Глава 5

Современная женщина знает, что зачастую есть разница между тем, что ей надо сделать, и тем, чего она хочет. Конечно, бывают времена, когда обязательство берет верх над желанием, однако есть и другие случаи, особенно касающиеся привлекательного мужчины. Тогда ей стоит забыть обо всех предосторожностях и поступать так, как ей хочется.

Виктория в недоумении глядела на доктора Оливера, застывшего на месте с пустым выражением лица. На нем не было даже тени вины, которую испытывал бы нормальный человек, случись ему вот так попасться. Она сказала презрительно:

– Я, конечно, много раз представляла вас на коленях, но в моих мыслях вы стояли передо мной, а не перед моим чемоданом!

Глядя ей в глаза, он медленно поднялся. Вместо того чтобы выглядеть смущенным и виноватым, он нагло подмигнул ей и ответил:

– А, так вы все-таки думали обо мне!

– Да, с отвращением!

Натан театрально скривился:

– Ой, вы ранили меня!

– Нет. Пока нет. – Она многозначительно взглянула на кочергу у камина. – Но все может быть, уверяю вас.

Он покачал головой:

– Не знал, что в вас есть преступное начало, леди. А что касается стойки на коленях, боюсь, вам этого не увидеть, разве только в мечтах.

– Как знать, доктор Оливер.

– Уверен, много вы не потеряете, ведь есть столько мужчин, которые, несомненно, счастливы быть вашими рабами.

Услышав глухой звук, Виктория поняла, что непроизвольно стукнула об пол каблуком. Заставив ногу успокоиться, она посмотрела на него ледяным взглядом:

– Мои поклонники – это мое личное дело, и не думайте, пожалуйста, что ваша жалкая попытка отвлечь мое внимание сработала! Зачем вы рылись в моих вещах?

– Я не рылся.

– Да? А как вы это назовете?

– Я просто искал.

– Что?

Вместо ответа он спокойно, даже нагло взглянул на чемодан.

– Занятное чтиво храните вы у себя в багаже, леди Виктория.

Она почувствовала, как запылало ее лицо, и, не дав ей опомниться и жестко поставить его на место, он мягким, нежным голосом продолжил:

– А я-то думал, что девушки вроде вас зачитываются глупыми романами и стихами непризнанных гениев.

Виктория опять была вынуждена приструнить свою ногу – на этот раз во избежание болезненного удара.

– Девушки вроде меня?! Надо же, какой милый вор! Между прочим, если вы еще не заметили – хотя куда уж вам, – я давно не девушка, я женщина!

Что-то промелькнуло в его взгляде. Он посмотрел вниз, на ее ноги, затем его глаза стали медленно подниматься, изучая каждую деталь ее тела. Ни один джентльмен не позволил бы себе подобного по отношению к даме!

Она вдруг ощутила какое-то тепло, даже легкое покалывание в ногах, скоро овладевшее всем ее телом. Это уже совсем не соответствовало ее плану. Когда он завершил изучение, их взгляды встретились. Жаркий блеск в его глазах заставил ее сердце учащенно забиться.

– У меня с наблюдательностью все в порядке, леди Виктория. Ладно, хватит играть. Где она?

– Кто?

– Не надо жеманства, вы прекрасно знаете, что я говорю о записке, которая была спрятана у вас в чемодане. Она принадлежит мне. Дайте ее сюда, сейчас же. – Он требовательно выставил руку, а она, зажав в кулаке краешек платья, еле сдерживалась, чтобы не ударить его как следует.

– Это просто неслыханно! Вламываетесь в мою спальню...

– Дверь была не заперта.

– Прикасаетесь к моим личным вещам...

– Не ко всем.

– А потом еще обвиняете меня в том, что я у вас что-то украла! Почему же вы не взяли эту вашу записку, когда первый раз обыскивали мою комнату?

Его глаза округлились, и он опустил руку.

– Первый раз? О чем вы?

– Вы, кажется, сказали, что вам надоело играть. Разве не это вы имели в виду?

Он быстро подошел и схватил ее за плечи.

– Постойте, это не игры. В вашей комнате уже кто-то был?

Тепло его рук было настолько сильным, что обжигало ее чуть ли не сквозь платье. Она резко высвободилась и шагнула назад.

– Да, именно это я и сказала. А вы как будто не знаете! – Виктория не помнила себя от злости. – Позвольте спросить, вы это проделываете со всеми гостями или мне одной так повезло?

