Глава 25

Конечно, Лилиан была до предела встревожена и напугана, но ее все-таки сморил сон, вероятно, сказывалось действие эфира. Она заснула в углу кареты, но скоро проснулась, почувствовав, что карету больше не трясет. Спина болела, ноги затекли. Лилиан потерла заспанные глаза и подумала: «Хорошо бы все это оказалось сном». Вот сейчас она окончательно проснется и увидит стены своей спаленки в Стоуни-Кросс-Парке. А еще лучше, если она окажется в широкой постели с Маркусом… Но она открыла глаза и увидела, что сидит в карете Сент-Винсента. Сердце Лилиан упало.

Дрожащими руками она потянулась к шторке на окне кареты. За окном был ранний вечер. Последние лучи заходящего солнца слепили глаза, пробиваясь сквозь редкую дубовую рощу. Карета стояла возле постоялого двора под названием «Бычий аппетит». Это был большой постоялый двор с конюшней, где могла бы разместиться по крайней мере сотня лошадей. Три больших дома, соединенных между собой, предоставляли кров многочисленным путникам, направляющимся в Шотландию.

Уловив движение сбоку от себя, Лилиан хотела было повернуться, но не успела. Схватив ее за запястья, Сент-Винсент завел ее руки за спину.

«Что?» — хотела она спросить, но в этот момент на запястьях защелкнулись холодные металлические кольца. Она попыталась освободиться, но защелки оказались прочными, «Наручники», — догадалась она.

— Негодяй! Трус! — Ее голос звенел от гнева. — Подонок! Он закрыл ей рот куском ткани, и уже через минуту она сидела с кляпом во рту.

— Простите, — прошептал Сент-Винсент ей на ухо, нимало не смутившись. — Не советую выдергивать руки, дорогая. У вас будут синяки. Наручники — презабавная игрушка, — промурлыкал он, поглаживая ее скованные запястья. — Некоторые дамы из числа моих знакомых очень любят с ними поиграть.

Он развернул ее лицом к себе и рассмеялся, глядя в ее непонимающие глаза:

— Моя невинная девочка! Как приятно будет тебя учить…

Пытаясь вытолкнуть кляп сухим языком, Лилиан недоумевала: как может такая прекрасная оболочка скрывать столь лживый и коварный характер? Если бы внешний облик человека отражал его внутреннюю суть, перед ней сейчас стоял бы бандит с волосами цвета сажи, весь покрытый бородавками. Несправедливо, что такое бездушное чудовище, как Сент-Винсент, было наделено столь изысканной красотой.

— Я вернусь быстро, — сказал он. — Сидите смирно и не вздумайте поднять шум.

«Прекрасный негодяй», — горько подумала Лилиан.

Страх опять схватил ее за горло своей липкой рукой. Она смотрела, как Сент-Винсент открыл дверцу кареты и спрыгнул на землю. Сумерки быстро сгущались. Наступил вечер. Лилиан сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и хорошенько подумать. Несомненно, ей представится возможность бежать. Ждать — вот и все, что ей нужно делать.

Наверняка в поместье давным-давно заметили ее отсутствие, стали обыскивать дом и окрестности. И все это время графиня сидела и молча ждала, довольная, что ловко устранила хотя бы одну ненавистную американку. Что сейчас думает Маркус? Нет, об этом нельзя думать. В глазах предательски защипало. Ни за что! Она не позволит себе расплакаться Сент-Винсент не должен видеть, как ей плохо. Она не доставит ему такой радости.

Интересно, каков механизм этих запоров? Изогнувшись, она попыталась разглядеть наручники. Бесполезно! Лилиан откинулась назад и расслабилась, не спуская глаз с дверцы кареты. Вскоре дверцу открыли.

Сент-Винсент сел на свое место и дал кучеру знак трогать. Карету слегка затрясло. Они проезжали по дворику позади конюшни.

— Через минуту я отведу вас наверх, в комнату, где вы сможете справить личные нужды. К сожалению, мы не можем здесь задержаться, чтобы поужинать. Но я обещаю: на рассвете вы наконец-то поедите.

