Глава 22

В поздний вечерний час, когда часть гостей уже разошлись, а другие засиделись за картами внизу или коротали время за бильярдом, Лилиан выскользнула из своей комнаты, чтобы встретиться с Маркусом. Двигаясь по коридору на цыпочках, она вдруг остановилась, заметив впереди фигуру мужчины. Он стоял, прислонившись к стене, в развилке двух коридоров. Мужчина шагнул вперед, и Лилиан его узнала. Камердинер Маркуса.

— Мисс, — тихо сказал он, — милорд приказал проводить вас.

— Я знаю дорогу. И ему известно, что я знаю. Какого черта вы тут делаете?

— Милорд не желает, чтобы вы разгуливали по дому одна.

— Нуда, разумеется. Ко мне будут приставать, могут даже соблазнить.

Камердинер, казалось, не почувствовал иронии. Как будто она шла к графу для невинной беседы! Он повернулся, указывая путь.

Уязвленная его сдержанностью, Лилиан не выдержала и спросила:

— Итак, часто ли вам приходится сопровождать незамужних молодых леди в личные апартаменты лорда Уэстклифа?

— Нет, мисс, — последовал невозмутимый ответ.

— А вы бы сказали, если бы это было не так?

— Нет, мисс, — сказал он все тем же тоном. Лилиан фыркнула.

— Граф — хороший хозяин?

— Прекрасный хозяин, мисс.

— Ну, вы бы сказали то же самое, будь он людоедом.

— Нет, мисс, тогда я бы сказал, что его можно терпеть. Когда я говорю, что он прекрасный хозяин, я называю вещи своими именами.

Слова камердинера приободрили девушку.

— А он разговаривает со слугами? Говорит «спасибо» и все такое?

— Только когда это уместно, мисс.

— То есть никогда?

— Точнее, редко, мисс.

Очевидно, ему больше не хотелось разговаривать. Теперь они шли молча. Вот и дверь комнаты Маркуса. Слуга подвел ее к порогу и осторожно поскреб в дверь кончиками пальцев.

— К чему такая осторожность? — шепнула Лилиан. — Почему вы не стучите?

— Графиня предпочитает, чтобы скреблись, а не стучали. Это не так расстраивает ее нервы.

— Граф тоже настаивает, чтобы вы скреблись в его дверь?

— Думаю, ему все равно, мисс.

Лилиан задумчиво нахмурилась. Ей уже доводилось слышать, что в Англии слуги именно скребутся в дверь господ. Для американского уха это звучало странно. Как будто собака скребется лапой в дверь, чтобы ее впустили.

Дверь распахнулась, и Лилиан смутилась, увидев смуглое лицо Маркуса. Он смотрел на нее совершенно бесстрастно, лишь глаза сияли.

— Вы свободны, — сказал он камердинеру.

Потом он протянул руки к Лилиан. Слуга исчез, а Лилиан переступила порог. «Какой же он красивый!» — подумала Лилиан. Резкие черты его лица в неярком свете лампы и отблесках пламени в камине немного смягчились. Он был без куртки. Белая рубашка открывала глазу треугольник гладкой смуглой кожи. У Лилиан даже мурашки пробежали по спине. Она вспомнила, как ласкала языком эту ямку в основании шеи… Лилиан боялась посмотреть на Маркуса. «Вдруг догадается, о чем я сейчас думаю?» Она отвела взгляд и сразу же почувствовала, как его тонкие пальцы погладили ее по щеке. Кончиком большого пальца он приподнял ее лицо.

— Я так вас ждал! — признался он.

Она улыбнулась, радуясь его прикосновениям.

— За ужином вы ни разу не взглянули в мою сторону.

— Я боялся.

— Почему?

— Один взгляд… и мне пришлось бы есть вас на второе.

Ресницы Лилиан опустились. Маркус привлек ее еще ближе и погладил по спине. Ей вдруг стало тесно внутри тугого корсета, захотелось немедленно сбросить эту обузу. Она глубоко вздохнула и вдруг заметила, что в воздухе спальни плавает какой-то сладкий и пряный аромат.

