Глава 11

Они расселись вокруг обеденного стола Ди, по некой невысказанной договоренности занимая те же самые места, на которых сидели, планируя ограбление. Стул Оби остался незанятым и служил напоминанием о предательстве, распаляя гнев остальных.

Мишель посадили рядом с Хьюстоном, напротив Этана.

— Это просто нелепо, — заметил Этан. — Взгляните на нее — она того гляди упадет. И вы хотите, чтобы она оправдывалась?

Хэппи уставился за окно, на темнеющее небо. Надвигалась буря. Скорее всего их следы скроет толстый слой снега. Хэппи задумался, поможет ли это. Неужели Мишель не только предупредила кого-то об ограблении? Может, она выдала их защитникам закона?

— А по-моему, какая разница, может она оправдаться сама или нет? — произнес Хэппи. — Или она попросила тебя говорить за нее?

— Меня здесь не было, — ответил Этан. — И тебя тоже. Похоже, нам придется удовлетвориться словом Детры.

— А разве моего слова вам мало? — резко вмешалась Детра, обведя взглядом стол. — Повторяю, она пропадала несколько часов. Я запирала ее на ночь, но она как-то сумела улизнуть. В три часа утра я пришла проведать ее и обнаружила, что комната пуста. Было уже почти шесть, когда я услышала, как она пробирается задним ходом.

Мишель плотнее запахнула на плечах шаль, глядя на собственные колени и слегка покачивая головой.

— Это неправда, — тихо произнесла она. — Неправ да. Я никогда…

— О Господи, — Детра развела руками, — как ты можешь отрицать, что…

Этан хлопнул ладонью по столу. Детра с вызовом вскинула голову, но замолчала.

— Пусть Мишель договорит, — заявил Этан. — Послушаем, что она скажет.

Мишель подняла голову, но смотрела не на Этана, а на Хьюстона.

— Детра лжет, — с видимым усилием проговорила она. — Я ни разу не покидала комнату. Я просто не могла. Я была слишком больна и почти ничего не помню с тех пор, как…

— Вот! — торжествующе выпалила Детра. — Видите? Она сама сказала, что ничего не помнит. А я повторяю, она уходила из комнаты. Не знаю, с кем она успела поговорить во время бегства из салуна, но в том, что она с кем-то виделась, сомнений быть не может. Иначе на вас бы не напали.

Этан отодвинул стул.

— Это смешно. Ты уверяла нас, что твои чертовы порошки заставят ее спать все время, пока мы в отъезде. А теперь ты утверждаешь, что они не подействовали.

— Все дело в дозе, — принялась оправдываться Ди. — Когда она вернулась, я увеличила дозу. И только в то утро, когда ожидалось ваше возвращение, я снова уменьшила ее. Ты сам видишь, что она почти полностью оправилась. Через несколько часов она будет выглядеть так, словно ничего не принимала.

Этан с трудом верил в это. Речь Мишель была невнятной, голос дрожал. Он заставил ее выпить три чашки кофе, пока они ждали Хэппи и Бена, и только после этого Мишель немного пришла в себя. Хотя Мишель отвергала обвинения Ди, она, по-видимому, не понимала всей тяжести своего положения. Даже ее вид играл на руку Детре.

— Мишель говорит, что ничего не было, — произнес Этан.

— По-твоему, Детра лжет? — спросил Бен.

— По-моему, здесь что-то не так. Даже если Мишель убегала из салуна на несколько часов посреди ночи, куда она могла уйти? Что могла сказать?

Хьюстон поднял руку, останавливая Этана:

— Тебе чертовски хорошо известно, что она слишком много знает. Она подслушала наш разговор в ту ночь, когда мы строили планы. Ей было о чем порассказать.

— Кому? — прервал его Этан. — Кому бы взбрело в голову слушать ее?

— Ральфу Куперу, — предположила Ди. — А почему бы и нет? Он всегда увивался вокруг нее; Или Билли Сондерсу. Словом, человеку, который бы не только выслушал ее, но и поверил. Как ты не понимаешь, Этан, даже теперь, когда доказательства налицо?

— Доказательств нет, — твердо заявил Этан.

— Полным-полно, — возразил Хэппи. — Держать ее здесь небезопасно. Я говорил об этом с самого начала.

Мишель попыталась встать. Хьюстон посадил ее на место и придержал за плечо.

— Я не уходила, — снова произнесла Мишель. — Я никуда отсюда не уходила.

Ее слова были встречены мрачным молчанием.

Этан встал и направился к окну. Остановившись, он повернулся к остальным и прижался спиной к холодному стеклу; скрестив руки на груди.

— И все-таки доказательств нет, — заявил он. — Мы не можем расспросить Билли, или Ральфа, или еще кого-нибудь так, чтобы не выдать себя. По-моему, нас предал сам Купер, а не моя жена.

Хьюстон и Ди обменялись взглядами, Хьюстон еле заметно кивнул, и Ди встала, вышла из комнаты, вернувшись минутой позже с десятком газет под мышкой. Она подала одну газету Этану и бросила остальные на стол.

— Может, эти статьи в «Кроникл» убедят тебя, Этан, — заметил Хьюстон. — Ди сама провела небольшое расследование и вот что выяснила совсем недавно. Раньше я еще сомневался, еще хотел Мишель добра, но отрицать все это теперь не могу.

Этан развернул газету.

— И что я тут должен найти? — спросил он, зная ответ. — Газета вышла за две недели до ограбления триста сорок девятого поезда.

— Верно, — кивнул Хьюстон. — Думаю, статья в нижнем правом углу тебя особенно заинтересует.

Этан нетерпеливо фыркнул:

— Скажи мне наконец. Я не желаю больше слушать загадки.

Хьюстон передал остальные газеты Бену, Хэппи и Джейку, а последнюю положил перед Мишель.

— Взгляни на подпись, на имя репортера, Этан, — предложил он. — В каждом номере есть по крайней мере одна ее статья, один репортаж о путешествии в вагоне «Кроникл».

Джейк нашел такой репортаж в своей газете.

— «Закон равнины», подписан Мэри М. Деннехи, — по слогам прочитал он. — Ты это имел в виду, Хьюстон?

— Вот именно. — Хьюстон взглянул на Мишель. — Это твоя работа, верно?