Карета опять остановилась. Сент-Винсент схватил ее за руки и притянул к себе. Голубые глаза блеснули, когда сквозь тонкую сорочку в распахнутом вороте платья проступили очертания ее груди. Сент-Винсент набросил на Лилиан свое пальто, чтобы никто не увидел наручники и кляп, а потом перекинул ее через плечо.

— Только попробуйте лягнуть или ударить! — предупредил он. — Или мне прямо сейчас придется объяснить во всех подробностях, почему мои любовницы приходят в восторг от наручников.

Угроза была не пустой. Лилиан не пошевелилась, пока Сент-Винсент выносил ее из кареты. Затем он пересек задний двор и направился к лестнице, ведущей на второй этаж дома. Кто-то окликнул его и спросил, что за дама висит у него на плече, как мешок. Сент-Винсент со смехом ответил:

— Моя любимая немного перебрала. Неистребимая слабость к скверному джину! Воротит нос от французского коньяка. Подавай ей джин, и все тут!

Раздался грубый мужской смех. Лилиан кипела от злости. Она стала считать: «Он поднялся на двадцать восемь ступенек и два пролета лестницы». Теперь они находились на верхнем этаже, в коридоре, куда открывались двери многочисленных комнат. Задыхаясь под тяжелым пальто, Лилиан пыталась сообразить, сколько дверей миновал Сент-Винсент, идя по коридору. Затем он вошел в комнату и захлопнул дверь ногой.

Уложив Лилиан на кровать, он грубо сдернул с нее пальто.

— Надо проверить, чтобы запрягли хороших лошадей, — сказал он, холодно блеснув глазами. — Я скоро вернусь.

«Хотя бы раз в жизни он испытывал настоящее чувство? Или только притворялся?» Она насторожилась. Сент-Винсент деловито вытащил из кармана пальто какой-то предмет. «Ключ», — догадалась Лилиан и очень обрадовалась. Похититель перевернул ее на бок и расстегнул наручники. Лилиан вздохнула с облегчением. «Какое счастье — руки свободны!» Однако радость была недолгой. Он опять схватил ее запястья и больно завел руки вверх, к железному столбику кровати. Наручники защелкнулись опять. Лилиан пыталась бороться, но она была слишком слаба…

Лилиан лежала, распростертая на кровати, с поднятыми руками. Осторожно наблюдая за своим мучителем, она пыталась вытолкнуть кляп. Сент-Винсент дерзко оглядел ее с ног до головы. Ей стало ясно — она в его власти. «Боже, прошу тебя, не дай ему…» Лилиан спокойно смотрела ему в глаза, не отводя взгляда. «Он не должен видеть, что ты боишься! — подсказал ей инстинкт. — Ты в безопасности, пока не даешь волю страху».

Болезненный комок застрял у нее в горле, когда вдруг Сент-Винсент коснулся рукой ее обнаженной шеи, пошире раскрыв ворот сорочки.

— Что, если мы поиграем? — сказал он весело. Не сводя взгляда с ее лица, он провел пальцем вниз, к возвышению груди, и принялся играть с соском, пока он не затвердел под его прикосновениями. Лилиан охватил стыд. Сент-Винсент убрал руку и отошел от кровати. — Скоро, — сказал он. То ли он имел в виду, что скоро вернется из конюшни, то ли намекал на постельные удовольствия.

Лилиан закрыла глаза, слушая, как он ходит по комнате. Вот дверь открылась и закрылась, вот раздался щелчок… Дверь закрыли снаружи на ключ.

Изогнувшись, Лилиан скосила глаза назад, чтобы рассмотреть наручники, которыми была прикована к кровати. Стальные, соединены цепью. Она разглядела выгравированную надпись: «Хигби-Дамфриз, номер тридцать, гарантия, сделано в Британии». Каждое кольцо сидело на собственной петле и закрывалось отдельно. Наручники соединялись цепью с помощью зубцов. Приподнявшись на кровати, Лилиан ухитрилась нащупать и выдернуть одну из шпилек, что сохранились в ее растрепанной прическе. Она распрямила ее и загнула один конец, который вставила в замок, осторожно пытаясь нащупать крошечный рычаг. Кончик шпильки соскальзывал, его трудно было зацепить. От напряжения Лилиан согнула шпильку слишком сильно. Ругаясь, она вытащила ее из замка, чтобы расправить. Следующая попытка оказалась удачной. Она догадалась придавить наручник запястьем и зафиксировать его в неподвижном состоянии. Щелчок — и наручник свалился с ее руки.

