Глава 11
На следующее утро Серена проснулась поздно и в одиночестве. Добрую часть ночи она провела без сна, размышляя о своей супружеской жизни, которая заметно ухудшилась.
Френсис любил другую.
Одно дело — выйти замуж за мужчину, который не любит тебя и которого не любишь ты сама. Все же здесь существовала надежда. И совсем паршивое дело — выйти замуж за того, кто жаждал жениться на другой. Но от судьбы, знать, не убежишь. И он сам точно обрисовал их ситуацию: нет смысла плакать над пролитым молоком. Слезами горю не поможешь.
В это утро ее вырвало. Это произошло впервые, и Серена не сомневалась, что всему виной ее подавленное настроение, а отнюдь не беременность.
Она была бы только рада скрываться в своей комнате, но по зрелом размышлении позвонила служанке и оделась, чтобы встретить день во всеоружии.
Арабелла сидела за завтраком одна и читала газету. Похоже, Френсис лишь недавно встал из-за стола.
Арабелла отложила газету в сторону.
— Как ты себя чувствуешь, девочка моя? Выглядишь не лучшим образом. Не слишком ли ты перетруждаешь себя, а?
Серена села и взяла остывший тост.
— Нет.
— Фи, девочка. Ну-ка немедленно позвони, чтобы принесли что-нибудь свеженькое.
Не успела Серена возразить, как Арабелла уже позвонила сама.
— Я не голодна, Арабелла.
— Не важно. Но твой аппетит явно улучшится от горячего чая и теплой пищи.
Когда вошел Дибберт, она велела ему принести свежую пищу, а затем испытующе посмотрела на Серену.
— Френсис сегодня тоже был в плохом настроении. Вы поссорились?
— С чего ты взяла?
— Как будто бы молодежь не найдет причину, чтобы поругаться! Он не обижает тебя? Я не стану переезжать к Мод, если нужна тебе здесь, ты же знаешь. Просто я подумала, что наедине вы быстрее поладите.
— Вам незачем оставаться здесь.
— Дьявол бы тебя побрал! — буркнула Арабелла. — Ты такая же, как и он!
Серена посмотрела на нее.
— Где он?
— Вышел. Что-то сказал насчет Теттерсола.
Когда Серена непонимающе взглянула на нее, она добавила:
— Склад Теттерсола, на углу Гайд-парка. Там продают лошадей, но мужчины используют его и как место встречи. Улаживают карточные долги и прочее.
— А-а.
Вошла служанка с нагруженным подносом и поставила перед ней свежие тосты, яйца и только что заваренный чай.
— Что-нибудь еще, миледи? — спросил дворецкий.
Серена уныло взглянула на огромное количество пищи и вздохнула.
— Нет, благодарю вас.
А ведь только вчера, вспомнила она, у нее был отличный аппетит. Потому что Френсис казался довольным. А теперь ей приходится вталкивать в себя насильно кусочек тоста и яйцо.
Ее добивало несчастье, просто пожирало изнутри. И ей придется справляться с этим.
— Арабелла, — спросила она наконец. — Что вы знаете об Анне Пекворт?
— Ага, — сказала Арабелла, — так вот что тебя, оказывается, печалит? Она вторая дочь герцога Аррана.
Серена сжала чашку руками, чтобы хоть немного согреться.
— Френсис любил ее?
— Откуда мне знать? Одно совершенно ясно: он предпочел тебя, не так ли, и вряд ли она умрет от этого. Спокойная, очень хорошая девушка с приятными манерами. Вот и все.
Просто моя противоположность, мрачно подумала Серена. И даже если Анна и Френсис — образцы благопристойности, любая женщина все равно может стать соперницей в борьбе за его сердце.
— Кажется, он собирался сделать ей предложение? — спросила Серена.
— Вполне возможно. Моя сестра подталкивала его к этому уже год или больше. Они с герцогиней близкие подруги, а Анна как раз такая девушка, которая, как считает мать Френсиса, очень ему подходит.
— Она должна знать лучше всех.
— Ха! На мой взгляд, Корделия ничего в этом не смыслит. Она почти не знает своего сына. Она видит в нем до сих пор маленького двенадцатилетнего мальчика, который потерял любимого отца и неожиданно для себя открыл, что он виконт.
— Похоже, вы не считаете, что леди Анна и Френсис подошли бы друг другу?
Арабелла встала.
— Чего не знаю, того не знаю. Ну ладно, я ухожу. Но запомни, если я тебе понадоблюсь, нас разделяет всего несколько улиц.
* * *
Комната расчетов в Теттерсоле была почти пуста в это время года, но Френсис сразу же увидел Тома Олбрайта. Тучный брат Серены сидел за столиком, попивая портер из большой кружки. Когда Френсис присоединился к нему, он придвинул к виконту сверток и листок бумаги.
— Я оценил драгоценности, Мидлторп, и эти штучки стоят даже чуть больше чем три тысячи, как вы видите. Надеюсь, что вы удовлетворены.
Френсис почувствовал исходящее от мужчины злорадное удовольствие. Он взглянул на бумагу, но она была действительно от уважаемого ювелира. В чем же заключалась хитрость? Неужели Олбрайт опустился до прямого жульничества в таком деле, как это? Ведь тогда его исключат из всех клубов.
— Абсолютно удовлетворен.
Несмотря на слова, Френсис с большим удовольствием покуражился бы над этой громадной обезьяной в образе человека. Ведь этому мужчине была вверена опека Серены, а он явно пренебрег ею. Она уже могла бы лежать мертвой в кустарнике на обочине, а этот Олбрайт и глазом бы не моргнул.
Френсис с удовольствием представил себе, какова будет реакция Олбрайта, узнай тот, что Френсис женился на его сестре, а значит, драгоценности возвратились благодаря Френсису в руки владелице. И Френсис постарался «заложить фундамент».
— Я недавно женился, сэр Томас. Вероятно, какая-нибудь из этих вещиц доставит удовольствие моей жене.
Олбрайт поднял кружку с пивом.
— Мои поздравления, милорд. Надеюсь, они и впрямь ей понравятся.
Но от взгляда Френсиса не укрылись ехидные искорки в глазах мужчины.
Выйдя из Теттерсола, Френсис задумчиво ощупал пакет. Весил он именно столько, сколько положено, и был запечатан сургучной печатью ювелира. Он намеревался вернуться домой и вручить пакет Серене — это могло стать какой-то компенсацией за его вчерашнее поведение с ней, но теперь он засомневался.
Френсис все еще недоумевал из-за своего поведения прошлой ночью. Да, он злился ил нее — злился из-за Анны и из-за того, что Серена, как ему показалось, разыгрывала перед ним какую-то глупую роль, но он собирался выразить свое неодобрение, просто не появившись в ее постели. Но, передумав, он пошел к ней, намереваясь спать рядом без интимной близости, показывая этим, что им нельзя манипулировать.
Но желание пересилило разум, и Френсис просто использовал ее, даже не вспомнив о ее чувствах или удовольствии. А еще он испытал ужаснувшую его уверенность, что, если бы Серена начала сопротивляться, он просто взял бы ее силой.
Френсис боялся взглянуть ей в глаза и надеялся, что драгоценности помогут. Но теперь он усомнился в этом. Будет, пожалуй, мудрее, если он вначале обследует пакет.
Френсис отправился к Уайту.
День был унылый и холодный — под стать настроению Френсиса. Ему дьявольски захотелось, чтобы Николас был где-нибудь поблизости. Николас был единственным человеком, которому он, наверно, смог бы признаться в своем полном неумении применить на практике имеющиеся знания, когда тобой владеет жуткое желание. В брачную ночь он боялся взорваться от того, что старался сдерживаться, пытаясь доставить ей удовольствие. Но прошлая ночь была еще хуже.
Но Френсис не мог не испытывать и замешательства: поведение Серены окончательно сбило его с толку.
На ферме у Постов она была сама чувственность — и посмотрите, куда это его завело. В брачную ночь Серена казалась нервной и неуверенной, как девственница. Сейчас же она разыгрывала роль невинной школьницы, и он чувствовал себя негодяем за то, что столь страстно алчет ее.
А следующим шагом, вероятно, будет клятва в вечном воздержании?
И еще: временами Серена смотрела на него, как запутанный ребенок.
Конечно, ее первый брак был крайне неудачным, но разве у нее есть причина так поступать с ним?
Френсис хотел бы видеть в постели не вымученную улыбку, а такую, какой они обменялись в магазине парфюмера, когда смеялись над его похотью. Разве это так уж много?
Френсис хотел бы не ее умелых, машинальных действий, а нежных, безрассудных прикосновений — ласки и, может быть, пылких поцелуев.
Но Серена не любила, когда ее целовали.
Что, к дьяволу, он может сделать с женой, которая не любит целоваться?
Осуждая ее, он знал, что его смущение питало ожидание гнева Господнего, который мог обрушиться на них в любую минуту.
Френсис сообщил матери о женитьбе через Киплинга, а в Ли-парк отправил письмо, чтобы поставить в известность семью герцога о перемене в его судьбе. Арраны, вероятно, отнесутся к данному событию с ледяным равнодушием, но его мать ни за что не оставит это просто так. Она может молчать до тех пор, пока они не приедут в Прайори, или же отправится в Лондон, чтобы излить свое негодование и ярость на них прямо здесь.
Предвосхищая это, Френсис даже написал в Мелтон, чтобы сообщить Шалопаям о женитьбе и попросить у них поддержки. Бет Арден будет жене большим подспорьем.
Несмотря на то что ему очень хотелось написать Николасу, что-то его остановило. В конце концов стоял февраль, неподходящее время для путешествия с семьей. А он знал, что Николас не любил оставлять жену и ребенка одних. Да и Френсис все равно собирался в Сомерсет, когда отбушует первая гроза из-за их женитьбы.
