В таверне наступила мертвая тишина, и Том Ганн, сжав кулаки, вышел вперед; его обычно добродушное лицо перекосилось от ярости.

– Черт побери! Где она, я вас спрашиваю?

Форликар, который всегда считал, что чем крупнее противник, тем больше на нем пространства для его кулаков, выступил вперед, с удовольствием предвкушая хорошую драку.

– Сначала скажи, кого вы ищете, приятель: в этом заведении достаточно шлюшек.

– Шлюшек? Ах ты, грязное отродье Бедлама! – Хоуп Деферт с яростным криком приподняла юбки и с размаху ударила Форликара ногой в то место, которое мужчины больше всего защищают и с наибольшим удовольствием используют. Тот взвыл и согнулся пополам.

– Постойте! – крикнул Рамад, однако его призыв к благоразумию потонул в общем гвалте. Битва разгоралась. Тяжелые кулаки били по головам, столы переворачивались и разлетались вдребезги. Шум и грохот с трудом перекрывал даже высокий голос зеленого попугая, выкрикивавшего неприличные ругательства.

В самой гуще схватки Форликар отбивался от Хоуп, которая держала его мертвой хваткой, не давая вырваться и пуская в ход длинные ногти. Однако чем дольше длилось их противоборство, тем приятнее оно становилось для великана, все острее ощущавшего пышную грудь и мощные бедра своей противницы. Бой лишь еще больше разогревал его похоть, и в конце концов Хоуп, чьи юбки задрались до самой талии, а грудь призывно вывалилась из разорванной блузы, внезапно увидев, что он расстегнул бриджи, тут же почувствовала пульсацию мощного члена внизу своего живота.

На лице Форликара появилась блаженная ухмылка.

– Ах ты, буйвол!

– Точно. Сейчас я это докажу.

Сраженная нелепостью всего происходящего, Хоуп безудержно расхохоталась, раздвинула ноги и отдалась другой, несравненно более приятной схватке между мужчиной и женщиной.

И в этот самый момент прозвучал выстрел. Все замерли в нелепых позах, пытаясь понять, кто посмел нарушить неписаный закон, а затем, толкаясь и отпихивая друг друга, поспешили наружу.

Джейсон и Мари, сидя на лошадях, молча наблюдали за происходящим; в руке Джейсона еще дымился пистолет.

Некоторое время бывшие противники недоуменно переглядывались, а затем все глаза устремились на двух капитанов.

– Слушайте внимательно! – Голос Мари отчетливо звучал в наступившей тишине. – Мы с капитаном Брэндом решили объединить наши силы. С сегодняшнего дня обе команды работают вместе.

Тут Нэд Слай неожиданно повернулся к Джейсону:

– Только давайте уточним сразу: мой капитан – Мари Рейвен, и никто другой.

Со стороны команды «Шпаги Корнуолла» раздался дружный гул одобрения.

– Именно это Мари и имела в виду, – заверил присутствующих Джейсон. – Отдельные команды, действующие как союзники. Так мы увеличим свои возможности и сэкономим силы. Согласны на такие условия?

Мари и Джейсон ждали, сидя на лошадях, пока их люди совещались между собой. Первым от команды «Баньши» выступил Рамад:

– Мы согласны на союз.

Том Ганн высказался от имени команды Мари:

– Если ты этого хочешь, Рейвен, мы с тобой.

– Значит, по рукам, – произнес Джейсон. – А теперь за дело. На море нам надо привести в порядок корабли, а здесь, на суше, приготовить постели. Или вы предпочитаете спать на песке?

– Если вам песок подойдет, капитан, то и мне тоже, – высказался Луп, которому действительно было все равно, так как его время проходило между попойками, драками и разгулом.

– У него есть другое место, – смущенно произнесла Мари, и в тот же миг Армид, не замеченная никем, бесшумно выскользнув из толпы, скрылась на берегу.

Смысл слов Мари не сразу дошел до пиратов, но постепенно на избитых, распухших лицах стали появляться широкие ухмылки. И тут, словно в дополнение к сказанному, из глубины таверны донесся громкий стон блаженства, за которым последовал женский крик, отмечавший высшую точку наслаждения. Джейсон вопросительно взглянул в том направлении, откуда раздались эти неожиданные звуки, Мари же, наоборот, поспешно отвернулась, чтобы не рассмеяться вслух: голос Хоуп она узнала бы где угодно.

