Глава 13
Джулиана покинула свои апартаменты в полдень. На ней было изумительное желтое платье, в котором она чувствовала себя настоящей великосветской дамой. Леди Форсет всегда настаивала на строгом распределении домашних обязанностей, поэтому все без исключения обитательницы ее дома освобождались от передников и одевались, как подобает благородным леди, только к обеду.
Вспомнив об этом, Джулиана даже подпрыгнула от восторга, но тут же опомнилась, заметив на лице служанки, почтительно приветствующей ее, плохо скрытую насмешку.
— Добрый день, — высокомерно кивнула Джулиана.
— Миледи… — пробормотала девушка, приседая еще ниже, когда леди Эджкомб поравнялась с ней.
Около лестницы Джулиана остановилась и задумалась, куда бы направиться. Она уже побывала во всех общих комнатах дома, но идти в библиотеку или большую гостиную ей не хотелось. Строго говоря, она была лишь гостьей в этом доме, хотя в какой-то степени ее присутствие здесь было вполне законным. И тут Джулиана вспомнила, что у нее есть собственная гостиная.
Она толкнула знакомую дверь, немного опасаясь, что комната будет занята или как-то изменилась с тех пор, когда она была здесь. Но ее страхи оказались напрасными. Джулиана притворила за собой дверь и подумала, что неплохо было бы выпить чашечку кофе. Без сомнения, она вправе заказать то, что хочет, раз уж ее поселили в этом доме. Джулиана дернула за шнурок колокольчика, висевший над камином, и уселась в кресло у окна, тщательно расправив юбку. Стук в дверь раздался так быстро, что невозможно было представить, каким образом лакею удалось так стремительно преодолеть расстояние, разделяющее заднюю, служебную половину дома и господские покои. Лакей с достоинством поклонился, так что на его безукоризненной ливрее не появилось ни единой морщинки, а на напудренном парике не пошевельнулся ни один волосок.
— Вы изволили звонить, мадам?
— Да, принесите мне, пожалуйста, кофе, — улыбнулась Джулиана, но лицо лакея осталось невозмутимым.
— Слушаюсь, мадам. Что-нибудь еще?
— Пожалуй, немного хлеба с маслом, — ответила Джулиана. Обед будет только в три часа, а утро оказалось настолько насыщенным самыми разнообразными событиями, что она проголодалась.
Лакей с поклоном удалился, а Джулиана стала размышлять, чем бы ей заняться до обеда. Она заметила на каминной полке кипу газет и журналов и уже поднялась, чтобы посмотреть, не найдется ли среди них чего-нибудь интересного, как в дверь снова постучали.
— Прошу вас, войдите.
— Доброе утро, Джулиана. — Лорд Квентин с улыбкой подошел к ней и поднес к губам ее руку. — Я зашел вас проведать. Может, я могу быть чем-нибудь полезным?
— Я скучаю и не знаю, чем бы заняться, — ответила Джулиана. — Я одета и полностью готова к тому, чтобы поехать к кому-нибудь с визитом или принимать гостей. Но мне некуда ехать и нечего делать.
— Через день-другой вам придется нанести множество ответных визитов, — рассмеялся Квентин. — Тарквин закажет для вас лошадь. А до тех пор приглашаю вас прогуляться по парку, если вы не против моей компании. Кроме того, вы можете отправиться по магазинам. Экипаж в вашем распоряжении, коляска тоже. Если вам больше нравится ходить пешком, лакей будет сопровождать вас и, кстати, нести покупки.
— Правда? — Джулиану приятно поразило такое внезапно открывшееся разнообразие возможностей. — А я могу пользоваться графской библиотекой?
— Разумеется. Весь дом в вашем полном распоряжении.
— Это его светлость так сказал?
— Нет, — улыбнулся Квентин. — Но мой брат невероятно щедр. В некотором смысле мы все живем за его счет, и я не припомню случая, чтобы он когда-нибудь что-нибудь пожалел, даже для Люсьена.
Джулиана с легкостью могла поверить в щедрость графа. Она не сомневалась, что это чувство было далеко от соображений личной выгоды. Более того, она даже сострадала Тарквину, понимая, как должно быть горько и обидно, когда за твою доброту платят корыстью и предательством.