Это убежище было не хуже других.
Френсис вошел к Уайту, ломая голову над различными стратегиями, чтобы выбраться с поля боя живым, особенно после разговора с матерью. Именно потому он не сразу заметил Уфхема.
— Мидлторп, старина! Рад тебя видеть здесь!
Френсис невидящим взором уставился на брата Анны, не зная даже, что, к дьяволу, сказать. Молодой человек явно не слышал новостей.
— Анна теперь как новенькая монетка! Я знаю, тебе приятно будет узнать это, — не умолкал Уфхем. — Мы скоро увидим тебя, а?
Френсис глубоко вздохнул, показал Уфхему жестом на одну из маленьких комнат для частных деловых бесед, вошел и закрыл дверь.
— Что-то случилось? — спросил Уфхем, все еще не подозревая оскорбительной истины.
— Да, — произнес Френсис, осторожно положив пакет на стол. — Дело в том, Уфхем, что я женился.
Лорд Уфхем взглянул на него с неподдельным изумлением.
— Ты же не мог жениться на Анне вот так сразу?
— Мою жену зовут Серена. Мы поженились два дня назад.
Уфхему понадобилось несколько секунд, пока он наконец осмыслил услышанное.
— Боже милостивый! Ты… вы — подлец!
Предвидя, что назревает, Френсис отступил назад и поднял руку.
— Опомнись, Уфхем. Твоя семья не захочет скандала.
Уфхем с трудом подавил желание вызвать Френсиса на дуэль.
— Анна знает? — холодно спросил он.
— Должна. Я написал сразу же, как только все свершилось.
Глаза Уфхема расширились.
— Боже, Мидлторп, почему? Бедной Анне это разобьет сердце, а я думал… я думал, что вам не все равно.
— Мне и было не все равно, но, видимо, я ошибался. Серена в положении.
Уфхем покраснел.
— Понимаю. Тогда Анне просто повезло, по-моему.
— Вероятно.
Уфхем вышел из комнаты, не проронив больше ни слова. Френсис глубоко вдохнул, пытаясь избавиться от нервного напряжения. Да-а, не очень приятная ситуация, но по крайней мере ему удалось предотвратить поединок. Это стало бы той самой пресловутой последней каплей!
Он подошел к двери и резко распахнул дверь.
Люсьен де Вокс удивленно поднял бровь.
— Уфхем сказал, что ты здесь один.
Френсис нервно и облегченно рассмеялся.
— Если ты не его секундант, то можешь смело входить.
Как только дверь закрылась за ним, Люсьен сказал:
— Секундант? Ради какого дьявола он может потребовать от тебя сатисфакции?
— Потому что я, можно сказать, пренебрег его сестрой.
— А-а. Но ведь дуэль тут плохой помощник.
— Кажется, я убедил его в этом. Просто он еще не слышал новость, так что все оказалось слишком неожиданным для него.
— Для меня тоже. Я почувствовал, что что-то назревает между тобой и Сереной Ривертон, но… Я по думал, что ты не женишься, если она не может родить наследника.
— Она беременна, — ответил Френсис. — Честно. Может быть, мне поместить объявление в газетах? Лорд Мидлторп желает объявить, что он женился на Серене, в прошлом — леди Ривертон, потому что она уже три месяца вынашивает его ребенка.
Люсьен позвонил, молчаливый слуга вошел в комнату, и он заказал бренди. Принесли напиток, он разлил его по рюмкам и вручил одну Френсису.
— Ты только по этой причине женился на ней? Френсис залпом выпил полрюмки.
— Я практически сделал предложение Анне Пекворт. И не отступился бы без уважительной причины.
— Но, главное, жалеешь ли ты об этом? Если бы ты не ухаживал за леди Анной, то стал бы возражать против этой причины?
— Ты уже заговорил точно как Николас, — огрызнулся Френсис. — Но, к сожалению, это лишь жалкая копия Николаса, так что лучше и не пытайся.
— Боже всемогущий! Еще чуть-чуть, и ты вызовешь уже меня! А я всего лишь пытаюсь помочь.
Френсис запустил пальцы в шевелюру.
— Извини. У меня сейчас не самке лучшие минуты в жизни, Люс, а мне еще предстоит разговор с матерью и, возможно, с отцом Анны, прежде чем все утрясется.
Он посмотрел на Люсьена.
— Я так понимаю, что Бет тоже здесь.
— После того как получила эти потрясающие новости от тебя? Мы все здесь, остановились в Белкрейвен-Хаусе. За исключением Хэла и Бланш, они у нее в доме.
— Слава небесам! Я надеюсь, что Бет хоть немного поддержит Серену. Ей тоже не сладко придется.
— Конечно. В самом деле, почему бы вам не поужинать с нами во дворце? — Шалопаи всегда назы вали герцогский дом дворцом.
— А Бет не возражает?
— Ух, слышала бы она тебя! Она сама это и предложила. Знай, Серена и Бет не только школьные подруги, но и разродятся примерно в одно и то же время. Берегись! Такой союз заставит слабого мужчину трепетать.
Это даже у Френсиса вызвало короткий смешок.
— Слава небесам за то, что есть Шалопаи.
— Аминь.
Когда они двинулись к двери, Френсис подхватил пакет, но тут вспомнил, что хотел сделать и зачем пришел в клуб.
— Постой, Люс. Мне хочется кое-что проверить.
— А что это?
— Драгоценности Серены. Олбрайт заплатил ими свой долг. Я собирался победно вручить их ей, но теперь…
— А что теперь?
— В глазах этого мужлана сверкнуло нечто такое, что мне очень не понравилось. Если он разыграл какую-нибудь пакостную шутку, я бы не хотел, чтобы она ее увидела.
Френсис взломал печать и развернул пакет.
Каждая драгоценность находилась в своем футляре, и он вытряхнул первую, затем вторую, и так до тех пор, пока вся сверкающая коллекция не легла перед ним на стол.
Они действительно стоили около трех тысяч фунтов, если иметь в виду драгоценные металлы и камни, но не диво, что Олбрайт так рвался расстаться с ними. Подобное было трудно продать даже за половину их настоящей цены.
Ну, во-первых, работа оказалась грубой и безвкусной. Даже не верилось, что золото, сапфиры, рубины и жемчуг можно было так изуродовать. Несколько украшений были откровенно непристойными, как, например, большая жемчужина, которой придали форму возбужденного пениса. А по большей части они смотрелись просто вульгарными. Невозможно было вообразить какую-нибудь леди, надевшую их для выхода в свет.
Френсис взял в руки большой обруч с рубинами и изумрудами, который напоминал ошейник для изнеженной комнатной собачки. Но когда он заметил идущую от него золотую цепочку, то сообразил, что это и был именно ошейник. А то, что он вначале принял за браслеты, было просто парой обыкновенных наручников…
— Ну и что там такое? — спросил Люсьен и подошел ближе.
Френсис сделал резкое движение, словно хотел закрыть это собрание пошлостей, но затем решил, что это ни к чему. Люсьен понял его, однако нахмурился. Он молча осмотрел сверкающие вещички.
— Их можно продать за довольно приличную сумму, если разломать, — сказал он наконец.
— Да.
Френсис пришел в холодную ярость от этого свидетельства рабства, какого он и вообразить себе не мог. Люсьен сгреб все это в самый большой мешочек.
— Отдай их надежному и умеющему хранить тайны ювелиру, пусть он сделает из этого что-либо стоящее. Ну так мы увидим вас этим вечером во дворце?
— Да, — ответил Френсис, все еще переполненный яростью из-за пошлых побрякушек. — Спасибо тебе, Люс.
— Забудь про это.
Френсис понял, что Люсьен намекал на драгоценности, но вряд ли он сумеет забыть.
Он обвинил ее, что она выглядит как напуганный щенок, а ее первый муж подарил ей ошейник.
Он сказал ей, что не станет бить ее кнутом, а в коллекции оказалась плеть, украшенная драгоценными камнями.
Он молча взял ее в темноте — словно она была вещью, а не личностью, — то есть уподобился ее первому мужу.
Френсис вышел из клуба и отправился домой, совершенно не зная, что ему делать.
По дороге домой на улицу Хертфорд Френсис проходил мимо парнишки, продающего щенка. Он никогда раньше не замечал, чтобы щенками торговали вразнос, но мальчишка лет десяти носил покрытую тряпкой корзинку и кричал:
— Щенок! Щенок на продажу! Красивый, здоровый щенок!
Что-то побудило Френсиса остановиться и попросить:
— Дай-ка взглянуть.
Мальчишка просиял и отодвинул тряпицу, чтобы показать спящий клубок золотистого меха. Щенок немедленно проснулся и стал царапать стенки глубокой корзины, яростно мотая хвостом. Щенку было около десяти недель.
— Почему ты продаешь его? — спросил Френсис.
— Осталась только вот эта сучка, сэр. Мы всех уже продали. Папка грозится утопить ее, если увидит ее вечером дома. Она просто чуть меньше остальных, поэтому ее никто не купил, но она здоровая и ласковая.
— А что у нее за родители?
Он погладил свисающие уши щенка, который действительно казался жизнерадостным созданием.
— Ее мать — спаниель, а вот насчет отца мы не уверены.
Бедная дворняга, иными словами. Это походило на какое-то наваждение, но Френсис хотел прийти домой с подарком для Серены, а драгоценности явно были не к месту.
— Сколько? — спросил он.
Мальчик хитро взглянул на него, но потом сказал:
— Честно, сэр, я бы отдал ее задаром, лишь бы с ней обращались по-доброму. Я попрошу только три пенса за корзину, если вы захотите ее взять. Это не моя, а мамина.
Френсис взял корзину и вручил мальчонке крону.
— За твою честность. И не волнуйся. Она попала в хорошие руки.
