Глава 23

К тому времени как они покинули таверну, огни в гавани и на побережье скрылись в густом тумане. Где-то вдали пробили часы, и Эмори, прислушиваясь, повернул голову. Как только прозвучал женский голос, он ускорил шаг, и Аннели едва поспевала за ним.

Брюки из дешевой шерсти болтались на ней, и пришлось завязать их веревкой. Рубашка тоже была велика, по крайней мере оказалась мягкой и теплой.

Хорошо вооруженные мужчины шли быстрым шагом, в полном молчании, пристально следя за происходящим вокруг. Когда дошли до того места, где пришвартовались малые рыболовные суда, Шеймас приказал всем ждать позади склада его сигнала, а сам вместе с двумя мужчинами исчез в темноте. Напряжение достигло предела, когда послышался свист, и Эмори повел их к краю выступа, где в маленькой шлюпке сидел Шеймас со своими людьми.

— Часовые вряд ли увидят нас сквозь туман, и мы сможем подплыть прямо к их задницам, — заявил Шеймас и добавил:

— Если они вообще удосужились выставить часовых.

Бэрримор спустился в шлюпку и помог спуститься Аннели.

— Насколько я помню, в депешах сообщалось, что командовать «Интрепидом» назначен капитан сэр Исаак Ландовер.

— Ландовер? — удивился Эмори. — Один из самых известных капитанов на флоте? Зачем, черт побери, ему понадобилось охранять корабль-трофей в таком Богом забытом месте, как Грэйвсенд?

— Официальная версия такова, что после ранения он сам попросил об этом назначении.

— А неофициальная?

— Дело в том, что капитан завел шашни с молодой леди — дочерью какого-то адмирала, и тот был в шоке, узнав, что его первый внук будет незаконнорожденным и что отец его — женатый мужчина.

Эмори принял намек в свой адрес и пристально посмотрел на Бэрримора.

Затем взмахнул веслом и стал изо всех сил грести.

Вскоре они услышали скрип деревянных мачт, тихое бульканье воды у кормы, звон металлических колец нок-реи. Время от времени откуда-то сверху, из пелены тумана, доносился лающий хохот — они проплывали мимо одного из дюжины кораблей, стоявших на якоре. Затем раздались всплеск воды и смачное ругательство Аннели ушам своим не поверила, услышав звонкий женский смех, хотя знала, что для женщин обычное дело — жить на корабле, пока он стоит на якоре.

Аннели невольно сравнила себя с этими женщинами, отнюдь не отличавшимися строгостью нравов, и еще крепче вцепилась в фальшборт, гоня эту мысль. Она находилась в шлюпке с семью отчаянными мужчинами, намеревавшимися украсть корабль у его величества. Шлюпка постепенно наполнялась водой — где-то была пробоина. Аннели не умела плавать, и ее охватил страх.

Они плыли уже минут пятнадцать, когда раздался взволнованный голос Бэрримора:

— Вы не могли раздобыть лодку без пробоины? И вообще, куда мы плывем? Может быть, в открытое море?

— Несколько месяцев назад мы заменили на корабле железные снасти на медные, — сказал Шеймас. — Они звенят, когда корабль качается.

Аннели не могла различить звуки, но была благодарна Шеймасу, когда через несколько минут тот сказал:

— Вот он!

Она посмотрела в том направлении, куда он указывал, и увидела в тумане очертания огромного корабля, похожего в темноте на гигантское привидение. Два светящихся иллюминатора говорили о том, что кто-то на корабле бодрствует. На палубе горели фонари, и в их свете корабль мягко блестел. Пахло рыбой, мокрым холстом и еще чем-то. Аннели знала этот запах: однажды она подплыла на барже к кораблю с заключенными, бросившему якорь неподалеку от берега Темзы. Это был запах немытых тел, грязи и отчаяния.

