Глава 16
Любому из обитателей Стоуни-Кросс-Парка, кто захотел бы понаблюдать, было очевидно, что за последние две недели лорд Уэстклиф и мисс Лилиан Боумен старательно избегают общества друг друга. Было также заметно, что лорд Сент-Винсент оказывает повышенное внимание этой девушке в череде балов, пикников и водных прогулок, заполнявших чудесные осенние дни в Гэмпшире.
Лилиан и Дейзи проводили немало утренних часов в обществе графини Уэстклиф. Своими наставлениями старая леди пыталась привить аристократичные манеры двум американским барышням, но все было напрасно. Аристократы никогда не проявляют бурный восторг, а лишь сдержанный интерес; не говорят «родня», а скажут «родственники», они используют фразу «окажите любезность» чаще, чем вопрос «не могли бы вы?». Наконец, благородная дама никогда не станет высказываться напрямую, а предпочтет изящно намекнуть.
Если графиня и выделяла кого-то из сестер, то, несомненно, Дейзи. В вопросах этикета она оказалась намного понятливее сестры. Лилиан почти не старалась сдержать презрительную усмешку, находя светские манеры бессмысленными. Какая разница, передать бутылку портвейна в руки или подвинуть ее по столу? Все равно бутылка попадет куда надо. Почему нельзя говорить о многих занимательных вещах? Отчего ходить полагается медленными шажками, если хочется идти быстрым шагом? С какой стати леди должна эхом повторять за джентльменом его мнение, вместо того чтобы высказать свое?
Лилиан находила спасение только в обществе Сент-Винсента. Казалось, ему нет дела до ее манер или ошибок в речи. Его развлекала ее искренность. Виконт и сам был готов смеяться над всем и вся. Не избежал насмешек даже его отец, герцог Кингстонский. По словам Сент-Винсента, изнеженный герцог не умел насыпать зубной порошок на щетку или натянуть на чулок подвязку, потому что все это делал слуга. Лилиан смеялась. Тогда Сент-Винсент с показным ужасом принимался рассуждать о примитивной жизни, которую она была вынуждена вести в Америке. Бедняжке приходилось жить в доме с отвратительным номером на двери, самой причесываться или завязывать туфли. Сент-Винсент казался Лилиан обаятельнейшим из мужчин, но она интуитивно чувствовала, что под слоем мягкой учтивости таится совсем другой человек. Непроницаемый и твердый, этот человек, вероятно, мог быть холодным и жестоким. Или слишком предусмотрительным и осторожным. Лилиан догадывалась, что лучше не вникать, что же скрыто под этой элегантной оболочкой. Пусть остается прекрасным и загадочным, как сфинкс.
— Сент-Винсенту нужно жениться на богатой наследнице, — сообщила однажды Аннабел. «Желтофиоли» сидели под деревом, делая наброски акварелью. — Мистер Хант сказал, что отец лорда Сент-Винсента, старый герцог, собирается лишить сына содержания, потому что у него совсем не осталось денег. Боюсь, он останется без наследства.
— Что делать, если заканчиваются деньги? — спросила Дейзи. Ее карандаш проворно бегал по бумаге, заканчивая набросок пейзажа. — Сент-Винсенту придется продать поместья и собственность, когда он станет герцогом?
— Бывает по-разному, — ответила Аннабел, поднимая опавший лист и любуясь прихотливым рисунком жилок на янтарной поверхности. — Если собственность, которую он унаследует, заложена, тогда ее не продать. Но вы не бойтесь, нищим он не останется. Найдется семья, которая с удовольствием пополнит его кошелек, если он согласится жениться на их дочке.
— Например, моя, — с иронией сказала Лилиан. Аннабел внимательно посмотрела на нее и тихо спросила:
— Дорогая, лорд Сент-Винсент говорил тебе что-нибудь о своих намерениях?
— Ни слова.
— Он когда-нибудь пытался…
— Бог мой, конечно, нет!
— Значит, он хочет на тебе жениться, — сказала Аннабел несколько неуверенно. — Если бы это был просто флирт, он бы уже сделал попытку скомпрометировать тебя.
Девушки замолчали. Только листья шумели над головой да скрипел карандаш Дейзи.
— Чт-то т-ты станешь делать, если лорд Сент-Винсент сделает предложение? — подала голос Эви. Она смотрела на Лилиан поверх деревянного ящика с красками, крышка которого служила ей мольбертом.
Лилиан бездумно гладила траву под ногами, ломая хрупкие травинки. Ей пришло вдруг в голову, что сейчас она напоминает мать. У Мерседес тоже была привычка что-нибудь дергать и рвать, когда она нервничала. Лилиан отбросила тонкий стебелек прочь.
— Разумеется, я приму его предложение, — просто сказала она. Три девушки изумленно посмотрели на подругу. — Почему? — воскликнула она возмущенно. — Вы же знаете, настоящего герцога не так-то легко найти. Мама говорит, в Англии их всего двадцать девять.