– А как вы поняли, что в вашей комнате уже побывали? – спросил он, игнорируя ее сарказм.

– Это было очевидно, ведь я привыкла запоминать, где и что у меня лежит. Беспорядка не было, но перемены я ощутила. Моя служанка Уинифред тут ни при чем, и я подозревала горничную Крэстон-Мэнора до тех пор, пока не поймала вас с поличным!

– Если вы ее подозревали, то почему никому не пожаловались?

– Потому что ничего не пропало. А я сочла бессмысленным поднимать шумиху, тем более что в конечном счете виноват был бы крайний.

Лицо Натана не изменилось, но Виктория заметила, что ее слова удивили его. Воспользовавшись этим мелким преимуществом, она небрежно сказала:

– Я ответила на ваши вопросы, теперь будьте любезны удовлетворить мое любопытство, хотя мне кажется, что слово «любезность» и все его синонимы никак не сочетаются с вами.

– Вы даже не начали отвечать на мои вопросы. – Он кивнул в сторону шкафа: – Это ваш единственный чемодан?

– Нет, конечно! У меня их пять.

– Где они?

Сделав довольно серьезный вид, Виктория задумчиво сказала:

– Так, два в Лондоне и три в Уэксхолл-Мэноре. Или нет... Скорее, три в Лондоне и лишь два...

Он издал звук, похожий на рычание.

– Здесь, леди Виктория. Здесь, в Корнуолле, у вас есть с собой еще чемоданы?

Викторию развеселила его реакция, но виду она не подала и невинным голосом ответила:

– О нет. С собой у меня только этот.

Не отводя от нее взгляда, Натан схватил чемодан и, указывая на распоротую подкладку, спросил:

– Как это случилось?

– Это вы должны мне объяснить!

Он шагнул вперед, глаза его зловеще сверкали при свете камина. Виктория попятилась.

– Леди Виктория, – сказал он приторно-мягким тоном, – вы испытываете мое терпение.

– Отлично! Значит, не только у меня нервы на пределе!

Натан сжал губы и воспользовался верным успокоительным – начал про себя считать до десяти, затем продолжил, говоря очень медленно, как с ребенком, выговаривая каждый слог отдельно:

– Когда я здесь искал, то понял, что подкладка была уже порвана ранее, а потом кое-как зашита. Ситуация любопытная. У вас есть логическое объяснение этому?

– Вообще-то да.

Он жадно уставился на нее в ожидании ответа, чувствуя, что терпение и выдержка достигли критической точки. Виктория стояла перед ним, полная уверенности, высоко подняв голову. Натана ужасно раздражало то, как она на него влияла. Сколько он себя помнил, своей отличительной чертой он считал ангельское терпение и вечное спокойствие. Сейчас он готов был все разнести.

Медленно, глубоко вдохнув, он сказал:

– Расскажите все, что знаете.

– Видите ли, доктор Оливер, я не подчиняюсь приказам, – последовал надменный ответ, – вот если бы вы более вежливо попросили...

Она растягивала каждое слово, и Натан подумал, что сойдет с ума еще до окончания их беседы.

– Пожалуйста, – прошипел он сквозь зубы.

– О, так гораздо лучше, – сказала она весело, – хоть вы и не заслуживаете объяснений и оскорбляете мои способности к шитью!

– Постойте, это вы зашили подкладку?

– Да.

– Когда?

– Сегодня вечером. – Она сделала паузу, он молчал, но его взгляд был красноречивее слов, и она сочла разумным продолжать рассказ. – Ну вот, приведя себя в порядок после поездки, мы с тетей пошли прогуляться по садам, которые, кстати, очень красивы.

– Спасибо. Продолжайте.

– Хм, уже вежливее, но поработать еще надо. Где я остановилась... ах да, мы гуляли. Когда я вернулась в свою комнату переодеться к ужину, то по мелким признакам поняла, что кто-то здесь был: складка на покрывале, духи не на том месте, дверь шкафа приоткрыта, в сундук тоже явно залезали. Я бы подумала, что прислуга наводила порядок, если бы потревожено было что-то одно, но нет, кто-то исследовал всю комнату, и это точно не прислуга. Тем более все мои вещи были распакованы до того, как я ушла на прогулку, и лазить в сундук или в шкаф никому уже не надо было.

– И вы, естественно, проверили, все ли на месте.

