Глава 4

Их возвращение на главную площадку пикника не осталось незамеченным, подумал Джервис. Он слишком долго находился в обществе одной и той же дамы.

Завтра или даже сегодня вечером об этом заговорят в светских гостиных. Именно на это и надеялся граф.

Что ж, все идет по плану.

Но проблема возникла с совершенно неожиданной стороны. Девушка очень нравилась Джервису. Она отнюдь не принадлежала к разряду пустеньких милашек. Граф сразу же почувствовал, что Морган включилась в его игру, и у него вдруг возникли сомнения, выйдет ли он из этой игры победителем.

— О Боже! — сказал он, глубоко вздохнув. — Совсем забыл. От одного поручения месье Пепина я так и не смог избавиться. Придется объявить танцы. Я тоже должен пригласить девушку, которая мне понравится, или по крайней мере ту, которая не откажет. Месье Пепин, кажется, сказал, что первым танцем будет вальс. Да, точно, вальс. Вы должны станцевать его со мной, cherie. В самом деле. Вы ведь хорошо танцуете, поэтому я не буду глупо выглядеть перед гостями. Моя партнерша не станет наступать мне на ноги. Вы не откажете мне? — Граф смотрел на девушку с насмешливой улыбкой.

— Хорошо, — проговорила она с плохо скрываемой досадой.

Она приняла его предложение. Что ж, любопытно. Она хотела с ним танцевать, но тщательно скрывала свое желание. Достойный противник. Жаль, что он начал ухаживать за этой девушкой, движимый ненавистью. Тем не менее мысль о том, что сплетни об этой вечеринке и его поведении достигнут ушей Бьюкасла, доставляла Джервису ни с чем не сравнимое наслаждение.

Он подвел свою партнершу к деревянному настилу. Наступила тишина. Граф объявил начало танцев. Первым будет вальс. Он пригласил всех желающих на танцевальную площадку и дал знак музыкантам играть.

Зазвучал вальс.

Минуту или две граф и Морган танцевали в полном одиночестве, и все взгляды были устремлены на них.

Остальные пары только успели добежать до площадки и встать в позицию.

Джервис старался сконцентрировать все внимание на вальсе. Но неожиданно поймал себя на мысли, что испытывает волнение, когда смотрит девушке в глаза. Что ж, окружающая природа — идеальная декорация для вальса. Казалось, они сами стали частью леса, частью этого огромного звездного неба. Она слегка запрокинула голову и засмеялась.

— О, cherie, — промолвил Джервис. — Мы с вами так гармонично вписываемся в эту музыку. Вы и я…

— Вы настоящий мастер заполнять паузы. Не так ли? — произнесла она своим обычным высокомерным тоном. Теплая улыбка мгновенно исчезла с ее лица.

Похоже, поймать дичь будет совсем непросто, не так просто, как он предполагал вначале. Но не стоит унывать. Ведь каждый новый поворот игры приносит ему удовольствие.

Когда звуки музыки замерли, Джервис хотел проводить Морган к ее опекунше, но другой джентльмен крепко взял девушку за руку и увлек за собой.

— Благодарю, граф Росторн. — Мужчина сдержанно поклонился. — Я сам провожу леди Морган к леди Каддик.

Лорд Аллен Бедвин был очень похож на ее брата. Джервис пару раз встречал его здесь, в Брюсселе, и даже здоровался с ним, но их никогда не представляли друг другу.

«Отлично, — подумал про себя граф. — Если Бедвин что-либо заподозрил и счел себя оскорбленным, остальные тоже обратили внимание на столь пикантное событие».

Надо признаться, ему очень повезло, что опекунша леди Морган оказалась весьма недальновидной особой.

— Что ж, Морган, — заговорил наконец Аллен, когда они оказались на одной из аллей вдали от толпы гостей, — надеюсь, ты неплохо повеселилась сегодня.

— Да, это великолепно. Наверное, — ответила она, — все просто зеленеют от зависти, что сами не додумались устроить пикник при лунном свете в лесу.

— Вероятно, ты права, — согласился Аллен, — но я не об этом. Ты прекрасно понимаешь, о чем. Надеюсь, ты не успела влюбиться в Росторна? Я считал тебя более благоразумной.

