Глава 10

Сидя на бархатных подушках, Эмма принялась проигрывать в памяти истекшие несколько минут. Определенно тетка вела себя весьма странно. Никогда прежде они не покидали столь поспешно бал. Возможно, поведение Кэролайн стало результатом того, что она заметила уединение племянницы в саду в обществе Алекса.

Решив, что так или иначе вскоре все станет ясно, Эмма откинулась на подушки, ожидая, когда кто-нибудь начнет разговор.

Белл первой нарушила затянувшееся молчание:

– Не могу поверить, что герцогиня ни с того ни с сего пригласила нас в свое поместье. – Она многозначительно посмотрела на Эмму.

– А я могу быть уверена, что мы там прекрасно проведем время, – снисходительно заметила Кэролайн. – Юджиния хочет залучить вас обеих, – довольно добавила она.

– Не сомневаюсь, что она хочет именно этого. – Нед тут же подмигнул Эмме. Без сомнения, всем присутствующим была ясна причина этого приглашения.

– К тому же Софи очень скучает по мужу, – добавила Кэролайн. – Мы с Юджинией подумали, что ей будет приятно женское общество, особенно сейчас, когда она ждет ребенка. Разумеется, мужчины тоже приглашены. Ты поедешь, дорогой?

– Едва ли. – Нед хитро прищурился. – Гораздо удобнее предаваться разврату, когда родителей нет поблизости.

Заметив, что Кэролайн шокирована, Нед рассмеялся:

– Трудно приобрести репутацию канальи в обществе матери.

– Право, Нед, если ты склонен развлекаться подобным образом, у тебя еще будет время, когда ты закончишь образование и поселишься в холостяцкой квартире.

– Самое лучшее время – это настоящее.

– И что ты собираешься делать, когда мы уедем? – подозрительно спросила Белл.

Нед скорчил гримасу.

– Много такого, о чем ты и понятия не имеешь.

– Неужели?

– Ладно, об этом потом. – Кэролайн поспешила сменить тему: – Хорошо, что у нас есть возможность уехать в деревню к Риджли хотя бы на короткое время и оказаться вдали от всевидящего ока лондонского света, не правда ли? Там мы можем не особенно задумываться об этикете.

Когда коляска остановилась перед Блайдон-Мэншн, Кэролайн первой вышла из нее и с помощью мужа поспешила к парадной двери, так что Эмма едва поспевала за ней.

– Я ведь отлично понимаю, что вы делаете, – сказала она громко.

Кэролайн на мгновение остановилась.

– Конечно, понимаешь. – Она похлопала племянницу по щеке. – А я прекрасно понимаю, что делаешь ты.

Эмма в ужасе уставилась на тетку.

– С твоей стороны было очень предусмотрительно снова надеть шаль. – С этими словами Кэролайн оставила племянницу и направилась в свою спальню.

Блайдоны и Риджли отбыли в деревню в следующую субботу, но, к величайшей досаде Алекса, ему не удалось поехать с Эммой в отдельной карете: Юджиния попросту не решилась взять на себя смелость спровоцировать «инцидент по дороге».

В итоге Алекс не в самом лучшем расположении духа уселся в карету вместе с Блайдонами, Генри и Кэролайн, и матерью, которая тут же объявила, что молодым людям следует предоставить свободу, чтобы они могли от души повеселиться.

– Молодые люди! – возмущенно воскликнул Алекс. – Ради всего святого, Софи ждет второго ребенка!

– И все же осмелюсь заметить, – возразила Юджиния, – что не все мы принадлежим к старшему поколению. К тому же с нами поедет Чарли.

При этих словах мальчик бросился в объятия дяди и стал его весело тормошить.

Эмма, в душе которой тайная надежда оказаться в экипаже наедине с Алексом тут же сменилась раскаянием, никак не могла понять, радоваться ей в итоге или огорчаться. Тем не менее, скучать ей не пришлось. Вместе с Белл и Софи они обсудили всех молодых незамужних светских леди, а когда покончили с этим, принялись за холостяков. С этой темой они разделались уже меньше чем на полпути и потом продолжили сплетничать о замужних леди и женатых джентльменах.

Едва приступили к обсуждению знатных вдов, как Софи во всеуслышание объявила, что они приближаются к Уэстонберту, и Эмма ощутила немалое облегчение: откровенно говоря, она уже устала от сплетен.

Алекс говорил ей, что большую часть детства провел в Уэстонберте, и Эмме было любопытно увидеть места, где он вырос, поэтому она непрерывно вертела головой, разглядывая окружающий пейзаж.

– Ради Бога, Эмма, – поддела ее Белл. – Можно подумать, что ты не видела в жизни ни одного дерева.