Мишель уставилась на статью в протянутой ей газете, размышляя, что ответить.

— Да, — наконец произнесла она. — Это писала я. — Собравшись с силами, она печально взглянула на Этана. — Прости меня, Этан. Я не могла сказать тебе. Я хотела, но… испугалась.

Этан с трудом мог поверить, что Мишель пытается спасти его. Изумленное выражение на его лице было искренним.

— Мишель, вряд ли это…

Мишель подперла голову ладонями. Боль в ее глазах была неподдельной, но она страдала физически.

— Мне следовало признаться… объяснить тебе, почему я оказалась в вагоне «Кроникл»… я просто не могла… не могла. После того, что ты сделал с Дрю…

— Он не был твоим женихом, — вмешался Хьюстон. Он не спрашивал, а с удовлетворением открывал уже известную ему истину.

Мишель покачала головой.

— Он был моим другом. Коллегой… Пожалуйста, позвольте мне лечь. Мне плохо. Кажется, меня тошнит… — Негромкий звук убедил всех. Ди торопливо помогла Мишель выбраться из-за стола и вывела на кухню.

— Ну что? — спросил Хьюстон, откидываясь на спинку стула. — Что будем делать?

— О Господи… — пробормотал Бен. — Газетчик! Она — проклятый газетчик!

Хэппи отшвырнул газету на стол, раздраженный новостью:

— Откуда ты узнал это, Хьюстон?

Этан хотел знать то же самое. Он быстро пробежал статью и нашел ответ. Мишель выдал ее дневник. Этан вспомнил, как она говорила о том, что стиль письма индивидуален, как роспись. Статья явно принадлежала ей. Хьюстон прочел записи в ее дневнике и имел возможность сравнить. Поняв все это, Этан только вполуха прислушивался к рассказу Хьюстона.

— Нам всем надо благодарить за это Ди, — заключил объяснения Хьюстон. — Это она заказала газеты в Нью-Йорке. Полагаю, ей помогла женская интуиция.

Скорее женская ревность, подумал Этан, помогала Детре в поисках сведений о Мишель, Теперь ему предстояло решить, что делать дальше.

Детра вернулась к столу.

— Она осталась за столом на кухне.

— Джейк, присмотри за ней, — приказал Хьюстон. Джейк встал из-за стола и остановился в дверях, разделяющих столовую и кухню.

— Это еще зачем? — спросил Этан. — Куда она денется в таком состоянии?

— Так мы и раньше думали, — пробормотал Хэппи. — Похоже, ты плохо знаешь собственную жену.

— Она солгала мне так же, как и всем вам, — напомнил Этан.

— В самом деле? — переспросил Хьюстон. — Трудно поверить.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— Только то, что я сомневаюсь. — Хьюстон отказался продолжать и взглянул на Хэппи. — Как, по-твоему, надо поступить с ней?

Хэппи сплюнул.

— Остается только одно, — ответил он. — Вопрос в том, когда и как.

— Вскоре будет совсем темно, — сообщил Бен, взглянув в окно. — А рудники молчат.

— Ты шутишь, — отозвался Этан. — Еще ничего не доказано, кроме того, что она написала несколько статей для «Кроникл». Они не имеют к нам никакого отношения. О том, что Мишель уходила из салуна, знает только Детра. Никому не известно, говорила ли Мишель с кем-нибудь. Говорю вам, все это затеял Купер, а мы сделаем глупость, если и впредь будем доверять ему. Давайте поговорим с Мишель, когда она придет в себя, может, нам удастся разузнать побольше.

— Сдается мне, ты к ней неравнодушен, — заметил Хэппи. — И думаешь тем, что у тебя есть между ног, а не тем, что между ушей.

— Он не просто неравнодушен к ней, — вставила Детра, садясь на колени к Хьюстону и обнимая его за плечи. — Похоже, Этан влюблен в нее. Ведь это правда.

— Этан? Ты снова влюблен в собственную жену?

— Помолчи, Ди, — приказал Хьюстон. — Ну так что же, Этан, ты против предложения Хэппи насчет Мишель?

— Даже если против, какая разница? — отозвался Этан. — Появившись среди вас, я согласился признавать право большинства. Здесь, похоже, голосовать ни к чему, — «я все равно в меньшинстве», — мысленно добавил он.

— Значит, ты не откажешься помочь Хэппи, — заключил Хьюстон. — Тебе еще долго придется доказывать, что ты свой среди нас.

Этан помедлил, зная, что нельзя проявлять рвение после открытого недовольства планом, и наконец отошел от окна.

— Помогу, — наконец произнес он. — Если надо, я помогу.

Уместнее всего сейчас было не задавать вопросов и не пытаться найти на них ответы. Вещи Мишель были уложены и унесены из салуна. Детра вновь воспользовалась снотворным — чтобы добиться от Мишель если не полного послушания, то по крайней мере непротивления. Мишель поняла, что ее участь уже решена и что она бессильна что-либо изменить.

Салун был безмолвным, улицы темными и пустыми, когда Этан вынес Мишель наружу. Он посадил ее в повозку, привезенную Хэппи. Рядом с Мишель стоял сундук с ее одеждой, дневником, карандашами и очками. В эту глухую полночь никто не видел, как они проехали по главной улице города, а случайные свидетели не могли определить, по своей ли воле Мишель покидает Мэдисон. Возможно, утром рудокопы удивятся, узнав, что она уехала, не попрощавшись с ними, но им и в голову не придет, что такое решение за Мишель приняли другие.

Хэппи остановил повозку у того же входа в рудник, где Мишель побывала вместе с Хьюстоном.

— Неси ее, — приказал он. — Я принесу сундук.

Этану пришлось подождать у входа, пока Хэппи зажег фонарь, а затем последовать за ним внутрь туннеля. Хэппи подвел его к тому месту, где туннель разветвлялся в нескольких направлениях. Этан поставил Мишель на ноги, и она тяжело привалилась к нему. Мишель дрожала, но Этан подозревал, что скорее от холода, а не от страха. Глаза Мишель оставались неподвижными, руки и ноги безвольно обмякли.

Хэппи поднял фонарь, оглядывая три туннеля перед ними.

— Который из них ведет к самой глубокой шахте? — спросил он, сунув голову в отверстие первого туннеля.