— Влюбиться в… Ты с ума сошел! — воскликнула Морган. — У меня нет привычки влюбляться в первого встречного джентльмена, который уделил мне внимание.

— Рад это слышать, — сухо заметил он. — Не могу понять, о чем думала леди Каддик, когда после ужина вы прогуливались с графом Росторном, словно супружеская чета. А когда вы надолго исчезли из виду, я был готов броситься на поиски. Потом вы наконец появились и стали танцевать так, будто тут вообще никого нет, кроме вас двоих. Хорошо, если завтра ты не станешь объектом грязных сплетен. А еще лучше, если эти новости не достигнут ушей Вулфа. Я считал, что на твою опекуншу можно положиться. Вулф был того же мнения, раз позволил тебе сюда приехать.

— Но она не сделала ничего предосудительного, — сердито сказала Морган. — Да и я тоже. Почему мне нельзя прогуляться с джентльменом, которого я знаю? Думаю, даже тетя Рочестер не согласилась бы с тобой. Кроме того, мне разрешили принять приглашение на вальс. Ни леди Каддик, ни я не знали, что граф Росторн начнет танцевать, не дожидаясь остальных пар.

— Замолчи, Морган. — Аллен бросил на сестру уничтожающий взгляд. — Можешь не сомневаться, тетя Рочестер стала бы метать громы и молнии, если бы увидела, что ты удалилась в одну из этих аллей с мужчиной. А Вулф разнес бы тут все, а Росторна разорвал на мелкие кусочки.

— К счастью, они не здесь, — напомнила брату Морган, — а тебя никто не назначал моим опекуном, Аллен. Неужели тебе больше нечем заняться сегодня вечером, как только следить за мной? Здесь десятки дам, и они сгорают от желания потанцевать с тобой.

Морган признавала, что ее брат очень красив. Среднего роста, темноволосый, кареглазый, со стройной, изящной фигурой. Даже характерный для Бедвинов нос, довольно крупный, тонкий и с легкой горбинкой, не портил его. Похоже, она единственная из всей семьи избежала подобной фамильной черты.

— Я обещал Вулфу присматривать за тобой, — сказал он. — И выполню свое обещание. Росторн явно имеет на тебя какие-то виды.

— Вздор! — ответила Морган. — Просто мы вели интересный разговор. Вот и все. К тому же он настоящий джентльмен.

— Ты глубоко заблуждаешься, — проговорил Аллен, закатив глаза. — Он джентльмен только по происхождению. Этот человек пользуется весьма сомнительной репутацией, Морган. Долгие годы он болтался на континенте, проводя время не в самых лучших компаниях. Да и причины его отъезда из Англии покрыты мраком.

Морган промолчала.

— Можешь быть уверена, Вулф счел бы общество этого человека нежелательным для тебя. — Аллен нахмурился.

— Нежелательным? Неужели молодой человек, приглашающий девушку прогуляться, обязан думать только о женитьбе?

— Предпочитаешь, чтобы он думал о другом? — гневно произнес Аллен. — Не возражаю, Морган, но только если эта девушка не моя сестра. Мне казалось, тебе нравится Гордон.

— Он становится невыносимым, — вздохнула Морган. — Конечно, он достаточно красив, чтобы вскружить голову любой девушке, но хвастун и сноб. Я пыталась оправдать его слова и поступки тем, что он слишком молод, но ведь у нас с ним разница в возрасте всего четыре года.

Аллен рассмеялся, но тут же посерьезнел:

— Я знаю, что могу доверять тебе, Морган. Мы, Бедвины, может быть, и зануды, но хорошо знаем, что правильно, а что нет. Ты совсем еще юная и невинная. Обещай, что будешь осторожна с Росторном. Хочешь, я с ним поговорю?

— Если ты это сделаешь, — сердито ответила Морган, — мне придется повторить знаменитый удар Фреи и чуть-чуть подправить форму твоего носа, Аллен. Я и без тебя понимаю, что должна быть осторожна. Но пока в этом нет никакой необходимости. Леди Каддик хорошая опекунша, и в моей собственной голове тоже имеются мозги.

Он засмеялся и в шутку слегка прикоснулся кулаком к подбородку Морган.