Джон Ло, влиятельнейший человек, назначавший и смещавший с должности губернаторов, терпеть не мог ждать понапрасну. Эти французы вечно никого не уважают. Только подумать, они в Южной Америке, в городе, лишь недавно появившемся среди болот и лесов, а библиотека выглядит так, словно она находится в самом центре Парижа. Панели красного дерева отражают свет канделябров и отблески пламени в камине; изящная резная мебель больше подошла бы для изысканных городских домов. Полотна на стене перевезены через океан за большие деньги, и даже окна застеклены, а это уж совершенно неслыханная экстравагантность! Комната, конечно, прекрасная, как и весь дом, однако здесь все это совершенно не к месту.

Наконец появилась Анжелика, дочка губернатора, в сопровождении служанки, которая принесла поднос с чаем и медовыми пирожными. Ло поклонился и галантно поцеловал руку девушки. Семнадцатилетняя красавица застенчиво присела в реверансе и, демонстрируя смущение, тут же вышла из комнаты, шурша по деревянному полу богато расшитыми юбками.

– Восхитительное создание! Она оживляет весь поселок.

Бьенвилль рассеянно кивнул:

– К сожалению, это никак не поможет разрешить нашу проблему. Английский капитан уже на пути сюда; его люди успели обшарить все таверны на берегу.

Ло нахмурился:

– Мы могли бы открыть огонь по его кораблю. Возможно, это его образумит.

– Притом что полковник Гилберт в отъезде? Ну нет, Джон. Я вижу, ненависть к англичанам лишила вас здравого смысла. Мобил не может позволить себе открыто проявлять враждебность к ним, и Луи никогда этого не одобрит. Такая линия поведения была бы губительна для нас – Королевский военно-морской флот намного сильнее нашего, и мы слишком зависим от…

Стук в дверь прервал их спор.

– Месье, капитан Грегори, представитель Королевского военно-морского флота его величества, – доложил вошедший слуга.

– Подожди несколько минут, а затем проводи его сюда. И… Положи еще полено в камин.

– Да, месье.

Бьенвилль указал на дверь в боковой стене. Это Джону Ло совсем не понравилось, хотя он заранее предполагал, что все произойдет именно так. Конечно, в тайном могуществе тоже есть свои прелести, однако временами оно оставляет желать большего. Вот, например, сейчас он бы с огромным удовольствием встретился с этим Грегори лицом к лицу.

– Не забывайте, благодаря кому вас избрали и чья финансовая помощь поддерживает существование Мобила.

– Я сделаю так, как будет лучше для колонии. – Бьенвилль закрыл боковую дверь и прошел через всю комнату, чтобы поприветствовать гостя.

Едва войдя, капитан Грегори окинул губернатора быстрым взглядом.

– Я не говорю по-французски, но мне сказали, что вы говорите по-английски.

Он даже не пытался казаться вежливым.

– Да-да, конечно.

Губернатор указал на стул, однако Грегори остался стоять.

– То, что я собираюсь вам сказать, не займет много времени.

Бьенвилль вежливо кивнул, отводя глаза от глубокого шрама на щеке капитана. Он с тревогой отметил, что в глазах Грегори полыхает ненависть. Хорошо еще, Ло нет в комнате – один Бог знает, чем могла бы закончиться их встреча.

– Я вас слушаю, месье.

– Ваша колония очень неразборчива в выборе друзей.

– Простите?

– Сейчас объясню. Ваши друзья, пираты, живут за счет захвата английских кораблей. Мои офицеры без труда выяснили это.

– Но… Я протестую…

– Чушь! Ваше дело слушать и подчиняться. Между нашими властями существует соглашение о противодействии этим морским разбойникам, где и когда бы мы их ни обнаружили.

Бьенвилль выпрямился.

– В таком случае, дорогой сэр, хочу сообщить, что ваше несогласованное, насильственное вторжение в наш город нарушает аналогичное соглашение, нарушает суверенитет нашей колонии и наносит оскорбление его величеству королю Людовику Пятнадцатому. Ваш монарх об этом узнает.

– Так же как и ваш о том, что вы даете пристанище пиратам.

– Откуда мне знать, с какой целью торговые суда бросают якорь в нашей гавани?

– Прекратите, губернатор, не надо считать меня полным идиотом! Если вы не уступите и если я обнаружу хотя бы одну из этих свиней, которым вы дали убежище, клянусь, ни один шлюп больше не подойдет к этим берегам ни с какими товарами. В таких условиях Мобил долго не протянет.