Лилиан поспешно соскочила с кровати и осторожно подкралась к двери. На запястье позвякивал второй наручник. Она вытащила кляп. Теперь надо было заняться дверью. Лилиан извлекла из прически еще одну шпильку и без труда открыла замок. «Слава Богу!» — подумала Лилиан, прислушиваясь. Из таверны раздались голоса. Она решила, что в гостинице наверняка попадется добрый человек, у которого можно попросить защиты. Шансы на спасение здесь были гораздо выше, чем в конюшне, где толпились кучера и лакеи.

Быстрый взгляд по сторонам — и Лилиан стрелой выскочила за порог.

Запахнув ворот сорочки и придерживая незастегнутый корсаж, Лилиан бежала по коридору. Тяжелые удары сердца глухо отдавались в измученном мозгу. Преисполненная мрачного отчаяния, Лилиан была готова на все. Казалось, ей помогала какая-то неземная сила — ее ноги летели, не касаясь ступенек.

Спустившись по лестнице, Лилиан бросилась в главный зал гостиницы. При ее появлении все разговоры смолкли. Постояльцы смотрели на нее с нескрываемым удивлением. В углу, вокруг большого стола, сидели пятеро хорошо одетых джентльменов. Лилиан торопливо подошла к ним.

— Мне нужно переговорить с хозяином постоялого двора, — сказала она без всяких предисловий. — Мне нужна помощь! Я…

Кто-то назвал ее имя. Она в ужасе оглянулась. Неужели Сент-Винсент обнаружил, что она сбежала? Лилиан стала высматривать предательскую золотую гриву волос, но… Сент-Винсента нигде не было видно.

Ее снова кто-то позвал:

— Лилиан!

Ноги бедняжки подкосились, когда она увидела стройную фигуру темноволосого человека, идущего к ней от парадного входа. «Не может быть!» — думала она, стараясь прогнать дымку, застилающую глаза.

— Уэстклиф! — шепнула она и сделала неуверенный шаг вперед.

Все вдруг исчезло — зал, постояльцы. Она видела только лицо Маркуса. Он тоже боялся отвести взгляд от Лилиан — вдруг исчезнет? Он подбежал к ней и схватил так, что хрустнули кости.

— Бог мой! — прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы.

— Ты пришел, — выдохнула Лилиан, дрожа всем телом. — Ты нашел меня.

Как ему удалось? От него исходил запах лошади и пота, одежду выстудил вечерний холод. Почувствовав, что она вся дрожит, Маркус осторожно завернул ее в свой плащ, шепча на ухо ласковые слова.

— Маркус, — хрипло сказала Лилиан, — я сошла с ума? Ты настоящий? Пожалуйста, не исчезай…

— Я здесь, с тобой. — Голос Маркуса дрожал. — И никуда не уйду.

Он слегка отодвинулся. Его мрачные темные глаза окинули ее всю, от макушки до пяток.

— Любовь моя, тебе не сделали ничего плохого?

Маркус погладил ее руки и обнаружил болтающийся наручник. Поднеся ее запястье поближе к свету, он рассматривал стальной обруч, не веря своим глазам.

— Будь он проклят! Я отправлю его в ад, — пообещал он, закипая от ярости.

— Все в порядке, — поспешно сказала Лилиан. — Мне не причинили никакого вреда.

Маркус поцеловал ее руку и спросил:

— Лилиан… он не…

Он не решался договорить. Лилиан прочитала вопрос в его глазах.

— Нет, времени не было.

— Я все еще хочу его убить, — сказал Маркус злобно, и у Лилиан поползли по спине мурашки. Маркус снял плащ и укутал Лилиан. Вдруг он замер.

— Что за странный запах?

Ее одежда и кожа пропитались ядовитыми парами. Лилиан колебалась, потом решила признаться:

— Это эфир. — Она попыталась улыбнуться дрожащими губами.

Его глаза сделались бездонными.