— Если не возражаешь, я предпочел бы оставить ту форму носа, какая у меня имеется, — сказал он. — Хочешь, я провожу тебя к леди Каддик? Полагаю, Гордон изнывает от желания потанцевать с тобой.

Она кивнула. Интересно, что сказал бы или сделал Аллен, если бы узнал, что этот пикник устроен ради нее? И что она ушла в лес с лордом Росторном и позволила ему себя поцеловать?

Вероятно, Аллен устроил бы тогда свой собственный фейерверк, похлеще того, что устраивают в Воксхолл-Гарденз. А графа Росторна разорвал на кусочки прямо на танцевальной площадке.

А что бы в этом случае сказал и сделал Вулфрик? Об этом даже страшно было подумать.

Но все это не повод, чтобы чувствовать себя виноватой. Ничего плохого она не сделала. Совсем наоборот. Этот изощренный и опытный негодяй решил с ней поиграть, но ей удалось направить его же оружие против него самого и выйти из сложного положения без единой царапины. Морган гордилась собой.

Теперь графу Росторну придется хорошенько подумать, прежде чем тратить время и средства на эту затею.

Пусть она совсем юная и неопытная, но она леди Морган Бедвин. И об этом следует помнить.

Прошло несколько дней после пикника, прежде чем Джервис снова увидел ее. Они случайно встретились на концерте мадам Каталини, знаменитого сопрано. Даже герцог Веллингтон почтил вечер своим присутствием. Увидев Морган в плотном кольце общих знакомых, среди которых был и ее брат, граф решил не подходить к ней.

По некоторым признакам Джервис почувствовал, что о нем и Морган уже пошли сплетни. И без сомнения, об этом не преминут написать в письмах к английским родственникам и знакомым. Он не сомневался, что и там их отношения станут притчей во языцех. Как-никак леди Морган — сестра герцога Бьюкасла.

Разработанный им план действовал безотказно. Хотя события развивались медленно, но ему некуда было торопиться.

Однажды утром, отправившись на конную прогулку по Алле-Верт — широкой травянистой авеню, расположенной за пределами городской стены и окаймленной с двух сторон пышными липами, — Джервис еще издалека, около оросительных каналов, увидел леди Морган, тоже на лошади, скачущую рядом с Розамонд Хэвлок. Он только что распрощался с Джоном Уолдейном и еще несколькими знакомыми.

О, она просто очаровательна в своей ярко-голубой амазонке и такого же цвета веселенькой шляпке с перьями, подумал граф. Морган сидела на лошади легко и непринужденно. О таких наездниках говорят, что они родились в седле. В некотором отдалении от дам ехали их дородные грумы.

Джервис слегка коснулся пальцами края шляпы и галантно поклонился. Леди Морган ответила изящным наклоном головки. Войдя в роль светской дамы, она, видимо, старалась противопоставить свою холодность и высокомерие сплетням, которые о них распускали. Скорее всего она проехала бы мимо Джервиса, не сказав ни слова, если бы Розамонд не поприветствовала графа и сама не заговорила с ним.

— Доброе утро, лорд Росторн, — вежливо улыбнулась ему Розамонд. — Отличная погода, не правда ли?

— О да, полностью с вами согласен. После двухдневного заточения и плачущего неба особенно приятно насладиться свежим воздухом, — ответил Джервис.

— Вы выбрали очень удачный день для пикника, — продолжала Розамонд. Все трое остановили своих лошадей, грумы замерли на почтительном расстоянии.

— Смею надеяться, — вкрадчиво проговорил граф, — пикник доставил вам удовольствие.

— О, это было превосходно! — горячо заверила его Розамонд. — Правда, Морган?

Морган не ответила ей и обратилась к графу:

— Вы слышали что-нибудь о передвижениях французской армии, лорд Росторн? Говорят, они совсем близко.

— Вспомни, Морган, что нам вчера сказали майор Франк и лейтенант Хант-Матерс? — запротестовала Розамонд, не дожидаясь ответа Джервиса. — Они сказали, что не о чем беспокоиться. Французы никогда не смогут прорваться сквозь наши укрепления и подойти к Брюсселю. А вот и капитан Куигли, и лейтенант Мередит! — воскликнула Розамонд, кивнув в сторону молодых офицеров, скачущих на лошадях прямо к ним. — Вот кто нам сейчас все расскажет. Нам грозит опасность, капитан Куигли? Я имею в виду приближающуюся к Брюсселю французскую армию.