Глаза мальчишки вылезли из орбит.
— Спасибо, сэр! Бог благословит вас за вашу доброту!
Френсис отправился домой в полной уверенности, что хоть одного человека сделал сегодня счастливым. Когда вскоре после этого в тучах образовался просвет и солнечные лучи осветили улицу, он принял это за хороший знак.
Он воображал, как подарит щенка Серене и будет вознагражден восторженными криками. Но, будучи практичным человеком, он подумал о том, что щенок может тут же обмочить платье жены от возбуждения. Поэтому не вошел, как обычно, через парадную дверь, а приблизился к дому через конюшни постоялого двора, направляясь в сад, где щенок может присесть. Если повезет, то окажется, что он уже приучен к таким вещам.
Когда он шел к дому по аллее для карет, то столкнулся с рассеянным джентльменом, идущим ему навстречу. Мужчину явно одолевали невеселые мысли, но, взглянув на Френсиса, он остановился, как будто хотел заговорить с ним, но тут же помотал головой и продолжил свой путь.
Френсис повернулся, чтобы взглянуть на уходящего мужчину. С ума он сошел или ему и вправду показалось, что мужчина удивился, увидев его? Он был уверен, что не знал незнакомца. Он был лет на десять старше Френсиса, очень высокий и мускулистый. У него были широкие плечи и пышущее здоровьем обветренное лицо…
Френсис пожал плечами. У него и своих забот достаточно, так что не стоит создавать себе лишних проблем. Он вошел в сад и выпустил щенка на волю.
* * *
Когда Арабелла покинула ее, Серена принялась изучать свой новый дом. Она увидела, что у матери Френсиса была здесь собственная спальня и будуар. Френсис, со своей стороны, содержал — вероятно, и до сих пор — несколько холостяцких комнат, но пользовался домом редко.
Интересно, оставит ли он теперь эти комнаты и каково их предназначение.
Ее удручила мысль, что этот дом, однако, явно принадлежал матери.
Серена заметила, что выглянуло солнце, и позвонила, чтобы ей принесли накидку; она собралась взглянуть на сад за домом. Огромный сад был так хитроумно спланирован, чтобы произвести впечатление сельского уединения. Тропинки вились между живыми изгородями из кустарника и деревьев, так что временами она ощущала себя словно в огромном парке. В это время года деревья стояли обнаженные, но летом, решила Серена, здесь будет очаровательно.
Она набрела на садовника, подготавливающего грядку для цветов. Мужчина вежливо поклонился ей.
— Какой чудесный сад! — сказала она.
— Да, миледи. И все посажено по указанию ее сиятельства около двадцати лет назад.
Серена улыбнулась и продолжила прогулку, но мысль о ее сиятельстве сильно расстроила ее.
Февральский сад не слишком радовал глаз, но в глубине, там, где солнце пригрело небольшую лужайку, ее внимание привлекли золотые и пурпурные крокусы, растущие вперемежку с нежными первоцветами. Она встала на колени, чтобы рассмотреть их повнимательнее, даже сняла перчатки, трогая нежные лепестки. И сильно вздрогнула от испуга, когда за ее спиной воскликнули:
— Проклятие, Корделия!
Она поднялась на ноги и повернулась. Крупный мужчина с румяным лицом так и застыл на месте.
— Извините, мадам. Я принял вас за леди Мидлторп.
— А я и есть леди Мидлторп, сэр.
Серена отодвинулась подальше. Создающие уединение кусты теперь могли оказаться опасными для жизни. Она оглянулась и увидела калитку в ограде, вероятно, через нее был выход к конюшням.
— Что-о? — Мужчина оторопел. — Мидлторп женился? Вот как? Тогда вы, должно быть, леди Анна.
Серена почувствовала, как болезненно покраснела.
— Нет, сэр. Меня зовут Серена, леди Мидлторп. Кажется, он явно был в курсе семейных дел, и это ее пугало.
— Сэр, можно узнать ваше имя?
— Фернклиф. Чарльз Фернклиф.
Почти машинально он рассеянным жестом вручил ей визитную карточку с выгравированным на ней именем.
— Ну что ж, мистер Фернклиф, как я понимаю, вы хотели бы поговорить с матерью моего мужа, но, боюсь, она все еще в деревне.
— Я подумывал о неожиданном визите… — пробормотал незнакомец.
Тут он посмотрел на Серену повнимательнее. Фернклиф был красивым, энергичным мужчиной, с честным, умным лицом, и, несмотря на его странное поведение, она чувствовала себя с ним спокойно.
— Как вы правильно поняли, — промолвил он, — у меня есть важное дело к леди Мидлторп. Вдовствующей леди Мидлторп, — поправился гость и вдруг расхохотался. — Я сомневаюсь, что ей понравится быть вдовствующей леди Мидлторп. Значит, надежда не потеряна. Вы не знаете, скоро ее ожидают в городе?
— Нет, сэр, не знаю. Но если вы хотели бы обсудить что-то с ней, то до Торп-Прайори не так и далеко.
Фернклиф замотал головой и ухмыльнулся.
— Как только она услышит новости, то немедлен но примчится сюда.
Мужчина поклонился.
— Мои самые искренние поздравления вам, леди Мидлторп, и вашему супругу.
И он ушел.
Серена задумалась над неожиданной встречей, но решила, что совершенно ничего не понимает, а гадать не имеет смысла. Вот поразмыслить над тем, что представляет собой мать Френсиса, — дело другое. Она бы ни за что не смогла представить величественную даму с портрета вместе с мистером Чарльзом Фернклифом! Она сообразила, что по-прежнему держит его визитную карточку в руке, и засунула ее в карман своего платья. Она спросит о нем Френсиса, когда тот вернется.
Если он вернется. Конечно, вернется, но она вопреки логике боялась, что он покинул ее навсегда.
Расстроенная, она вернулась в дом. В Саммер Сент-Мартине Серена не привыкла сидеть сложа руки, но этим городским особняком управляли так умело, что ее вмешательства не требовалось. И она оказалась сидящей в гостиной в полном одиночестве, без какого-нибудь занятия. Поэтому ей пришлось переживать все заново и волноваться.
* * *
Френсис крайне удивился, застав Серену совершенно одну. Он забыл, вот проклятие-то, что Арабелла переехала, а значит, его жена лишилась приятной собеседницы. Она не знала ни души в городе за исключением собственных братьев. Да-а, он просто обязан получше заботиться о ней.
Френсис немного нервничал из-за приготовленного подарка, потому что он вдруг показался ему глупым и сентиментальным жестом. Может быть, она вообще не любит собак, а ведь щенок требует уйму ухода и внимания. Ну по крайней мере животное справило нужду в саду, но совершенно не пожелало возвращаться в корзину.
Когда Френсис вошел в комнату, Серена нервно вскочила и широко раскрытыми глазами уставилась на корзину.
— О, привет. А это что такое?
— Это подарок. Если он тебе не понравится, то мы можем пристроить его куда-нибудь…
Он поставил корзину на стол. Серена медленно подошла. У него просто защемило сердце, когда он понял, насколько Серена не доверяет сюрпризам. Френсис хотел бы загладить причиненные ей обиды и научить радости, но не знал, как это сделать. Он вспомнил, как она выглядела в тот день в Саммер Сент-Мартине, сидя у стены и подбадривая своих шутливых поклонников. Серена была счастлива тогда, но ее счастье испарилось, как только приехал он.
Женщина с тревогой взглянула на него и нерешительно сняла тряпочку сверху. Тут же в ее ладонь уткнулся мокрый нос, и щенок стал царапаться, просясь из корзины.
— О!
Серена робко взяла золотистый клубочек на руки. Щенок понюхал ее и задергал ножками, чуть не выпав из ее рук от возбуждения. Он так восторженно замотал маленьким хвостиком, что все его тельце заходило ходуном.
— Какая же ты прелесть! Просто восхитительная!
Френсис перехватил ее взгляд — похоже, она обращалась к нему. И все в нем словно перевернулось от радости.
— Так она тебе нравится?
Серена вспыхнула от счастья. А сияющая от счастья Серена была редким, прекрасным видением.
— Она чудесна! Спасибо!
Она прижала щенка к груди, бормоча ему какие-то ласковые слова, и засмеялась, когда тот попытался лизнуть ее в подбородок.
— Она уже доказала, что стоит своих денег, — сказал Френсис и вытащил из кармана перчатки.
— Это твои, да? Она нашла их в саду и буквально заставила меня взять их.
Серена просто засветилась от радости.
— Какая же ты умница!
Она взяла перчатки и встала на колени, помахивая ими перед новой любимицей.
Френсис сел в кресло и с удовольствием наблюдал за женой, понимая, что она играет со щенком, как человек, который полностью разучился играть, но жаждет вспомнить, как это делается.
И щенок, как оказалось, стал прекрасным стимулом для этого.
Вот женщина села на пол, заставив щенка бегать вокруг себя, что он с удовольствием и делал, к их обоюдному восторгу. Он зарывался носом в ее юбки, вцеплялся зубами в ленточку на туфлях, а то опять принимался таскать перчатки. Серена засмеялась и легла на спину. Щенок тут же взобрался ей на грудь и обнюхал. Она захихикала и поцеловала щенка и тотчас взвизгнула, когда он потянул ее за волосы, так что сразу выпало несколько шпилек и локоны заплясали вокруг ее лица.
Френсис устроился поудобнее и вытянул ноги, глядя на эту идиллическую картину с глубоким неподдельным наслаждением. Все же что-то хорошее получилось из этого напряженного дня, а будущее уже казалось многообещающим…
И тут дверь распахнулась… В салон, шелестя юбками и задыхаясь от негодования, быстро прошла его мать, укутанная в меха.
Она застыла как изваяние.