Шеймас жестом велел мужчинам опустить весла и остановил шлюпку. Когда они подплыли совсем близко, двое мужчин придержали лодку, чтобы она не стукнулась о корпус корабля, и стали толкать ее руками, пока не оказались у веревочного трапа. Они перебросили весла, и когда привязали лодку к трапу, Эмори с пистолетами за поясом стал на него взбираться. За ним последовали еще четверо, ловкие, как обезьяны. Бэрримор был последним — на этом настоял Шеймас, удерживая маркиза за плечо.

— А вы, милорд, не уходите далеко от меня, — тихо произнес он. — И покрепче держитесь; у нас просто не будет времени вытаскивать вас, если вы вдруг свалитесь в воду.

Бэрримор хотел возразить, но ирландец уже был на середине трапа. Эмори и остальные ухватились за перила на палубе.

— Ты помнишь, что надо делать? — спросил Эмори Аннели.

— Надо выстрелить, если кто-то появится, — сказала она, вся дрожа.

— Ты в порядке?

— В порядке. Не беспокойся.

Эмори ободряюще сжал ее руку и исчез в тумане, в то время как Аннели с ужасом смотрела на сгущающиеся на небе тучи.

По сигналу Эмори они бесшумно перепрыгнули на шкафут, двое побежали вперед, двое — за ними. Эмори сделал знак Шеймасу идти на бак, носовую часть палубы, а сам пошел на корму м почти тотчас же наткнулся на часового, храпевшего на бочонке. От сильного удара рукояткой пистолета по шее часовой потерял сознание. Эмори на несколько минут остановился, чтобы сменить свой плащ на алую накидку, взял у часового мушкет, пороховницу и броневой пояс и двинулся дальше.

У следующего люкового просвета он остановился, прислушиваясь к дыханию своего судна. Дыхание было нервным, ведь теперь на корабле были чужие люди, и корабль, казалось, ждал, что Эмори освободит его. И Эмори нежно, словно женщину, погладил дубовую обшивку крышки люка и спустился вниз, чтобы осмотреть грузовой отсек — единственное место, где могли содержать арестованных членов его команды. Эмори метнулся мимо пушки, почуяв знакомый запах пороха и металла. Услышав впереди шаги, он отступил в тень, но это оказались Шеймас и Бэрримор. Двое стражей, которых они взяли, были связаны, как индейки, и заперты в рундуке.

Олторп указал на новый замок на решетке. Шеймас направился к одной из пушек и возвратился с пикой. Сидевшие в рундуке сначала зашептались, потом зашумели и стали хвататься за решетку.

— Цыц, вы, тупые ублюдки! — прикрикнул на них Шеймас Тернбулл и стукнул по замку пикой.

Для Эмори и его людей теперь было плевым делом пробраться между подвесными койками, забрать у спящих солдат оружие и растолкать их.

Бэрримор не знал, то ли удивляться, то ли негодовать по поводу легкости захвата корабля. По сути дела, он находился под полным контролем. Эмори оставалось лишь захватить капитана Исаака Ландовера, что сейчас не составляло никакого труда. Подплывая к кораблю, они видели в иллюминаторах свет, и теперь свет лился из-под двери.

Эмори вежливо постучался в каюту капитана.

— Войдите.

Они вошли втроем: Эмори, Шеймас и маркиз Бэрримор. У Эмори из-под расстегнутой накидки виднелась его собственная одежда, и капитан это сразу заметил. Он также обратил внимание на огненно-рыжие волосы Шеймаса Тернбулла и напряженный взгляд маркиза Бэрримора.

Ландовер сидел за столом, держа в одной руке перо, в другой — стакан мадеры. Бросалась в глаза его болезненная худоба. Его утонченно-красивое лицо с карими глазами обрамляли густые каштановые волосы. Ландовер отложил перо, продолжая держать в руке бокал вина, и, немного откинувшись назад, холодно изучал лица трех мужчин.