Капитан возмущенно нахмурился:

— Опасность, леди Розамонд? Вы сомневаетесь в нашей боеспособности? Гвардейцы не позволят старине Бони даже перешагнуть границу Бельгии. Уверяю вас.

— Вам не стоит беспокоиться по этому поводу, леди Розамонд, — добавил лейтенант. — Никакая опасность не угрожает ни вашему брату, ни другим офицерам. Бони не посмеет атаковать нас жалкими остатками своей разбитой армии. Приходится лишь сожалеть, что мы затратили столько усилий на подготовку обороны.

Офицеры повернули лошадей, собираясь сопровождать дам на прогулке. Но леди Морган даже не удостоила взглядом своих попутчиков, продолжая незаметно наблюдать за Джервисом.

— Могу ли я сопровождать вас? — серьезно, без улыбки спросил Джервис. Она кивнула, однако мысли ее в этот момент были далеко, что не ускользнуло от графа.

Как только они тронулись, Морган сказала:

— Я считаю просто оскорблением, когда мне без конца твердят, что ни мне, ни моим друзьям, да и всем моим соотечественникам не грозит опасность.

— Но ведь желание оградить даму от неприятностей и забот свойственно каждому джентльмену.

— Судя по вашим словам, неприятности нам все же угрожают? — спросила она. — Я имею в виду войну.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Джервис. — Исчезла последняя надежда на то, что французы не смогут снова объединиться вокруг своего императора. Вопреки всем прогнозам и предсказаниям французская армия все еще многочисленна и боеспособна. Все знаменитые маршалы вновь вернулись под крыло Бонапарта. А это означает, что следует ожидать по крайней мере хотя бы одного серьезного столкновения. Оно неизбежно. Остается лишь надеяться, что это сражение положит конец попыткам Бонапарта развязать войну. Если же победит он, трудно предсказать будущее.

— Я так и знала, — проговорила Морган. — Все называют Бонапарта «старина Бони», насмехаются над ним. Но чтобы добиться таких военно-политических успехов и столько лет пользоваться плодами своей деятельности, надо быть гением и обладать особой притягательной силой. Разве нет?

— Предстоящее сражение обещает быть кровопролитным, и его исход далеко не ясен. Именно поэтому Веллингтон и не скрывает своего беспокойства. Однако самому Брюсселю опасность не угрожает. Иначе все дамы находились бы сейчас уже в Англии.

— Но лорд Каддик желает, чтобы мы немедленно вернулись домой. — Леди Морган вопросительно посмотрела на своего спутника. — Да и мой брат Аллен на этом настаивает. Но леди Каддик сказала, что останется здесь до тех пор, пока это будет возможно. Она хочет быть рядом с лордом Гордоном. Что ж, можно только восхищаться ее решимостью. Ведь женщинам позволено так мало, лорд Росторн. По крайней мере мы можем оставаться рядом с нашими мужчинами.

— Вы остаетесь тоже ради лорда Гордона? — спросил Джервис.

Морган посмотрела ему в глаза:

— Весьма дерзкий вопрос, лорд Росторн.

На его губах появилась улыбка.

Похоже, она не была настроена ссориться с ним.

— Меня не беспокоят ни Брюссель, ни вопрос моей собственной безопасности, — сказала она. — Полагаю, если действительно возникнет реальная опасность, я смогу выехать отсюда. Но военным придется не только остаться здесь, но и сражаться. И умереть.

— Уверяю вас, не все солдаты гибнут во время боя, — мягко проговорил он. — Взять хотя бы ветеранов, которые состоят в военных частях, расположенных под Брюсселем. Они участвовали во многих сражениях не только на Пиренейском полуострове, но и в Индии. И, как видите, выжили.

— И среди них мой брат Эйдан, — вздохнула Морган. — Он не ушел в отставку даже после сражения под Тулузой в прошлом году. Но очень многие ветераны погибли. Например, мой кузен. Возможно, Бонапарт остановится на границе, — предположила она. — Но это еще не значит, что он обратится в бегство?