— Тот, в который ты смотришь. — Рука Этана будто невзначай скользнула к револьверу. — Осторожнее, Хэппи! Десяток шагов, и ты свалишься вниз. — Заняв внимание Хэппи, Этан вынул револьвер из кобуры и взял его за ствол. — Тебя устроит, если никто случайно не наткнется на ее труп? — Этан шагнул вперед, таща за собой Мишель, и поднял револьвер.

— Никто на него не наткнется, — уверенно проговорил Хэппи, опустил фонарь и повернулся к Этану. Этан ударил его рукояткой револьвера в основание черепа. Хэппи рухнул на колени, выронив фонарь, и тут же потерял сознание. Фонарь мигнул и погас.

Этан сунул кольт в кобуру и подхватил Мишель на руки. Она заскулила, как маленький раненый зверек.

— Все будет хорошо, — прошептал Этан ей на ухо. — Я позабочусь об этом. — Он направился к выходу. В туннеле царила непроглядная тьма, и потому выход наружу казался скорее синим, чем черным. Даже без фонаря Этан смог безошибочно найти дорогу к нему.

Он уже достиг порога, когда путь ему преградили Бен, Джейк и Хьюстон. Держа на руках Мишель, Этан не мог добраться до оружия.

— Я проспорил, — спокойно сообщил Хьюстон, когда Бен чиркнул спичкой. Пламя на краткий миг осветило его лицо. Свет смягчился, как только Бен зажег принесенный с собой фонарь. — Я говорил, что ты предпочтешь нас Мишель. Похоже, я ошибся. Из-за тебя я потерял недурную сумму — не меньше, чем твоя доля от последнего дела.

— Насколько я понял, это значит, что я не получу свою долю, — отозвался Этан.

Хьюстон усмехнулся, услышав твердый голос Этана.

— В твоей сообразительности я никогда не сомневался. Ты лучший взрывник, какого я видел. — Хьюстон заметил, что Этан собирается поставить Мишель на землю. — Джейк, забери у него револьвер. — Оставшись безоружным, Этан получил разрешение отпустить Мишель. Хьюстон вытащил свой кольт сорок пятого калибра и прицелился в грудь Этану. — Тебе придется вернуться на прежнее место. Прихвати с собой Мишель. Бен, пройди вперед и посмотри, как там твой брат. Джейк, готовь заряды.

Этан обнял Мишель за талию, поддерживая ее. Ее голова безвольно легла ему на плечо.

— Хэппи отделается головной болью, — ответил он. — Я не убил его.

— Так мы и думали. Вот почему Хэппи согласился рискнуть. Хэппи сказал, что, если не считать случая с газетчиком, ты редко соглашался убивать. Он сказал, что ты избегаешь пачкать руки. Ты же знаешь Хэппи. Стоит ему что-нибудь заподозрить, он из кожи вон вылезет, лишь бы доказать это.

— Значит, вы все знали, что именно так я поступлю, — заключил Этан.

— Кроме меня, — поправил Хьюстон. — Я уже говорил, что верил в тебя. Черт, какая досада! Терпеть не могу ошибаться, но ошибся дважды — насчет тебя и нее. Мне нравилась Мишель, ты ведь знаешь. Я даже не хотел верить Ди, когда она почуяла неладное. Но в конце концов я не смог пренебрегать доказательствами — они были налицо. Мишель работала в газете. Рано или поздно она выдала бы всех нас. И недавнее нападение — доказательство тому, что она собиралась сделать это в ближайшем будущем.

— Нас выдала не Мишель, — возразил Этан. — Посмотри на нее, Хьюстон, она едва держится на ногах. В таком состоянии Детра продержала ее все время нашего отъезда. Мишель была слабее ребенка. Говорю тебе, нас подставил Купер. Если бы я не верил этому, я не стал бы помогать Мишель. Неужели ты думаешь, что я бы позволил ей что-нибудь написать?

Многозначительными взмахами револьвера Хьюстон вынудил Этана и Мишель отступить подальше в туннель.

— Сейчас мое мнение уже ничего не значит, — объяснил он. — Насчет тебя я позволил принять решение остальным. Ты ведь помнишь о правиле подчинения большинству? Тебе не доверяют. Вряд ли я могу возразить. — Он метнул взгляд в сторону Бена. — Как Хэппи? Тебе нужна помощь?

— С Хэппи все в порядке, — отозвался Бен. — Этан сказал правду. Я сам вынесу его. — Он поставил фонарь на землю и с трудом перекинул обмякшее тело брата через плечо. — Я вернусь за фонарем, как только уложу Хэппи в повозку.

Хьюстон кивнул.

— Заодно проверь, готовы ли заряды у Джейка. — Он тут же повернулся к Этану. — Полагаю, нам не стоит ждать, что ты сам заложишь заряды?

— Если вы хотите похоронить нас здесь, ждать, что я заложу заряды — это уже слишком.

— Жаль. Ты разбираешься в таких вещах, а Джейк наверняка обожжет себе пальцы.

— Что ж, будет весьма досадно, — холодно отозвался Этан.

Хьюстон улыбнулся:

— Мне будет недоставать тебя, Этан.

Этан пожал плечами, опустил Мишель на землю и прислонил ее к одной из деревянных подпорок. Она еще дрожала. Взглядом спросив разрешения у Хьюстона, Этан снял куртку и накинул ей на плечи.

— Почти готово! — крикнул Джейк от входа.

Этот крик на мгновение отвлек Хьюстона. Этан воспользовался единственным шансом и бросился вперед.

Их рост, вес и сила были почти равны. Преимуществом Хьюстона оставался револьвер — пока Этан не сумел ударом по запястью Хьюстона выбить оружие. Револьвер упал на землю и в пылу борьбы был отброшен далеко к стене. Этан метнулся следом, пытаясь дотянуться до оружия и зная, что без него все пропало. Хьюстон оттаскивал его назад, мощно схватив за пояс. Споткнувшись и упав на живот. Этан увлек за собой Хьюстона. Они покатились по холодной жесткой земле. Их шляпы отлетели в сторону. Этан вцепился в волосы Хьюстона, запрокинул его голову и нанес сокрушительный удар в подбородок. От неожиданности Хьюстон ослабил захват, и Этан снова бросился за револьвером. Позади послышался крик. Этан узнал голос Джейка, но не обратил на него внимания. Сейчас револьвер значил для него все.