Эмма тотчас же опустилась на плюшевые подушки, смущенная тем, что ее любопытство замечено.

– Я очень люблю природу, а сейчас, после трех месяцев, проведенных в Лондоне, особенно.

Софи благосклонно улыбнулась:

– В Уэстонберте много деревьев и есть довольно живописный ручей, который, по словам Алекса, кишмя кишит форелью. Вот только я не помню, чтобы он поймал и принес к обеду хоть одну.

В этот момент карета остановилась, лакей бросился открывать дверцу, однако Эмма вышла из кареты последней и потому не могла сразу как следует рассмотреть Уэстонберт, а когда ей это все же удалось, она не была разочарована. Перед ней предстал роскошный особняк, выстроенный в XVI веке, в царствование королевы Елизаветы. От передней части дома, обращенного фасадом на север, отходили три крыла, обращенные назад, а по фасаду ряд за рядом тянулись сверкавшие ослепительной чистотой окна.

Подойдя ближе, Эмма смогла оценить мастерство, с которым был построен и украшен дом. Окна и двери обрамляла великолепная каменная резьба, что свидетельствовало об искусстве ремесленников давно минувших лет.

– Софи, – почтительно заметила она, – не могу поверить, что вы здесь выросли: стоя рядом с таким домом, начинаешь чувствовать себя принцессой.

Софи улыбнулась:

– Обычно человек быстро привыкает к тому, что его постоянно окружает, но вы еще не видели остального. Задний двор и сад тоже прекрасны. Думаю, вам их покажет Алекс.

Приехавшие обернулись и увидели, что к ним быстро направляется Юджиния.

– О, я бы хотела увидеть больше! – с энтузиазмом воскликнула Эмма. – Я так люблю деревенскую природу, а погода сейчас великолепная!

И в самом деле в этот день боги улыбались Англии: лазурь неба украшали точки пушистых облаков, а солнце согревало лицо Эммы нежным теплом.

– Алекс! – окликнула сына Юджиния. – Если тебе удастся отцепить Чарли от своей шеи, я бы хотела, чтобы ты показал Эмме окрестности.

Эмма повернулась к Белл в то время как Алекс попытался ослабить объятия Чарли, сжимавшего его шею, как тисками.

– Почему бы тебе не присоединиться к нам, Белл?

– О нет, – возразила Белл поспешно. – Я, право же, не могу.

– Не искушайте провидение. – Алекс взял Эмму за руку. – Почему бы вам не переодеться в амазонку? Тогда мы могли бы проехаться верхом и осмотреть поля, пока солнце еще не так сильно печет. А вечером я покажу вам дом.

Чарли тотчас же принялся прыгать вокруг герцога:

– Можно мне тоже поехать? Пожалуйста!

– Не в этот раз, дорогой, – поспешила вмешаться Софи. – Думаю, тебе пора проведать Клеопатру: кажется, скоро у нее появятся котята.

Перспектива увидеть котят оказалась более соблазнительной, чем возможность проехаться верхом в обществе Алекса и Эммы, и Чарли восторженно закричал:

– Котята, ура!

Затем он помчался в сторону кухни, где черная, с золотистыми подпалинами, кошка обосновалась поближе к одной из духовок.

Эмму поселили в просторной комнате в западном крыле, и через двадцать минут она уже переодевалась в синюю, как полуночное небо, амазонку, готовясь спуститься вниз, где ее уже ожидал Алекс.

Он стоял на ступеньках парадного крыльца, вглядываясь в травянистый холм, и она молча рассматривала его четкий профиль: никогда еще герцог не казался ей таким красивым, как в эту минуту. Прекрасного покроя бутылочно-зеленая куртка и бриджи песочного цвета очень шли ему.

После его страстных поцелуев ее чувства были все еще взбудоражены, и один вид Алекса, решительно вглядывающегося во что-то видное в отдалении только ему одному, снова привел ее в волнение. Эмма гадала, удастся ли ей восстановить душевное равновесие рядом с этим сложным человеком. В последние несколько месяцев у них с Алексом сформировались дружеские отношения с постоянным приятным поддразниванием друг друга, будто они дружили с детства, но их поцелуй в саду Линдуортов изменил все, и теперь она чувствовала себя рядом с ним почти так же неловко, как при первой встрече.

– Надеюсь, ваша комната вас устроила? – внезапно спросил Алекс.

Эмма подняла глаза. Наэлектризованное молчание было нарушено, и теперь чувство юмора снова вернулось к ней.

– Конечно, хотя, – она невольно усмехнулась, – возможно, я никогда не привыкну к тому, что коридоры столь огромны. В них поместился бы целиком наш бостонский дом.

Эмма подняла глаза на свисавшие с потолка канделябры с хрустальными подвесками.