— Но лорд Сент-Винсент — бессовестный охотник за юбками, — сказала Аннабел. — Не могу себе представить, как ты станешь терпеть его выходки, выйдя за него замуж.
— Все мужья так или иначе изменяют женам. — Лилиан старалась, чтобы ее голос звучал равнодушно, но сентенция все равно вышла мрачной.
Голубые глаза Аннабел увлажнились. Она сочувственно сказала:
— Я в это не верю…
— Сезон еще не начался, — заметила Дейзи, — а у нас уже есть покровительница в лице графини. Нам обязательно повезет больше, чем в прошлом году. Не нужно выходить замуж за Сент-Винсента, если не хочешь. Не слушай, что говорит мама.
— Я хочу за него замуж, — сказала Лилиан, упрямо сжав губы. — Если хотите знать, я еще доживу до того дня, когда нас с лордом Сент-Винсентом пригласят на обед как герцога и герцогиню Кингстон. На обеде будет Уэстклиф. И меня поведут к столу прежде него, потому что герцогский титул моего мужа старше. Я заставлю Уэстклифа жалеть! Я…
Она замолчала. Какой у нее горький тон! Она выдала себя, сказав слишком много…
— Может быть, к тому времени тебе будет все равно, — тихо сказала Дейзи.
— Может быть, — мрачно согласилась Лилиан.
На следующий день поместье почти опустело. Джентльмены отправились в местный конный клуб развеяться, выпить вина, покурить, сколько душе угодно, а дамы, рассевшись по каретам, поехали в близлежащую деревню на праздник. Предполагалось выступление гастролирующей труппы актеров из Лондона. Дамам хотелось послушать музыку, посмотреть легкую комедию. Аннабел с Дейзи умоляли Лилиан поехать с ними, но она отказалась. Ее ничуть не привлекали все эти старомодные ужимки бродячих артистов. Пришлось бы заставлять себя улыбаться, смеяться, а ей хотелось бродить по полям, миля за милей.
В полном одиночестве она отправилась в сад по тропинке, ведущей к фонтану-русалке. Фонтан возвышался в центре вымощенной плитами площадки, как жемчужина в оправе кольца. Площадку окружала живая изгородь, увитая глицинией. Казалось, кто-то разбросал на темной листве розовые чехольчики. Присев на край фонтана, Лилиан уставилась в пенную воду. Она не замечала ничего вокруг и не услышала приближающихся шагов, пока ее не окликнули.
— Какая удача! Я нашел вас так быстро!
Она улыбнулась. Перед ней стоял лорд Сент-Винсент. Солнце играло в его золотистой шевелюре. Янтарного цвета волосы, белая кожа и голубые глаза… — несомненный англосакс, но вот линия скул, тигриный разрез глаз и полные губы широкого рта придавали его особе какое-то экзотическое очарование.
— Вы разве не уехали? — спросила Лилиан.
— Сейчас уезжаю. Сначала я хотел поговорить с вами. — Сент-Винсент быстро огляделся по сторонам. — Можно?
— Но мы одни. Вы же всегда настаивали на присутствии компаньонки.
— Я передумал.
— Ясно. — Она улыбнулась немного нервно. — В таком случае садитесь.
Это было то самое место, где Лилиан видела леди Оливию с мистером Шоу, когда они так страстно обнимались… Она покраснела.
Сент-Винсент бросил на нее косой взгляд, и стало ясно, что он тоже помнит.
— Скоро уик-энд, — сказал он, — а там и конец вечеринкам, пора будет возвращаться домой.
— Наверное, вам хочется поскорее вернуться к удовольствиям городской жизни? — заметила Лилиан. — Вы вели себя на удивление тихо, если вспомнить вашу славу повесы.
— Даже нам, промотавшимся повесам, время от времени нужен отдых. Сплошной грех и разврат — это тоже приедается.
Лилиан улыбнулась.
— Я не знаю, какой вы развратник, но мне нравилось ваше общество, милорд.
«А ведь это правда, — вдруг поняла Лилиан. — Действительно нравилось».
— Значит, вы считаете меня другом? — мягко спросил он. — Это хорошо…
— Почему?
— Потому что мне хотелось бы видеться с вами и дальше. Ее сердце забилось в ускоренном ритме. Она ждала чего-то в этом роде, но он все-таки застиг ее врасплох.
— В Лондоне? — глупо спросила она.
— Где бы вы ни были. Вы не против?
— Ну да, конечно.
Он смотрел на нее глазами падшего ангела, а она думала, что Дейзи, видимо, права. Это животный магнетизм. У него вид прирожденного грешника. Этот человек сделал грех столь восхитительным, что грешишь и не задумываешься, какую цену придется платить потом.
Сент-Винсент протянул к ней руку и медленно провел пальцами по плечу, потом погладил ее шею.
— Лилиан, любовь моя. Я хочу просить у вашего отца позволения ухаживать за вами.
Она прерывисто вздохнула.