До вожделенного револьвера, до гладкой рукоятки осталось всего несколько дюймов, но в этот момент сзади на Этана обрушился удар. Яркая вспышка пронзительно-белого цвета мелькнула перед глазами, и Этану показалось, что он услышал собственный стон. После этого он словно ослеп и оглох. Все было кончено. Он проиграл.

Этан ощутил во рту привкус земли, прилипшей к губам. Он сплюнул и закашлялся. Изнутри головы что-то нестерпимо давило в виски. Если не считать этого ощущения, боль не оставалась в определенном месте, а растекалась по всему телу, достигая пика в голове.

Он открыл глаза и ничего не увидел. Сначала Этан решил, что он ослеп, но затем припомнил рудник, борьбу, план Хьюстона похоронить их здесь живыми. Этан пожалел, что до сих пор не умер. Смерть была бы менее мучительной. Он уснул.

Его разбудило настойчивое и легкое прикосновение к щеке. Подумав, что по лицу ползет паук, Этан попытался смахнуть его, но ощущение не исчезало. Он отдернул голову — это движение отозвалось в ней взрывом боли. В ушах зазвенело, и Этан застонал.

— Этан! — дошел до него голос Мишель. — Этан! Ты очнулся?

Когда он открыл глаза, вокруг стояла кромешная тьма, но на этот раз к нему не вернулись мысли о слепоте. Этан понял, что глаза не в состоянии привыкнуть к окружающему его мраку. Чтобы видеть, был необходим хоть малейший проблеск света, а в туннеле непроглядная темнота обступала пленников со всех сторон.

Легкое прикосновение пальцев к щеке прекратилось. Этан снова услышал собственное имя. Постепенно к нему возвращались остальные ощущения. Он вытянулся на боку, положив голову на колени Мишель. Одна его рука лежала на ее колене, другая была неловко подвернута. Левое плечо затекло. Куртка, которую он прежде отдал Мишель, теперь была наброшена ему на плечи. Этан не знал, мерзнет ли сама Мишель. Сейчас из них двоих дрожал только он.

— Мишель! — тихо позвал он и тут же услышал всхлип. Мишель склонилась и коснулась губами его лба и виска, поцеловала прядь волос. Этан ощутил на лице ее слезы. — Все в порядке, Мишель. Бог знает, почему я еще жив, но и впрямь жив.

Мишель попыталась сдержать рыдания и вытерла ладонью глаза.

— Не смей умирать рядом со мной, Этан! Этого я тебе никогда не прощу и буду преследовать тебя вечно. Если понадобится, спущусь за тобой в ад.

Этан нашел ее ладонь и сжал в руке.

— Вот потому я и решил остаться в живых. — Он скорее почувствовал, нежели увидел ее слабую улыбку. — Сколько мы пробыли здесь?

— Не знаю. Наверное, несколько часов. Здесь трудно судить о времени.

— Что случилось после того, как Джейк ударил меня?

— А, так ты помнишь! Вот уж не думала…

— Об этом было трудно забыть. Похоже, мне на затылок уронили вершину Пайка. — Этан взял Мишель за руку и приложил к больному месту. — Только осторожнее.

Ее пальцы бережно ощупали шишку.

— Джейк ударил тебя не один раз. Я запомнила только, что ты покатился по земле. Я пыталась помочь тебе, но не сумела. Я понимала, что происходит, но помешать этому не могла — казалось, у меня отказали и руки, и ноги. Хьюстон встал, отряхнулся и поблагодарил Джейка за помощь.

— Он забрал свой револьвер? — Этан думал, что оружие сейчас им пригодилось бы, хотя бы для того, чтобы подать сигнал, сообщить о своем существовании.

Мишель кивнула, но поняв, что Этан не увидел ее движения, ответила:

— Да, Хьюстон нашел его и забрал. Я думала, они убьют нас, но они ушли, не оглянувшись. Я ничего не понимала.

Услышав о потере оружия, Этан скрыл разочарование, чтобы Мишель не передалась его безнадежность.

— Разве ты не поняла, что Джейк готовит взрывы?

— Я слышала, как они говорят о взрывах, но не поняла, что они задумали. Это произошло неожиданно. Я мало что успела заметить. Земля затряслась, подпорки задрожали, некоторые треснули. Послышался грохот, поднялся дым и пыль — стало трудно дышать. Я думала, задохнусь. Мне казалось, взрыв уничтожил здесь остатки воздуха.

— Тебе это только показалось. Все случилось в одну секунду.

— Потом я потеряла сознание. — Мишель робко спросила: — Мы умрем от удушья?

— Вряд ли. Воздуха здесь хватит, — «на некоторое время», — мысленно добавил Этан.

— Что же нам делать, Этан?

— Не знаю. — Он с трудом сел. — Похоже, я вывихнул плечо во время драки с Хьюстоном.

— Может быть, — подтвердила Мишель. — Но скорее всего это не вывих. Тебя почти засыпало камнями во время взрыва, а на плечо упал обломок подпорки.

— Как же ты сумела откопать меня?

— Сама не знаю. Я долго искала тебя в темноте. Стояла на четвереньках, шаря перед собой руками, нашла твои ноги и довольно легко разобрала камни, А затем я наткнулась на подпорку и не смогла сдвинуть ее с места. Я села рядом, жалея тебя и себя, и постепенно распалялась. О Этан, как пригодился бы тебе в ту минуту кусок мыла! — Она улыбнулась, услышав его смешок. — Не знаю, что со мной случилось. Я ринулась на эту подпорку и отбросила ее в сторону легко, как зубочистку. Я так удивилась, что чуть не упала сама.

Этан поморщился, представляя себе, какую боль причинила бы ему тяжесть тела Мишель.

— Слава Богу, что не упала. И все-таки плечо вывихнуто. Ты поможешь мне?

— Что я должна делать?

— Берись за руку. — Прошла минута, прежде чем они отыскали в темноте руки друг друга. — Берись обеими руками, Мишель. Вот так. Обхвати посильнее запястье и не отпускай его, пока я не разрешу. Лучше всего — держись, пока плечо не встанет на место.

— Но откуда я узнаю?

— Услышишь.

