сильно, что у нее на глазах выступали слезы. Джулиана завернула за угол дома. Еще немного, и она выбежит на дорогу, по которой может проезжать телега, или проходить какой-нибудь крестьянин, или…

Расстояние между ними быстро сокращалось. В глазах у Джорджа прыгали черные точки, жирный живот колыхался, он сжал кулаки. Джулиана устала: мелкий гравий, впивавшийся в голые ступни, и вывихнутая лодыжка причиняли ей нестерпимую боль. И вот Джордж настиг ее, ухватил за подол ночной рубашки и попытался завернуть ей руки за спину. Она отчаянно сопротивлялась, царапалась, изо всех сил била его руками и ногами.

Каким-то чудом ей удалось вырваться: послышался треск разрываемой материи, и девушка метнулась к спасительному углу дома.

Джордж почти нагнал ее. Она чувствовала, как он тянет к ней руки. Вдруг впереди раздался скрип телеги. Джулиана сделала последний рывок и выскочила прямо под колеса подводы с сеном.

Крестьянин натянул поводья и вытаращился на странную, полуголую женщину с безумными глазами и забинтованными руками, которая почему-то решила покончить жизнь самоубийством под копытами его лошаденки.

— Прошу вас… — Джулиана с трудом перевела дыхание, чтобы произнести несколько слов. — Пожалуйста… помогите мне… я…

Продолжить ей не удалось. Джордж подскочил к ней сзади, одной рукой зажал рот, а другой схватил за волосы и, намотав их на руку, изо всей силы дернул. Он спокойно объяснял ошеломленному крестьянину, что эта женщина сошла с ума и ее держат взаперти для ее же собственной безопасности.

Крестьянин смотрел на полуобнаженную, растрепанную женщину, которая билась в руках здоровенного мужчины. Она пожирала его глазами, полными отчаяния и ужаса, и крестьянин содрогнулся от этого взгляда и стал бормотать себе под нос молитву. Когда человек оттащил сумасшедшую на обочину, крестьянин хлестнул свою лошадь и погнал что было духу.

Джулиана укусила Джорджа за руку. Он не растерялся и наотмашь ударил ее по щеке, так, что у нее зазвенело в ушах и закружилась голова. Пользуясь минутным замешательством Джулианы, он потащил ее к дому.

Люсьен вышел из комнаты в прихожую со стаканом в руке, когда Джордж внес Джулиану в дом.

— О Господи! Что еще стряслось?

— Она думала, что ей удастся бежать… хитрая шлюха! — свирепо прошипел Джордж, прошел мимо виконта в гостиную и опустил Джулиану в кресло.

Она полулежала, потеряв сознание от боли. Джордж налил себе рюмку коньяка, залпом осушил ее и налил еще одну.

— Чем скорее она окажется в Винчестерской тюрьме, тем лучше для нас. — Он опрокинул в себя вторую рюмку. — Пошли.

— Куда? — спросил Люсьен, который стоял, прислонившись к дверному косяку. Его глаза горели лихорадочным блеском, он с трудом справлялся с внутренней дрожью, находя единственное спасение в постоянном потреблении коньяка.

— К Форсетам, — ответил Джордж. — Они должны подтвердить личность этой потаскухи перед судом, а вы скажете, что она — ваша жена, и объясните, когда и как она ею стала. Судья предъявит ей обвинение и арестует. А потом… — Джордж вытер губы ладонью и ухмыльнулся, глядя на Джулиану. — А потом, моя дорогая мачеха, я нанесу несколько визитов в твою камеру, прежде чем тебя сожгут.

Джулиана ничего не ответила. Она смертельно устала, поэтому ни о какой повторной попытке побега не могло быть и речи. По крайней мере теперь… А вдруг Форсеты предложат ей свое покровительство? Нет, на это вряд ли можно рассчитывать. Они ни за что не вмешаются в скандальную историю ради спасения своей бывшей воспитанницы, которая всю жизнь была для них словно кость в горле.

— Пошли, Эджкомб, — резко повторил Джордж. — Поедем верхом. Эту девку я повезу сам.

Люсьен отрицательно покачал головой и открыл было рот, чтобы возразить, но его потряс изнуряющий приступ кашля. Через несколько минут виконт оправился и прохрипел:

— Я сейчас не удержусь на лошади. Лучше уж я останусь… приду немного в себя… а ты поезжай один. — Он глотнул коньяка.

— Ну уж нет, — зловеще прошептал Джордж. — Ты поедешь со мной, Эджкомб. Ты и пенни не увидишь из своих денег, если не сделаешь все, что я тебе прикажу.