— Разве, кроме меня, нет других богатых наследниц? Большим пальцем он разгладил ямку на ее щеке. Темные ресницы опустились.
— Есть, конечно, — честно признался он. — Но вы намного интересней любой из них. Женщины вообще скучны, знаете ли. По крайней мере когда они не в постели.
Он нагнулся ближе. Его теплое дыхание обожгло ей губы, когда он прошептал:
— Осмелюсь заметить, в постели вы тоже будете интересны.
«Вот оно, — оцепенело подумала Лилиан. — Он хочет меня соблазнить!»
Тут ее мысли спутались, потому что он начал легонько ласкать ее губами. Он поцеловал ее как мужчина, впервые открывший поцелуй, с медлительностью, которая сводила ее с ума. У Лилиан, конечно, было мало опыта, но даже она поняла, что в этом поцелуе больше опытной изощренности, чем чувства. Впрочем, ей было все равно, настолько она была подавлена Она беспомощно отвечала на каждое нежное движение его губ, а он не торопясь возбуждал в ней удовольствие. Вдруг она судорожно вздохнула и отвернулась.
Пальцы Сент-Винсента погладили разгоряченные щеки девушки. Он осторожно положил ее голову себе на плечо.
— Я ведь ни за кем раньше не ухаживал, — прошептал он, лаская губами ее ухо. — Во всяком случае, с серьезными намерениями.
— Для новичка у вас очень неплохо получается, — сказала она, дыша ему в плечо.
Он засмеялся и отодвинулся, разглядывая ее закрасневшееся лицо.
— Вы очаровательны! — сказал он нежно. — И прекрасны. «А еще богата», — добавила она про себя.
Тем не менее он действовал очень искусно, пытаясь убедить ее в том, что ему нравится сама Лилиан, а не ее деньги. Она это оценила. Старательно улыбнувшись, она посмотрела в прекрасное и загадочное лицо мужчины, который, весьма вероятно, станет ее мужем.
«Ваша светлость», — подумала она. Когда Сент-Винсент унаследует титул, Уэстклифу придется обращаться к ней именно так. Для начала она будет леди Сент-Винсент, а потом герцогиней Кингстон. Она поднимется по общественной лестнице выше Уэстклифа и не даст ему забыть об этом. «Ваша светлость! — повторила она. — Как чудесно это будет звучать: ваша светлость!»
Сент-Винсент отправился в клуб, а Лилиан вернулась в дом. Ее будущее начинало принимать какие-то видимые очертания. Но успокоения эта мысль не принесла. Напротив, возникла угрюмая решимость. Она вошла в дом, где царили спокойствие и безмятежность. За последние недели она так привыкла к толчее, что теперь было даже странным идти через пустой холл. А если время от времени в тишине раздавались чьи-то шаги, то это шел кто-нибудь из слуг.
Проходя мимо библиотеки, Лилиан заглянула внутрь. В огромном зале никого не было. Она вошла в помещение, где на двух этажах размещались шкафы и полки с книгами. Больше десяти тысяч томов! Приятно пахло телячьей кожей, пергаментом и бумагой. На свободном от книг пространстве висели карты и старинные гравюры. Может быть, взять что-нибудь почитать? Томик поэзии или игривый роман? Интересно, а где искать романы? На Лилиан смотрели тысячи кожаных корешков.
Лилиан шла от полки к полке. Вот толстенные тома по истории, а дальше были атласы, затем целая библиотека книг по математике — с ними не страшна никакая бессонница! Стена заканчивалась нишей, в которой помещался буфет. На нем возвышался огромный серебряный поднос с гравировкой, а внутри стояли всевозможные бутылки и графины. Особенно привлекала взгляд стеклянная бутыль в форме древесного листа, наполовину заполненная прозрачной жидкостью, внутри нее плавала груша.
Лилиан взяла бутыль в руки, внимательно осмотрела и принялась осторожно взбалтывать содержимое. Действительно, самая настоящая груша золотистого цвета, прекрасно сохранившаяся. Должно быть, разновидность французской водки, подумала Лилиан. Французы называют этот крепкий бесцветный напиток «вода жизни». Его делают из ягод винограда, бузины или сливы. Как видно, из груши тоже.
Лилиан захотелось попробовать напиток на вкус. Соблазн был велик, но ведь леди никогда не пьют крепкое спиртное. Особенно в одиночестве, в чужой библиотеке. Некрасиво получится, если ее застанут врасплох. С другой стороны, джентльмены уехали в клуб, а дамы сейчас в деревне. У большинства слуг сегодня выходной.
Она оглянулась на дверь, а потом посмотрела на соблазнительную бутылку. Часы на каминной полке громко отсчитывали минуты. Вдруг она вспомнила, как Сент-Винсент говорил ей: «Я хочу просить у вашего отца позволения ухаживать за вами».
Его слова прямо-таки звенели у нее в ушах.
— О, черт! — выругалась она и принялась искать стакан в нижнем отделении буфета.