— А вы тоже живете в этом доме, милорд?
— Только когда приезжаю в Лондон. Мой дом находится в Мельчестерской епархии, графство Хэрдфордшир. Я каноник.
Джулиана со значительным видом покивала головой. Она знала, что каноник — отнюдь не мелкий сан в церковной иерархии.
— А почему мой муж тоже живет здесь? Разве у него нет собственного дома?
В комнату вошел лакей, и Квентин подождал с ответом. Джулиана заметила, что на подносе у него две чашки. Очевидно, слуги в этом доме обучены предугадывать желания господ.
— На этом настоял Тарквин. Это тоже часть соглашения, — ответил Квентин, когда лакей вышел, и с поклоном принял из рук Джулианы чашку. — Граф сделал это для вашей пользы. Ведь жена должна жить под одной крышей с мужем, не так ли? А дом Люсьена в отвратительном состоянии: требует ремонта, прислуга разбежалась. К тому же его осаждают кредиторы. А если Люсьен будет жить здесь, то Тарквин сможет присматривать за ним.
— Чтобы он не досаждал мне? — приподняв бровь, спросила Джулиана.
— Если бы я не был уверен в том, что Тарквин берет вас под свою защиту, мадам, я бы не позволил ему заключить с вами это соглашение, — вспыхнул Квентин.
— И вы могли бы этому помешать? — поинтересовалась Джулиана. — Это невероятно, ведь ваш брат… обладает сильнейшим даром убеждения.
— Да, это правда, — еще гуще покраснел Квентин. — Но мне хочется верить, что убедить меня в том, с чем я категорически не согласен, он не может.
— Так, значит, вы приветствовали эту затею графа? — с самым невинным видом спросила Джулиана. Но заметив, как расстроился вдруг Квентин, она пожалела, что завела этот разговор. У Джулианы не было причины злиться на него, она чувствовала, что при желании может найти в этом человеке друга и союзника.
— Как я мог приветствовать ее? — мрачно сказал Квентин. — Она отвратительна… хотя, конечно, очень многие семейные проблемы она помогла разрешить.
— А семейные интересы для вас превыше всего?
— Да. Я ведь Кортней. И Тарквин также. Но я нисколько не сомневаюсь, что он устроит все наилучшим для вас образом, к тому же… — Он неловко замялся. — Простите, но я не думаю, чтобы вы согласились на эту сделку только из соображений выгоды, если бы Тарквин был вам неприятен.
Джулиана не умела и не считала нужным лгать. Она поставила чашку на столик и, опустив глаза, покраснела.
— Мое отношение к графу очень противоречиво. Иногда я ненавижу его, а иногда… — Она смущенно замолчала.
Квентин понимающе кивнул и, также поставив чашку, взял Джулиану за руки и откровенно заявил:
— Можете полностью доверять мне, Джулиана. Поверьте, я имею довольно серьезное влияние на Тарквина, хотя он и не производит впечатления внушаемого человека.
Его серые глаза светились искренностью и доброжелательностью, и Джулиана благодарно улыбнулась, поскольку впервые в жизни слышала заверения в дружбе в свой адрес.
Стук в дверь нарушил напряженное молчание, повисшее в комнате, и на пороге снова появился лакей.
— Леди Мелтон и леди Лидия, мадам. Я взял на себя смелость проводить их в гостиную.
— Спасибо, Кэтлет, — вместо Джулианы ответил Квентин. — Леди Эджкомб сейчас спустится… Не волнуйтесь, — обратился он к Джулиане, когда лакей вышел. — Я разделю с вами это тяжелое испытание.
— Этот визит действительно будет тяжелым испытанием? — поинтересовалась Джулиана, оглядывая себя в зеркале и оправляя платье дрожащими от волнения руками.
— Вовсе нет. Лидия — очаровательная женщина, да и леди Мелтон совсем не похожа на чудовище.