— Я не имел удовольствия встречаться с бывшим капитаном этого судна, джентльмены, но предполагаю, что это один из вас?

Эмори выступил вперед.

— Бывший и настоящий капитан Эмори Олторп к вашим услугам, сэр Исаак, — сказал он с легким поклоном. — Мои люди в данный момент собираются приступить к своим обязанностям.

Капитан Ландовер прищурился.

— Ясно. Я слышал, что вы человек предприимчивый. Но прошел слух, будто вас нет в живых.

— К счастью, это лишь слух.

— Что с моими людьми?

— Они все в добром здравии. Не считая часовых, которые еще некоторое время проспят.

Капитан побагровел, и его рука медленно потянулась к среднему ящику стола. Эмори поднял пистолет и покачал головой.

— Я бы вам не советовал, сэр. Это бессмысленно. Корабль мой. Даю слово, что пальцем не трону ни вас, ни ваших людей. Вы сойдете с корабля, как только мы благополучно покинем порт.

Сэр Исаак постучал пальцем по столу и поднял вверх руки.

— Хочу отдать вам должное, вы хорошо поработали, джентльмены. Не желаете ли выпить со мной? Я обнаружил прекрасный винный погреб на борту, Олторп.

— Рад, что он вам понравился, сэр, но не вижу пока повода для веселья.

Он засунул пистолет за ремень и, нахмурившись, оглядел каюту. Здесь не осталось ни одной его вещи, ничего ценного. Из красивого дубового шкафчика вынули стекло. Он стоял пустой, остался только крест. Не было ни карт, ни книг, ни судового журнала. Со стола тоже все исчезло. Кто-то весьма предприимчивый обнаружил даже тайник в нижнем ящике и унес из него абсолютно все.

— Странно, что вино не тронули, — задумчиво произнес Эмори.

— Я не позволил, — сказал Ландовер. — Корабль планировалось полностью выпотрошить и переукомплектовать на следующей неделе. Но следует отдать им должное — они обшарили буквально каждый уголок, стремясь лишить вас незаконных трофеев. Многое из вашей одежды было продано, и все доходы, естественно, пошли в королевскую казну в счет ущерба.

— Естественно.

— Ваши карты были самыми интересными, должен сказать. Две я купил для личного пользования.

Еще какое-то время Эмори слушал капитана, затем подошел к маленькой жаровне в углу. Он отодвинул металлический засов и, воспользовавшись полотенцами, чтобы защитить руки от жара, поднял плиту, отодвинул ее и вынул две черные доски из пола и, когда нащупал металл, испытал огромное облегчение. Он вытащил тяжелый сейф и передал Шеймасу, который поставил его на стол.

Заметив, что самодовольная ухмылка исчезла с лица Ландовера, Эмори снял с шеи цепочку и вставил ключ в замок. В сейфе все было в целости и сохранности. Ни один документ не пропал, так же как четыре мешка, набитые золотыми монетами и драгоценными камнями.

Бэрримор изменился в лице. Капитан Ландовер тоже.

— Вы не доверяете банкам, сэр?

— Вы доверились бы английскому банку, который принимает французские золотые ливры, не спрашивая, откуда они?

— И все же… у вас должно быть там небольшое состояние.

— И еще одно в менее престижном месте в Кале. — Эмори бросил взгляд на Ландовера. — Мне вообще-то щедро платили за мои проступки.

Эмори пробежал глазами первую страницу одного из документов и отложил его в сторону. На девяти документах были адмиральские печати, и лишь после восьмого Эмори с облегчением вздохнул, передавая его Бэрримору.

Бэрримор презрительно скривил губы.

— Лорду Уэстфорду было бы неприятно узнать, что вы хранили все эти депеши. По инструкции они подлежали уничтожению.

Эмори пожал плечами.