– Однако как их чистят?

– Полагаю, с большой осторожностью.

После этой короткой информации Алекс взял Эмму за Руку, и они не спеша направились к конюшням.

– Думаю, с Уэстонбертом лучше знакомиться верхом, – сказал Алекс, – он слишком велик, чтобы можно было быстро обойти его.

Предвкушая приятную прогулку, Эмма улыбнулась:

– Я давно не ездила верхом…

Алекс недоверчиво посмотрел на нее:

– Кажется, я как-то встречал вас в Гайд-парке на прелестной белой кобыле вашей кузины…

В ответ Эмма лишь усмехнулась:

– Разве это можно назвать верховой ездой? В парке тесно, и там можно только трусить рысцой, а про галоп следует забыть. К тому же, если бы я позволила себе проскакать там галопом, люди начали бы судачить о моем скандальном поведении, и это продолжалось бы несколько недель.

Алекс, прищурившись, посмотрел на нее:

– Почему у меня такое чувство, будто вы чего-то недоговариваете?

– Ну возможно, я пару раз и проскакала по парку быстрее, чем следовало, – признала Эмма, и ее щеки вспыхнули.

Герцог усмехнулся:

– Интересно, почему я не слышал, как люди целыми неделями судачат об этом?

Теперь пришел черед Эммы рассмеяться.

– Боюсь, просто не нашлось таких смельчаков, которые рискнули бы сказать обо мне худое слово в вашем присутствии. – Эмма неожиданно приподняла подол юбки и побежала к конюшне, но вдруг остановилась и обернулась:

– Вы никогда не узнаете о самых гадких моих проделках, и в ваших глазах я всегда останусь ангельским существом, вот так-то!

– Неужели ангельским? – Алекс ускорил шаг. – Гораздо более приемлемым мне кажется слово «чертенок».

– Слово «ангельский» – прилагательное, а «чертенок» – существительное, и они не могут быть взаимозаменяемыми. – Эмма показала герцогу язык.

– На этом месте я бы остановился, – посоветовал Алекс.

Она ответила ему надменной улыбкой:

– Значит, вы считаете меня достойным противником?

– Ничего подобного, – возразил Алекс с полнейшим спокойствием. – Я имел в виду, что вам пора остановиться, иначе вы свалитесь в корыто с водой.

Стремительно обернувшись, Эмма увидела, что Алекс не шутил и она в самом деле лишь чудом избежала падения.

– Эта вода не кажется мне чистой, – заметила Эмма, морща нос, – и запах у нее не такой уж приятный. Думаю, мне следует вас поблагодарить.

– Пожалуй. – Алекс усмехнулся. – Это внесет в наш разговор приятное разнообразие.

Эмма взяла Алекса под руку, и остальную часть пути до конюшен они шли вместе.

Навстречу им грум вывел из конюшни двух лошадей и вручил поводья Алексу, а тот сразу же вывел лошадей на открытое пространство.

– Прошу, дорогая. – Он передал Эмме поводья норовистой гнедой кобылы.

– О, она великолепна. – Эмма погладила лоснящуюся спину лошади. – Как ее зовут?

– Далила.

– Это обнадеживает. А вашего жеребца зовут Самсон?

– Вовсе нет. – Алекс хмыкнул. – Зачем навлекать на себя опасность.

Эмма с подозрением оглядела его, гадая, нет ли в его словах намека, не имеющего отношения к лошадям, но в конце концов решила не обращать на это внимания.

Взяв ленч, приготовленный экономкой для пикника, Алекс уложил его в сумку, и они тронулись в путь.

Сначала они двигались медленно, и Эмма с любопытством оглядывала окрестности. Земля Уэстонберта изобиловала покатыми зелеными холмами, щедро усеянными бледно-розовыми полевыми цветами. Хотя большая часть полей в течение многих веков использовалась для земледелия, дом окружали нераспаханные земли, оставленные специально для того, чтобы семья могла наслаждаться всеми преимуществами сельской жизни в уединении и покое.

Та часть угодий, по которой они сейчас проезжали, не выглядела слишком лесистой, хотя кое-где ее украшали кряжистые дубы, и Эмма подумала, что эти деревья весьма пригодны для лазанья. Она улыбалась, с наслаждением вдыхая свежий деревенский воздух.

Алекс улыбнулся в ответ:

– Вам нравится, да?

Эмма была слишком поглощена зрелищем, чтобы ответить что-то остроумное.

– Здесь воздух чище, и, вдыхая, словно ощущаешь его вкус. Не думаю, что я понимала, как скучаю по деревенской жизни, пока не оказалась здесь.