— Кажется, его светлость не горит желанием жениться на леди Лидии. — Джулиана лизнула кончик пальца и пригладила им брови. — Он говорил мне, что это брак по расчету. — Она видела, как лицо Квентина, отраженное в зеркале, вытянулось от изумления, и пришла в неописуемый восторг. Но Квентин быстро овладел собой, прошел к двери и открыл ее. Джулиана вдруг отчетливо вспомнила то безразличное выражение, с которым Квентин говорил ей о предстоящей свадьбе Тарквина в театре, за которым скрывалось, как теперь она была абсолютно уверена, напряженное беспокойство. Почему? Что все это значит?
Но в ту минуту Джулиане было не до раздумий. Необходимо было собраться с духом и с честью выдержать первый светский прием в качестве леди Эджкомб. И только у дверей гостиной она спохватилась, что не знает, что сказать леди Мелтон о себе. Кто она? Откуда взялась? Говорил ли ей граф что-нибудь о виконтессе Эджкомб, когда посещал ее ложу в театре? Если да, то что именно?
— А кто я такая? — прошептала Джулиана, остановившись как вкопанная посреди холла и схватив Квентина за руку.
Он на секунду нахмурился, но потом успокоился и ответил:
— Дальняя родственница семьи Кортней из Йорка. Разве Тарквин не сказал вам… ну конечно. — Квентин укоризненно покачал головой.
— Черт бы его побрал! — яростно прошептала Джулиана. — Какая возмутительная беспечность, низость и наглость!
— Моя дорогая Джулиана, — раздался позади нее мягкий и спокойный голос графа. — Насколько я понимаю, эта гневная речь обращена ко мне? — Он, прищурившись, смотрел на девушку.
Она круто развернулась к Тарквину и случайно наступила на край подола. Раздался громкий треск.
— О дьявол! — воскликнула Джулиана. — Посмотрите, что вы сделали с моим платьем!
— Пойди и попроси Хенни подколоть тебе юбку, — спокойно ответил Тарквин. — А мы с Квентином займем твоих гостей, пока ты будешь отсутствовать.
Джулиана подобрала юбки и наградила графа взглядом, который, как она надеялась, выражал крайнее презрение. Но когда Джулиана проходила мимо Тарквина, он шутливо схватил ее за нос, а она в ответ показала ему язык, что вызвало у всех взрыв сдавленного хохота.
Когда двадцать минут спустя Джулиана вошла в гостиную, Тарквин подошел к ней и, предложив руку, провел к гостям с такими словами:
— Леди Эджкомб, позвольте мне представить вам леди Мелтон и ее дочь леди Лидию.
Дамы, сидевшие на софе, низко склонили головы, в то время как Джулиана сделала книксен. Они обе были в черном, причем леди Мелтон носила дорожный капор с вуалью, который полностью скрывал ее прическу, а ее дочь — серую скромную шаль.
— Вы оказали мне большую честь, мадам, — пробормотала Джулиана. — Примите мои соболезнования.
Леди Мелтон снисходительно улыбнулась:
— Леди Эджкомб, если я правильно осведомлена, вы недавно приехали в Лондон?
Джулиана кивнула и присела в кресло, учтиво придвинутое Тарквином. Леди Лидия улыбалась, но не принимала участия в разговоре. Джулиану же больше интересовала как раз дочь, а не мать, и она незаметно разглядывала ее: приятное, но невыразительное лицо, мягкие голубые глаза, замедленная плавность движений. Граф был вежлив и галантен с обеими дамами. Его брат, как показалось Джулиане, был внимателен и особенно предупредителен. Джулиана отметила, что скромные и редкие улыбки леди Лидии были обращены к лорду Квентину, а не к графу.
Визит продлился четверть часа. Джулиана была благодарна графу Редмайну, который опекал и поддерживал ее, ответил на большинство вопросов, обращенных к ней, причем сделал это столь виртуозно, что, казалось, отвечала она сама. Граф ненавязчиво предлагал нейтральные темы для разговора, которые были интересны и знакомы в том числе и Джулиане. Так что после того, как леди Мелтон с дочерью откланялись, у Джулианы появилась твердая уверенность, что в следующий раз она примет их самостоятельно.