Губернатор побледнел.

– Вы не посмеете.

– Еще как посмею! У меня есть корабль, с помощью которого я это сделаю, будут и другие корабли, если понадобится. Однако у вас остается выбор.

– Какой?

– Два корабля. Две команды. Я получил информацию о том, что сюда приезжал Джейсон Брэнд. Несомненно, он еще вернется. Арестуйте его и задержите до моего возвращения.

– Но он ничего плохого Мобилу не сделал и никак не помешал нашим торговым операциям. Насколько мне известно, он действует как независимый торговец, строго в рамках закона. Ваши инсинуации, будто он пират, меня глубоко огорчают.

– А меня нет. Информация, собранная в ваших тавернах, не требует дополнительных доказательств. Брэнд купил здесь работорговое судно и оснастил его шестифунтовыми пушками. Стоит ли мне продолжать, губернатор?

Бьенвилль выругался про себя. Болтуны, не могут держать язык за зубами! И все же он не должен позволить высокомерному англичанину одержать верх.

– Конечно-конечно, если вы представите мне доказательства…

– Мое слово, сэр, вполне достаточное доказательство.

Губернатор склонил голову в знак согласия:

– Разумеется. А другое судно, сэр?

– Английский корабль «Шпага Корнуолла». Сорок орудий на борту да команда мятежников в придачу. Его капитан – женщина, некая Мари Рейвен.

Бьенвилль не мог скрыть изумления:

– Англичане позволяют женщинам уводить свои корабли?!

Заметив, как побледнел капитан, он поспешно опустил глаза.

– Не забывайте о том, что я вам сказал. Выполнив мои условия, вы можете рассчитывать на мое снисхождение.

Снисхождение? Нет, это уже слишком! Губернатор Жан Батист ле Мойн, сир де Бьенвилль медленно поднялся с места.

– Я подумаю над тем, что вы мне сказали. А теперь прошу извинить, меня ждут другие дела. Не уверен, что вы будете на Мобиле желанным гостем, капитан.

– А я здесь вовсе и не гость. Всего хорошего, сэр.

Как только дверь за Грегори закрылась, Джон Ло снова появился в комнате. Лицо его потемнело от гнева.

– В следующий раз мы лучше подготовимся к его прибытию. Мне доставит особое удовольствие потопить его корабли. Посмотрим, что он тогда запоет, этот капитан!

– Вы шутите, конечно?

– Мы находимся очень далеко от Англии, Жан Батист. – Ло принялся возбужденно расхаживать по комнате. – Брэнд должен мне изрядную порцию золота, и не надо забывать об этом.

Бьенвилль пожал плечами:

– Давайте сначала пообедаем. Торопиться некуда. Друг мой, мы находимся далеко и от Франции тоже. Я не сомневаюсь в том, что англичане ни перед чем не остановятся после такого унижения – подумать только, женщина захватила их корабль! Что же касается Брэнда… пусть сначала отдаст золото. Когда расквитается с долгом, всем обязательствам конец. Вот тогда и посмотрим.

Губернатор Мобила рассеянно слушал жалобы супруги, сводившиеся к тому, что жизнь в этой колонии в Луизиане, во-первых, несовместима с ее воспитанием и положением, во-вторых, для него это назначение просто оскорбительно и, в-третьих, это не место для их дочери.

Пока она продолжала свою обвинительную речь, Бьенвиллю стало тесно и жарко в жилете и сюртуке.

– Может быть, этой весной… – пробормотал он.

Мадам Бьенвилль отбросила салфетку.

– Я это слышала уже сотни раз, месье! – Она резко отодвинула стул. – Вероятно, вы надеетесь, что этой весной океан высохнет, но тогда я сумею добраться до Парижа в экипаже одна.

Дверь с громким стуком захлопнулась, и каблуки разгневанной дамы застучали по коридору.

Анжелика, оставшись за столом, наклонила голову набок и меланхолично разглядывала пурпурно-красное вино в своем бокале.

– Мама не выносит, когда ее не принимают всерьез. – Она вздохнула. – А мне здесь нравится. Париж скучный. Мне интереснее в Мобиле.

Бьенвилль почесал затылок под париком. На жалобы жены можно не обращать внимания, но вот по поводу дочери он действительно испытывал тревогу. Прекрасный обольстительный цветок в диком саду, населенном самцами с их ненасытными аппетитами. А тут еще этот Брэнд, от которого одни неприятности. Пират, разбойник, он полностью завладел вниманием Анжелики в тот раз, когда Джон Ло привез его в элегантный особняк губернатора. Неудивительно, что ей нравится в Мобиле. Где еще она познакомилась бы с таким потрясающим красавцем?