– Да, и ничего не пропало, даже украшения остались нетронутыми. Но во время осмотра чемодана я заметила некрасивый шов на подкладке, и это так расстроило меня, ведь еще моя мама ездила с ним, и он очень дорог мне. Я внимательно рассмотрела швы, которые оказались довольно примитивными. Это точно дело рук не портного или мамы, которая превосходно владела иглой. Мне стало любопытно, и я распорола нитки, затем пошарила внутри.

– И нашли там записку?

– Да, нашла.

– Черт возьми! Вы ее читали? – воскликнул Натан, хотя это не имело значения, так как Уэксхолл зашифровал текст.

– Доктор Оливер, меня интересует другое: откуда вы знаете о существовании письма, да еще в подкладке моего чемодана?

Он молча смотрел на нее несколько секунд. Разговор принял другой оборот, и появились нежелательные осложнения. Да что он вообще тут делает! Сидел бы сейчас в своем Литл-Лонгстоуне, принимал пациентов и наслаждался миром и покоем, которые так нелегко дались ему! А вместо этого он вынужден стоять лицом к лицу с настоящей мегерой, у которой была его записка. Кроме того, судя по упрямому взгляду, так просто она ее отдавать не собиралась.

Опытный Натан моментально придумал с десяток отговорок, оправдавших бы его, но ни одной он так и не сказал вслух. Он устал от вранья. И зачем вообще ему лгать? Королевская служба завершена, обета хранения тайн никому больше давать не надо. Так почему бы просто не сказать правду?

Осторожно посматривая в ее сторону, он сказал:

– Я знал про письмо, потому что оно было предназначено для меня.

– А почему это ваше письмо должно быть спрятано в моем чемодане?

– Потому что вы направлялись сюда, в Корнуолл, и это был самый быстрый способ передать его мне.

– Если это так, то почему письмо было спрятано? Нельзя было просто вручить вам его через меня?

– Нет, потому что в нем содержится секретная информация, только для моих глаз.

– Секретная? Это, знаете, звучит как какое-то шпионское приключение!

Хотя он не подтвердил и не опроверг ее версию, Виктория сделала большие глаза и почти шепотом сказала:

– Вы хотите сказать, что вы... шпион?

– Я ничего не хочу, а открыто это заявляю!

– Э... что вы шпион?

– Бывший, – поправил он, придерживаясь новой, честной политики. – Я ушел со службы три года назад, но меня временно отстранили.

Она смотрела на него в недоумении.

– Вы, должно быть, шутите, – сказала она, безуспешно пытаясь сдержать смех.

– Вовсе нет, уверяю вас, – ответил он жестко.

Виктория открыто засмеялась.

– Вы же не думаете, – произнесла она сквозь смех, – что я поверю в эту сказку про белого бычка!

– А что вам мешает?

– Ну, во-первых, у вас проблемы со слухом. Какой же из вас шпион!

– У меня отличный слух.

Она фыркнула.

– Ну да, войдя в комнату, я подошла прямо к вам, а вы меня заметили, только когда я заговорила.

Чертов «Путеводитель»! Натан тогда так увлекся чтением и эротическими фантазиями, что не замечал ничего.

– Я... э-э... отвлекся. – И, прежде чем она успела сделать свои предположения, продолжил: – Я участвовал в одном задании три года назад и провалил его. Результат – моя отставка. А записка содержит информацию о том, как мне исправить положение. – «И вернуть все, что я потерял», – добавил он про себя.

Новая информация пробудила в Виктории еще больше любопытства. Она воскликнула:

– Ах, прошу вас, продолжайте! Это даже забавнее, чем какой-либо из тех, как вы говорите, глупых романов, которые читают девушки вроде меня.

Натан на секунду призадумался, вспоминая, встречал ли он когда-нибудь более противное создание, и понял, что это его первый опыт. Он бросил чемодан на пол и шагнул к ней, испытывая удовольствие от неуверенности в ее взгляде.

– Хотите услышать глупую историю? – спросил он. – Что ж, пожалуйста. Страшная сказка о шпионаже и военных действиях! Во время войны я попал на службу и должен был выполнять различные задания, в том числе шпионить за французами и возвращать товары, провозившиеся контрабандой в Англию и из нее. Три года назад мне было поручено вернуть тайник с драгоценностями, но... в общем, все пошло не по плану, и драгоценности пропали. Вскоре после этого я покинул свой пост. И вот недавно появилась новая информация о возможном местонахождении тайника, а так как я был ближе всех знаком с ситуацией, меня попросили вернуться в, Корнуолл и помочь найти его. А информация эта – в найденной вами записке. Надеюсь, теперь вы понимаете, что она принадлежит мне!