Люсьен молча смотрел на своего компаньона, понимая, что не может противостоять ему, этому грубому олуху, деревенщине, толстокожему мужлану, которого он презирал всем сердцем и намеревался использовать в собственных целях. А получилось наоборот, и теперь Джордж держался с виконтом с холодной, расчетливой уверенностью человека, наделенного властью.

Джордж грозно подступил к Люсьену и сжал кулаки. Виконт отскочил назад, на его лбу выступила испарина, глаза испуганно забегали.

— Хорошо, хорошо, — поспешно согласился Люсьен. — Я еду.

Джордж самодовольно усмехнулся и подошел к Джулиане. Она нарочно прикрыла глаза, чтобы отстраниться от кошмарной сцены. Джордж силой поднял ее на ноги и взял за подбородок.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я снова ударил тебя, моя дорогая?

Она отрицательно мотнула головой.

— Значит, ты обещаешь слушаться, правда?

Джулиана кивнула и вдруг ощутила на устах его губы — влажные и похотливые. Джордж старался проникнуть языком за ее плотно сжатые зубы. Девушку обожгло горячим, смрадным дыханием, сильно отдающим перегаром. Ее подташнивало, ноги стали ватными, а тело охватила неприятная вялость.

Джордж отстранился и, взглянув в ее побелевшее, осунувшееся лицо, ухмыльнулся.

— Вам не по себе, леди Эджкомб? Ну ничего, с недельку просидите в тюремной камере и поправитесь, уж будьте уверены. А теперь пошли. — Он развернул Джулиану к двери.

В холле Джордж на секунду задержался, снял с гвоздя плащ и накинул его на плечи Джулиане. Она передвигала ноги, как загипнотизированная. Люсьен замыкал процессию С моря по-прежнему дул ледяной, пронизывающий ветер, и Джулиана была благодарна Джорджу за плащ, хотя понимала, что он дал его только потому, что полуобнаженная женщина могла привлечь к себе нежелательное внимание. Люсьена бил страшнейший озноб, он еле стоял от усталости и выпитого коньяка, но, вероятно, разговор с Джорджем сильно напугал его, и он не решался ни на миг задержаться, чтобы как следует откашляться.

Конюх вывел из стойла двух лошадей, оседлал их, искоса поглядывая на странных гостей хозяина. Он помог Люсьену сесть в седло. Виконт то и дело сползал набок и бессмысленно натягивал поводья, стремясь обрести равновесие.

Джордж легко поднял Джулиану и посадил на свою лошадь, после чего сел сзади. Он прижал к себе девушку и взялся за поводья.

Таким образом вся троица шагом выехала за ворога и двинулась по дороге к поместью Форсетов.

Тарквин завернул лошадей на постоялый двор «Роза и корона» в Винчестере. Квентин вышел из фаэтона, размял затекшие ноги и поежился от утренней сырости.

— Где это мы? — поинтересовался он у Тарквина.

— Я и сам толком не знаю. Давай попробуем это выяснить.

Квентин вошел следом за ним в трактир. Через минуту они уже сидели за столиком в отдельной комнате, а служанка разжигала огонь в камине.

— Не откажетесь ли выпить портвейна, господа? Уж больно холодно сегодня, — предложил трактирщик, критическим взглядом обводя гостей.

— Да, пожалуйста, — ответил Тарквин, снимая перчатки. — И еще кофе и яичницу с беконом. — Он подошел к окну и выглянул на улицу. — Где здесь ближайший магистрат, милейший?

— На Кастл-стрит, милорд.

— Пришлите ко мне мальчишку. Мне нужно кого-нибудь послать с поручением.

Трактирщик с поклоном удалился.

— Так что ты надумал? — Квентин тоже встал из-за стола и, опустившись на корточки перед разгорающимся камином, грел руки. С его плаща стекали потоки воды.

— Я хочу узнать, не направился ли Ридж прямиком в магистрат, — ответил Тарквин, сбрасывая свой насквозь промокший плащ. — Спасибо, — кивнул он девушке, принесшей на подносе бокалы с портвейном.

— Вы звали, милорд? — Звонкий голос принадлежал розовощекому мальчишке в кожаном фартуке.

Тарквин приказал ему сбегать в магистрат и узнать, не привозили ли туда женщину в течение последних двух часов.

— А если нет? — спросил Квентин, делая большой глоток вина.

— Тогда мы направимся к нему домой.

— А если и там ее нет?

— Поедем к Форсетам. — Тарквин говорил спокойно и рассудительно. — Ну а если я ошибаюсь, тогда… тогда я не знаю, что делать дальше. — Он развел руками.