— Что это? — спросила она, принюхиваясь.

— Корица и вино.

Лилиан оглядела просторную спальню: высокая кровать на столбиках, у окна столик, на столике — блюдо под серебряной крышкой, сверху салфетка. Вот оттуда-то и шел чудесный запах. Она видела, как над блюдом поднимается пар. Заинтригованная, она посмотрела на Маркуса.

— Идите и взгляните, — сказал он.

Лилиан бросилась к столику, взялась за крышку, покрытую льняной салфеткой, и сняла ее. Воздух словно взорвался от пьянящего запаха. Лилиан засмеялась. На белом фарфоровом блюде пять ярко-красных груш с глянцевитой кожицей, вымоченных в вине, плавали в прозрачном янтарном соусе. Соус благоухал корицей и медом.

— В тот раз я не смог достать для вас грушу из бутылки, — признался Маркус, стоя за ее спиной. — Примите эти взамен.

Лилиан схватила ложку и опустила ее в мягкую грушу. Пропитанная вином, казалось, мякоть тает во рту. Насыщенный корицей мед щекотал нёбо. Она закрыла глаза от наслаждения. Маркус с улыбкой смотрел на нее, а потом обнял ладонями ее лицо и повернул к себе. В уголке губ Лилиан осталась блестящая капля меда. Наклонившись, он слизнул липкую каплю. От этой ласки по ее телу прошла волна болезненного восторга.

— Прелесть! — шепнул он, целуя ее крепче.

Кровь ее, казалось, закипает от раскаленных добела пузырьков. Ей захотелось поделиться с ним вкусом корицы и вина, и она принялась исследовать языком его рот. Он радостно ответил. Лилиан обвила руками его шею, прижимаясь к нему как можно теснее. «Какой он чудесный, как вкусен его поцелуй, такой свежий и сладкий. Как восхитительно прикосновение его сильного тела».

— Я не могу дышать, — выдохнула вслух Лилиан.

Ни слова не говоря, Маркус повернул ее спиной к себе и распустил шнуровку, опытной рукой он развязал кружевные завязки. Наконец Лилиан смогла вздохнуть полной грудью.

— Почему вы так туго затягиваете корсет? — спросил он.

— Иначе не налезет платье. Кроме того, мама говорит, англичанам нравятся осиные талии.

Маркус фыркнул:

— Англичане — очень практичный народ. Пусть женщины будут потолще, лишь бы не падали в обморок от нехватки воздуха.

Он заметил, что рукав ее сорочки спустился, обнажив белое плечо. Маркус наклонился, чтобы коснуться его губами. От этой нежной ласки его губ она почувствовала, будто окунулась в нагретую солнцем прохладную воду…

Ее пальцы запутались в его волосах. Лилиан так нравилось перебирать эти шелковистые пряди. Она беспокойно шевельнулась в его объятиях, когда он начал целовать ее шею.

— Лилиан, — услышала она его хриплый голос. —Слишком рано. Я обещал вам… — Он замолчал, а потом быстро поцеловал ее за ухом. — Обещал, что нам надо обсудить условия…

— Условия? Какие условия? — Она уже забыла обо всем, ища губами его рот.

— Да, я… — Маркус опять замолчал и поцеловал Лилиан в губы. Она ласкала его шею и лицо, кончиками пальцев пробегая вдоль прекрасной линии скул и подбородка. Запах его кожи пьянил. Она вжималась в него изо всех сил и вдруг поняла, что поцелуи уже не приносят облегчения. Чувствуя ее нарастающее нетерпение, он толкнул ее назад, не обращая внимания на протест и с трудом понимая, что делает.

— Полегче, полегче. Вы получите все, что хотите. Не стоит торопиться. — Лилиан кивнула, и губы Маркуса коснулись ее горящего лба. — Для вас будет лучше… для нас обоих… пусть это длится чуть-чуть дольше, — шепнул он. — Я не хочу брать вас в спешке.

Она терлась лицом о его щеки, как кошка, ища хозяйской ласки.