Он скрестил руки на груди, удовлетворенный. Потрясенной она уже не выглядела.

– Честно говоря, вы лишь пробудили во мне еще больше любопытства, доктор Оливер.

– Очень жаль, потому что это все, что я вправе вам сказать. – Он протянул руку. – Мое письмо, пожалуйста, леди Виктория.

Вместо исполнения его просьбы она стала медленно прохаживаться по комнате, обдумывая его слова. Он, обреченно опустив руку, наблюдал за ней. Свет от огня в камине падал на ее мягкие красивые волосы. Платье из блестящего бронзового шелка очень шло к ее голубым глазам и безупречной фигуре и приятно шуршало всякий раз, когда она поворачивалась.

Натан взглянул на ее тонкую шею, открытую, так как волосы Виктории были собраны и завязаны лентой. Он восхищался формой ее изящных плеч – все казалось таким хрупким и идеальным, что ему вдруг нестерпимо захотелось дотронуться до того изгиба между шеей и плечами, до ее мягкой нежной кожи, почувствовать, вдохнуть этот чарующий аромат роз.

Она повернулась опять, и он случайно взглянул на ее губы, вспомнив их так хорошо, будто поцелуй был не три года, а три минуты назад. Он словно ощущал их мягкость и пленительную полноватость. Те несколько мгновений в картинной галерее стерли все воспоминания о прежних его женщинах. Он и после этого целовался, но, как бы ни были эти поцелуи приятны, к его удивлению и досаде, ничто не могло сравниться с тем, что он чувствовал с Викторией. Попытка доказать себе, что он ошибается насчет ее уникальности, превратилась в бесконечные поиски. Подобно принцу из «Золушки», который примерял всем девушкам крохотную туфельку, Натан пытался отыскать среди множества кандидаток хоть что-то подходящее и все больше убеждался, что неповторимая, особенная нежность была присуща только леди Виктории. Принцу, насколько он помнил, удалось в результате найти эту девушку и жить счастливо.

«Ты, возможно, не там искал, – говорил Натану внутренний голос. – Ты целовал не тех женщин. Может, поиски стоит завершить прямо в этой комнате?..»

Натан послал дьявольский совет куда подальше и сжал руки в кулаки, чтобы удержаться от желания обнять и поцеловать проходившую в тот момент мимо Викторию, убедиться, что слишком большое значение он придавал тому короткому и, можно сказать, мимолетному поцелую. Или все-таки...

Не успел он сдвинуться с места, как Виктория остановилась и повернулась к нему.

– Если ваша история правдива, – сказала она, смерив его подозрительным взглядом, – тут должен фигурировать мой отец.

Он не сомневался, что рано или поздно, все обдумав, она придет к правильному выводу. Он, конечно, надеялся на обратное – что она сделает умный вид, а потом скажет какую-нибудь чепуху, как обычно поступают многие пустоголовые аристократки. Очевидно, леди Виктория была довольно умна. Он собрался было опровергнуть ее умозаключение, но оказался не в силах произнести эту ложь. А она продолжала говорить, удивляя его все больше:

– Даже если и не он спрятал записку в мой чемодан, то он должен был знать о ее существовании. Ему больше всех хотелось отправить меня сюда, и теперь я понимаю... – Она не отрываясь смотрела на языки пламени в камине. – Да, это многое объясняет... – На этой фразе голос ее совсем понизился, стал очень тихим.

Натан ничего не говорил и не выказывал никаких эмоций, просто наблюдал за ней.

Минуту помолчав, она снова посмотрела на него и сказала:

– Мой отец служит короне...

Это был не вопрос, а уверенная догадка, и Натан не видел смысла отрицать:

– Да.

Она горько усмехнулась.

– Теперь мне все ясно... тайные встречи в его кабинете поздним вечером, постоянное отсутствие, беспокойный взгляд... Он думал, я не замечаю этого. – Она вздохнула. – В глубине души я понимала, что он что-то скрывает и происходит нечто большее, чем бесконечные игры в карты и мужское легкомыслие, которыми он мотивировал свое поведение, но я никогда не давила на него. – Во взгляде Виктории отразилась печаль, и Натан почувствовал, что переживает ее как свою собственную. – Я думала, что, может быть, у него есть любовница и он скрывает это, чтобы не задеть моих чувств.

– Боюсь, что скрытность идет рука об руку со шпионажем.

– Скрытность? Вы хотели сказать, ложь?