— Ничего страшного, правда? Я проспала почти весь день. Немного тошнило, но…

Он зарычал как зверь и только крепче прижал ее к себе.

— Прости, Лилиан. Прости, любимая. Моя дорогая! Теперь ты в безопасности. Я никому не позволю тебя обидеть, клянусь жизнью.

Он взял ее руки в свои, а потом поцеловал в губы. Поцелуй был быстрый, нежный, но такой крепкий, что у Лилиан закружилась голова. Она закрыла глаза, припав к нему и все еще не веря, что это не сон. Вдруг она откроет глаза и увидит Сент-Винсента?

Маркус шептал ей на ухо ласковые слова, держа ее бережно, но так крепко! Десятерым мужчинам не хватило бы сил, чтобы разжать его объятия. Лилиан подняла голову и увидела, что к ним идет Саймон Хант.

— Мистер Хант? — сказала она удивленно. Губы Маркуса поцеловали ее висок.

Хант озабоченно спросил:

— С вами все в порядке, мисс Боумен?

Ей пришлось немного отодвинуться от Маркуса, чтобы его губы не мешали ей говорить.

— Ода, да. Вы видите, мне ничего не сделали, — ответила она, почти не дыша.

— Как я рад, — улыбнулся Хант. — Ваше отсутствие сильно напугало семью и друзей.

— Графиня… — начала было Лилиан, но замолчала.

Как объяснить Маркусу, что ее подло обманули? Она посмотрела ему в глаза, в их темную глубину. «Он сходил с ума от тревоги за меня, — поняла Лилиан. — И как только я могла когда-то считать его бесчувственным?»

— Я знаю, что произошло, — тихо сказал Маркус, гладя ее по спутанным волосам. — Ты больше ее не увидишь. Когда мы вернемся в Стоуни-Кросс-Парк, ее уже там не будет.

Лилиан больше не нужно было тревожиться, кошмар закончился. Она еще столько хотела спросить, но вдруг поняла, что силы покидают ее. Прижавшись щекой к плечу Маркуса, она едва слышала разговор с Хантом.

— …найти Сент-Винсента, — говорил Маркус.

— Нет, — настаивал Саймон Хант. — Я сам найду Сент-Винсента, а ты оставайся с мисс Боумен.

— Нам нужна комната.

— Кажется, тут есть недалеко комнатка, что-то вроде небольшого холла.

Он вдруг замолчал. Лилиан почувствовала, как напряглось тело Маркуса.

По лестнице спускался Сент-Винсент.

Войдя в комнату с другого конца коридора, он обнаружил, что клетка пуста. Бросившись на поиски беглянки, он застыл на полпути. В большом зале толпились зеваки, хозяин постоялого двора тоже стоял с разинутым от удивления ртом. А вот и граф Уэстклиф, и в его взгляде Сент-Винсент ясно прочитал свой приговор…

В мертвой тишине зала все отчетливо услышали, как граф тихо сказал:

— Богом клянусь, я тебя уничтожу!

Очнувшись, Лилиан пробормотала:

— Маркус, погоди…

Он бесцеремонно толкнул ее к Саймону Ханту, а сам бросился к лестнице. Он не стал терять время, взбираясь по ступенькам, а перескочил через перила, как кошка. Сент-Винсент сделал шаг назад, но Маркус сбил его с ног и потащил за собой вниз. Они схватились, ругаясь и нанося друг другу сокрушительные удары. Сент-Винсент изготовился, чтобы пнуть противника ногой в голову. Маркус перекатился по полу, уклоняясь от удара тяжелым сапогом, он был вынужден выпустить Сент-Винсента. Виконт бросился вверх по лестнице, и скоро оба скрылись из виду. Зеваки побежали наверх, предвкушая отменное зрелище. Они кричали, давали советы. Кто-то даже заключил пари. Как интересно! Два благородных господина дерутся, как петухи.

Побледнев, Лилиан спросила Ханта:

— Вы ему не поможете? Тот слабо улыбнулся:

— Нет. Уэстклиф не простит, если я вмешаюсь. Первая драка в таверне за всю жизнь!