Его ладонь скользнула в вырез на спине, поглаживая кожу над краем корсета. Потом он вздохнул:

— Нет, еще…

Он сказал это хриплым шепотом, но она даже не поняла: обращался он к ней или разговаривал сам с собой? Сильной ладонью он охватил нежный изгиб ее шеи и наклонился, чтобы поцеловать ее в полураскрытые губы.

— Ты такая сладкая! — сказал он прерывистым шепотом. Лилиан невольно усмехнулась:

— В самом деле? Маркус опять нашел ее рот.

— Да, очень сладкая, — повторил он. — Но будь я пониже ростом, вы бы оторвали мне голову в порыве страсти!

— Теперь я понимаю, почему нас так тянет друг к другу, — захихикала Лилиан. — Мы опасны для окружающих, но не друг для друга. Мы, пожалуй, напоминаем пару сердитых ежей. — Она замолчала, что-то явно обдумывая. — А если говорить о влечении… — Лилиан чувствовала, что у нее задрожали колени. Она подошла к постели и оперлась спиной о прочный резной столбик. — Я должна вам кое в чем признаться!

Маркус подошел к ней. Горевшее в камине пламя обрисовывало прекрасные очертания его тела, могучие мускулы его стройных бедер.

— Это меня не удивляет. — Он встал рядом в ленивой расслабленной позе, опираясь рукой на столбик кровати. — А мне понравится ваше признание?

— Не знаю. — Она сунула руку в потайной карманчик сорочки, скрытый в складках юбок, и вытащила флакончик с духами. — Вот.

— Что это?

Маркус взял у нее флакончик, вытащил пробку и сделал вдох.

— Духи? — спросил он, вопросительно глядя на Лилиан.

— Это не простые духи, — тихо ответила она. — Из-за этих духов вас и потянуло ко мне.

Маркус сделал еще один вдох.

— Вот как?

— Я купила эти духи у старого парфюмера в Лондоне. Это афродизиак.

Его глаза смеялись.

— Откуда вы узнали это слово?

— От Аннабел. И это правда, — добавила Лилиан серьезно. — Там есть особый ингредиент. Парфюмер сказал, что он привлечет ко мне поклонника.

— Что за особый ингредиент?

— Он так и не сказал. И ведь правда, духи оказались волшебными. Не смейтесь! Я заметила, что они действуют на вас. В тот самый день, когда мы играли в лапту. А потом вы меня поцеловали, помните? За живой изгородью.

Маркус, кажется, не поверил. При чем здесь духи? Разве могут духи соблазнить? Он еще раз принюхался к жидкости, плескавшейся на дне хрустального сосуда, и тихо сказал:

— Да, помню. Знакомый запах. Но меня влекло к вам совсем по другим причинам. И задолго до того памятного дня.

— Лжец! — заявила она. — Да вы меня ненавидели! Он покачал головой.

— Разве я мог вас ненавидеть? Вы меня изводили, а я мучился из-за вас, тосковал. Но это совсем другое.

— Нет, все из-за духов, — настаивала Лилиан. — Не только вы поддались их чарам. Аннабел испытала духи на своем муже. Она клянется, что в результате он не давал ей спать всю ночь.

— Милая, — хитро сказал Маркус, — Хант ведет себя с Аннабел как возбужденный кабан с первого момента их встречи. Если дело касается Аннабел, он сам не свой. Обычное дело!

— Но необычное для вас! Вы никогда мной не интересовались. Но в один прекрасный день я надушилась ими, и вам хватило одного вдоха, чтобы…

— Так вы заявляете, — перебил он, лаская ее глазами, — я полюбил бы любую женщину, надушись она вот этим?

Лилиан хотела было ответить, но вспомнила, что Уэст-клиф не выразил ни малейшего интереса, когда духами воспользовались другие «желтофиоли».

— Нет, — признала она. — Но в моем случае…

— Лилиан, — с томительной улыбкой сказал граф, — я начал желать вас с того момента, как впервые коснулся вас рукой. Глупые духи тут ни при чем. Однако, — он сделал еще вдох и закрыл пузырек, — я ведь знаю, что это за таинственный ингредиент.

Лилиан вытаращила на него глаза.

— Не может быть!