Серена сразу же села и, словно защищаясь, прижала щенка к груди.
Френсис вздохнул. Да-а, как кратки мгновения счастья. Он поднялся с кресла.
— Здравствуй, мама.
Вслед за миледи шла ее служанка, но вдова захлопнула дверь прямо перед ее носом.
— Френсис, как ты мог!
Она испепелила Серену взглядом.
— Мама, познакомься с моей женой, Сереной. И если ты не намерена быть вежливой с ней, то лучше тебе сразу уйти.
Серена поспешно вскочила на ноги, одернула юбки и попыталась привести в порядок растрепанные волосы. Вдова сверкнула на нее гневным взглядом.
— Серена Ривертон!
Но тут до нее дошли слова Френсиса, и она глубоко вздохнула.
— Чаю! Мне просто необходимо выпить чаю!
Леди Мидлторп расстегнула свою шубу и застыла в кресле.
Серена опустила щенка в корзину и поторопилась позвонить. Когда появилась служанка, она велела принести чай.
Френсис спокойно смотрел на пылающую от гнева мать. Разговор с ней был самой пустячной его проблемой.
— Френсис, — сказала она наконец, — нам нужно потолковать с тобой наедине.
Он повернулся к Серене и улыбнулся.
— Позволь ей излить свой гнев, любовь моя.
Френсис увидел, как Серена вздрогнула, услышав нежное обращение, а ведь оно с легкостью сорвалось с его губ. Серена закрыла корзину и собралась выйти, но у двери остановилась и повернулась к свекрови.
— В этом нет его вины, — промолвила она серьезно. — Правда, он ни в чем не виноват…
— Серена!
Френсису пришлось резко прервать ее, прежде чем она признается и совершит непростительную ошибку, но его неприятно поразило, когда Серена испуганно взглянула на него. Она взволнованно проглотила остаток предложения и вышла. Теперь он уже лучше понимал ее страхи, и ему отчаянно захотелось побежать за женой и утешить.
— Боже, Френсис, — произнесла его мать, как только дверь за молодой женой закрылась. — Ты, должно быть, спятил. Она настоящая дикарка! Валялась на полу, сверкая своими подвязками.
— Но видел-то только я, мама, — мягко возразил он.
— А что же теперь будет с Анной?
Он опустил глаза.
— Мне жаль, что все так вышло. Но она найдет еще более выгодную партию.
— Ее родители будут страшно оскорблены.
— Да.
— Почему ты не женился на ком-нибудь более приличным образом? Открыто?
Снова старая песня. Наверно, мне все же следовало дать объявления в газетах, тоскливо подумал Френсис.
— Она беременна.
Леди Мидлторп ахнула.
— Ты имеешь в виду… Ты ухаживал за леди Анной и одновременно?.. Ах ты негодяй!
— Ты, как всегда, права, мама.
Принесли поднос с чаем. Поскольку мать сидела, уставясь в одну точку, Френсис налил чаю и подал ей. Она была просто поражена, и он не мог винить ее за это.
Леди Мидлторп залпом осушила чашку.
— Френсис, я отказываюсь верить.
— Спасибо.
Она уставилась на него.
— Ты не мог бы объяснить мне, почему? Я думала, что хорошо знаю своего сына…
Да-а, беседа складывалась не так просто, как он ожидал. Френсис мог бы заставить ее замолчать или просто отказаться отвечать на ее вопросы, но вряд ли это было справедливо по отношению к матери. Но и сказать правду нельзя.
— Я тоже думал, что мы с Анной будем хорошей парой, но… Это случилось в ноябре, когда я отправился улаживать это дело с Фернклифом. Я встретил Серену, мы поддались внезапному порыву, а теперь последствия налицо. Если честно, то у меня не было другого выхода, кроме как жениться. И я прошу тебя быть доброй и терпеливой с Сереной.
Мать испытала новое потрясение.
— В ноябре… О нет!
У Серены уже трехмесячная беременность, — подтвердил Френсис. — Ситуация станет совершенно очевидной, когда родится ребенок.
Мать смотрела на него горестным взглядом, переживая настоящую трагедию.
— Мама, все не так уж плохо, — запротестовал он. — Будут, конечно, сплетни, но такие вещи отнюдь не редкость.
— Но ты… и Анна так… подходили друг другу!
Френсис понял, что если он хочет мира и покоя в своем доме, то должен положить конец этим терзаниям раз и навсегда.
— Да, мама, но я люблю Серену.
— Правда, дорогой мой?
— Да.
— А она? Она любит тебя?
— Кажется, любит.
Боже, а ведь он всегда был болезненно честен. Николас даже дразнил его: твой характер точно соответствует имени.
Его мать задумчиво уставилась в пространство.
— И ты думаешь, что любовь тебя защитит, когда против тебя сейчас столько всего поднимется?
— Я молюсь, чтобы так было. Но все не так плохо, как ты думаешь…
— Я-то думаю совершенно верно, — возразила она, к ней вернулась ее обычная энергичная язвительность. — Арраны будут глубоко оскорблены. И я очень сомневаюсь, что хоть кто-нибудь с весом в обществе станет принимать ее. Ведь она же вдова Мэтью Ривертона!
— Но ее семья — респектабельные дворяне.
Френсису не удалось ввести ее в заблуждение. Холодно взглянув на сына, она процедила сквозь зубы:
— Весь род Олбрайтов неотесанная деревенщина, без чести и без совести. Я знала отца этой девушки. Пожалуй, лучшее, что мы можем сделать, это завтра же отправиться в Торп-Прайори.
— Боюсь, что это неудобно.
— Ну а чего ты намереваешься добиться, сидючи тут? Сейчас никого из высшего света нет в городе, и у тебя нет необходимых связей, чтобы ввести в общество женщину с таким сомнительным прошлым!
— Мы сегодня ужинаем во дворце Белкрейвенов. Бет Арден — подруга Серены.
Леди Мидлторп замерла.
— Маркиза?..
Но тут же ее изумление сменилось презрительной гримасой.
— Ах да, это же одна из Шалопаев. И была учительницей с пустым карманом, прежде чем поймала Ардена в свои сети и доволокла до алтаря.
Она вздохнула.
— Но ты мой сын, и я не позволю, чтобы ты страдал из-за… Полагаю, мне следует остаться здесь и взять на себя руководство всем этим делом, прежде чем ты наломаешь дров и все испортишь.
Мать решительно встала и вышла из комнаты.
Френсис рухнул в кресло, обхватив голову руками. Картины того, что могло бы случиться, промелькнули перед его измученным взором. Он женился бы на Анне Пекворт — этакая пышная свадьба, после того как месяц или два они были бы помолвлены. Их окружало бы всеобщее одобрение. И она вела бы себя в постели крайне стыдливо. И прошло бы по крайней мере девять месяцев, прежде чем родился ребенок.
Идиллическая картина.
Но Френсис встал и заставил себя забыть обо всех подобных глупостях. Он уже выбрал свой путь, и главное сейчас — достойно выдержать предстоящие испытания. Ни один скандал не длится вечно.
Он отправился к Серене, чтобы сообщить ей о планах на вечер.
— Мы приглашены на ужин? — ахнула Серена. — Но у меня же нет даже подходящего платья!
Это была просто отговорка, конечно. От Серены не укрылась реакция матери Френсиса, и она боялась столкнуться с подобным отношением со стороны всех, кого она повстречает. В качестве Олбрайт она вызывала кривотолки, а уж как Ривертон — ниже опуститься было невозможно. И она мерила шагами комнату, утешая себя тем, что ее слишком простые деревенские платья из Сент-Мартина совершенно не годятся для высшего общества. Теперь, когда здесь наконец появилась его мать, можно надеяться, что они немедленно отправятся в деревню.
— Твое голубое вполне сойдет. Это же узкий круг друзей.
— Но в герцогском дворце!
— И все равно это свои. Это Шалопаи. Поверь мне, Серена, я ведь хорошо знаю их. Совершенно не чего бояться. Я прошу прощения за свою мать…
— Не надо! Она имела право быть ошарашенной.
— Наверно, да. Спасибо за то, что понимаешь ее.
Он задумчиво посмотрел на нее.
— И я хотел бы поговорить об Анне.
Серена жестом попыталась остановить его. Вот уж чего ей совершенно не хотелось, так это обсуждать его утерянную любовь. Но он твердо сжал ее руку.
— Серена, я не любил и не люблю Анну Пекворт. Поверь мне.
Она заглянула ему в глаза и поняла, что Френсис говорит чистую правду.
— Но ты хотел жениться на ней.
— Да. Она была бы весьма подходящей партией. Мне очень нравится и она, и ее семья. Может быть, любовь пришла бы позднее. Я, во всяком случае, уповал на это.
Серена надеялась, что Френсис не замечает, какую боль причиняет ей своими словами, потому что он пытался быть добрым и честным. Может быть, любовь придет и к нам, робко подумала она. Серена была не из тех, кто подходит на роль жены, и он должен был презирать ее семью.
— Спасибо тебе за честность, — сказала она.
— Я всегда буду честен с тобой, Серена. Смею ли я надеяться, что ты отплатишь мне тем же?
— Да, конечно.
Френсис нежно коснулся ее щеки.
— Тогда, думаю, мы прекрасно поладим.
Ей очень хотелось, чтобы муж поцеловал ее. Раньше Серена терпеть не могла это слюнявое занятие, но его поцелуй она бы приняла с удовольствием. Однако он отодвинулся, взглянул на щенка, крепко уснувшего в корзинке.
— Она все еще нравится тебе?
— Я люблю ее. Я назвала ее Глоток Бренди за цвет, а коротко — просто Бренди. Как ты думаешь, глупая кличка для собаки?
— Вовсе нет. И вообще она, кажется, умница, поскольку еще нигде не нагадила, а это значительно облегчает жизнь.