— Да, на это надежды мало, — согласился Джервис.

— Что же в таком случае он станет делать? — Морган снова посмотрела в глаза своему спутнику.

— Полагаю, гордость толкнет его на попытку прорваться к Брюсселю. Остается надеяться лишь на то, что герцог Веллингтон затруднит его передвижение по территории Бельгии, а возможно, и остановит. Но без сомнения, Наполеон все же попытается атаковать в наименее защищенном месте. А это, по моим представлениям, там, где оборонительные линии Веллингтона подходят к частям фельдмаршала Блюхера. Если французы прорвутся в этом соединении, а затем зайдут с флангов и отрежут эти части друг от друга, у них появится шанс на победу.

Джервис не имел обыкновения делать столь пугающе мрачные заявления в дамском обществе, но эта юная и чувствительная леди, как и все остальные, не осознавала всей опасности положения.

— Благодарю вас, лорд Росторн, — сказала она мрачно, — что не стали ссылаться на мою хорошенькую головку и откровенно ответили на мои вопросы. Иногда мне кажется, что мои знакомые офицеры просто играют в оловянных солдатиков и военные игры. Скрывают истинное положение вещей от своих жен, матерей и сестер, считая их слишком хрупкими и нежными, чтобы знать правду.

Громкий взрыв смеха впереди наглядно продемонстрировал, что опасения Морган не напрасны.

— Они быстро станут другими, если придется вступить в сражение, — сказал Джервис.

— Если?

— Когда, — нахмурился он. От ее лица отлила кровь.

— Сколько я себя помню, с самого детства, — продолжала леди Морган, — мы всегда, год за годом, только и делали, что беспокоились за Эйдана. Война казалась мне чем-то совершенно бессмысленным. Почему мой брат должен был находиться неизвестно где, когда мы все так ждали его и сходили с ума от волнения? Почему каждый день он подвергал свою жизнь опасности? Почему мы должны были дрожать от страха, если видели около нашего дома человека в военной форме, думая, что он принес нам известие о ранении или гибели Эйдана? Я по-прежнему считаю, что войны бессмысленны. А вы, лорд Росторн, так не думаете?

— Разумеется, я согласен с вами, — ответил Джервис, — но это неизбежно. Стремление к войне заложено в самой природе человека.

— Вы хотели сказать, в природе мужчин, — возразила Морган. — Женщинам стремление к войне несвойственно. Если бы женщинам дали возможность управлять страной, уверена, они справились бы с этим гораздо лучше мужчин, поскольку руководствовались бы здравым смыслом, а не всякого рода амбициями.

Он улыбнулся.

— Вы находите мою идею забавной, лорд Росторн? — резко спросила она.

— Только потому, — ответил Джервис, — что думаю, здравый смысл подсказывает женщинам держаться подальше от политики. У них имеются более приятные сферы для приложения своих сил.

— Как, например, вышивание крестиком, полагаю? — сказала Морган. — Еще можно устраивать чаепитие с соседями.

— И давать жизнь детям, — улыбнулся граф, — и наполнять смыслом жизнь мужчин. А также восхищать мир красотой искусства, музыки и поэзии.

— Так неужели благодаря всему этому мы не заслужили более уважительного отношения? — спросила она.

В это время офицеры попрощались с Розамонд, взяв с нее слово, что она и Морган обязательно придут на праздничный обед в их подразделении. И леди Розамонд направила лошадь к Морган и лорду Росторну.

Джервис, попрощавшись с леди Морган, поехал в город.

По дороге он думал о том, что его ухаживания за молодой девушкой приняли весьма странную форму. Это несколько обескураживало его. Джервис был крайне удивлен ее образом мыслей. Что ж, если она хочет видеть в нем только друга… Пусть так и будет.

Утром тринадцатого июня лорд Аллен Бедвин появился в особняке графа Каддика на рю де Бельвю. Он хотел лично поговорить с главой семейства, после чего нанести визит дамам, которые в это время как раз находились дома, поскольку моросил дождь.

