Глава 1

– Ты, конечно, понимаешь, что нам грозит сущий ад, если мать нас застукает?

Арабелла Блайдон скептически оглядела свой костюм. Она и Эмма одолжили платья у горничных, вызвав тем их ужас, и теперь крались вниз по лестнице лондонского дома Белл.

– Тебе достанется гораздо больше, если твоя мать услышит, как ты бранишься, – усмехнулась Эмма.

– На самом деле мне все равно. Если меня заставят руководить расстановкой цветов на твоем вечере, я просто начну вопить.

– Думаю, крик едва ли будет уместен, раз наша цель – ускользнуть.

– Да тише ты! – пробормотала Белл не слишком любезно, продвигаясь на цыпочках вниз.

Оглядевшись, Эмма с опаской последовала за кузиной. Лестница черного хода никоим образом не походила на ту, по которой обычно они с Белл следовали в главный холл, убранный подушками и роскошными персидскими коврами. По сравнению с ним деревянные полированные ступени черной лестницы казались узкими, а стены были побелены и ничем не украшены. Спокойная простота лестничной шахты напомнила Эмме ее дом в Бостоне, не отличавшийся пышностью и не шедший ни в какое сравнение с роскошью лондонского стиля.

Блайдон-Мэншн, расположенный в фешенебельном районе на Гросвенор-сквер, принадлежал семье больше ста лет и был увешан семейными портретами Блайдонов минувших лет. Эмма оглянулась на пустые стены и тихонько вздохнула, отгоняя воспоминания и тоску по отцу.

– Не могу поверить, что крадусь по лестнице собственного дома, как воришка, только чтобы избежать встречи с матерью, – ворчала Белл по мере того, как они продвигались вниз.

Добравшись до площадки лестницы и миновав первый пролет, они повернули за угол.

– По правде говоря, я предпочла бы свернуться клубочком в своей постели с книгой в руках, но, конечно, она найдет меня там и снова заставит просмотреть все меню от начала до конца.

– Такая судьба хуже смерти, – пробормотала Эмма.

Белл бросила на нее проницательный взгляд.

– Смотри под ноги, – предостерегла она шепотом, – эта ступенька скрипит посередине.

Эмма прищурилась:

– Как я понимаю, ты частенько спускаешься таким образом?

– Случается. Всегда неплохо знать, как улизнуть из дома, никого не ставя об этом в известность. Но обычно я не одеваюсь как горничная.

– Ладно, если мы собираемся помочь кухарке приготовить еду на вечер, совсем не обязательно быть разодетыми в шелка.

Белл пожала плечами и распахнула дверь на кухню.

– Всем привет, мы пришли вам помочь. Вам могут пригодиться две лишние пары рук, разве нет?

Кухарка воздела руки к потолку, при этом в воздух поднялось облако муки.

– Что, ради всего святого, вам делать на кухне? Вы только будете путаться под ногами.

Видя, что ни одна из молодых леди не собирается покинуть кухню, кухарка стиснула зубы и принялась махать на них деревянной поварешкой.

– На случай если вы этого не заметили, смею вам сообщить, что у нас тут полно работы. А теперь отправляйтесь восвояси, пока я не позвала графиню.

При упоминании матери Белл вздрогнула.

– Пожалуйста, разрешите нам остаться, миссис Кук. – Она была искренне убеждена, что «кухарка» – имя собственное, потому что в течение долгого времени никто не называл означенную леди иначе и все забыли ее имя. – Обещаем не мешать. Напротив, мы сможем вам помочь и будем вести себя тихо.

– Не место вам здесь. Неужели нечем больше заняться, кроме как играть в поварят?

– По правде говоря, нечем, – искренне ответила Белл.

Эмма улыбкой выразила молчаливое согласие. Они с Белл постоянно ввязывались в разные истории и придумывали каверзы, и это продолжалось все три недели с момента их прибытия. Не то чтобы им хотелось неприятностей: просто в Лондоне было совершенно нечем заняться. Дома Эмма все время следила за делами компании «Данстер шиппинг», но в Лондоне бухгалтерию не считали занятием, достойным молодой английской леди, и ей оставалось только примерять туалеты и обучаться искусству танцев.

В итоге Эмма постоянно скучала, поскольку привыкла чувствовать себя полезной.

Она и Белл готовы были пуститься во все тяжкие, лишь бы как-нибудь развлечься. Эмма научила родных играть в покер, игру, которую она сама тайком освоила еще в Бостоне.

Кэролайн качала головой и вздыхала, понимая, что Эмма оказывает скверное влияние на ее детей. До приезда Эммы Белл вела жизнь синего чулка. Теперь же она стала настоящим сорванцом.