— Ну-у, не совсем так. Она немножко испачкала мое платье, но я же все равно переодеваюсь. Правда, она и сама немного смутилась.
Он дружелюбно улыбнулся.
— Хорошо воспитанная леди перевозбудилась и… Думаю, тебе понадобится помощник. У нас есть поваренок, которого можно попросить выгуливать Бренди, когда ты будешь занята. Он с удовольствием возьмется за это, судя по тому, как он тоскливо смотрел на щенка.
Серена спрятала лицо, склоняясь над щенком. «Какой же ты добрый, — подумала она. — Честный и без колебаний вступился за меня перед матерью, заметил, о чем тоскует поваренок. Конечно, ты заслуживаешь гораздо большего, чем эта скандальная ситуация. Как бы я хотела сделать тебя счастливым! Только бы знать как».
— Что ж, это замечательно.
Она встряхнулась и повернулась к нему, впервые благодарная за ту жесткую жизненную школу, которая научила ее симулировать восхищение и прочие чувства.
— Так когда мы выходим вечером?
В оставшееся до выхода время Серена раздумывала, как можно разумно поправить сложившееся положение, но без особого успеха. Она ведь практически ничего не знала о светской жизни.
Но она тем не менее понимала, что ее супруг будет несчастен, если общество отвернется от них или не примет хотя бы ее. Как же ей избежать этого, если станет известно, что она вдова Мэтью Ривертона? Объявление о браке тут же сделает этот факт общедоступным, но даже если умолчать об этом, то одной случайной встречи с тем, кто хоть раз побывал с визитом в Стоукли-Мэнор хватит, чтобы разразился скандал.
В качестве жены Мэтью ее никогда не заставляли принимать личное участие в демонстрациях плотской любви, которые так развлекали гостей. Но ее силой вынуждали быть зрительницей. В последние годы брака Мэтью просто наслаждался, если ему удавалось смутить ее или заставить устыдиться.
Поэтому Серену вынуждали присутствовать на таких публичных действах, получивших известность из-за Эммы Гамильтон, а иногда и совсем низкопробных шлюх, лишь слегка прикрытых скудной одежонкой. Ее присутствие зависело от того, был ли Мэтью доволен ею или злился. Но узнав, что Серена никогда не родит ему наследника, Ривертон практически все время унижал ее.
Сейчас Серена вспоминала свое прошлое словно дурной сон, но такой, который до сих пор бросал тень на ее настоящее. Ежась от страха перед этой тенью, она нисколько не верила, что встреча с Бет Эрмитидж поможет ей. Бет прожила до замужества в стенах школы мисс Мэллори. Что она знала о жизни Серены? Значит, она вряд ли поймет весь этот ужас.
Серену воодушевляла мысль о встрече с друзьями Френсиса. Ее как бы подталкивали войти в сплоченную группу людей, которые с готовностью грудью встанут на защиту ее мужа, но они же первыми поймут, как пострадала его репутация, и обвинят в этом ее.
Когда карета въехала в самые респектабельные кварталы Лондона, она задумалась о том, что Френсис решился рассказать своим друзьям. Вряд ли он был с ними до конца откровенен. Но как же тогда он объяснил свою скоропалительную женитьбу?
Карета остановилась у помпезной лестницы великолепного дворца на площади Мальборо. Слуга отправился доложить об их прибытии, затем открыл дверцу кареты и спустил пару складных ступенек. К тому времени, когда Серена и Френсис приблизились к массивным дверям, на крыльце выстроилась небольшая армия слуг, чтобы помочь им раздеться.
Их тут же провели в роскошный холл — сплошь мрамор и позолота. Серена, еще никогда в жизни не видевшая такого великолепия, замерла. Это лишь усугубило ее страхи, так что она испуганно жалась поближе к Френсису.
Однако как только ей помогли снять накидку, ее тепло и совершенно без церемоний приветствовала красивая женщина, в которой все еще легко угадывалась прежняя Бет.
— Серена! Какая чудесная встреча!
Они взялись за руки.
— Вот уж теперь мы вдвоем повеселимся! И нас одновременно так благообразно разнесет из-за беременности! Кстати, тебе не бывает плохо по утрам? Нет? Мне тоже, но иногда все же так поташнивает…
Серену буквально втащили в уютный салон и представили поразительно красивому блондину. В мгновение ока Серена уже пожимала руку наследнику герцогства, и он склонился, целуя ей руку… да еще с таким изяществом!
— Я поклонник красоты, — заявил он, озорно подмигивая голубыми глазами. — Сердечно приветствую вас в нашем доме, Серена.
Она почему-то совершенно не рассердилась, но покраснела.
— Люс!
Серена уловила раздражение в голосе мужа и тотчас виновато выдернула руку. Неужели ее проклятая внешность разрушит и эту дружбу?
Маркиз и его жена удивленно повернулись к Френсису.
— Ты же знаешь мои привычки, Френсис. Я всегда благоговею перед красотой, — беспечно сказал лорд Арден. — И если хочешь перевоспитать меня, то лучше сразу убей.
— О нет, — взмолилась Серена. — Пожалуйста, перестаньте! Это я во всем виновата…
— Что за чепуха! — задорно сказала Бет и, подойдя к Френсису, крепко поцеловала того в губы. — Ну вот. Теперь все по справедливости.
Напряжение тут же спало, но Серена испытала огромное облегчение, когда в салон вошел еще один гость.
— Невеста и жених в наличии?
Этот щеголь с рыжевато-золотистыми волосами говорил с легким ирландским акцентом. Он подошел поближе.
— Добро пожаловать во дворец Шалопаев, дорогая. Я тот самый, кто предоставил лошадь, которая отыграла ваше наследство. Мне будет позволен за это поцелуй?
Он ни секунды не стал ждать ответа, а звучно поцеловал ее. Серена бросила обеспокоенный взгляд на мужа, но, кажется, он уже овладел собой.
— Серена, позволь представить тебе Майлза Кавана и… — Френсис посмотрел на дверь, — и его подопечную Фелисити Монахан.
Темноволосая молодая женщина, остановившаяся в дверях, зашла в комнату энергичной походкой спортсменки.
— Вот уж дьявольский букетик эти Шалопаи, — промолвила она. — Как жаль, что я не предостерегла вас заранее.
Вскоре в салоне собралось пятеро совершенно незнакомых Серене людей, к ним тут же примкнул сэр Стефен Болл, блондин с кривой усмешкой. Все они шумели и болтали с непринужденностью, какой Серена еще никогда в жизни не видела, хотя это слегка и напоминало гостиную в школе мисс Мэллори во время праздника.
Шутливая беседа завязалась по поводу последнего и, по мнению говоривших, весьма вероятного претендента в мужья принцессы Шарлотты.
— Вполне достойная фигура, — прокомментировал Майлз кандидатуру принца Леопольда, — даже если он и из обедневшего немецкого рода, прибывшего отщипнуть свое от короны.
— Следующему монарху нельзя вступать в брак с тем, кто слишком заинтересован в своей отчизне, — подчеркнула Бет. — История показывает, что это всегда бывает ужасно.
— У этого вообще нет никакого интереса, — ухмыльнувшись, ответил Майлз. — Для интереса необходим капитал, то есть денежки, понимаете.
И они весело засмеялись.
Серена осмелилась проявить свою неосведомленность.
— Принц без капитала? — спросила она. — Так он не богат?
Ей ответил Стефен Болл.
— Леопольд — третий сын очень мелкого князька. В свой предпоследний визит он снимал комнаты над зеленной лавкой на Мэрилибоун Хай-стрит. Сей час его разместили в Брайтоне. Кажется, это дело уже решенное. Его гусь уже ощипан.
— Кажется, вам его жаль, — заметила Серена.
— Все зависит от того, — заулыбался Стефен, — как он сам к этому относится: был ли это его любимый гусь или просто очередной обед.
Серена решила воспользоваться темой, чтобы сообщить всем о подарке Френсиса — Бренди.
— Щенок! — восторженно воскликнула Бет. — Как замечательно! Люсьен, как ты думаешь…
— Все, что только пожелаешь, как всегда, — протяжно произнес маркиз. — Но мелюзга? Для игры на коленях? Подумай, Бет.
Она засмеялась.
— Волкодавы тоже вырастают из маленьких щенков.
Ее муж тут же обрадовался:
— О, это мысль.
— Типичные поступки богатых бездельников, — заявил Майлз. — Кто же заводит волкодавов в стране, где нет волков?
— Дорогой Майлз, — вздохнула Фелисити, — как мне иногда хочется, чтобы ты перестал разыгрывать из себя этакого демократа. Ты до безобразия богат, а однажды еще и унаследуешь титул.
— А-а, так ведь я ирландец, дорогая, а значит, все это не имеет никакого значения.
— Прекратите болтать о политике, — сурово вмешалась Бет. — Не видите, что ли, ужин уже накрыт.
За ужином Серена окончательно избавилась от чувства неловкости. Казалось, эти люди приняли ее в свое общество безоговорочно.
Для нее было неожиданным сюрпризом находиться среди этих непринужденных и раскованных мужчин и женщин, и она подумала, что со временем ей это наверняка понравится.
Но с чем она никак не могла смириться, так это с нескончаемым флиртом за столом. Присутствующие мужчины флиртовали со всеми женщинами, словно это был их долг, а счастливые Бет и Фелисити тоже кокетничали напропалую. Серене даже показалось, что Фелисити слегка переступала границы приличия, но никто почему-то не обижался. Несмотря на это, нервы Серены были напряжены. Она со страхом ожидала, что станет причиной какой-нибудь неприятности, и постоянно посматривала на Френсиса, стараясь угадать его реакцию.
И в результате она практически ничего не ела, и вскоре у нее разболелась голова.
Бет Арден внезапно поднялась.