– Я чувствую то же самое каждый раз, когда уезжаю из города, – подтвердил Алекс. – Но увы, не проходит и нескольких недель, как я начинаю скучать.

– Возможно, – отважно предположила Эмма, – просто здесь нет подходящего общества?

Алекс осадил лошадь и пытливо посмотрел на свою спутницу, но Эмма отважно встретила его взгляд.

Прошло несколько секунд, и наконец Алекс нарушил молчание.

– Возможно, – ответил он так тихо, что Эмма с трудом его расслышала. – Видите вон то дерево впереди, на гребне холма?

Эмма кивнула.

– Давайте поскачем туда наперегонки. Я даже предоставлю вам фору, поскольку вам мешает двигаться это чудовищное сооружение, именуемое дамским седлом.

Не произнеся ни слова, Эмма послала лошадь с места в карьер. Оказавшись у финиша и опередив Алекса на целую лигу, она расхохоталась, наслаждаясь победой и чудесным ощущением полного уединения.

Волосы ее выбились из прически, и она подняла руки, чтобы ее поправить, но тут же непокорные огненные локоны рассыпались у нее по спине.

Алекс подавил желание поддаться этому обольстительному жесту.

– Вам следовало бы подождать начала соревнования. – Он благодушно улыбнулся.

– Конечно, но тогда я едва ли смогла бы выиграть.

– Смысл скачек заключается в том, чтобы выиграл лучший.

– Смысл в том, – со смехом возразила Эмма, – чтобы выиграл тот, кто быстрее соображает.

– Боюсь, мне вас не переспорить. – Алекс вздохнул.

– А разве мы спорим?

– А разве нет?

– В любом случае выигрыш в этом споре достанется наверняка не мне.

– Вы очень упрямы.

– Мой отец сетует на это уже двадцать лет.

– В таком случае не стоит ли покончить с этим? – Алекс быстро спешился и достал сумку с едой.

– Кстати, – Эмма тоже спустилась на землю, – вы так и не назвали мне имя лошади.

Алекс сверкнул улыбкой.

– Цицерон – Он принялся расстилать на земле яркий плед.

– Цицерон? – Эмма недоверчиво посмотрела на него. – Вы любите все латинское?

– Нет. – Алекс сопроводил ответ гримасой отвращения при воспоминании о чертовых уроках латыни, преподанной ему в детские годы и позже в Итоне и Оксфорде. Затем он уселся на расстеленном пледе и принялся выгружать еду из сумки. – Я питаю к латыни искреннюю неприязнь.

– В таком случае почему ваша лошадь носит имя латинского оратора?

Эмма приподняла юбки и не без изящества уселась на плед напротив Алекса, после чего он, улыбнувшись озорной мальчишеской улыбкой, бросил ей яблоко.

– По правде говоря, не знаю. Просто мне нравится, как оно звучит.

– Что ж, эта причина ничем не хуже любой другой. Что касается меня, то мне латынь тоже никогда особенно не нравилась – ведь на этом языке и поговорить-то не с кем, разве что с немногими священниками…

Эмма покатала яблоко между ладонями, а Алекс тем временем извлек из сумки бутылку вина и два изящных стакана, завернутых в кусок фланели.

Когда герцог снова посмотрел на Эмму, она уже отодвинулась от него и склонилась над маленьким розовым полевым цветком. Он вздохнул, подумав, что и представить себе не мог, какое удовольствие может доставлять верховая прогулка в окрестностях Уэстонберта в обществе этой непоседы по сравнению с его прежними бесцельными скитаниями. Правда, ему не слишком нравилось, что счастье и мир его души постепенно обретают зависимость от обворожительной рыжеволосой красавицы, сидевшей напротив. Эмма откровенно нравилась ему, нравился ее острый как бритва ум и то, что она хорошо образованна. К тому же в отличие от большинства светских особ она умела пошутить, никого не оскорбляя.

Тем не менее, хотя его друзья твердили, что он должен хватать ее и тащить к алтарю до того, как его опередят, или до того, как она упорхнет в свой Бостон, Алекс твердо решил не жениться на ней. При этом сознавал, что если в самом скором будущем не сможет заняться с ней любовью, то сойдет с ума.

Эмма все еще рассматривала цветок с самым серьезным видом, потом перевернула его, чтобы увидеть, каков он изнутри.

Алекс, наблюдая за ней, задумчиво провел рукой по волосам. Он не мог не признать, что в последнее время впадал в уныние, если не видел ее хотя бы один день.

Внезапно Эмма подняла на него фиалковые глаза, оживленные и блестящие.

– Посмотрите: разве это не чудесно! – Она протянула ему цветок.

Алекс вздохнул. Интересно, что бы случилось, если бы сейчас он бросил ее на плед и сорвал с нее одежду?