Он видел, как ей трудно говорить, она запиналась, пытаясь справиться с эмоциями. Подойдя к ней, он мягко взял ее за плечи.

– Я имею в виду необходимые слова и действия. Все это скрывается, дабы эффективно защищать интересы страны. Чтобы вы, ваша семья и друзья были в безопасности, вот и все.

Виктория посмотрела на него и спросила:

– В тот вечер, когда вы приехали к нам домой... вам надо было увидеть моего отца, и это касалось тех самых драгоценностей, да?

Он помолчал секунду и ответил:

– Верно.

– Мой отец был причастен?

– Да, был. – Он отпустил ее и после короткого раздумья пришел к выводу, что скрывать уже нечего. – Ваш отец все организовал. Он и послал нас на это задание.

– Значит, мой отец не просто шпион, а... начальник?

– Именно.

– А кто, кроме вас, был назначен исполнить это?

– Мой брат и лорд Элвик.

Она медленно кивнула, не сводя с него глаз.

– То есть сегодня за ужином я сидела между двумя шпионами, а напротив был еще один?

– Да, только все мы – бывшие агенты.

– А ваш отец тоже...

– Нет.

– Дворецкий? Экономка? Слуга?

Он слегка улыбнулся:

– Насколько мне известно, нет.

– Это обнадеживает. Но давайте не будем умалчивать о моем рассеянном, дружелюбном отце, которого я, как оказалось, совсем не знаю. – На последних словах ее голос дрогнул, и она опустила голову.

Глядя на нее, Натан опять испытал чувство внутренней пустоты. Он осторожно взял ее за подбородок, и их взгляды встретились.

– Созданный образ рассеянного, безобидного человека, – сказал он, – только сыграл в его пользу. Все, что он организовывал, спасало жизни сотен британских солдат. А занимаясь этим, он не мог поделиться ни с вами, ни с кем-то еще.

Она судорожно сглотнула. В ее взгляде было множество вопросов, которыми она готова была буквально засыпать Натана.

– Я понимаю, – сказала она наконец. – Но зачем ему надо было посылать вам это письмо со мной? Почему бы не прибегнуть к помощи работающих на него людей? Или, в конце концов, вызвать вас в Лондон?

Прежде чем ответить, он легонько провел пальцем от ее подбородка чуть ниже, буквально на дюйм. Какая же мягкая у нее кожа! Ему так хотелось дотрагиваться до нее еще и еще. Желание было таким сильным, что ему пришлось отойти от нее, чтобы не дать воли чувствам.

Подойдя к камину, он стал смотреть в огонь, глубоко задумавшись. Потом повернулся и сказал:

– Ваш отец послал вас в Корнуолл, не исключая того, что в Лондоне вам оставаться опасно. Он таким образом убивает сразу двух зайцев: держит вас подальше от столицы и передает мне информацию.

– Опасно? – переспросила она. В ее голосе прозвучали и сомнение, и удивление. – Почему вообще ему пришла в голову эта мысль?

– Он ничего не уточнял, просто сказал, что вам может быть нанесен вред. Полагаю, или ему угрожали расправой с вами, или у него самого какие-то неприятности и он боится, что и вам может достаться заодно. Возможны оба варианта.

Она побледнела.

– Вы думаете, моему отцу что-то грозит?

– Не знаю. – Он многозначительно посмотрел на нее. – Уверен, что в письме есть ответ на ваш вопрос.

– Я прочитала его, там ничего подобного не упоминалось. Там было только про... – Она сжала губы. – Про опасность там не было.

– Письмо зашифровано.

Воцарилось молчание. Виктория первая нарушила его, воскликнув испуганно:

– А что, если отец ранен или с ним еще что-нибудь похуже, а я так далеко?

– Послушайте, ваш отец умен и находчив, у него огромный опыт. С ним нелегко справиться.

– Эта характеристика совсем не похожа на него, но вам, конечно, лучше знать. – Теперь она смотрела менее тревожно, скорее задумчиво. – Значит, вы не просто деревенский доктор, которым притворяетесь?

– Я действительно доктор, и очень, кстати, неплохой. – Он наклонил голову. – А мне теперь ясно, что вы не просто пустоголовая наследница, которой прикидываетесь.

– Я и в самом деле наследница. Но пустышкой никогда не была, а ваши подозрения на этот счет – лишь плод необоснованного высокомерия.

– Мне нужно письмо, леди Виктория.

– Да, но, как это ни прискорбно, его при мне нет.