Кэролайн также волновалась по поводу дебюта Эммы в свете. Зная, что в конце концов Эмме предстоит вернуться в Бостон к отцу, она втайне надеялась, что племянница влюбится в англичанина и останется в Лондоне. Возможно, тогда бы и ее отец тоже переехал жить сюда.

Пока же Кэролайн давала грандиозный бал с целью представить Эмму обществу.

Бал ожидался нынче вечером, и потому девушки сбежали вниз, чтобы не принимать участия в приготовлениях к нему.

– Пожалуйста, разрешите нам помочь здесь: наверху ужас что творится. – Эмма вздохнула. – Все только и говорят о предстоящем вечере.

– Ну, здесь говорят о том же. – Кухарка усмехнулась. – Сегодня ваша тетушка принимает не менее четырех сотен гостей, а нам предстоит их всех накормить.

– Именно поэтому мы и предлагаем вам помощь. Что надо сделать в первую очередь?

– Вам бы следовало покинуть кухню, пока вас не застали здесь! Жду не дождусь начала сезона: тогда вам наверняка станет не до шалостей.

– Сезон начинается сегодня вечером, – невинно сообщила Белл. – На балу мама представит Эмму светскому обществу, и, возможно, у нас появится столько поклонников, что не останется времени на то, чтобы докучать вам.

– Дай-то Бог!

– А теперь, миссис Кук, – вступила в разговор Эмма, – сжальтесь над нами. Если вы не позволите нам заняться чем-нибудь здесь, тетя Кэролайн заставит нас украшать зал цветами.

– Пожалуйста! – затянула свою льстивую песню Белл. – Вы ведь на самом деле любите, когда мы здесь.

– Ладно уж, – ворчливо согласилась кухарка. По крайней мере, девушки умели взбодрить своими безумными выходками весь штат кухни и поднять всем настроение. – Хотя это идет вразрез с моими взглядами и здравым смыслом. На самом деле вам надо быть наверху и готовиться к балу, а не околачиваться на кухне. Видите вон те миски? Насыпьте в каждую по шесть чашек муки и по две сахару. Делайте это осторожно и не путайтесь под ногами.

– А где мука? – спросила Эмма, оглядывая кухню. Кухарка со вздохом снова направилась в кладовую.

– Постойте-ка! Если вы уж так хотите занять мое место, то поднимите эти тяжелые мешки.

Эмма хмыкнула и с легкостью перенесла мешок на стол, где Белл уже отмеряла сахар.

– Хорошо, что мы ускользнули от мамы, – усмехнулась Белл. – Вероятно, она бы заставила нас одеваться, а бал начнется не раньше чем через восемь часов.

Эмма кивнула. Откровенно говоря, она с нетерпением ожидала своего первого бала в Лондоне и была готова безропотно выдерживать долгие часы примерки и уроки танцев. Жаль, что тетя Кэролайн отдавала приказы не хуже любого армейского генерала, так что после долгих недель, посвященных примерке туалетов, выбору цветов и музыки, ни Эмма, ни Белл уже не хотели появляться поблизости от бального зала, пока мать Белл не подготовит все, что необходимо.

Как только все занялись своим делом, Белл обратила к Эмме серьезный взгляд голубых глаз:

– Волнуешься?

– Из-за сегодняшнего вечера?

Белл кивнула.

– Немного. Знаешь, вы, англичане, пугаете своей приверженностью этикету и всевозможным правилам.

Белл ответила сочувственной улыбкой и отвела от глаз прядь волнистых волос.

– У тебя все пройдет прекрасно. У меня сложилось впечатление, что ты хорошо знаешь, что делаешь, и люди тебе верят.

– Ты такая умная, – отозвалась Эмма. – Это потому, что ты много читаешь.

Белл в притворном ужасе закатила глаза.

– Я никогда не найду мужа, если все время буду сидеть, уткнувшись в книгу.

– Так говорит твоя мать?

– Да, но она желает мне только хорошего и ни за что не станет настаивать на моем браке, чтобы сбыть меня с рук. В прошлом году она разрешила мне отказать графу Стоктону, а он ведь считался самым завидным женихом.

– И чем он тебе не угодил?

– Его смутило то, что я люблю читать.

Эмма улыбнулась и добавила муки в миски с тестом.

– Он сказал, что чтение не для женских мозгов, – продолжала Белл. – Это способствует зарождению «вредных идей».

– Упаси Боже!

– Знаю, знаю. Еще он сказал, чтобы я не волновалась, и обещал после свадьбы отучить меня от этого вредного занятия.