— О Господи! — Мишель тут же выпустила его запястье. — Я не могу…

— Не оставляй меня без помощи. — Этан почувствовал, как пальцы Мишель вновь сомкнулись на его запястье. — Хорошо. А теперь тяни. — Свободной рукой Этан подправлял движения плеча и руки. Он изо всех сил зажмурился, радуясь, что Мишель не видит его мучительную гримасу, и подтолкнул плечевой сустав на место.

Мишель услышала звук вправленного сустава и отпустила руку.

— Этан, с тобой все в порядке? Он тихо охнул.

— Погоди минуту. — Он представил себе, как затвердели и побелели от боли его губы. Постепенно острая боль затихла, оставив после себя только отдельные редкие уколы. — Да, все в порядке. — Он прижался головой к каменной стене за ними, переводя дыхание. — Пора обдумать наше положение, Мишель. Я был бы готов поверить, что с тех пор, как Хьюстон и остальные похоронили нас, прошло всего несколько часов, но мне кажется, что мы пробыли здесь гораздо дольше.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую по тебе. Снотворное, которым тебя пичкала Детра, наконец-то перестало действовать. Это не могло случиться слишком быстро. Ты сама сказала, что после взрыва потеряла сознание, так что ты не могла знать, сколько времени прошло. Должно быть, снаружи уже день.

— Разве это так важно?

— Конечно, если мы хотим выбраться отсюда.

— Но разве нас не будут искать? Может, нас откопают с другой стороны?

— Ты же знаешь, ребята Хьюстона придумают какую-нибудь историю, чтобы объяснить наше исчезновение. Все твои вещи уже убраны из нашей комнаты. Где-то здесь стоит твой сундук. Не удивлюсь, если окажется, что они уложили туда и мои вещи — сделали вид, что мы вместе покинули Мэдисон.

— А обвалившийся вход в туннель? Разве он не привлечет внимание?

— Может быть. Но вряд ли кто-нибудь начнет разбирать завал, особенно без надобности. Несколько недель назад мы обследовали этот туннель, проверяя подпорки. Здесь давно мог случиться обвал, и именно потому были прекращены все работы. Я давно просил закрыть вход в туннель, но никто не спешил с этим.

— Значит, никто не будет нас искать.

— Да. — Этан нашел руку Мишель. — Ты знаешь, насколько далеко мы находимся от входа?

— Понятия не имею. Я прекратила поиски, когда нашла тебя. Думаешь, мы сможем разобрать завал сами?

— Не знаю. Это зависит от того, каким был обвал и сколько футов камня отделяет нас от выхода. — Этан начал подниматься, но Мишель удержала его.

— Не надо, не оставляй меня. Эта темнота невыносима. Мне страшно. Этан.

Он опустился рядом с ней. Мишель встала на колени. Он обнял ее за плечи и прижал ее голову к груди, перебирая пальцами волосы, спутанные и грязные от пыли, облепившей все вокруг.

— Не бойся, я не брошу тебя, Мишель, да мне и некуда идти. Правильно, что ты боишься, было бы куда хуже, если б ты не ощущала страха.

Она подняла голову:

— Прости, что я веду себя так…

— По-женски?

Мишель подавила всхлип:

— Ты еще пожалеешь о своих словах. Когда мы выберемся отсюда, я все тебе припомню и заставлю поплатиться.

Этан улыбнулся ее неожиданному возмущению, поцеловал Мишель в макушку и крепче обнял.

— Ладно, с этим успеется. А теперь помоги мне найти выход. Мы будем переговариваться, чтобы тебе не стало страшно. — Он медленно отпустил ее. — Сможешь?

— Я смогу все, что ты захочешь, — тихо отозвалась она.

— Запомним, — улыбнулся Этан, помогая ей подняться. — Ты можешь ориентироваться здесь? Знаешь хотя бы приблизительно, в какой стороне выход?

Мишель огляделась, но осмотр ничего не дал. Мрак окружал ее повсюду, проникал в тело, леденил душу. Она нашла руку Этана и осторожно повела его влево.

— Вот здесь ты лежал. — Она пошарила впереди ногой. — Да, здесь подпорка, которую я убрала. Когда Джейк ударил тебя, ты лежал головой к выходу из туннеля, а он был справа от меня. По-моему, отсюда до выхода было около десяти футов.

— Постой здесь, — попросил Этан. — Стой и не поворачивайся. Сейчас проверю, сможем ли мы добраться до выхода.

Мишель нехотя отпустила его руку.

— Только не забывай говорить со мной.

— Не забуду, — Этан подождал, пока она уберет руку, и начал ощупывать поверхность завала, находя камни поменьше и оттаскивая их в сторону. — Мы можем поговорить о чем угодно. Что ты хочешь услышать?

— Расскажи о своем детстве — где ты жил, чем занимался. Ты редко упоминал об этом.

— Я думал, ты никогда об этом не спросишь. Знаешь, мне еще не встречались такие любопытные люди, как ты.

— Любопытство — необходимая вещь для репортера.

Этан поднатужился, убирая с дороги еще одну сломанную подпорку. Из-под нее покатились камни. Когда шум затих, Этан различил треск где-то впереди. Он затих, прислушиваясь.

— Ты опять молчишь, Этан.

Эхо, по которому можно было определить, откуда доносился треск, затихло. Этан осторожно продолжал работу.

— Я уже говорил тебе, что мои родители умерли от тифа, когда мне было всего десять лет. До тех пор я жил в Неваде. Сначала золотая лихорадка повлекла моего отца в Калифорнию, затем серебряная лихорадка — в Неваду. Друзья моих родителей написали о случившемся брату отца, в Техас. Он жил в уединенной хижине, расположенной на «ручке сковороды» — длинном выступе территории между штатами. Брат отца взял меня к себе, но не чувствовал передо мной особой ответственности. Мне приходилось редко есть и метко стрелять. Пять лет я занимался одним и тем же — свежевал бизонов. Ты уверена, что хочешь слушать все это?

— Конечно. Только не про свежевание бизонов, об этом мне лучше не слушать, А чем ты занимался потом, через пять лет?

— В Амарилло я увидел объявление, что кому-то требуются для работы смельчаки. — Он иронично усмехнулся. — Тогда еще я считал себя бесстрашным. В объявлении было сказано, что предпочтение отдается одиночкам и сиротам. Я знал, что отвечаю этим требованиям. Я умел ездить верхом, стрелять, был не прочь взяться за тяжелую работу или долгие часы проводить в седле. В пятнадцать лет мне казалось, что, кроме приключений, мне нечего пожелать.