— Прекрасно знаю, — сказал он самодовольно.

— Мистер Всезнайка! — воскликнула Лилиан, немного раздосадованная. — Вам только кажется, что вы знаете. Уверяю вас, уж если я не могу этого разобрать, то вы и подавно не сможете.

— Я совершенно точно знаю, что это, — гордо заявил он.

— Тогда скажите.

— Нет, думаю, вам придется разгадать секрет самой.

— Говорите!

Лилиан набросилась на него, молотя кулаками по груди. Удары были довольно чувствительные, но Маркус лишь рассмеялся.

— Уэстклиф, если вы сейчас же не скажете, я…

— Вы меня замучите до смерти? Вынужден вас разочаровать: я привычен к наказаниям.

Он легко подхватил ее на руки и бросил на постель, словно соломенную куклу. И не успела она опомниться, как он набросился на нее сверху, рыча и смеясь. Лилиан боролась изо всех сил.

— Я заставлю вас!

Лилиан закинула ногу ему на спину, вспоминая, как дралась в детстве с неугомонными братьями. Тогда она научилась кое-каким приемам. Маркус, казалось, заранее угадывал каждое ее движение. И он был намного сильнее и подвижнее. Но какой он был тяжелый! Просто удивительно.

— Вы слабый противник, — поддразнивал он Лилиан, позволив ей для разнообразия сесть на него верхом. — Наверное, вы сегодня не в форме.

— Проклятый хвастун! — прошипела Лилиан, не оставляя попыток взять верх. — Я могла бы победить, но мне мешают эти юбки.

— В этом я мог бы вам помочь, — ответил он, улыбаясь ей сверху вниз.

Он опять прижал ее к матрасу своей тяжестью, стараясь, однако, чтобы ей не было больно.

— Хватит, — предложил он, — вы устали. Назовем это ничьей.

— Нет, еще нет, — возмутилась Лилиан, тяжело дыша.

— Да ради Бога, вы, необузданная дикарка! — сказал он весело. — Пора мириться.

— Ни за что.

Она опять накинулась на лежащего рядом мужчину. Руки у нее дрожали.

— Расслабьтесь, — ласково сказал Маркус.

Ее глаза расширились. Она почувствовала, как он раздвигает ей бедра, судорожно вдруг вздохнула и обмякла.

— Расслабьтесь, вот так… Он сдернул рубашку вниз.

— Потише, — шепнул он.

Лилиан лежала неподвижно, и только кровь стучала в висках. Она смотрела на Маркуса. Постель тонула в полумраке.

Она любовалась игрой мышц его смуглого тела, занятого работой. Маркус стащил с нее рубашку и расстегнул корсет. Вдруг она задышала часто, громко, слишком часто. Он ласково похлопал ее по животу, но не успокоил. Ее возбуждение лишь нарастало. Кожа Лилиан вдруг сделалась такой чувствительной, что даже воздух казался ей шершавым. Тело покалывало, ломило. Маркус снял с нее чулки и панталоны.

Он стоял возле постели, снимая с нее последнюю одежду, и двигался с нарочитой медлительностью. Она уже видела его элегантно вылепленное тело. И эта болезненная дрожь ей тоже была знакома, а сейчас просто пронизывала каждый уголок ее тела. Лилиан слегка застонала, когда он лег рядом.

Маркус провел ладонью по ее спине, чувствуя, как дрожит ее тело в сладком ожидании. Обхватив ладонью ее ягодицы, он стал дотрагиваться до нее, и от его прикосновений тело ее словно таяло. Она застонала от предвкушения. Потом он начал ласкать ее грудь невесомыми поцелуями, касаясь проворным языком сосков. Он что-то шептал ей, уговаривал… зачем? Она и так была готова, дрожала от желания, умоляя освободить ее от страстного томления. Ее грудь набухла, соски затвердели. Он начал дразнить сосок языком, лаская ладонью живот.