— Серена, почему бы нам не удалиться и не по пить чайку? Или тебе больше по душе портвейн и бренди?
Серена была просто счастлива покинуть столовую, но когда они выходили, она оглянулась и увидела, что Фелисити осталась одна с четырьмя мужчинами.
— Бет… леди Арден…
— Ну, Серена, пожалуйста, просто Бет.
Бет решительно двинулась вверх по лестнице, шелестя юбками.
— Ну что ж… Бет… Ты считаешь, что это разумно? Оставить мисс Монахан без присмотра с мужчинами?
— О, Фелисити не удастся выкинуть ничего неприличного. Майлз прекрасно пресекает все ее выходки, даже если иногда и перегибает палку, применяя слишком суровые меры.
Это было совсем не то, что имела в виду Серена, но уж о суровых мерах она знала почти все и вздрогнула. А ведь мистер Кавана показался ей таким приятным джентльменом.
Интересно, как Бет относится к подобным вещам?
Может быть, ее брак и не был ужасен, в конце концов. Может быть, это она такая странная, потому что сочла его жутким…
Бет увлеченно болтала что-то о дворце, пока они шли по коридору. Серена слушала вполуха. Когда они дошли до нужной комнаты, она вздохнула, проиграв внутреннюю схватку с собой, и проговорила:
— Бет, мы не вправе оставлять Фелисити наедине с мужчинами.
Бет уставилась на нее в искреннем изумлении.
— Но там же Майлз. Он ее опекун.
— Но… ведь может случиться что угодно.
В глазах Бет появилась искорка понимания.
— Серена, эти мужчины — все как один Шалопаи. Так вот, я, конечно, не стану утверждать, что никто из них не способен на дурной поступок в одиночку, но когда они вместе… Видишь ли, просто так получается, что тогда выигрывает более благородная сторона их характера.
Серена села.
— Я ничего не понимаю во всем этом.
— Да-а, полагаю, это сильно отличается от того, что тебе пришлось пережить.
— Да.
— Не волнуйся насчет Фелисити. Дело в том, что она неисправимая мальчишница и дикарка и с большим удовольствием поболтает там внизу о лошадях и охоте, чем поднимется сюда, чтобы перемыть косточки мужьям и поговорить о детях. Для нее это худшее из наказаний.
Слуга и служанка внесли подносы с чаем.
— Какой великолепный дом, — сказала Серена.
К сожалению, ее искренние слова прозвучали почему-то очень кисло. Слишком уж помпезно было все, что ее окружало. Пожалуй, она счастлива уже потому, что не обязана жить в таком доме. Даже эта крошечная комнатка давила на нее всем своим великолепием.
— Роскошно, правда? — спросила Бет и хихикнула. — Даже Люсьену временами так кажется, а ведь он родился здесь. Погоди, тебе еще предстоит увидеть поместье Белкрейвен-парк.
— Как же тебе удается чувствовать себя здесь уютно?
— Мы редко наезжаем сюда. Наш настоящий дом — это Хартвелл. Незатейливый и милый домик в Суррее. Но поскольку у нас нет особняка в Лондоне, то, приезжая в город, мы пользуемся этим дворцом. На самом деле это любезность с нашей стороны, — добавила она. — Герцог и герцогиня редко бывают в Лондоне, но держат этот дворец на случай, если вдруг соберутся сюда. Так что слуги ведут довольно скучную жизнь.
— Я бы скорее подумала, что содержать такой чудовищный дворец в порядке — затруднительная за дача для целой армии слуг.
— Да, но ведь практически он пустует. Так что нет смысла слишком вылизывать его. А теперь лучше расскажи мне, как тебе живется в качестве замужней женщины.
Серена пока совершенно не была готова к подобным признаниям и откровениям, так что подруги немного поболтали о Саммер Сент-Мартине, нарядах и слугах. Но вскоре речь зашла и о свекровях.
Бет поморщилась.
— Мать Френсиса слегка напоминает огнедышащего дракона. Впрочем, это не совсем справедливо по отношению к ней. Она приятная дама, но слишком опекает Френсиса и склонна к высокомерию. Пола гаю, смерть отца Френсиса стала большой потерей для всей семьи.
— У него еще и сестры.
— Ну о них не беспокойся. Диана в Париже со своим супругом-дипломатом, а Клара положительно влюблена в поместье мужа в Шотландии. Эми, самая младшая, замужем за Питером Леверингом, а он почетный Шалопай. Эта чета тебе понравится, но после рождения ребенка они предпочитают жить в деревне.
Серена решила последовать совету Арабеллы и перейти в наступление:
— Мать Френсиса в ужасе от его женитьбы, и, насколько я знаю, он собирался сделать предложение леди Анне Пекворт. Наш брак вызовет пересуды, а когда все поймут, что я… забеременела раньше времени, то будет вообще большой скандал. Так ведь?
— Что ж, от сплетен никуда не денешься, — согласилась Бет. — Но скандал? Неожиданные браки не редкость.
— Ну, а что касается моего прошлого и происхождения? У моей семьи не слишком хорошая репутация, и не без причины. Даже я сама невысокого мнения о ней. А мой первый муж был скандально известен.
Бет решительно отставила чашку с чаем.
— Согласна, здесь могут возникнуть проблемы. Все зависит от того, как люди решат отнестись к тебе. Мнение света переменчиво.
— Скажи, могу ли я как-то улучшить это мнение или хотя бы подсластить пилюлю? Я готова на все. Я просто обязана создать Френсису приличную и привычную жизнь. Он, я уверена, не склонен быть притчей во языцех. Это незаслуженная кара.
— Вряд ли ты обязана ему хоть чем-нибудь, — твердо заявила Бет. — Однако, что касается света, вам обоим будет уютнее, если вас примут как полагается. Дай-ка мне подумать…
Спустя мгновение Бет сказала:
— Френсис пока ведь не объявил о женитьбе, да? Когда он это сделает официально, в газетах появится и твоя старая фамилия. Конечно, так и хочется написать, что это Олбрайт, но сомневаюсь, что Френсис согласится, он ведь такой ярый поборник правды. Да и кто-нибудь все равно когда-нибудь разузнает.
— Значит, все безнадежно, да?
— Вот еще! Как утверждал Овидий, лучшая защита — это нападение. Нам надо поговорить с Люсьеном. У него эти светские маневры получаются лучше, чем у меня. Но думаю, что если с тобой познакомятся и начнут общаться достаточно влиятельные персоны до того, как новости распространятся, то это возымеет свое действие. Гораздо труднее разорвать знакомство, которое уже завязалось, чем отказаться от него.
— Но как я смогу познакомиться с важными персонами?
— Моя дорогая, — чопорно произнесла Бет. — Ты уже знакома с нами и принята в нашем доме.
Она весело рассмеялась.
— Ой, только не смотри на меня так испуганно. Как ни абсурдно это звучит, но факт остается фактом: маркиза и маркиз Арден, будущие герцог и герцогиня Белкрейвен, а именно Люсьен и я относимся к сливкам этого общества. А герцог и герцогиня поддержат нас, я не сомневаюсь. Вот только бы убедить их приехать в Лондон. А что еще важнее, Шалопаи смогут навербовать еще таких же значительных персон. И если ты готова сразиться со львами, думаю, мы должны попытаться.
Сражение со львами? Да, именно так Серена и чувствовала себя.
— А что, если я встречу кого-то, кто… кто… знал меня как жену Мэтью?
— А это возможно?
— Я знакома с очень узким кругом людей, и лишь несколько из них явно были из общества. Как, напри мер, лорд Деверил…
— Ну-у, он по крайней мере не доставит тебе неприятностей, он умер, — произнесла Бет. — А если остальные рангом еще ниже, чем он, то шансов столкнуться с ними никаких. Деверила нигде не принимали. А если встретишься с ними, то просто игнорируй.
Серена всплеснула руками.
— Бет, я просто вся дрожу от страха. Уж лучше бы мы поселились в деревне.
Бет изумленно уставилась на нее. Серена покачала головой.
— Помнится, ты и в школе все время пыталась влиять на меня, упрямица. Хорошо, хорошо. Прочь малодушие! Сразимся с обществом. Обнажим мечи и бросимся в атаку. Я только буду молиться, чтобы не произошло кровопролития.
Бет засияла и тут же начала строить планы.
— Если мы собираемся устроить весь этот фейерверк, то надо поторопиться, пока нас еще не разнесло. Слава небесам, талии на платьях все еще остаются высокими.
— Талии всегда будут высокими.
— Сомневаюсь. Сейчас тенденция к снижению. И к слову, твое платье уже вечность как устарело. А ты заметила, что корсеты стали более плотными и прочными? Боюсь, мы наблюдаем гибель весьма рациональной моды.
— Что? Опять суженные впереди корсажи? Снова кринолины? — воскликнула Серена. — Женщины ни когда не наденут вновь эти жуткие сооружения.
Бет поморщилась.
— В моде не бывает ничего жуткого и глупого. Однажды я все же рискну и надену брюки.
— Бет!
— Ну почему нет? Ладно, не будем отвлекаться. Мы вовсе не собираемся вводить тебя в светское общество в панталонах. Наша цель — добиться абсолютной респектабельности.
Она отыскала бумагу и карандаш и начала записывать.
— Интересно, не будет ли слишком бессовестным, если я попрошу появиться Леандера? Граф стал бы таким чудным подспорьем, но он только что женился. Затем у нас есть Николас. Будет не совсем честно планировать какое-нибудь грандиозное мероприятие Шалопаев без него. Я думаю, — размышляла она, — что смогу убедить герцогиню Еовил посодействовать нам. Ее сын был Шалопаем. Он погиб в битве при Ватерлоо.
Она заметила застывший взгляд Серены и расхохоталась.
— Давай-ка потолкуем о Шалопаях, и тебе сразу все станет ясно.