— Что же это была за работа?

Этан вскарабкался на вершину завала. Между завалом и потолком туннеля оставалось совсем немного места. Этан смог протиснуться вперед только на несколько футов, прежде чем камень вновь преградил ему путь. Шансов на то, что он сумеет разобрать весь завал до самого выхода, практически не оставалось. Подпорки снова затрещали. Этан сразу представил, как вся толща камня обрушивается на него и погребает под собой. Он пополз обратно.

— Работа почтальона. Ничего особенного. Я всего лишь возил почту.

— Всего лишь возил почту, — тихо повторила Мишель, быстро подсчитала что-то в уме и спросила: — Говоришь, тебе тогда было пятнадцать?

— Угу.

— Значит, это случилось в 1860 году.

— Верно.

— Возил почту! — снова повторила Мишель, удивляясь столь скромному описанию работы. — Выходит, ты работал в «Верховом экспрессе».

Этан оступился на камнях, самый маленький из них вырвался у него из-под ног и покатился. Его стук прозвучал гулко, как канонада, в полной темноте, напугав и Этана, и Мишель. Этан помедлил, прислушиваясь к звукам и стараясь успокоиться.

— Да, — невозмутимо ответил он. — Я работал в «Экспрессе».

Мишель теребила складки своего платья, думая, как просто было бы впасть в истерику. Вместо этого она заставила себя подражать спокойствию Этана.

— Наверное, это была ужасно интересная работа.

— Чертовски трудная, — пробормотал Этан и тут же вспомнил, какой казалась ему работа в пятнадцать лет. — Но ты права, любопытного в ней было немало. В «Экспрессе» мечтал работать любой мальчишка. Мне просто повезло.

— И где ты работал?

— В Сьерра-Неваде, между перевалом Карсона и Сакраменто. Это был последний участок пути. Я передавал почту капитану парохода, и в Сан-Франциско ее доставляли по реке. Восемьдесят пять миль в горах были трудным участком пути. Я слышал, как другие почтальоны называли его самым опасным, но я бы так не сказал. По крайней мере мне не приходилось ездить по равнинам между Ютой и Невадой и за мной не гонялись индейцы. — Этан спустился на пол туннеля и пошарил перед собой вытянутой рукой, чтобы найти Мишель. Она протянула к нему руку. — Можно немного посидеть. С этой стороны нам ничего не светит. Надо подумать.

Он подвел Мишель к естественной скамье из упавшей глыбы. Она села рядом с Этаном, не выпуская его руки, даже когда его пальцы разжались.

— А почему перевал Карсона считался трудным? — спросила она, стремясь обрести спокойную уверенность в звуках его голоса.

Этан прислонился спиной к стене, обнял Мишель за плечи и придвинул к себе.

— Зимой сугробы там достигали двадцати футов в высоту. Ветры били, словно мокрым хлыстом. Холод был дикий, пронизывал и тело, и мозг. Слава Богу, у моего мустанга было побольше ума, чем у меня. Каким-то чудом мне удавалось каждый раз спасать свою «мочила».

— Что это такое?

— Испанское название сумки. Это кожаный прямо угольник с четырьмя «кантинас» — карманами для почты.

Сумку перекидывали через особое, облегченное седло, которым мы пользовались, и быстро снимали, как только мы меняли лошадей. Обычно на такую смену давали всего пару минут, но мы справлялись быстрее.

Мишель знала, что тонкие провода, протянувшиеся по столбам через всю страну, смогли сделать то, чего не удалось суровой погоде и воинственным индейцам, — положить конец «Верховому экспрессу». Но за полтора года почтовая служба и ее всадники завоевали уважение всей Америки, и одним из таких всадников был Этан Стоун.

— Наверное, тебе было всего шестнадцать, когда «Экспресс» перестал существовать, — заметила она. — Что же ты делал потом?

— Мне удалось скопить немного денег — пятьдесят долларов в месяц было неплохой платой, и я направился на восток. У меня были кое-какие мысли насчет школы, но вместо школы я попал на войну.

— Но ты же был еще ребенком!

Ее возглас тронул Этана, казалось, Мишель пыталась защитить его от прошлых страданий.

— Мне было почти семнадцать, — напомнил Этан. — В армии тогда служило немало ребят младше меня.

— Тебе надо было закончить школу.

— Жаль, там не было тебя — чтобы позаботиться обо мне.

Мишель прижалась щекой к плечу Этана. Их пальцы переплелись. Мишель пожалела, что в темноте не видит его улыбку.

— Мне было всего десять лет. Ты не обратил бы на меня внимания.

Этан задумался, справедливы ли ее слова. Возможно, в детстве Мишель вела себя менее настойчиво и еще не умела отстаивать свою правоту с помощью железной логики. Зато, наверное, Мишель непрестанно путалась бы под его ногами. Этан решил, что она всю жизнь умудрялась привлекать к себе внимание других людей.

— И что же ты делал в армии?

— Неужели тебе так важно знать подробности моей жизни? — со смехом поинтересовался Этан.

На глаза Мишель навернулись слезы. Прошла минута, прежде чем она смогла ответить.

— Да, — серьезно прошептала она. — Я хочу знать все. Не хочу, чтобы мы остались чужими теперь, когда мы… когда нас… — Она попыталась отстраниться, чтобы Этан не ощутил ее сдавленных рыданий.

Он привлек ее ближе.

— Правильно, — кивнул он, зарывшись губами в ее волосы и целуя макушку. — Что ты хочешь узнать?

— Расскажи, что ты там делал, — повторила Мишель. — Может, готовил еду для солдат или был разведчиком, а может, сражался на передовой?

— Ни то, ни другое, ни третье, хотя, полагаю, больше всего моя работа походила на разведку. Чаще всего мне приходилось готовить взрывы. — Этан понял, что его слова изумили Мишель. — Чему же ты удивилась? Должно быть, ты не раз размышляла о том, где я научился взрыв ному делу. Правда, на войне у нас не было динамита, и, когда нам надо было взорвать мост или остановить поезд, мы пользовались чистым нитроглицерином — это очень мощное и неустойчивое взрывчатое вещество. Именно тогда я приобрел терпение и уверенность. Никто из людей, с которыми мне довелось работать, не был убит противником, все они погибли при собственных взрывах.