Он дружески подмигнул Лилиан, но она чуть было не упала — ноги отказывались ей служить. Хант усадил девушку на стул. А в это время со второго этажа доносился грохот, тяжелый глухой стук, от которого сотрясался весь дом. Ломалась мебель, звенела разбитая посуда.

— Послушайте, — сказал Хант, не обращая внимания на шум, — дайте-ка взглянуть на ваш наручник. Может, я сумею его снять?

— Не получится, — устало сказала Лилиан. — Ключ в кармане у Сент-Винсента, а шпилек у меня больше не осталось.

Хант взял ее окольцованное запястье и задумчиво осмотрел наручник.

— Какая удача! — воскликнул он, почему-то очень довольный. — Это же «Хигби-Дамфриз, номер тридцать»!

Лилиан посмотрела на него иронически.

— Вы, кажется, знаток и ценитель наручников? Он скривился.

— Нет, но у меня есть друзья, служители закона. Такие наручники когда-то входили в стандартное снаряжение полицейских, потом обнаружили, что в их конструкции допущен дефект. Теперь такие можно найти в любом лондонском ломбарде.

— Какой дефект?

Вместо ответа Хант повернул наручник на запястье Лилиан, но в это время сверху раздался оглушительный треск ломаемой мебели. Хант прислушался, потом ободряюще взглянул на встревоженную Лилиан.

— Я пойду посмотрю… Но сначала…

Он вытащил из кармана носовой платок и просунул его между запястьем и стальным обручем.

— Вот так, теперь вам не будет больно.

— Больно? Почему?

— Сидите смирно.

Он схватил руку Лилиан, поднял ее вверх и с силой ударил наручником по столешнице. Лилиан вскрикнула, но в этот момент запорный механизм щелкнул, и наручник раскрылся. Изумленная Лилиан улыбнулась Ханту, потирая запястье:

— Спасибо…

Опять ужасный треск. Теперь прямо у них над головой. От восторженных воплей зрителей дрожали стены, и всех перекрикивал хозяин гостиницы. Бедняга страшно перепугался, что драчуны разнесут в щепки весь дом.

— Мистер Хант, — воскликнула Лилиан. — Умоляю, не могли бы вы помочь лорду Уэстклифу?

Хант насмешливо поднял домиком брови.

— Вы боитесь, что ему достанется от Сент-Винсента?

— Вопрос не в том, что я сомневаюсь в умении лорда Уэстклифа драться, — перебила Лилиан. — По правде говоря, я совершенно уверена, что он делает это превосходно, просто мне не хочется выступать свидетелем по делу об убийстве.

— Пожалуй, вы правы, — кивнул Хант, вставая. Он убрал носовой платок в карман и пошел на второй этаж, проворчав:

— Целый день я пытаюсь помешать ему кого-нибудь убить.

Остаток вечера помнился Лилиан весьма смутно. Она стояла рядом с Маркусом. Он прижимал ее к себе, не давая упасть. Граф был растрепан, в кровоподтеках, но выглядел счастливым здоровым самцом после битвы с соперником. Он отдавал приказы, и все были рады ему услужить. Было решено заночевать на постоялом дворе. Хант отправится в Стоуни-Кросс-Парк с первыми лучами солнца. Тем временем Хант погрузил Сент-Винсента (или то, что от него осталось) в карету и велел кучеру доставить его в Лондон. Решили, что виконта не станут преследовать по суду за его черные дела. Мог разгореться жуткий скандал.

Когда все было готово, Маркус отвел Лилиан в самую большую комнату для особо важных гостей, где уже были готовы горячая ванна и ужин. Обстановка была небогатая, но все блестело чистотой, огромная кровать была застелена наглаженным льняным бельем и мягкими одеялами. Возле камина поставили старый медный таз, вокруг хлопотали две горничные с кипящими чайниками. Пока вода остывала, Маркус уговорил Лилиан поесть супу. Суп был вкусный, хотя никто не мог понять, из чего его сварили.

— Что это за бурые хлопья? — подозрительно спросила Лилиан, неохотно открывая рот. Маркус кормил ее с ложечки.

— Не важно. Глотай.

— Баранина? Говядина? У этого существа были рога? Копыта? Перья? Чешуя? Не могу есть блюдо, если не знаю…

— Ешь, — приказал он, проталкивая еще одну ложку супа ей в рот.