— Я никогда не принимал всерьез инструкции. Бэрримор нахмурился, поднес документ к свече, узнал код и попросил Ландовера позволить ему сесть, дать ему перо и лист бумаги. У маркиза ушло несколько минут на расшифровку кода. В документе содержался приказ капитану «Интрелида» помочь Бонапарту бежать с Эльбы, а также участвовать в заговоре по его дальнейшему «спасению. Было также сказано, что Бонапарта будет ждать „Релайант“, военный корабль с шестьюдесятью четырьмя пушками на борту, и вместе со своими людьми Наполеон должен будет перейти на этот корабль, после чего „Интрепиду“ разрешат исчезнуть.

— Уэстфорд не отдавал таких приказов, — пробормотал Бэрримор, даже не дочитав до конца. — И я тоже.

— Вы уверены?

Маркиз снова поднес депешу к свече.

— Господи, это замечательная фальшивка — подпись идеальная, зашифровано великолепно. Не придерешься. Но здесь, — край бумаги едва не касался огня, и Эмори уже хотел выхватить у него документ, когда Бэрримор повернул его обратной стороной и показал Олторпу и Тернбуллу, — водяной знак не такой.

— Водяной знак? — нахмурился Шеймас. — По мне, так он выглядит довольно сухим.

— Это оттиск производителя, оставляемый катком, когда бумагу сначала прессуют, а потом придают ей форму. Это видно, лишь если смотреть бумагу на свет — вот так. Здесь буква «Р» по центру.

Мужчины пришли в замешательство — даже Ландовер вытянул шею, чтобы посмотреть через плечо Бэрримора, пока тот водил пальцем вокруг буквы «Р», едва различимой на документе.

— Здесь должна быть буква «Т» с крестом через основу, — объяснил он. — Один из зятьев Уэстфорда купил целлюлозный завод и стал поставлять ему бумагу за год до побега Бонапарта с Эльбы. Он использовал ее исключительно для секретных депеш.

— Кто еще об этом знал?

— Никто. Только я и граф. Но возможно… ох, полдюжины, а то и больше людей могли знать наши коды и иметь доступ к старым запасам бумаги.

Эмори подошел к окну и посмотрел на туман, прежде чем повернуться к Бэрримору.

— Это доказывает, что я действовал не по своей инициативе; что я не продался французам, что я следовал приказам, уверенный в том, что они написаны рукой Уэстфорда!

— Если бы дело дошло до суда, я, пожалуй, свидетельствовал бы в вашу пользу, — сказал Бэрримор, — хотя мне кажется странным, что вы слепо выполняли приказы, противоречащие здравому смыслу. Ведь Бонапарт был уже схвачен, зачем же понадобилась вся эта нелепая, рискованная игра?

— Мы сами были удивлены, — признался Эмори. — И пришли к выводу, что никто не намеревался везти Бонапарта обратно на Эльбу, во всяком случае, живым.

— Мне трудно понять вас, Олторп.

— Мы думали, вы хотите убить подонка, вместо того чтобы держать его, словно короля, на его собственном острове, — проворчал Шеймас.

— Вы имеете в виду убийство? — вновь вступил в разговор Ландовер, вне себя от негодования.

— Вам никогда не приходилось бросать за борт человека во время шторма? — спросил Шеймас с улыбкой.

— Никогда!

— Тогда ваша совесть будет чиста, когда вы предстанете перед святым Петром.

— Откажись я выполнить приказ, — сказал Эмори, — Киприани нашел бы кого-нибудь другого, но уже испод контрольного британскому флоту.

— На которого нельзя свалить всю вину в случае, если план провалится, — пробормотал Бэрримор и снова посмотрел на фальшивую депешу, нахмурившись и вертя кольцо на пальце. — Вы сказали, что было еще письмо, за которым охотился Киприани?

Эмори протянул руку к сейфу, но тут услышал звук, похожий на выстрел, и выхватил из-за пояса пистолет. Он сразу определил, что выстрел раздался где-то в районе шлюпки.

Эмори бросил Шеймасу ключ от сейфа и устремился к двери.