— Френсис сказал, что они были очень близкими друзьями.
— Их связывает нечто большее, нежели дружба. Это как семья, но такая, какой ни один из нас не имел. Просто немыслимо, чтобы тебе не пришли на помощь, разве что ситуация на грани беззакония. Но и то можно надеяться на поддержку, — добавила она с улыбкой. — В прошлом году нам пришлось взламывать дверь, чтобы проникнуть в чужой дом.
— И Френсис тоже был там?
Серена не знала, что ей и думать об этих школьниках-переростках.
— Френсису поручили самую безопасную работу — стоять на страже. Помнится, он даже разобиделся, но Николас объяснил, что он и Стив — единственные присутствующие члены парламента, и если что-нибудь не заладится, им придется потянуть за нужные ниточки и помочь замять скандал.
— Звучит очень конспиративно. А кто такой Николас?
— Френсис ничего не рассказывал о Николасе Делани? — спросила Бет, бросив на Серену быстрый изумленный взгляд.
— Кажется, я слышала о нем. Он ведь женат, да? А-а, так это его Арабелла назвала королем Шалопаев?
— Наверное. Но самое главное то, что Николас — лучший друг Френсиса, и наоборот.
— О!
Серена поняла, почему Бет так изумило, что она и понятия не имела о ближайшем друге своего мужа. И если честно, то она почувствовала себя оскорбленной. Все это лишний раз подчеркивало своеобразие их отношений.
— Я уверена, что ты познакомишься с ним в самое ближайшее время, — заявила Бет с новым всплеском энтузиазма. — И тогда сама все поймешь. Потому что Николаса описать невозможно. Скажу только, что семьи всех Шалопаев очень благодарны ему за то, что он объединил нас в единое целое.
— Почему?
— Они осознали, каким огромнейшим влиянием пользуются Шалопаи. Люсьена, например, вылечили от его невыносимого высокомерия именно Шалопаи. А без них его наверняка окружали бы одни льстецы, и он был бы испорчен окончательно и бесповоротно.
— Это смешно, но я, кажется, понимаю, о чем идет речь.
— Конечно. — Бет тут же задумалась. — Будь я такой же дальновидной, как Николас, я бы образовала такую же группу в школе мисс Мэллори. Пусть нам не удалось бы предотвратить твой брак с Ривертоном, но уж в заточении и одиночестве ты бы не оказалась.
Серена покачала головой.
— Мне не разрешали ни друзей, ни переписки.
— О, мы непременно что-нибудь придумали бы. Всегда находятся пути и способы. Но это уже в прошлом. Теперь ты тоже Шалопай, и мы приложим все силы, чтобы ты была счастлива.
Серена молча уставилась на огонь в камине.
— Бет, я не знаю, что такое счастье.
Бет энергично отставила свою чашку с чаем и протянула Серене руку.
— Понимаю, но у тебя все еще впереди. Из всех Шалопаев Френсис самый добрый и нежный. И совершенно очевидно, что ты ему не безразлична. Он обязательно сделает тебя счастливой.
Глаза Серены наполнились слезами. Как жаль, что она не может признаться Бет в своем ужасном грехе.
— Он не хотел жениться на мне. Он хотел в жены леди Анну Пекворт.
Бет просто отмахнулась.
— Что сделано, то сделано, дорогая. И я очень сомневаюсь, что из леди Анны получился бы настоящий Шалопай.
На этом разговор прервался, потому что к ним присоединились остальные. Бет немедленно объявила об их намерении штурмовать высший свет. Серена перехватила быстрый взгляд Френсиса, но он больше ничем не выказал своей озабоченности, а подключился к дискуссии о посещении театра, оперы и других тщательно спланированных мероприятиях.
Спустя некоторое время, однако, он подсел к ней.
— Похоже, все это придумала Бет?
— Вовсе нет, — твердо заявила Серена. — Мы обе пришли к одному и тому же мнению.
Он слегка нахмурился.
— Тебе нельзя переутомляться.
Серена тут же изобразила энтузиазм.
— Святые небеса, да немного погулять по городу будет только приятным разнообразием после той размеренной жизни, какую я вела.
— Понимаю, — протянул он. — Но сейчас ты выглядишь немного усталой.
Серена созналась, что действительно слегка утомилась.
— Тогда, наверно, нам лучше возвратиться домой, — предложил он.
— Если ты не против…
— Конечно, нет. Мы можем приехать сюда завтра и продолжить обсуждение и выработку планов.
По дороге домой Серена размышляла, не чудится ли ей эта напряженная сгустившаяся атмосфера.
— Что-нибудь не так, Френсис? Ты считаешь глупостью всю нашу затею? Не стоит пытаться завоевать светское общество?
— Да нет. Это отличная идея, и при определенном везении все может получиться.
Она поискала другое объяснение его раздражению.
— Я очень сожалею об этом бесконечном флирте. Но я не смогла придумать, как его остановить.
— Это моя проблема, Серена, я просто еще не привык к своему новому положению. Как бы там ни было, я доверяю любому Шалопаю. Я мог бы даже доверить им тебя в постели.
Когда до них дошла двусмысленность фразы, оба покраснели.
Он тут же перевел разговор на другое.
— Мы не заказали тебе платьев для торжественных случаев, а времени практически не остается. Как ты думаешь, Бет не сможет одолжить тебе какие-нибудь свои?
— О, но как я могу?..
— Я понимаю, что ты предпочла бы именно свои, но время поджимает.
— Я не то хотела сказать. Просто платья Бет будут безнадежно испорчены, если их переделать на меня. Я же на несколько дюймов ниже.
— Вряд ли это будет иметь для нее значение. Они с Люсьеном отнюдь не в восторге от выходов в свет, но им приходится делать это время от времени. И платьев шьется для этого уйма. А надеть одно и то же дважды не позволяет положение. И она ни за что не наденет платье, которое провисело сезон, чтобы снова казаться новым. Будущая герцогиня строго следует моде.
Серена с изумлением слушала Френсиса, но, вспомнив великолепие дворца Белкрейвенов, она поняла, что все так и есть на самом деле.
— Если она действительно не будет возражать, то я была бы ей очень благодарна.
— А мне надо взять твои драгоценности. Фамильные. Моя мать…
— О, пожалуйста, не проси их у нее.
— Но они теперь твои, Серена. Конечно, по доверенности…
В глазах Френсиса мелькнула озабоченность, которую Серене было трудно понять.
— Я не заложу твои фамильные бриллианты, Френсис, — пошутила она.
— О, конечно, нет.
Но сказал это таким серьезным тоном. Неужели он и впрямь сомневается, можно ли ей доверить семейные драгоценности?
Когда они приехали домой, Френсис галантно проводил ее до спальни, удостоверился, что у нее есть все необходимое, и покинул ее. Стало ясно, что он не придет к ней сегодня ночью.
Серена позволила служанке подготовить постель и улеглась, мучимая тревогой. Если муж не доверяет ей и не испытывает к ней желания, то какое будущее ждет их?
* * *
Френсис отправился в свою комнату, борясь с охватившим его неистовым желанием, и… выиграл эту схватку с вожделением. Господи, он просто превратился в какое-то похотливое чудовище, жаждущее, словно голодный зверь, наброситься на трепетную добычу. Надо немедленно подавить этот первобытный инстинкт… Серена не только не получала никакого удовольствия от соития, но еще и очень уставала.
Чтобы как-то поддержать свою решимость, мужчина вынул ее украшения и разложил перед собой на столе, внимательно рассматривая их. Кстати, что же ему делать с этими вещицами?
Пожалуй, было бы некрасиво избавиться от них, не испросив ее согласия. Но именно этого ему и не хотелось. У него не возникало никакого желания обсуждать с ней эту мерзость. Его первым порывом было просто выбросить их, как он уже вышвырнул в кустарник ее кольца. Но это же глупость.
Их надо бы продать. Но лично ему стыдно появиться у ювелира с подобной пакостью. Значит, ему срочно придется найти надежного агента для столь деликатного поручения.
Вздохнув, Френсис снова уложил побрякушки в мешочек и затем в незапертый ящик стола. Хоть бы кто-нибудь украл их! У него тогда камень свалился бы с души. Он ненадолго задержался у камина, погрелся, подталкивая носком туфли угольки поближе к пламени, и тут же поморщился, заметив пятно на блестящей кожаной поверхности. У него просто терпение лопалось от этой столичной жизни, такой искусственной и построенной на обмане и интригах. И уж вовсе выводило из себя, что нужно постоянно носить начищенные до блеска туфли.
Однако, кажется, Серене нравится именно такая жизнь. Наверно, это и неудивительно после стольких лет заточения в деревне. Френсис, пожалуй, с удовольствием начнет потакать ее капризам. План завоевать общество решительным нападением понравился ему. Отличный план. Он уже настроился терпеливо пережить скандал и переждать год-другой в деревне, пока все не утрясется. Но этот план, если осуществится, был намного лучше.
Наверное, глупо видеть во всем этом нечто большее, чем просто надежду отчаявшейся женщины?
А-а, будь оно все трижды проклято! То, чего он жаждал, была простая, размеренная жизнь!
И тут он с необычайной ясностью припомнил, как однажды в Ли-парке сетовал, что жизнь проходит мимо. Он расхохотался: вот и поделом тебе, больше скучать не придется!
На мгновение он задумался, позволив себе помечтать, что время вдруг повернуло вспять. Интересно, какой выбор он сделал бы, предоставься такая возможность? Как ни странно, но он вынужден был признать, что снова бы выбрал путь, приведший его к Серене.