Принесли завтрак, и братья в полном молчании поели. Каждый был погружен в собственные мысли. Вскоре вернулся мальчишка-посыльный и сообщил, что магистрат закрыт, а судью всю ночь никто не беспокоил. Тарквин кивнул, дал ему монету и вызвал трактирщика.

— Вы знаете, где находится поместье Риджей?

— Да, сэр. Это в десяти милях к югу. — Трактирщик подробно рассказал, как туда добраться, и даже описал дом. — Большие каменные столбы при въезде. Вы не ошибетесь, милорд.

— Ты готов, Квентин?

— Да. — Квентин отставил бокал и последовал за братом к выходу. Нудный моросящий дождь прекратился, небо очистилось от облаков, в воздухе разлилась приятная свежесть. Тарквин заплатил трактирщику за завтрак и лошадей, которые уже были впряжены в фаэтон.

Они миновали большие каменные столбы при въезде во владения Риджей спустя полчаса. Повозка остановилась как раз на том месте, где всего час назад Джулиана бросилась под колеса телеги, груженной сеном, и тщетно пыталась уговорить крестьянина помочь ей.

Экономка не сразу открыла дверь на настойчивый звонок колокольчика. Она изумленно оглядела посетителей и сделала Книксен. Вид у нее был растерянный — утро выдалось на редкость тревожным.

— Сэр Джордж дома?

Экономка внимательно оглядела элегантного господина в роскошном наряде. Голос звучал холодно и спокойно, но в глазах сверкала угроза.

— Нет, сэр… он уехал… не так давно. А с ним и его гости.

— Гости? — Тарквин вопросительно приподнял бровь.

— Да, сэр. Джентльмен… он был очень болен, все время кашлял. И юная леди. Она тоже была нездорова, и сэр Джордж на руках отнес ее наверх. А потом они все вместе уехали. — Экономка испуганно переводила взгляд с Тарквина на его брата. Она осмелела и перестала теребить край передника.

— Вы знаете, куда они отправились? — проникновенным тоном спросил Квентин.

— Нет, сэр. Они уехали втроем на двух лошадях. Похоже, недалеко.

— Какая дорога ведет к поместью Форсетов? — Голос Тарквина не мог скрыть его волнения.

Он чувствовал, что вот-вот найдет Джулиану, и злился от нетерпения. Джордж и Люсьен заплатят ему за все! Тарквин постарался не думать, в каком состоянии он найдет Джулиану, рисуя в своем воображении картины ужасной мести, которую он обрушит на ее похитителей.

Люсьен свалился с лошади, как только они выехали на дорогу, ведущую к дому Форсетов. Он плохо понимал, куда и зачем они едут, с трудом держался в седле и в конце концов припал к лошади и бросил поводья. Его не отпускал приступ кашля. Люсьен содрогался всем телом, испытывая жесточайшие муки. Его носовой платок промок от крови. И когда его лошадь споткнулась, Люсьен вылетел из седла. Ногой он застрял в стремени, а лошадь от страха перешла на галоп.

Джулиана в ужасе наблюдала, как лошадь волокла за собой Люсьена. Виконт не делал никаких попыток высвободиться. Джордж изловчился и, схватив лошадь Люсьена за гриву, а потом и за поводья, остановил ее.

Он спешился и снял Джулиану с седла. Крепко держа ее одной рукой за запястье, другой он высвободил ногу Люсьена и молча осмотрел его неподвижное тело. Люсьен расшиб себе голову обо что-то острое. Из глубокой раны на его лбу сочилась темная кровь. Он едва дышал, его глаза были закрыты.

— Черт бы его побрал! — воскликнул Джордж, впервые за все это время потеряв над собой контроль и разъярившись не на шутку. Он потащил Джулиану обратно к их лошади, посадил ее в седло и сам сел сзади.

— Вы не можете бросить его просто так посреди дороги, — неожиданно для себя в полный голос заявила Джулиана.

— В таком состоянии он мне не нужен. — Джордж взял лошадь Люсьена за повод, пришпорил свою, и они помчались по дороге к Форсетам.

— Мы должны были отвезти его обратно домой, — сказала Джулиана, обернувшись, чтобы посмотреть на безжизненное, постепенно превращающееся в крохотную точку тело Люсьена.

— Пусть кто-нибудь другой его подбирает. Хватит болтать! — Он дернул ее за волосы в припадке ярости, и Джулиана благоразумно замолчала. Она даже не подозревала, что Джордж столь безгранично жесток.