Квентин с графом провожали дам. Джулиана смотрела на них из окна гостиной. Ей показалось странным, что леди Лидию подсаживал в экипаж Квентин, в то время как Тарквин прощался с ее матерью. Лидия ласково улыбалась Квентину, уже заняв свое место в коляске, и он почтительно поправил складки шлейфа у ее ног.
Джулиана внезапно подумала, что леди Лидия и Квентин производят впечатление влюбленной пары. Этим объяснялась и странная скованность, с которой Квентин говорил в театре с Джулианой о помолвке брата, и потрясение, с которым он отреагировал на ее слова об отношении графа к своему предстоящему бракосочетанию.
Тем временем экипаж леди Мелтон отъехал, Квентин медленно пошел вслед за ним вниз по улице, а граф вернулся в дом. Джулиана слышала его голос в холле и ждала, что он войдет к ней, но этого не случилось. Она хотела услышать от него слова одобрения… какую-то оценку ее поведения с гостями. Какое удивительное безразличие! Джулиана вышла в холл.
— А где его светлость, Кэтлет?
— Я полагаю, что в библиотеке, миледи.
Джулиана отправилась в библиотеку. Подойдя к двери, она постучалась и решительно вошла. Тарквин оторвался от газеты и удивленно взглянул на нее.
— Я вела себя подобающим образом, ваша светлость? — спросила Джулиана с саркастической улыбкой.
Тарквин отложил газету и откинулся в кресле.
— Боюсь, что я снова невольно обидел тебя, моя дорогая. Скажи мне, в чем дело. И я исправлю свою ошибку.
Это смиренное признание своей вины и готовность ее искупить были столь неожиданными и безосновательными, что Джулиана расхохоталась.
— Ваша светлость, обида, которую вы нанесли мне, ужасна. Трудно даже вообразить, чем ее можно было бы загладить.
Тут дверь открылась, и на пороге возник лакей.
— Леди Эджкомб, к вам гости. Я проводил их в вашу личную гостиную.
— Гости? И кто же? — Джулиана была поражена.
— Три юные дамы, мадам. Мисс Эмма, мисс Лили и мисс Розамунд. Я подумал, что им удобнее подождать вас в вашей личной гостиной. — Выражение лица Кэтлета оставалось невозмутимым.
Интересно, догадался ли лакей, что эти дамы обитают на Рассел-стрит и являются гостями другого сорта, нежели леди Мелтон с дочерью? Или он проводил их в малую гостиную на том основании, что это личные знакомые Джулианы?
— Простите, ваша светлость. — Сделав книксен, Джулиана покинула библиотеку и быстро взбежала по лестнице.
Тарквин посмотрел ей вслед и пожал плечами. До сих пор единственной женщиной, с которой он жил в одном доме, была его мать. Очевидно, ему многому предстоит научиться в обращении со слабым полом, и, похоже, Джулиана Кортней, виконтесса Эджкомб, готова преподать необходимые уроки. И по всей вероятности, это обучение потребует от него серьезного и усердного отношения.
Джулиана спешила в гостиную, немало удивленная, что с такой легкостью может общаться со своими подругами с Рассел-стрит. Они были знакомы недавно, но жизнь под одной крышей способствовала установлению между ними теплых, приятельских отношений, которые неизбежно и незаметно возникают из общих тревог, забот, радостей.
— Джулиана, до чего у тебя прелестная гостиная! — воскликнула Розамунд, стоило ей показаться на пороге.
— Да что там гостиная! Весь дом поставлен на широкую ногу! — Лили пересекла комнату и обняла Джулиану… — Ты счастливица, Джулиана. Ах, какое у тебя платье! Восхитительно! И настоящие серебряные пряжки на туфельках! — Ни одна деталь ее туалета не ускользнула от опытного взгляда подруги.
— Я готова умереть от зависти! — обмахиваясь веером, призналась Эмма. — Конечно, в твоем положении есть и не очень приятные стороны, — сощурив глаза, добавила она. — Ведь за все это приходится платить!
— Расскажи нам о себе, Джулиана. — Розамунд взяла ее за руки и усадила рядом с собой на софу. — Можешь не скрывать ничего, мы поймем тебя.