Все его мысли были так или иначе связаны с Сереной. Френсис вдруг живо представил себе, как она лежит за стеной в кровати, так близко, его жена, сотканная из мягких изгибов и тайн, теплая и с дразнящим ароматом… Но он не мог сдаться! И ни за что не сдастся! Со временем он добьется того, чтобы она возжелала его так же, как и он желает ее…
Френсис помотал головой. Все эти годы он считал себя добропорядочным и добродетельным лишь потому, что ловко уклонялся от прелестей услужливых шлюшек. Теперь же открыл для себя, что если бы прилежно практиковался в науке страсти, то, вероятно, сейчас в их отношениях с Сереной было бы гораздо меньше проблем. Френсис отчаянно поискал, чем бы еще занять свой неугомонный разум. А-а, займемся-ка этим чер* товым Фернклифом. Стив упомянул сегодняшним вечером, что он, кажется, видел Фернклифа мельком на прошлой неделе. Он был, правда, слишком далеко от него, чтобы перехватить или задержать. Этот трижды проклятый молодчик виноват во всей этой чертовой истории. У-ух, если бы он только действительно оказался в Лондоне! Уж Френсис нашел бы, о чем с ним потолковать! С помощью Шалопаев наверняка можно заставить этого труса высунуться из своего убежища и разобраться с ним раз и навсегда. Ладно, именно этим он и займется завтра утром.
Теперь осталось лишь как-то пережить эту ночь. И похоже, без бренди ему никак не обойтись.
После ночного возлияния Френсис проснулся поздно, и голова у него гудела. Ему было противно даже думать о завтраке, и он решил не встречаться с Сереной. Поэтому он вышел из дома и отправился пешком до площади Мальборо, где собирался посоветоваться с Шалопаями о Фернклифе. Он застал всю компанию за завтраком, и у них был в гостях еще один Шалопай — Хэл Бомонт. Хэл и Бет горячо обсуждали отказ Бланш даже переступать порог герцогского особняка.
— К дьяволу все, Бет. Она уперлась, что это неприлично, и ни мне, ни Люсьену никак не удается переубедить ее. Может, ты попытаешься?
— Это просто курам на смех. Привет, Френсис, — сказала Бет, — ты, случайно, не упадешь в обморок, если увидишь здесь Бланш?
Френсис сел и безжалостно вмешался в их спор.
— Мне нужна ваша помощь.
Все тут же замолчали и уставились на него.
— Что случилось?
Он вкратце объяснил суть проблемы для тех, кто не знал, о чем речь, затем добавил:
— Мне просто необходимо разыскать Чарльза Фернклифа, если он действительно в Лондоне. Как нам поступить?
Началось деятельное обсуждение, в котором приняли непосредственное участие и Бет с Фелисити. Затем герцогские слуги были разосланы в разные концы города. Каждому из них поручили нанять еще пару надежных помощников и прочесать город с описанием Фернклифа в руках. Они проверят регистрацию в гостиницах и меблирашках, но велика вероятность, что мужчина скрывается под чужим именем.
Где бы они ни оказались, говорить надо вежливо и тихо, не привлекая внимания и обещая хорошую награду. Даже если Фернклиф снял личные апартаменты, он наверняка выходил, чтобы поесть в кафе или в ресторане.
Когда добровольных сыщиков отправили с заданием, Люсьен посмотрел на Френсиса.
— Ладно, а теперь скажи, что ты собираешься делать, когда поймаешь его? Убийство не удастся скрыть даже при наших связях.
Френсис покраснел. Кажется, его горячность при объяснении дела была воспринята как готовность пойти на любое безрассудство. А горячился он потому (пусть это и не особенно логично), что Фернклиф был виноват в том, что вся жизнь Френсиса пошла наперекосяк.
— Просто задам ему несколько вопросов, вот и все.
Люсьен удивленно приподнял бровь, но счел за лучшее перевести разговор на запланированный визит в театр. Этот визит сегодняшним вечером должен стать первой попыткой завоевать высший свет. Френсис обмолвился о гардеробе Серены и увидел, что Бет воодушевилась при мысли одеть подругу в свои платья.
Спустя какое-то время все разошлись по своим делам, и Френсис понял, что ему пора возвращаться домой, но почему-то медлил. Он и жаждал быть рядом с Сереной, и страшился. Пока Френсис ждал слугу, он отчетливо осознал, что не доверяет себе. Вряд ли он сможет находиться с ней рядом и контролировать свое неуправляемое желание. Он с легкостью представил себе, как овладевает ею прямо на столе или прижав к стене.
Тут-то его и поймала Бет и затащила в великолепную библиотеку. За стеклянными дверцами шкафов виднелись полки, забитые мудростью столетий; книги были переплетены в красную марокканскую кожу.
Френсису даже захотелось, чтобы эта мудрость перетекла в него. Он оказался в слишком глубоких для себя водах и просто тонул.
— Френсис, — без обиняков обратилась к нему Бет, — Серена в жутком настроении. Ей почему-то кажется, что ты бы предпочел жениться на Анне Пекворт.
О Боже! Он знал, что у Бет самые добрые намерения, но от этого не становилось легче.
— Вполне возможно, — сухо ответил Френсис.
Женщина потрясенно уставилась на него.
— Тогда почему?..
— К дьяволу, Бет. Она же беременна.
— Но почему? — не отставала от него Бет. — Если ты хотел жениться на Анне Пекворт?
— Умный вопрос. Сообщи мне, если тебе удастся найти ответ.
Френсис резко развернулся и вышел, хлопнув дверью. Он выхватил плащ у ожидавшего слуги и тут же выскочил на улицу.
Бет изумленно уставилась на дверь. Френсис отличался тем, что никогда не выходил из себя. Еще труднее представить, что он поддался бездумным, чувственным отношениям, в то время как любил другую. Но ведь иного объяснения всему происшедшему не приходило в голову. Бет отправилась к Люсьену и нашла его в маленьком кабинете за разбором писем.
— Не знаю, Бет, — произнес он. — Он ничего не рассказывает. Но в Мелтоне чувствовалось, что ему не безразлична судьба Серены. Не думаю, что все зиждется только на плотском влечении. Помнится, Френсис избегал подобных отношений. Он, вероятно, думал, что хочет жениться на леди Анне, пока не встретил Серену.
Люсьен лукаво посмотрел на жену.
— Она достаточно соблазнительна, чтобы совратить любого мужчину, не так ли?
Бет тут же стукнула его кулачком в грудь.
— Попробуй увлечься, мой дорогой маркиз, и ты тут же пожалеешь об этом. И в большей степени потому, что это крайне расстроит Серену.
Он усадил ее к себе на колени.
— Мммм. А какие чудесные наказания ты приду маешь для меня, повелительница моего сердца?
Бет обвила его шею руками.
— Я стану читать тебе Мэри Брайтон всю ночь напролет.
— Нет, не станешь.
— Почему?
Он легонько лизнул ее в кончик носа.
— А я тебя отвлеку. Бет хихикнула.
— С тебя станется. Когда-то меня не так-то про сто было отвлечь, но ты меня совершенно испортил.
Но стоило супругу пожелать и дальше развращать ее, как она оттолкнула его.
— Подожди, Люсьен. Я очень обеспокоена отношениями Френсиса и Серены. Как жаль, что мы не знаем, в чем дело. Ты и вправду считаешь, что ему лучше было бы жениться на Анне Пекворт?
Он мгновенно уловил ее настроение и посерьезнел, убрав руки с ее груди.
— Ну-у, конечно, это дало бы ему массу преимуществ. Но, с другой стороны, в Серене столько при влекательного..
— Люсьен!
— Тогда позволь мне соблазнить тебя.
Он тут же принялся нежно поглаживать ее бедро.
Бет поймала его руку.
— Нет, Ой, пока я вспомнила, что случилось с выигранным пари? Френсис получил эти деньги?
Люсьен мгновенно прекратил вырываться.
— А-а. Лучше тебе забыть обо всем этом, любовь моя.
Ты хочешь сказать, что Олбрайт не заплатил? — решительно потребовала ответа Бет. — И вы оставите это без последствий? Что ж, я не собираюсь.
— Ты не станешь вмешиваться, — твердо заявил Люсьен.
— Почему?
Он вздохнул.
— Бет, давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Да что такого ужасного в этом долге? Либо Олбрайт заплатил, либо нет.
— Он заплатил, только не деньгами. Драгоцен ностями.
— Ну-у, поскольку он заплатил… — Тут ее глаза сузились. — Если только у него вообще были драгоцен ности. Наверняка это были те, что принадлежали Серене.
— Да.
— Но, Люсьен, где же справедливость? Он за платил долг ее же драгоценностями!
Френсис согласился принять долг в таком виде.
— А Серену спросили? Я…
— Нет, ты ничего ей не скажешь. Бет, я очень сомневаюсь, что Серена захочет когда-нибудь снова увидеть эти украшения.
— Почему нет? Если они безвкусные, их можно переделать.
К ее неожиданному удивлению, он снял ее с колен и нервно прошелся по комнате.
— Люсьен?
Она уже подумала, что не дождется внятного ответа, когда он произнес:
— Они не просто безобразны. Они — порочны.
— Порочны? — недоуменно переспросила Бет.
Он повернулся к ней, явно рассерженный.
— Ну, хорошо. Тебе хочется знать абсолютно все? Ну так вот, знайте, что вам невероятно повезло, что вы вышли замуж за меня, мадам.
Он начал загибать пальцы.
— Первая вещица: украшенный драгоценными камнями ошейник с цепочкой. Вторая вещица: инкрустированные камнями наручники. Третья: плеть с украшенной ручкой…
Бет подбежала к нему и схватила его за руки.
— Не надо, хватит, Люсьен! Прошу тебя!
Бет взглянула в его сердитые глаза.
— Ей же было всего пятнадцать!
Бет порывисто прижалась к мужу. Он крепко обнял ее.
— Я знаю, любовь моя, я знаю. Невыносимо даже думать об этом.