– Я иду к маме. Ты придешь поиграть с нами в карты?

– Конечно. Пойди успокой ее, я скоро.

После ухода дочери губернатор погрузился в раздумья.

Сколько трудностей с этой колонией… Агрессивность Джона Ло, угрозы капитана Грегори, постоянные проблемы с торговлей, болезнями, индейцами и сотни других мелочей, не говоря уже о непрекращающихся жалобах супруги и капризах дочери. Он налил себе еще бокал. Интересно, не покраснел ли у него нос, как бывало всегда в тех случаях, когда он выпивал лишнего или лгал?..

Целую неделю зимний шторм, сотрясавший Мистере, держал всех взаперти.

Моряки ели, пили, играли и развлекались с женщинами – все, кроме Форликара, который теперь имел дело только с Хоуп. Она и сама, возможно, впервые за всю свою беспорядочную жизнь, казалось, склонна была ограничиться одним мужчиной.

Для Мари вся эта неделя прошла в сплошном блаженстве. Впервые с тех пор как ее увезли с Мистере, она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Ночи она проводила в объятиях Джейсона, и тогда ей казалось, что все годы унижений и боли растворялись в его ласках и нежных словах. Утро встречало ее дождем и холодным ветром, но от них она чувствовала себя надежно защищенной объятиями любимого.

Когда в конце концов показалось солнце, каникулы окончились и обе команды, отдохнувшие и отоспавшиеся, принялись за работу. Корабли следовало вычистить, покрасить и привести в порядок. Более сотни моряков с помощью кое-кого из местных жителей с готовностью принялись за дело. Капитаны и их помощники в мельчайших деталях обсуждали предстоящую кампанию. Джейсон при поддержке Форликара и Рамада взял общее руководство в свои руки. «Шпага Корнуолла» должна быть переоснащена так, чтобы сделать корабль неузнаваемым. Шестнадцать орудий будут с него сняты, и таким образом он станет намного легче. Шесть орудий перекочуют на «Баньши», остальные десять – в гавань, для защиты от возможного вторжения англичан или испанцев. Иными словами, бывшее работорговое судно «Баньши» станет мощнее, в то время как корабль Мари – слабее, но зато легче и маневреннее.

Эти три дня оказались трудными для Мари, однако в конце концов ей пришлось признать: все, что ни делается, делается к лучшему. Прежние мечты, словно вернувшись из детства, снова одолели ее. Плантация, свой собственный дом… Солнечный свет заливает комнату, а рядом любящий муж и здоровые счастливые дети. Им больше не нужно бродяжничать, пиратствовать – в этом просто нет никакой необходимости.

Однако Джейсону по-прежнему не давала покоя жажда мести всему миру, и англичанам в особенности. Мари его любит, но означает ли это, что она должна повсюду следовать за ним?

И все же, оглядываясь назад, Мари сознавала, что прежней Рейвен, той, что захватила корабль, а потом на Орчилле вслушивалась в звуки ветра, больше не существует. Сейчас для нее имел значение только Джейсон.

Когда капитаны с помощниками и командами переместились на корабли, работа пошла намного быстрее, и в течение двух недель, пролетевших как один день, оба судна были приведены в полную готовность. На следующее утро после окончания работ Мари отправили на берег.

С тяжелым сердцем шла она домой по знакомым с детства улицам. Домой? Да полно, дом ли это на самом деле или просто четыре стены и крыша, временное пристанище?

К ней снова вернулись прежние страхи и сомнения. Оглядываясь назад, на ту первую неделю, что они с Джейсоном провели вместе, она многое увидела по-иному. Да, он был с ней неотлучно, но только из-за плохой погоды, а когда они занимались любовью, она временами замечала его рассеянность, отстраненность. Другой женщины у него нет, это Мари знала наверняка – Армид уехала с Паоло, капитаном «Краба», двумя неделями раньше, и с тех пор ее никто не видел.

Тропинка сделала крутой поворот, впереди показался дом. И снова его вид внес умиротворение, покой в ее душу. Что бы ни случилось, он всегда здесь. Она представила, как они с Джейсоном рука об руку идут по этой тропинке, а дом ждет их, тихий и пустой…

Внезапно в окне промелькнуло чье-то лицо, и Мари поспешила войти внутрь, а затем прошла в залитую солнцем главную комнату.