Джулиана испытала сильнейший соблазн выложить девушкам все без утайки, такое искреннее участие и заинтересованность в ее судьбе выказывали подруги. Но последним усилием воли она устояла перед этим опасным искушением. Ей необходимо научиться хорошенько хранить свои секреты, раз она пустилась в такую авантюру. К тому же именно из-за своей простодушной откровенности она оказалась в ситуации, при которой ее смогли шантажировать.
— Мне особенно нечего рассказывать, — промолвила она. — Вы все сами понимаете. Мы вчера обвенчались с виконтом Эджкомбом и теперь вместе живем у графа Редмайна.
— Значит, граф действительно купил тебя не для себя? — не унималась Эмма и даже склонилась к Джулиане, чтобы лучше видеть ее лицо.
— В каком-то смысле для себя, — уклончиво ответила Джулиана.
— Выходит, они оба твои любовники? — прищурила глаза Лили.
— Не совсем так.
— Джулиана, не будь такой скрытной! — воскликнула Эмма. — Мы просто хотим знать, за что тебе выпала такая удача. В том, что граф со своим кузеном делят тебя между собой, нет ничего странного… тем более что это очень удобно, раз вы живете под одной крышей.
— Да, это так. — Джулиана решила, что проще уверить их в том, что у нее два любовника, чем объяснять, как обстоит дело в действительности, или уходить от ответа. — Я принадлежу и графу, и его кузену. Но это вовсе не обременительно. — Она поднялась и позвонила в колокольчик. — Хотите шерри… или шампанского? — поинтересовалась она, желая переменить тему разговора.
— Как восхитительно! — воскликнула Лили. — Ты можешь заказывать спиртное в этом доме?
— Я могу заказывать все что угодно, — ответила Джулиана с легкой бравадой. — Кэтлет, принесите, пожалуйста, шампанское, — сказала она лакею, когда тот появился.
— Миледи… — Кэтлет с достоинством поклонился и вышел из комнаты.
— Ну вот, вы видели? — с усмешкой сказала Джулиана. — Все мои приказания выполняются безоговорочно.
— Невероятно! — вздохнула Розамунд. — Но когда я вспоминаю о бедняжке Люси Тибет… — При этих словах лица подруг враз помрачнели, с них исчезло выражение воодушевления и приподнятости.
— Люси Тибет? — переспросила Джулиана.
— Она работала в одном из шляпных магазинчиков мадам Хэддок. — Голос Эммы стал едким и колючим. — Упаси Господь, если судьба сведет тебя с мадам Хэддок, Джулиана.
— Она еще похлеще, чем был ее покойный муж, — вставила Розамунд. — Мы думали, что после его смерти для девушек, которые работали у него, наступит облегчение. Но когда его жена взяла все в свои руки, стало еще хуже.
Приход Кэтлета с шампанским прервал разговор, и в комнате повисла гнетущая тишина, которую нарушал лишь легкий звон бокалов. Кэтлет обошел всех дам с подносом и, поклонившись, удалился.
— Так что произошло с этим шляпным магазинчиком? — возобновила беседу Джулиана, сделав глоток шампанского, от которого у нее защекотало в носу и на глазах выступили слезы.
— На самом деле это бордель, — пояснила Лили. — Он находится в Ковент-Гардене. Там много таких заведений, работающих под вывесками кондитерских и кафешантанов. Это прекрасный способ обойти закон и отвязаться от констеблей. Все знают, что кроется за этими вывесками, но выглядят они вполне невинно. Хэддоки испокон века арендуют магазинчики и кафе на Пьяцца… по-моему, за три гинеи в неделю. Они исправно платят налоги и делятся доходами с констеблями.
— А девушкам при этом приходится туго, — сказала Лили. — Люси за неделю потратила десять фунтов на одежду и новые бокалы для вина, которые она просто вынуждена была купить у мадам Хэддок, так что у нее осталось всего шесть пенсов на жизнь.
— Перед смертью мистера Хэддока Люси подписала долговое обязательство на сорок фунтов, — приступила к разъяснению сути дела Розамунд. — Когда-то он выкупил ее из долговой тюрьмы, и с тех пор она оказалась в настоящей кабале: каждую неделю ей приходилось отстегивать ему кругленькую сумму. А когда она оказалась без денег, мадам Хэддок предъявила эту давнишнюю расписку к оплате и упрятала несчастную девушку в Маршалси.