Эмма искоса взглянула на кузину:

– А ты не сказала, что искоренишь его самоуверенность?

– Хотела, да раздумала.

– А я бы сказала.

– Не сомневаюсь. У тебя талант говорить то, что думаешь.

– Это комплимент?

Белл ответила не сразу.

– Думаю, да, – сказала она наконец. – Сейчас рыжие не в моде, но я предсказываю, что уже через месяц ты с твоей невозможной манерой высказываться будешь иметь грандиозный успех, и, как я понимаю, те, кто обо всем осведомлен, сообщат мне о том, что рыжие стали гвоздем сезона и моей кузине повезло, хоть она и имеет несчастье быть американкой.

– Я почему-то в этом сомневаюсь, но с твоей стороны очень мило так считать.

Эмма сознавала, что она не так хороша, как Белл, но собственная внешность вполне ее удовлетворяла. Нед однажды назвал Эмму хамелеоном, имея в виду то, что при каждом повороте головы ее волосы меняли цвет и луч света мог заставить их запылать. А глаза Эммы, обычно светло-фиалковые, темнели и загорались опасным блеском и становились почти черными, когда она гневалась.

Вытерев руки о передник, Эмма громко позвала:

– Миссис Кук! Что нам делать дальше: мы уже израсходовали всю муку и сахар.

– Яйца. В каждой миске должно быть по три яйца. И никаких скорлупок – если они попадут в мои пироги, то вместо них я подам гостям ваши головы.

– О! Миссис Кук нынче свирепствует. – Белл хмыкнула.

– Я это уже слышала, мисси! Хотите оставаться у меня на кухне, принимайтесь за работу!

– Где вы держите яйца, миссис Кук? – Эмма обшаривала ящик, в котором держали скоропортящиеся продукты. – Я нигде их не вижу.

– Я так и знала, что у вас двоих нет чутья и таланта к кухонному делу, – проворчала кухарка и открыла ящик, однако и ее поиски оказались столь же безрезультатными.

– Ну и дела. У нас нет яиц!

Лицо кухарки из мрачного стало свирепым.

– Какой разиня забыл купить яйца? – грозно воскликнула она.

Поскольку никто не признавался, кухарка оглядела кухню, и наконец ее взгляд задержался на молодой девушке, сгорбившейся над горой ягод.

– Мэри, – окликнула она помощницу, – ты скоро закончишь?

Мэри вытерла передником мокрые руки:

– Нет, мэм, у меня еще полно работы. Никогда не видела столько ягод.

– Сьюзи?

У Сьюзи руки были по локоть в мыльной пене, потому что она поспешно перемывала посуду.

Эмма оглядела кухню, в которой трудились по меньшей мере двенадцать человек, но все они казались ужасно занятыми.

– Ну, это бог знает что, – проворчала кухарка. – Надо накормить четыре сотни душ, а у меня нет яиц и нет никого, кто мог бы пойти и купить их.

– Я пойду, – вызвалась Эмма.

Кухарка неодобрительно посмотрела на нее:

– Да вы с ума сошли!

– Эмма, этого ни в коем случае нельзя делать, – присоединилась к ней Белл.

Эмма широко раскрыла глаза:

– Я не сошла с ума и не понимаю, почему бы мне не пойти и не купить яйца? К тому же глоток свежего воздуха мне не повредит: я все утро просидела взаперти…

– Но тебя могут увидеть, – возразила Белл. – И ты вся в муке. Прекрати, ради всего святого!

– Пока я здесь ни с кем не знакома. Кто меня узнает?

– Но ты не можешь выйти из дома в платье горничной.

– Как раз в этом платье мне и следует идти, – терпеливо пояснила Эмма. – Если бы я надела одно из платьев, которые ношу утром, все бы удивлялись, почему это леди вышла на улицу без сопровождения и отправилась на рынок за яйцами. Когда я одета, как горничная, никто и не посмотрит на меня. А вот ты, конечно, не можешь пойти со мной: тебя мгновенно узнают.

Белл вздохнула:

– Мама меня убила бы.

– Ну вот видишь. Если миссис Кук нужна наша помощь, то это единственно правильное решение. – Чувствуя себя победительницей, Эмма улыбнулась.

– Не знаю, не знаю, Эмма. – Белл пожала плечами. – Позволить тебе выйти из дома одной…

Эмма с раздражением вздохнула:

– Я соберу волосы в узел на затылке, как делают горничные, а еще могу испачкать платье и щеки мукой.

– Эй, не очень-то старайся! – прикрикнула на Эмму кухарка. – Не стоит тратить на это хорошую муку.