Она чувствовала, что внутри ее будто раскручивала кольца огромная змея. Казалось, она вот-вот потеряет рассудок, если не получит желанного освобождения. Она схватила его за руку и повела ладонь во влажную пещеру между ног. Он улыбнулся, склонился над ее грудью и начал ласкать соски. Время остановилось. Он погладил шелковистые волоски и двинулся дальше, на поиски заветного бугорка. И касался ее с такой настойчивой деликатностью, словно дразня, а затем успокаивая. Его ласки были легки, как паутинка. И вот она закричала…

Между поцелуями он шептал ей какие-то волшебные слова страсти и восхищения. Одна волна наслаждения накатывалась на другую. Он развел ее ноги шире, слегка приподнял колени и медленно вошел в нее. В момент проникновения она вздрогнула. Какой он твердый! Ее мышцы инстинктивно сжались, но захватчик неумолимо продвигался вперед. Он наносил легкие и глубокие удары, бережно и нежно проникая все глубже в ее плоть. Казалось, каждый удар высекает из ее тела новую волну удовольствия. Лихорадочно дрожа, она отчаянно чувствовала, как ее несет ко второй вершине наслаждения… И вдруг все прекратилось. Он вышел из нее.

— Маркус, не останавливайся, прошу!

Она была готова заплакать.

Лилиан вся дрожала. Он осторожно перевернул ее на живот, положил ей под бедра подушку, затем вторую, опустился на колени между ее ног, и его пальцы принялись ласкать и дразнить складки ее плоти. И вот он вошел в нее снова. Лилиан не смогла сдержать крик. Беспомощная, она повернула голову набок. Щека ее прижалась к матрасу, но Маркус крепко держал ее извивающиеся бедра руками. На сей раз он вошел в нее еще глубже, нанося удар за ударом, просто сводя ее с ума.

Лилиан умоляла, стонала, рыдала и даже ругалась. Мышцы ее лона напряглись, обхватив его плоть. Наконец он тоже застонал, низко и хрипло.

Тяжело дыша, Маркус опустился на постель рядом с ней, касаясь губами ее затылка. Она лежала неподвижно, облизывая распухшие губы.

— И ты назвал меня необузданной дикаркой?

Понемногу ее дыхание успокоилось. Эта любовная схватка отняла у Лилиан все силы, но спать ей совсем не хотелось. Слишком много новых открытий ей довелось совершить сегодня. И это был тот мужчина, которого она когда-то презирала как надутого зануду! Оказывается, в характере Маркуса есть совсем иные качества, но очень немногие об этом знают. Кажется, он и впрямь любит ее. Но разве можно думать об этом? Тем более она сама влюблялась в него все больше и больше.

Маркус вытер ее вспотевшее тело прохладной мокрой тканью и дал ей свою рубашку, а потом принес блюдо с грушами и стакан сладкого вина. Он даже позволил ей положить ему в рот кусочек ароматной груши, мягкой как шелк.

С грушами было покончено. Лилиан поставила пустое блюдо на матрас и уютно расположилась рядом с графом. Приподнявшись на локте, Маркус любовался девушкой и перебирал волнистые пряди ее волос.

— Жалеете, что не отдал вас Сент-Винсенту? Она озадаченно улыбнулась.

— Почему вы спрашиваете? Неужели вы испытываете угрызения совести?

Маркус покачал головой. — Просто интересно, не жалеете ли вы.

Лилиан погладила завитки волос на его могучей груди. Она была весьма тронута: его волновало то, о чем она думает.

— Нет, — искренне ответила она. — Он очень красив и нравился мне, но… он не привлекает меня как мужчина.

— Но вы же подумывали выйти за него!

— Да, — согласилась Лилиан. — Мне приходило в голову, что неплохо бы стать герцогиней. Но только для того, чтобы досадить вам!

Улыбка осветила его лицо. Он ответил тем, что слегка ущипнул ее за грудь, и она издала страшный протестующий вопль.

— Я бы точно не вынес, — признался он. — Это выше моих сил — видеть вас замужем за другим.

— Думаю, лорд Сент-Винсент с легкостью найдет другую подходящую наследницу.

— Возможно, он и отыщет женщину с таким приданым, как у вас, но такой красавицы ему не найти.