— Оставайся здесь и не спускай глаз с сейфа!

Аннели сидела, зажав обеими руками рот, на глазах выступили слезы от едкого дыма. Пистолет лежал у ее ног, в воде, которой в лодке собралось уже не менее двух футов. Аннели была в отчаянии. Еще немного — и лодка утонет. И Аннели решила покинуть свой пост.

Вокруг стояла тишина, лишь изредка нарушаемая звуками, доносившимися с других кораблей. Когда порыв ветра на несколько мгновений разгонял туман, Аннели видела огни, даже различала очертания другого корабля, стоящего неподалеку.

У нее не было ни малейшего представления о том, что происходило на борту «Интрепида». Она замерзла, была напугана, промокла до нитки, не знала, жив ли Эмори, удалось ли ему добиться своей цели. Может быть, о ней вообще забыли, бросили ее на произвол судьбы?

А вода в лодке все прибывала.

Никогда в жизни Аннели не поднималась по веревочному трапу. Ни разу не была на борту такого огромного корабля. Она плавала на барже, перевозившей гостей с одного берега Темзы на другой, и в маленьких гондолах по озеру, в то время как пылкие поклонники читали ей плохие стихи.

А сейчас перед ней был корабль. Боевой корабль, со множеством пушек. Аннели насчитала пятнадцать на средней палубе и двенадцать на верхней, плюс различные маленькие пушки спереди и сзади. У Аннели не было выбора, и она поставила ногу на веревочный трап, схватившись за толстые веревки, предварительно проверив, на месте ли пистолет. Но тут лодка покачнулась, пистолет, засунутый за пояс, зацепился за веревку, упал и выстрелил. Аннели потеряла равновесие и едва не свалилась в воду, но сумела удержаться, цепляясь за веревки.

В это время на верхней палубе послышались крики. Аннели прижалась к лестнице, которая вдруг закачалась. Кто-то спускался вниз, В следующий момент Аннели увидела перед собой взволнованное лицо Эмори.

— Ты в порядке? Что случилось? Ты кого-нибудь видела?

Она покачала головой.

— Никого. Это была глупая ошибка. Я., в л-лодке начала подниматься вода и… я х-хотела, но пистолет упал и…

Стоя по щиколотку в воде, Эмори не стал больше ни о чем спрашивать. Не стал даже успокаивать Аннели — сейчас была дорога каждая минута. На соседних кораблях поднялась суматоха. Слышались громкие голоса. Всех взбудоражил неожиданно прозвучавший выстрел. Эмори помог Аннели подняться по трапу, а один из членов команды подхватил ее и перенес на палубу.

— А теперь, джентльмены, — скомандовал Эмори. снимитесь с якоря и займите свои места. Все надо делать быстро и тихо. Как только корабль выйдет в морс, поднимите паруса. Поставьте вперед людей с острым глазом и чутким носом, чтобы они вывели нас из этого супа.

— Добро, капитан!

— Извини, — сказала Аннели, убирая волосы с лица.

— Забудем об этом, — произнес Эмори. — Ты уверена, что тебя не задело?

— Разве что мою гордость.

Он с улыбкой чмокнул Аннели в затылок, прежде чем подозвать кока, загорелого маленького испанца по имени Хуан Диего.

— Я отведу мисс Фэрчайлд в мою каюту. Она промокла до нитки, и ей необходимо переодеться. А теперь скажи, как у нас с питьевой водой и запасами еды — надолго ли их хватит? Когда выйдем из гавани, дайте людям рома, если найдете: они наверняка не видели выпивки, пока были гостями короля. И печенья дайте, чтобы они перекусили, прежде чем будет готова говядина. Я вернусь на палубу еще до того, как мы снимемся с якоря, и хочу почувствовать запах жареной грудинки.

— Добро, сеньор капитан генерал! И… добро пожаловать на борт.

— Чертовски приятно вернуться, мистер Диего.