– Ну, Белл? – Эмма ждала. – Что ты думаешь?

– Не знаю. Маме бы это не понравилось.

– Она об этом не узнает.

– Ну тогда ладно! – Белл обернулась к другим работникам на кухне: – Ни слова об этом, вы поняли?

– Мне это тоже не нравится, – проворчала кухарка. – Совсем не нравится.

– У нас нет выбора, если вы собираетесь испечь пироги для сегодняшнего праздника. Почему бы вам не поручить Белл выжимать сок из лимонов? Я обещаю вернуться так скоро, что вы и моргнуть не успеете. – С этими словами Эмма вырвала из руки кухарки деньги и выскользнула за дверь.

Выйдя на улицу и глотнув холодного весеннего воздуха, Эмма ощутила свободу. Свободна! Так приятно время от времени покидать дом кузины; к тому же одетая горничной, она могла прогуливаться сколько угодно долго. А вот после сегодняшнего вечера ей больше не придется покидать Блайдон-Мэншн без сопровождения.

Эмма завернула за угол и не спеша побрела по тротуару, останавливалась перед каждой витриной и подолгу разглядывая ее. Как она и ожидала, никто из леди и джентльменов, проходивших мимо, не задержал на ней взгляда. Да и какой интерес могла вызвать маленькая рыжеволосая горничная, с ног до головы покрытая мукой?

Придя на рынок, Эмма, весело напевая себе под нос модную песенку, зашла в лавку и купила несколько дюжин яиц. Нести их было не особенно удобно, но она старалась сохранять беззаботный вид. Кухонная девушка должна быть привычной к труду и легко справляться с такой ношей, а Эмма не хотела, чтобы кто-нибудь заподозрил, что она переодета. К тому же она чувствовала себя достаточно сильной, а дом находился не так уж далеко.

– Благодарю вас, сэр, – обратилась Эмма к бакалейщику, и он ответил ей улыбкой:

– Вы здесь новенькая? По выговору похоже, что прибыли из колоний.

Глаза Эммы широко раскрылись от изумления. Уж от бакалейщика она никак не ожидала подобных расспросов.

– Да, я выросла в колониях, но уже несколько лет живу в Лондоне, – солгала она.

– А! Вот я всегда мечтал посмотреть Америку. – Продавец вздохнул.

Эмма сочувственно кивнула, но в длительную беседу вступать не стала, поскольку ей следовало вернуться домой, прежде чем Белл начнет о ней беспокоиться. Продолжая улыбаться, она попятилась к двери. – Приходите снова, маленькая мисси. У кого вы служите?

Но Эмма уже выскочила за дверь, притворившись, что не расслышала последнего вопроса.

К тому времени, когда она прошла полдороги до дома, настроение у нее поднялось и она принялась весело насвистывать в полной уверенности, что выполнила задачу без сучка без задоринки. Она наслаждалась, разглядывая лондонцев, спешивших по делам, не сомневаясь, что в костюме горничной никто не сможет ее узнать.

Неожиданно прямо перед ней мальчик лет пяти выпрыгнул из элегантного экипажа, в который были запряжены две гнедые лошади, и, прижав к себе щенка кокер-спаниеля, почесал его за ушами. Черно-белый щенок лизнул его в лицо, и мальчик взвизгнул от восторга.

Его мать выглянула из окна экипажа, видимо, желая удостовериться, что с ребенком все в порядке. Это была красивая темноволосая женщина с зелеными глазами, сиявшими нежностью, когда она обращала их на сына.

– Стой на месте, Чарли! – крикнула она мальчику. – Сейчас я выйду.

Женщина отвернулась от ребенка и посмотрела в глубину коляски, а затем, по-видимому, с кем-то заговорила. Тем временем мальчик переминался с ноги на ногу, ожидая мать.

– Мама, – наконец не выдержал он, – давай скорее!

Эмма улыбнулась, видя его нетерпение, – в детстве она была точно такой же.

– Сейчас, непоседа!

В этом момент неподалеку показалась пятнистая кошка, и щенок, вырвавшись из рук ребенка, с лаем погнался за ней.

– Веллингтон! – Мальчик тут же пустился в погоню за щенком.

Секунду Эмма в ужасе смотрела, как наемный экипаж мчится по мостовой прямо на Чарли, затем, бросив яйца, рванулась через дорогу. Оказавшись в нескольких футах от ребенка, она сделала последнее отчаянное движение…

Чарли вскрикнул, не понимая, почему чужая женщина прыгнула на него, а затем приземлилась рядом с ним на тротуаре.