— Киг-Денсоны, знакомые сэра Чарлза Стюарта, намерены покинуть Брюссель завтра с рассветом, мадам, — сказал леди Каддик Аллен после обмена приветствиями. — Они согласны взять с собой мою сестру и леди Розамонд, если та пожелает отправиться с ними до Лондона. На служанку, которая будет сопровождать их дочь, вполне можно положиться.

Морган замерла, а Розамонд, широко открыв глаза, разочарованно посмотрела на мать.

Леди Каддик взволнованно обмахивалась веером и молчала.

— Я не знаю, лорд Аллен, — наконец проговорила она. — Это очень любезно со стороны Киг-Денсонов, но мне кажется, Розамонд должна быть рядом с матерью и отцом. А мне не хочется покидать Гордона в такое неспокойное время. Кроме того, не думаю, что положение настолько отчаянное. Лорд Аксбридж и герцог Веллингтон, конечно же, поставили бы нас в известность; если бы Брюсселю грозила опасность.

— Я понимаю ваши чувства, мадам, — сказал Аллеи, — и скажу миссис Киг-Денсон, что завтра с ними отправится только Морган. Пусть твоя горничная немедленно упакует чемоданы, Морган.

Но прежде чем она успела возразить, в разговор вмешалась леди Каддик.

— Мне это не нравится, лорд Аллен, — промолвила она. — Герцог Бьюкасл лично поручил мне заботиться о леди Морган, и я не могу перепоручить ответственность за вашу сестру кому бы то ни было.

— Я беру на себя ответственность за леди Морган, мадам, — проговорил Аллен. — Брюссель стал весьма опасным местом, особенно для леди, лорд Каддик может это подтвердить.

Он не пояснил свое замечание, поскольку все и так понимали, что может случиться с женщинами в городе, захваченном неприятелем. Но неужели опасность на самом деле столь велика?

Леди Морган не боялась за себя. Бегство казалось ей проявлением трусости. И хотя она не любила капитана Гордона, его судьба, так же как и судьба других офицеров, вызывала у нее беспокойство. При мысли, что ее могут отправить в Лондон, ей стало не по себе.

— Я не поеду, Аллен, — заявила Морган.

Аллен даже не удостоил сестру взглядом, лишь приподнял бровь.

— Могу я поговорить наедине с сестрой, мадам? — обратился он к леди Каддик. Та встала с кресла.

— Розамонд, поднимись, пожалуйста, в мою комнату, — сказала она.

Розамонд пошла вслед за матерью. Морган тоже поднялась и подошла к окну. Дождь кончился, и тротуар уже успел немного подсохнуть.

— Я не поеду, Аллен, — упрямо повторила она. Он тяжело вздохнул:

— Мы можем поговорить спокойно, Морган? Я не хочу, чтобы мою сестру изнасиловал французский солдат. Это ты понимаешь? Думаю, подобная перспектива Вулфрику тоже вряд ли понравилась бы.

— Как только опасность станет реальной, лорд Каддик увезет нас с Розамонд. Я полностью доверяю этим людям. Вулфрик вверил меня их заботе. Я просто не могу уехать сейчас. Не могу. — Голос ее дрогнул.

— Полагаю, все это из-за Гордона, — сказал Аллен, проведя ладонью по волосам. — Значит, между вами все же существует взаимопонимание? Это так, Морган? Надеюсь, не было тайной помолвки. Вулфу следовало бы знать обо всем.

— Нет, Аллен, мы не понимаем друг друга, — вздохнула Морган. — Но, прошу, не настаивай на моем незамедлительном отъезде. Послезавтра герцог Ричмондский дает бал. Его почтит своим присутствием сам герцог Веллингтон. Вряд ли в случае опасности все предавались бы развлечениям. Давай съездим на бал, а потом решим, что делать.

— К этому времени Киг-Денсоны будут очень далеко.

— Но они не единственные возвращаются в Англию. Возможно, кто-нибудь еще поедет, — торопливо проговорила она. — Пожалуйста, Аллен.

Морган даже пустила слезу, что было ей несвойственно. Она просто не может уехать из Брюсселя. По крайней мере сейчас. Здесь может произойти великая битва, а в Лондоне она не скоро об этом узнает. Многие офицеры будут убиты, Морган в этом не сомневалась. Аллен вздохнул:

— Морган, ты самая младшая в семье и самая любимая. Только очень непослушная. Что ж, отправимся на бал, а потом решим, что делать. Надеюсь, мне не придется сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Такая уступка идет вразрез с моими собственными убеждениями.