— Тиран.

— Знаю. Попей воды.

Подчиняясь его ласковым приказам, Лилиан доела ужин и почувствовала, что силы возвращаются к ней. Маркус усадил ее на колени и потребовал:

— Ну а теперь расскажи все с самого начала.

Ее не пришлось долго уговаривать. Она принялась рассказывать, даже болтать как сорока. Про встречу с графиней в саду бабочек, про то, что случилось дальше. Но она все-таки нервничала, потому что Маркус время от времени перебивал ее, шепча что-то успокаивающее, гладя ее по спине. Иногда он целовал ее волосы, и она чувствовала его теплое дыхание. Постепенно она выговорилась и успокоилась, руки и ноги отяжелели и сделались непослушными.

— Как тебе удалось заставить графиню так быстро признаться? Я думала, она будет держаться до последнего. Казалось, она скорее умрет, чем признается, — сказала она.

— Боюсь, ей не оставалось ничего другого. Лилиан вытаращила глаза.

— О, прости, Маркус. Она ведь все-таки твоя мать.

— Ну да, она меня родила. Никогда не испытывал к ней сыновних чувств. А уж после того, что было сегодня… Она принесла много вреда за свою долгую жизнь. Попробуем отныне держать ее в Шотландии. Или отправим за границу.

— Графиня рассказала, о чем мы с ней беседовали? — осторожно поинтересовалась Лилиан.

Маркус покачал головой.

— Она сказала, что ты решила сбежать с Сент-Винсентом.

— Сбежать?

Лилиан была потрясена. Что он, должно быть, почувствовал в тот момент! Он мог подумать, что еще одна женщина бросила его ради виконта.

За целый день Лилиан не пролила ни слезинки, но теперь… Это было уж слишком! Она зарыдала, неожиданно для Маркуса и себя самой.

— Ты ведь ей не поверил? Скажи, ведь не поверил?

— Конечно, нет. — Маркус удивленно посмотрел на Лилиан, а потом схватил со стола салфетку, чтобы вытереть слезы на ее лице. — Пожалуйста, не плачь, не надо…

— Я люблю тебя, Маркус. — Она забрала у него салфетку и высморкалась. — Я люблю тебя. Пусть я говорю это первая, но мне все равно. — Она опять залилась слезами. — Пусть даже ты меня и не любишь, мне тоже все равно. Я только хочу, чтобы ты знал, как я тебя…

— Я тоже тебя люблю, — сказал он. — Я тоже люблю тебя, Лилиан. Пожалуйста, не плачь. Ты меня убиваешь. Не надо.

Лилиан кивнула и высморкалась в скомканную льняную ткань. Ее лицо пошло красными пятнами, глаза распухли, из носа текло… Но у Маркуса, должно быть, случилось расстройство зрения, потому что он поцеловал ее в губы и сказал:

— Ты такая красивая.

Он говорил искренне, но она вдруг захихикала сквозь рыдания. Маркус крепко обнял ее и тихо спросил:

— Дорогая, тебе хоть кто-нибудь говорил, что нельзя смеяться над мужчиной, когда тот объясняется в любви?

Она высморкалась в последний раз.

— Боюсь, я безнадежна. Ты все еще хочешь на мне жениться?

— Да, сейчас. Она удивилась:

— Как это?

— Я не хочу возвращаться в Гэмпшир, а хочу отвезти тебя в Гретна-Грин. Здесь, на постоялом дворе, мы возьмем карету и послезавтра будем в Шотландии.

— Но… все ждут свадьбы в церкви, как положено…

— Я не могу ждать. Мне наплевать, чего они ждут.

Она не сдержала веселой ухмылки, представив, как бы вытянулись лица у всей родни и знакомых, если бы они услышали заявление Маркуса.

— Это попахивает скандалом. Граф Уэстклиф мчится в Гретна-Грин, чтобы заключить поспешный брак…

— Тогда начнем нашу жизнь со скандала.

Он поцеловал ее, и она, простонав, вернула поцелуй. Лаская ее вздрагивающую шею, он прошептал:

— Скажи мне: «Да, Маркус!»

— Да, Маркус.