— Мы собираем для нее деньги, — сказала Лили. — Надо попытаться помочь ей, если это возможно.
— Кто знает, как сложится судьба каждой из нас завтра, — мрачно добавила Розамунд.
— Некоторые сводни или сутенеры могут дать попавшей в беду девушке безвозмездную ссуду, — сказала Эмма. — Но пока у Люси дела шли хорошо, она успела со всеми рассориться, так что для нее теперь никто и пальцем не шевельнет.
— А тюремщики в Маршалси славятся своей жестокостью, — поежилась Лили. — Они издеваются над заключенными, могут лишить их еды, теплых одеял и свечей, если те не в состоянии заплатить им. А у Люси за душой нет ни пенни.
— Так сколько ей нужно денег? — поинтересовалась Джулиана.
За то время, что она пробыла в Лондоне, ей пришлось многое повидать и узнать, так что отчаянное положение девушки тронуло ее до глубины души. Граф Редмайн со своей стороны приложил немало усилий, чтобы показать ей, какая участь ждет беззащитную, слабую женщину в этом растленном городе.
— Чтобы выкупить ее у мадам Хэддок, нужно сорок фунтов, — ответила Розамунд. — Мы на Рассел-стрит собрали десять и надеемся, что наши подруги, которые теперь устроились самостоятельно, помогут собрать остальное.
— Подождите меня. — Джулиана так резко вскочила, что пролила шампанское на платье и торопливо отряхнула его. — Я вернусь через минуту. — Она поставила бокал на столик и выбежала из гостиной.
Джулиана увидела Тарквина в прихожей, направляющегося к входной двери, и устремилась вниз по лестнице с криками:
— Милорд, мне необходимо срочно поговорить с вами!
Он обернулся и встретил ее приближение ласковой улыбкой. В его глазах светилась страсть, а голос был нежным и полным заботливого внимания.
— Я к твоим услугам, моя дорогая. Это займет много времени? Может, приказать конюху, чтобы он распряг лошадь и вернул ее в конюшню?
— Не думаю, что задержу вас надолго… хотя, впрочем… — Джулиана в нерешительности замялась. — Все зависит от того, как вы к этому отнесетесь, ваша светлость.
— Понятно, — кивнул граф. — Будем считать, что я отнесусь к этому положительно. — Он направился к библиотеке. — Кэт-лет, скажи Тоби, чтобы вывел лошадь. Я выйду через несколько минут.
Джулиана вошла следом за Тарквином в библиотеку и плотно притворила дверь. Она решила без промедления перейти прямо к делу.
— Скажите, ваша светлость, мне положено какое-нибудь денежное пособие?
— Я как-то не подумал об этом, но, конечно, тебе необходимы наличные деньги. Я это устрою.
— Какую сумму вы мне дадите? — прямо спросила Джулиана.
— Ну, я не знаю… — Он задумчиво почесал мочку. — У тебя уже есть полный гардероб, не так ли? — вопросительно приподнял бровь граф.
— Да, — ответила Джулиана, стараясь подавить свое нетерпение. — Но ведь есть еще…
— Я понимаю, — перебил ее граф. — Есть еще и другие мелочи, которые могут тебе понадобиться. Если бы ты собиралась занять место при дворе, то для личных нужд я положил бы тебе двести фунтов в год. Но поскольку этого не будет, я думаю, что…
— А почему, собственно, не будет? — спросила Джулиана, от возмущения забывшая о сути своей просьбы.
— Этот вопрос ясен и не требует долгих объяснений. — Тарквин был явно озадачен. — Не хочешь же ты быть представленной ко двору?
— А почему бы и нет? — ответила Джулиана. — Я не вижу никаких препятствий.
Недоумение Тарквина усилилось. Он ясно представлял, какой образ жизни должна была вести Джулиана в его доме, но вводить ее в высший свет не входило в его планы. Он вдруг вспомнил о том, что не далее как сегодня утром помешал беседе Джулианы с Люсьеном. Может, они что-то затевают? Не получится ли так, что он обретет с ней гораздо больше проблем, чем предполагал?