– Хоуп, это ты?

Никакого ответа. Прислушиваясь, она на цыпочках пробралась через холл на кухню и огляделась. Огонь в печке погас, но на столе еще оставались крошки – следы чьего-то недавнего присутствия. Мари приблизилась к двери комнаты, которую занимали Хоуп с Форликаром, приложила к ней ухо…

Из-за двери раздавался странный шорох.

Шпага словно сама собой оказалась в ее руке. Мари ногой распахнула дверь, и тут же что-то желто-зеленое метнулось к ней с потолка. Она едва сдержала крик ужаса. Да это же попугай! Птица уселась на своем обычном месте – на спинке стула.

– Петруччио! Ты меня до смерти напугал!

Попугай произнес что-то нечленораздельное и начал чистить перышки. Что ж, это все же лучше, чем его обычные непристойности. Мари быстро прошла в свою спальню… Вот он, грабитель! Метис торопливо вылезал в окно…

В три прыжка она оказалась позади него и приставила острие шпаги к его ребрам.

– А ну-ка назад!

Вор обернулся. В глазах его застыл испуг.

– Томас?

Мари мысленно отругала себя, вспомнив, какое впечатление произвело на несчастного ее первое появление, и убрала шпагу.

– Не убегай, Томас, это я, Мари. Я не призрак. Посмотри на меня, можешь дотронуться, если не веришь…

Она улыбнулась слуге, и тот, казалось, немного успокоился, но все еще не мог произнести ни слова. Только тут она поняла, в чем дело: огромный страшный шрам переполовинил его горло, и от этого он даже был вынужден держать голову слегка наклоненной вперед. Мари побледнела, вспомнив рассказы о зверствах испанцев, о медленной мучительной смерти, которой они подвергали свои жертвы. Вероятно, Томасу прижгли горло раскаленным железом; было просто чудом, что он пережил эту пытку.

Но как это произошло? Вероятно, он тогда вернулся, чтобы ее спасти. Сколько раз он помогал ей, выручал в трудных ситуациях!

Она протянула ему руку:

– Томас… Сможешь ли ты простить меня? Тебе не следовало возвращаться в тот день…

Весь дрожа, он дотронулся до ее руки. Мари едва сдерживала слезы.

– Это ведь и твой дом тоже, Томас. Пожалуйста, не убегай, останься со мной. Это ведь ты похоронил моего отца?

Он закивал и указал в сторону холма.

– Да, я нашла могилу. Спасибо. – Мари вытерла слезы. – Но ты, наверное, умираешь от голода. Один Бог знает, где ты прятался все это время. Пойдем, Хоуп вчера приготовила говядину – наверное, там что-нибудь еще осталось. – Она взяла его за руку. – Не бойся, Томас. Ты у себя дома.

Во второй половине дня разразилась гроза. Команды вернулись на берег. Хоуп, Форликар и большинство других матросов пошли по тавернам.

Джейсон вошел в дом, промокший до нитки, в отвратительном настроении. Он нетерпеливо выслушал рассказ Мари о возвращении Томаса: его нисколько не интересовало, останется метис в доме или нет, – Армид держала этого слугу только за то, что он умел готовить.

Чувствуя, что разговор не налаживается, Мари ушла к себе в спальню читать дневник отца. Через какое-то время Джейсон вошел к ней и начал читать через ее плечо.

Мари резко захлопнула тетрадь:

– Нет!

– Почему?

– Потому что это мое.

Она стояла перед ним обнаженная, и ее кожа отсвечивала в мерцании свечи. Джейсон повел ее к кровати. Некоторое время она сопротивлялась, но он вошел в нее резкими мощными толчками, постепенно доводя ее до безумия.

– А ты… Ты моя!

Он никак не мог расслабиться, излиться и снова начал двигаться, на этот раз медленно, из стороны в сторону. Мари хотелось, чтобы он остановился: она боялась предстоящего блаженства, понимая, что за уступку придется заплатить дорогой ценой. «Ты моя», – сказал он. Что это, любовь или тщеславие?

Наконец, утомленный, Джейсон заснул. За окном по-прежнему барабанил дождь. Мари осторожно выбралась из кровати, подошла к окну, протянула руку. В ладони образовалась лужица. Она протянула обе руки к дождю, потом сложила их ковшиком и выпила. Сладкая вода…

После этого она вернулась на кровать и забылась тяжелым беспокойным сном.