Его темные глаза засияли. Ему так много нужно было ей рассказать, но он просто заявил:

— Тебе пора принимать ванну.

Она могла бы сделать это сама, но Маркус настоял на том, чтобы раздеть ее и выкупать, как ребенка. Доверившись его заботам, она смотрела в его смуглое лицо сквозь завесу пара, поднимающегося из ванны. Он осторожно намыливал и споласкивал ее тело, пока оно не порозовело и не засияло чистотой. Потом он вытащил ее из ванны и вытер огромным полотенцем.

— Подними руки.

Лилиан удивленно уставилась на бесформенное одеяние в его руках.

— Что это?

— Хозяйка гостиницы прислала свою ночную рубашку, — ответил он.

Лилиан надела рубашку, и ее вдруг окутал аромат свежевыстиранной фланели. Рубашка давно полиняла от стирок да еще была ей слишком велика. Но она оказалась такой теплой и мягкой…

Свернувшись в кровати калачиком, Лилиан наблюдала за тем, как Маркус выкупался и насухо вытерся. Она любовалась игрой мышц его спины, его совершенным телом, которое так было приятно обнимать. Она слегка улыбнулась. И этот мужчина принадлежит ей! Как ей удалось подобрать ключ к его неприступному сердцу?

Маркус потушил лампу и скользнул к ней под одеяло. Она глубоко вдохнула запах его чистой кожи и мыла. Ей хотелось впитать этот запах в себя, хотелось гладить и целовать каждый кусочек его тела.

— Люби меня, Маркус, — шепнула она.

Он навис над ней, как темная гора, гладя ее волосы.

— Любимая, — сказал он нежно и немного удивленно, — тебя похитили, одурманив эфиром, надели наручники и повезли через всю Англию. Не многовато ли для одного дня?

Она покачала головой.

— Я немного устала, но теперь… У меня открылось второе дыхание. Я не усну просто так.

Он почему-то засмеялся, приподнялся над ней, но Лилиан сначала показалось, что он хочет лечь на другую сторону кровати. Да нет же! Граф приподнял подол ее рубашки. По ее голым ногам пробежало холодное дуновение. Он поднимал ее одежду выше, еще выше, пока не обнажилась грудь с возбужденными сосками. Его мягкие губы принялись исследовать ее тело, находя все новые чувствительные уголки. Когда Лилиан хотела приласкать его, он прижал ее руки к бокам, и она поняла, что он просит ее лежать смирно. Она дышала глубоко и ровно, мышцы живота и ног подрагивали от удовольствия.

Маркус ласкал ее, пока она не почувствовала влагу между ног. И тогда ее ноги послушно раздвинулись по первому же его требованию… Лилиан открылась ему душой и телом, ощущая возбуждение каждым нервом. Она застонала, когда он языком ласкал темный треугольник. Ласковые, настойчивые и дразнящие прикосновения к розовой мягкой коже заставляли ее извиваться от удовольствия. Затем его пальцы погрузились в ее темную глубину… она застонала, сжав кулаки и содрогаясь всем телом, готовая потерять сознание от сладкой муки.

Маркус накрыл ее ночной рубашкой до самых пят. Она удивилась.

— Твоя очередь, — пробормотала она, уткнувшись губами ему в плечо. — Ты не…

— Спи, — шепнул он. — Я получу свое завтра.

— Я не устала, — настаивала она.

— Закрой глазки, — шепнул Маркус. Он погладил ее по ягодицам, губами коснулся лба и тонких век. — Отдохни. Тебе нужно восстановить силы, потому что, когда мы поженимся, я не смогу оставить тебя одну ни на миг». Я буду любить тебя каждый час, каждую минуту.

Он сел к ней поближе.

— Для меня нет ничего прекрасней на земле, чем твоя улыбка. Нет лучшей музыки, чем твой смех. Нет большего счастья, чем держать тебя в объятиях. Сегодня я понял, что не могу жить без тебя, маленькой упрямицы! Ты моя единственная надежда на счастье. Скажи, Лилиан, дорогая, как тебе удалось забраться так глубоко в мое сердце?

Он замолчал, чтобы поцеловать ее влажную кожу, но вдруг широко улыбнулся. Тишину нарушал только деликатный женский храп.