У дома Форсетов они спешились. Держа девушку одной рукой за волосы, а другой за горло, Джордж подтащил ее к входной двери и громко постучал. Лакей открыл с встревоженным и недовольным видом, удивляясь такой бесцеремонности гостей. Он уставился на Джулиану, отказываясь верить своим глазам.

— Мисс Джулиана! Вы…

Джордж грубо оттолкнул его и втащил Джулиану в прихожую.

— Где твой хозяин?

— В библиотеке… но…

Джордж решительным шагом, подталкивая перед собой Джулиану, направился к библиотеке. Дверь распахнулась им навстречу, на пороге стоял сэр Брайан с выражением крайнего раздражения на лице.

— Я вижу, вы нашли ее, — сердито буркнул он.

— Да. И я намерен вскоре лицезреть, как ее сожгут на площади перед Винчестерской тюрьмой, — заявил Джордж. — А вы с вашей женой должны будете подтвердить ее личность в магистрате сегодня же. — Глаза Джорджа победоносно сверкали.

— Что происходит? — Леди Амалия вплыла в комнату. — Джулиана! Как ты здесь оказалась?

— Я приехала не по своей воле, мадам, — ответила Джулиана, разглядывая знакомый с детства интерьер. — Там, на дороге, лежит серьезно раненный человек. Вы не могли бы послать кого-нибудь, чтобы привезти его сюда и оказать ему помощь?

Амалия переводила недоуменный взгляд с сияющего, торжествующего Джорджа на его изнуренную страданиями пленницу и обратно.

— Вечно от тебя одни неприятности, Джулиана, — сказала она. — Сначала из-за тебя этот мужлан целый месяц досаждал нам… а теперь ты хочешь, чтобы мы спасли от смерти какого-то бродягу. Кто он?

— Мой муж, мадам. Виконт Эджкомб. — На Джулиану вдруг накатил приступ смеха. Леди Амалия увещевает ее таким тоном, каким в детстве ругала за шалости. А она уже давно не ребенок, более того, ее, по всей видимости, ждет страшная участь — заживо сгореть на костре по обвинению в убийстве сэра Джона. Удивительное дело! Она, полуобнаженная и едва живая, находится в руках жестокого, грубого мужлана; ее муж умирает в пыли на дороге с пробитой головой, а опекуны журят ее, как будто она разбила чашку из дорогого сервиза или порвала свое платье.

Амалия тяжело вздохнула и обратилась к лакею:

— Даукинс, отправьте кого-нибудь за виконтом.

— Слушаюсь, миледи.

— И пошлите в магистрат, — потребовал Джордж. — Скажите там, что речь идет об убийстве. Пусть судья немедленно едет сюда.

Даукинс вопросительно взглянул на своего хозяина. Сэр Брайан сказал:

— Не утруждайте себя выполнением приказа сэра Джорджа, Даукинс. Если ему угодно разыскать судью, пусть отправляется на поиски сам… а заодно прихватит с собой и свою пленницу, — сухо добавил он.

— Значит, вы намерены чинить препятствия правосудию? — Лицо Джорджа исказила отвратительная злобная гримаса. — Я вам прямо заявляю, сэр: если вы откажетесь помочь мне, я подам на вас в суд за укрывательство преступницы…

— Придержите язык, молодой человек! — перебила его Амалия. — Думаете, вам дозволено безнаказанно оскорблять почтенных людей в их собственном доме? Если Джулиана вам не дает покоя, делайте с ней что хотите, а нас не впутывайте в свои грязные дела.

Джулиана была поражена. Опекуны хотя и не встали на ее защиту, но также не приняли и сторону Джорджа.

— Грязные дела! — воскликнул Джордж. — Значит, так вы называете убийство моего отца, совершенное этой потаскухой! Так вот что я скажу вам…

— Не надо нам ничего говорить, — прошипел сэр Брайан. Он повернулся к Джулиане и спокойно, даже ласково, спросил у нее: — Скажи, дитя мое, виновна ли ты в смерти сэра Джона?

— Нет.

— Именно так мы с женой и предполагали.

— С твоей стороны было довольно глупо бежать и так долго скрываться, если ты невиновна, — заявила Амалия. — Я думаю, что истина восторжествовала бы…

— Уложите его на софу… осторожнее, пожалуйста. И немедленно пошлите за доктором.

Из холла через открытую дверь библиотеки донесся спокойный голос графа Редмайна. Амалия резко оборвала начатую фразу. Джордж открыл рот от изумления. Джулиана повернула голову на звук знакомого голоса, не обращая внимания на боль, которую причинял ей Джордж, продолжая крепко держать за волосы. Сердце заколотилось в ее груди. Джулиана отказывалась верить в невозможное и не отрываясь смотрела на дверь.