— Какой ужас…

— Это война.

Мишель молча впитывала истину его слов. Она представила опасности, с которыми пришлось столкнуться Этану, вообразила скудную еду и грязные палатки, постоянный страх смерти при малейшей ошибке. Прошло несколько минут, прежде чем она спросила:

— Какой мундир ты носил — синий или серый?

— Синий. Впрочем, мои принципы были тут ни при чем. Скорее я принял синий мундир по географическому принципу, попав в армию из Филадельфии. Если бы вместо университета в Пенсильвании я отправился в другое место, вероятно, я оказался бы в рядах мятежников.

— Почему же ты не попал в университет?

— Я говорил, что сумел скопить немного денег, но этого оказалось недостаточно. А потом возникли проблемы с моим начальным образованием. Я знал только то, чему научила меня мать. Она мечтала, что я когда-нибудь буду учиться на востоке. Полагаю, я пытался исполнить ее мечту, но вскоре обнаружил, что недостаточно богат и недостаточно умен. По-видимому, самыми глубокими познаниями я обладал в верховой езде и стрельбе. Война только лишний раз подтвердила его.

— Но ты же смог закончить школу, — возразила Мишель.

— Откуда ты знаешь? Я никогда не говорил…

— Этан, я давно знаю, что ты образованный человек — по крайней мере более образованный, чем ты старался показать в салуне. Это было видно по твоей речи, манерам. Помню, ты говорил, что после восьмого класса учился самостоятельно, и я приняла это объяснение, потому что ты этого хотел, но сразу увидела, как оно не согласуется с тем, что я вижу и слышу. Так где же ты учился?

Этан смутился. Истина — вся истина — сейчас не могла никому повредить. По крайней мере Мишель он был обязан открыть ее.

— В конце концов я попал в университет в Пенсильвании. Правда, сначала мне пришлось стать гораздо умнее и богаче и пережить четыре года борьбы, но каким-то образом все это мне удалось.

— Как?

— Один человек, с которым я работал, уроженец Корнуолла и горняк по призванию, был настоящим мастером взрывного дела. Его звали Коннел Пенвин. Я пробыл его подручным всю войну и только потому остался в живых. Он был очень осторожным и вдумчивым. Он прибыл в эту страну с надеждой сколотить состояние. Правда, он говорил, что так и не нашел свой золотой прииск, и, когда началась война, отправился на восток воевать, заработать себе на возвращение в Уэльс и закончить жизнь по другую сторону Атлантики.

Во всяком случае, так он говорил мне, и я верил ему. Он был моим наставником — необразованный, но по-своему мудрый человек. Коннел побуждал меня как можно больше читать, и поскольку писать мне было некому и получать письма не от кого, он решил, что я должен завести дневник. Это был примитивный дневник, не имеющий ничего общего с твоими записями, но он позволил мне поупражняться в письме, от которого я отвык с тех пор, как умерла мать. Коннел покупал мне книги, а я читал ему вслух. Он считал эту сделку справедливой. Меня всегда удивляло, зачем он тратит на меня деньги, скопленные на поездку домой, но я был слишком эгоистичным, чтобы возражать. Чаще всего я читал юридические книги. Коннел питал огромное уважение к правосудию. Только закон умеряет права королей, говорил он, и возвышает простолюдинов. Он добавлял, что законы должны проводить в жизнь справедливые и порядочные люди. Мне казалось, что в душе Коннел считает себя Диогеном Нового Света, ищущим честного человека.

— Значит, в те времена ты был честным?

— Так думал Коннел. Помогло то, что он считал, будто я спас ему жизнь.

— Это правда?

Этан пожал плечами.

— Я убил снайпера мятежников, который целился во флягу Коннела с нитроглицерином. Впрочем, я спасал и свою шкуру. Коннел отнесся к этому слишком серьезно и всегда помнил о моем поступке. — Этан рассеянно поглаживал волосы Мишель. — Когда война закончилась, он заявил, что будет платить за мое обучение. По-видимому, у Коннела были свои представления о справедливости. Он нашел не золотую, а серебряную жилу и не сказал о ней ни одной живой душе, потому что знал — это вызовет еще одну вспышку лихорадки, еще больше жаждущих потянется на запад в поисках богатства. Он считал, что его участок в полной безопасности — до тех пор, пока он хранит свою тайну. Только уроженец Корнуолла смог бы разыскать серебряную руду или же распознать ее под слоем сопутствую щей черной породы. После войны я остался на востоке, а Коннел отправился в Скалистые горы. Через шесть месяцев после его отъезда я получил первый денежный перевод на мое имя. Сумма изумила меня. Я мог бы двадцать раз окончить университет благодаря деньгам, которые он прислал и продолжал присылать мне.

— И тебе никогда не приходило в голову забрать эти деньги и пустить их на другое дело?

— Нет. Я хотел учиться. Стать юристом. Мне казалось, его порадует Коннела. — Этан усмехнулся. — Мне просто не терпелось поскорее выучиться и занять кресло судьи. Я считал, что Коннелу будет приятно иметь знакомого судью.

Мишель выпрямилась и отстранилась, вглядываясь в его лицо в темноте и досадуя, что ничего не видит.

— Ты хочешь сказать, что стал юристом? — выпалила она.

— Да, — отозвался из темноты Этан. — Я поступил в школу права и закончил ее. Это произошло четыре с половиной года назад, в 1871 году. После этого я уехал в Нью-Йорк, подумывая завести практику.

— Как раз в то время, когда произошло наше мнимое знакомство.

— Да. Я же говорил тебе, что в то время был в Нью-Йорке.

— Ты говорил, что работал в банке. Хьюстон намекнул, что ты грабил банки. Черт возьми, да кто же ты такой. Этан Стоун?

Он вздохнул:

— Лучше бы мы с тобой остались чужими людьми. Ты сердишься, да?

Мишель улыбнулась, приоткрывая зубы:

— Как хорошо ты меня знаешь!

Этан снова нашел ее руку, радуясь, что Мишель не отдернула ее.

— Я был юристом и до сих пор остаюсь им, правда, у меня нет практики.

— Тогда понятно, почему ты попал в такую компанию.

Этан пропустил ее замечание мимо ушей.