— Хорошо, давай обсудим это позже, — сказал Тарквин. — А пока порешим на пятидесяти фунтах. Я распоряжусь в банке. — Он поднялся и направился к двери.
— А могу я получить сорок фунтов прямо сейчас? — Джулиана преградила ему путь и невольно расправила плечи. У нее никогда прежде не было собственных денег, и она никогда не осмеливалась ни у кого просить их. Но коль скоро она стала виконтессой, у нее появилось право пусть на небольшую, но финансовую самостоятельность.
— Зачем тебе понадобилась такая большая сумма?
— Я должна отчитываться перед вами за то, на что буду тратить свои личные деньги, ваша светлость?
— Просто я хотел узнать, не оказалась ли ты в затруднительном положении.
— Нет, — покачала головой Джулиана. — Но мне срочно нужно сорок фунтов… Ну хотя бы тридцать… но только немедленно.
— Ну что ж, хорошо. — Тарквин подошел к столу и выдвинул верхний ящик. Он достал оттуда металлическую коробку, отомкнул ее ключом и вытащил три двадцатифунтовые банкноты. — Вот возьми, крошка.
— Но здесь шестьдесят фунтов!
— В первое время тебе может понадобиться больше, — сказал Тарквин. — Только дай мне честное слово, что у тебя нет никаких долгов.
— Разумеется, нет, — ответила Джулиана, запихивая деньги за корсет. — Благодарю вас, ваша светлость. Вы очень обязали меня. — Круто развернувшись, Джулиана выбежала из библиотеки.
Тарквин нахмурился, глядя ей вслед. Не связана ли эта безотлагательная необходимость в деньгах с визитом девушек с Рассел-стрит? Похоже. Но он вовсе не намерен потакать тому, чтобы Джулиана субсидировала гарем госпожи Деннисон. С другой стороны, она действительно имеет право на наличные деньги и не обязана отчитываться перед ним в своих тратах. Тарквин вдруг поймал себя на мысли, что ему уже расхотелось отправляться на верховую прогулку. Он еще долго стоял в задумчивости посреди комнаты, не зная, что предпринять.
— Вот сорок фунтов. — Джулиана выложила две банкноты на чайный столик под изумленные возгласы подруг. — Так что вы можете не тратить свои деньги на освобождение Люси. Ну что, поехали?
— Но… неужели это твои собственные деньги, Джулиана? — воскликнули они хором.
— Можно считать, что да, — с беззаботным видом ответила Джулиана. — Граф выдал мне их в счет ежегодного пособия. Я не была уверена в том, что оно мне полагается, но лорд Квентин и его светлость так щедры, что мне не составило труда его выхлопотать. И вот результат. — Она широким жестом указала на банкноты и добавила: — В конце концов, граф настолько богат, что это для него пустяки.
— Люси, я уверена, будет потрясена таким поворотом событий, — сказала Лили, пряча деньги в сумочку.
— Давайте отправимся поскорее, — ринулась к двери Джулиана. — Вы знаете, как туда добраться? Мы пойдем пешком, или мне лучше приказать, чтобы подали экипаж? — не без бахвальства добавила она.
— Но мы не можем сами пойти в тюрьму, — возразила Розамунд.
— Дамам не подобает наносить туда визиты, — объяснила Эмма. — Тюремщики — это грубые животные, которым ничего не стоит оскорбить женщину или, чего доброго, потребовать дополнительную плату за освобождение Люси. Вместо нас пойдет мистер Гарстон. Они не посмеют отнестись к нему непочтительно.
— Они не посмеют отнестись непочтительно ко мне! — воскликнула Джулиана. — Пойдемте. Мы наймем кеб. Нельзя терять ни минуты. Бог знает, какие муки терпит сейчас бедняжка Люси.
Такое заявление пресекло дальнейшие возражения, хотя подруги последовали за Джулианой очень нерешительно. Джулиана сказала Кэтлету, что вернется к обеду, и девушки вышли на улицу, где их ожидал лакей Деннисонов.