Она подбежала к брату, обвила его шею руками и поцеловала в щеку:

— Спасибо.

Аллен внимательно посмотрел на сестру:

— По-моему, Гордон весьма подходящая партия. Полагаю, Вулф такого же мнения, иначе не позволил бы тебе отправиться в Брюссель с Каддиками. Ты уверена, что вы плохо понимаете друг друга?

— Уверена, — ответила Морган. Когда они на пикнике говорили с Алленом, она весьма нелестно отзывалась о капитане Гордоне, однако брат пропустил это мимо ушей. Что же, пусть пребывает в приятном неведении. Ей просто необходимо остаться на некоторое время в Брюсселе.

— Возможно, это даже к лучшему, — сказал Аллен. — После пикника в лесу многие болтали всякую чушь о тебе и Росторне. Будто он весь вечер преследовал тебя. Надеюсь, он оставил тебя в покое?

— Да, я с тех пор его не видела, — ответила Морган и тут же вспомнила о поездке по Алле-Верт несколько дней назад. Но их общение ничем не напоминало флирт. Он ни разу не назвал ее «cherie», вел себя вполне пристойно, не пытаясь за ней ухаживать. Граф Росторн, как и ее брат, не только признавал грядущую опасность, но и имел мужество открыто сказать об этом.

— Что ж, очень рад, — промолвил Аллен. — Надеюсь, эти сплетни не долетят до ушей Вулфа. Кажется, дождь перестал. Хочешь прогуляться по парку? Сходи за шляпкой, я подожду. Жаль, что так редко виделся с тобой все это время.

— Полагаю, — сказала она, прежде чем выйти из комнаты, — здесь нет твоей вины. Ты ведь работаешь, когда тебе бегать за мной?

— Но именно это я и делаю, Морган, — засмеялся он.

Четырнадцатого июня стало известно, что французская армия сконцентрировалась вокруг Мобежа и перешла границу с Бельгией. В Брюсселе эти действия квалифицировали как демонстрацию силы и бряцание оружием с целью устрашения противника. Стотысячная прусская армия контролировала все дороги, расположенные между Арденнами и Шарлеруа, а менее многочисленная, британская, и союзнические войска расположились между Монсом и Северным морем. Все пути для французской армии были перекрыты.

Пятнадцатого июня снова состоялся смотр войсковых частей, расквартированных в Брюсселе.

Чуть позже в этот же день принцу Оранскому и герцогу Веллингтону доложили, что прусский полк атакован под Шарлеруа, а Туин захвачен. Чуть позже Веллингтон отдал приказ второму и пятому дивизионам собраться под Атом и быть в полной боевой готовности. Но британские подданные, которые находились в Брюсселе, по-прежнему не чувствовали приближающейся опасности. Предполагалось, что бал у герцога Ричмондского, как и планировалось, непременно состоится. Всеобщее спокойствие в некоторой степени обуславливалось тем обстоятельством, что на балу должен был появиться герцог Веллингтон собственной персоной. Сержанты и солдаты из сорокового вспомогательного королевского шотландского полка и девяностого вспомогательного пехотного дивизиона должны были развлекать гостей народными шотландскими танцами и игрой на волынке. На подъезде к дому расположится отряд барабанщиков. Вечер обещал превратиться в захватывающее празднество.

К счастью для Морган, Аллен срочно уехал по делам в Антверпен и должен был возвратиться в Брюссель только на следующий день. Приглашенные воспринимали этот бал как последний шанс весело провести время перед надвигающейся бурей.

Не исключено, разумеется, что предстоящее военное столкновение обернется лишь обоюдной демонстрацией силы. После ряда маневров британских и союзных войск французы, еще раз взвесив свои возможности, спокойно вернутся во Францию. И жизнь войдет в свою обычную колею.

Именно такой поворот событий являлся наиболее вероятным, тем не менее опасность была вполне реальной. Никто не мог с уверенностью утверждать, что не разразится кровопролитное, судьбоносное сражение.