— Я пробыл в Нью-Йорке несколько месяцев, когда узнал, что Коннел погиб — его убили. Убили в ссоре из-за его участка. И тогда я понял, что не хочу быть ни юристом, ни судьей. Мне хотелось вершить правосудие на самой нижней ступеньке лестницы. Я опять отправился на запад и был избран шерифом в приисковом городке, где жил Коннел. Первым делом я решил найти его убийцу. Оказалось, их двое, а найти их проще простого. Сбор доказательств для обвинения занял еще один год. Все это время они разрабатывали чужой участок — жадно и поспешно, думая, что я все равно ничего не добьюсь. Они не знали, что между Коннелом Пенвином и мною существовала связь.

Голос Этана стал негромким и задумчивым.

— И даже когда их приговорили к повешению, они еще думали, что дело в деньгах.

— Не понимаю…

— Коннел завещал мне рудник «Серебряная туфелька». Так значилось в его завещании, и моя связь с ним выяснилась лишь на суде. Разумеется, адвокаты преступников пытались сыграть на моей заинтересованности. Они утверждали, что я сфабриковал улики, чтобы вернуть себе участок. К счастью, доказательства оказались подлинными, и суд поверил мне. Но я с радостью бы отдал рудник, лишь бы воскресить Коннела.

— Ты подкрепил веру Коннела в правосудие.

— Может быть.

— Тогда почему же, — умоляюще начала Мишель, — почему же ты связался с бандой Хьюстона?

— Это не то, что ты думаешь Мишель. Я знаю, как все это выглядит для тебя, но я хотел выглядеть именно так, хотя и никогда не был одним на грабителей Хьюстона. Много раз я задумывался, не зашел ли я слишком далеко, так часто помогая им, но другого выхода у меня не было. — Этан ощутил замешательство Мишель и, даже не видя ее в темноте, понял, что она склонила голову набок, свела брови на переносице, а серьезно-вопросительное выражение ее лица подчеркнули крепко сжатые пухлые губы.

— Ты впала в естественное заблуждение, — произнес он, — еще во время нашей первой встречи.

— В поезде?

— Нет, в редакции «Кроникл», когда секретарь владельца газеты назвал меня маршалом.

Мишель попыталась понять, в чем она могла ошибиться.

— Вряд ли я…

— Ты приняла меня за родственника Логана, и это естественная ошибка, поскольку ты не знала, чем я занимаюсь. Мишель, я стал маршалом США еще с тех пор, как было раскрыто дело о серебряном руднике. Я связался с бандой Хьюстона, как ты говоришь, для того, чтобы выследить ее и уничтожить.

— Маршалл, — тихо повторила Мишель, — маршал…

Этан понятия не имел, как Мишель разглядела его в кромешной тьме и отвесила ему звонкую пощечину. Мишель вырвалась из рук Этана и вскочила. Когда она заговорила. Этан понял, что Мишель отступила на несколько футов.

— Как ты мог? — выпалила она дрожащим от ярости голосом. — Как ты мог позволить мне думать, нет, как ты допустил, чтобы я обвиняла тебя во всех этих преступлениях?

— Я же признался, что не убивал Дрю. — Этан потер щеку — у Мишель оказалась тяжелая рука, и пощечина больше походила на удар профессионального борца. К лицу Этана прилила кровь, щека постепенно наливалась жаром.

— Ты признался в этом уже после того, как я заставила тебя, причем медлил слишком долго! Ты делал все, чтобы я думала о тебе самое плохое! Ты похитил меня! Ты увез меня от поезда, когда…

Этан поднялся.

— Когда Оби хотел тебя убить! — рявкнул он. — Ты забыла, какая участь ждала тебя? Неужели ты думаешь, что мне хотелось связываться с тобой, тащить тебя следом? У меня хватало своих забот! Думаешь, я оказался бы сейчас в этой проклятой шахте, если бы не ты?

Слова вылетели мгновенно, и Этан был уже не в силах вернуть их. Осознав, что он натворил, он замолчал. Наступила полная тишина.

Этан шагнул в ту сторону, где, по его мнению, находилась Мишель. Под его сапогом захрустели камешки.

— Я не хотел…

— Заткнись, — приказала Мишель. — И не приближайся ко мне.

При дневном свете слезы ослепили бы Мишель, сейчас же они не подействовали. Она споткнулась, отступая назад в темноте, чтобы оказаться подальше от Этана. Потеряв ориентацию, Мишель упала на колени и обхватила себя руками, покачиваясь из стороны в сторону.

Ее отчаянные и безудержные рыдания было мучительно слушать, и чем сильнее Мишель пыталась сдержать их, тем больше страдал Этан. В конце концов он забыл о том, что Мишель не хотела быть с ним рядом. Звук рыданий привел Этана к ней и скрыл шум его шагов. Он встал рядом на колени и, когда Мишель начала отбиваться, крепче обнял ее, успокаивая голосом и руками, заставляя почувствовать его силу, как нечто надежное, но не подавляющее.

— Мишель… — тихо повторял он, пытаясь заслужить прощение. — Я не то хотел сказать. Ты слышишь меня, Мишель? Это не твоя вина. Ты ни в чем не виновата — ни в том, что случилось в ночь ограбления, ни в том, что мы оказались здесь. Виноват только я. Мне следовало подумать, прежде чем увозить тебя из поезда. Следовало помочь тебе бежать из Мэдисона. Но я не хотел уходить, не выяснив, кто помогает банде Хьюстона. Я забыл о здравом смысле и не подумал о твоей безопасности. — Он торопливо шептал ей на ухо, чувствуя, как застыла Мишель в его объятиях, не издавая ни звука. — Но мне не хотелось отпускать тебя… Я люблю тебя, Мэри-Мишель.

Мишель прижалась к нему. Этан ослабил объятия, поняв, что она больше не будет бороться с ним. Да и разве она могла? Она любила его.

Этан выслушал ее признание, не веря своим ушам. Нет, думал он, во всем виновата опасность, угроза смерти, необходимость расстаться с прошлым и встретиться тем, что ждало их впереди. Мишель верила, что любит его, и ему этого хватало. Большего он не мог пожелать, о таком даже не имел права мечтать.

— Я люблю тебя, — снова повторил Этан. Даже слившись с ним, Мишель не могла бы стать ему ближе, чем в эту минуту.