Услышав комплимент, Лилиан улыбнулась, прижалась к нему, пытаясь сплести свои ноги с его.

— Скажите мне еще что-нибудь. Хочу послушать, в каких сентиментальных образах вы воспоете мою красоту.

Маркус сел, легко подхватил ее на руки и усадил на колени. Она чуть было не вскрикнула от неожиданности.

— Я никогда не бываю сентиментальным, — сказал он. — Марсдены не блещут поэтическим вдохновением. Тем не менее… — Он замолчал, восхищаясь красотой молодой женщины, сидящей рядом. Ее длинные волосы спускались до самой талии волнистым потоком. — Мне иногда кажется, что вы похожи на какую-то языческую принцессу.

— А еще? — поощрила его Лилиан, обнимая за шею. Маркус обнял ее тонкую талию, а потом его ладони заскользили вниз, к изящным бедрам.

— В любовных снах я видел ваши восхитительные ноги, но сны явно бледнеют. Разве можно сравнить их с тем, что я вижу сейчас наяву?

— Вам снились мои ноги?

Медленными, дразнящими движениями его ладони двинулись вверх по внутренней стороне бедер. — Да. Его ладони исчезли под полами рубашки.

— Я видел во сне, как ваши ноги обвиваются вокруг меня, — объяснил он. Его голос звучал все глуше. — И вы скакали на мне верхом.

Пальцы Маркуса коснулись наружных складок ее лона.

— Что? — спросила она, слабея. Как чудесно!

Она наслаждалась его мягкими, массирующими движениями, а он забавлялся с ней, с этим чувствительным бугорком, который, казалось, сейчас взорвется сладкой болью под его искусными прикосновениями.

— Разве женщины… — усомнилась Лилиан, не совсем понимая. — О, я никогда о таком не слышала.

— Некоторые это делают, — промурлыкал он, продолжая ласкать ее. — Мой неуемный ангел, думаю, мне придется показать вам.

Лилиан была еще так неопытна, что ничего не понимала. Он опять поднял ее и помог оседлать свою напряженную плоть. Лилиан была шокирована. Она сделала несколько осторожных движений, подчиняясь низкому мурлыканью его голоса и терпеливым движениям рук, лежащих на ее бедрах. Вскоре она нашла нужный ритм.

— Вот так, — одобрительно шептал Маркус, — вот так…

Его пальцы опять исчезли под рубашкой. Он отыскал ноющий бугорок и стал ласкать его круговыми движениями большого пальца, нажимая при каждом ее движении вниз.

Ему захотелось видеть, как туманится ее взгляд от наслаждения, поэтому пристально смотрел ей в глаза. И вот она содрогнулась в экстазе. Она принадлежала ему сердцем, телом и душой. Обхватив ее за талию, он двинулся вверх, давая выход волне собственного наслаждения.

Силы окончательно покинули Лилиан. Она упала на него сверху, опрокинув ему голову на грудь. Сердце гудело как колокол.

— Мой Бог, — пробормотал он, гладя ее спину. — Лилиан…

— Да… — отозвалась она, рассеянно моргая, как будто ничего не видя вокруг. Ей хотелось одного — спать.

— Я передумал: никаких переговоров! Ставьте любые условия. И я исполню любое ваше желание, если это в человеческих силах. И… успокойте мою душу. Скажите, что будете моей женой.

Лилиан посмотрела в его глаза, наполовину скрытые тяжелыми веками.

— Значит, вот как вы умеете торговаться? — сказала она. — Я начинаю беспокоиться за будущее компании. Надеюсь, вы не сдаетесь так легко на переговорах с деловыми партнерами?

— Нет, но я с ними не сплю.

Она слабо улыбнулась. Что ж, если он хочет сделать еще один шаг к полному доверию, она не откажет в помощи.

— Успокойтесь, Уэстклиф. Да, я буду вашей женой. Но предупреждаю: вы можете пожалеть, что отказались от переговоров, когда узнаете мои условия. А вдруг я потребую, к примеру, кресло председателя совета директоров мыловаренной компании?

— Боже упаси! — пробормотал он и спокойно вздохнул. Через минуту его охватил глубокий сон.