– Я не смогу защитить вас, не зная, чего именно боится ваш отец. Поймите это!

– Вы? Оградить меня от беды? – усмехнулась она. – Да вы же глухой тетерев! И какой, позвольте спросить, у вас план моей защиты? Прикажете своим курам и уткам заклевать того, кто будет покушаться на меня?

Боже правый! И он считал ее привлекательной? Не иначе как сошел с ума! Да она кого угодно может вывести из себя! А сейчас просто играете ним. Черт возьми, она не более чем... даже слов не находится... противная задавака! Терпение Натана лопнуло. Сердито глядя на Викторию, он спросил:

– Почему вы отказываетесь отдать мне письмо?

– Вовсе нет.

– Значит, вы исполните мою просьбу?

– Нет, по крайней мере пока.

– Послушайте, я не из тех, кто пляшет под вашу дудочку!

– А я и не просила вас делать это.

– Отлично. Но вам ведь что-то нужно?

– Да.

– Хорошо, что меня уже нечем удивить. Так чего вы хотите?

– Участвовать. Помочь вам.

– В чем?

– В выполнении миссии, возложенной на вас моим отцом. Вернуть драгоценности.

Ему не удалось сдержать смех:

– Категорически нет!

Она пожала плечами.

– Тогда, боюсь, я не смогу отдать вам письмо.

– Почему вам хочется быть причастной к делу, которое вас не касается, да еще и представляет огромный риск?

– Судя по тому, что мы оба, я и отец, можем оказаться в опасности и что письмо – причина моего отъезда в сию глухомань, меня это очень даже касается. Я жила во лжи дольше, чем мне казалось, и не желаю, чтобы это продолжалось. – Она рвала и метала, все больше распаляясь. – Вы знаете, что это такое – когда тебе постоянно лгут?

Да, ему это было известно слишком хорошо. Приходилось признать, что она прекрасно понимает ситуацию.

– Но вы же не настолько глупы, чтобы сердиться на отца за то, что он вам не раскрывал государственных тайн.

– Нет, хотя глупой себя действительно чувствую. Обидно, что я так мало знаю человека, с которым прожила всю жизнь. Как он мог не сказать мне про опасность, нависшую над ним?

– Он сам может позаботиться о себе. А это значительно проще, если не придется беспокоиться о дочери. Ему нужно было, чтобы вы покинули Лондон! Он понимал, что вы не сделаете этого, зная правду!

– Он не оставил мне выбора! – с жаром воскликнула Виктория. – А я заслуживала быть посвященной. Он мог бы сообщить настоящую причину моего отъезда и сказать, что тревожится за меня. – Она перевела дыхание. – Я бы хоть морально была готова! Но нет, меня погладили по головке и отправили в захолустье, чтобы за мной присматривал человек, которого я едва знаю и вообще три года не видела, и все только потому, что я, видите ли, девушка и мне нужна защита! – Ее напористость и гнев нарастали. – Что ж, он ошибся. Я современная женщина и не позволю отодвигать меня в сторону, обращаясь со мной как с простофилей! У меня уже есть план, и в отличие от вас и моего отца я буду честна и поделюсь им с вами. Он чрезвычайно прост, даже вы сразу поймете. Ваша записка у меня, и я отдам ее, если вы позволите мне участвовать.

– А если нет?

Она ослепительно улыбнулась:

– Тогда вы ее не получите. Видите, я же говорила, что план простой.

Натан отошел от камина и медленно двинулся на нее, как пантера к своей добыче. Виктория перестала улыбаться и попятилась. Он шел, пытаясь оттеснить ее в угол, ведь там она будет в его власти.

Она сделала еще шаг назад, но, поняв, что двигаться дальше некуда, расправила плечи и посмотрела ему в глаза бесстрастно, с некоторым удивлением. Если бы Натан не был так взбешен, он бы, конечно, восхитился ее мужеством и невозмутимостью. Леди хоть и была вечным его препятствием, но явно не трусихой. Его также поразило ее отношение к слову «опасность». Виктория действительно уникальна, он вновь понял это.

– Вы не заставите меня отдать вам записку, – сказала она спокойно.

Натан положил обе руки на стену, блокируя все ее попытки бежать.

– А мне никогда и не приходилось заставлять, тем более вынуждать женщин дать мне что-то.

Она взглянула на его руки, находившиеся на уровне ее головы, затем опять посмотрела ему в глаза:

– Вы никогда ее не найдете.

– Еще как найду.

– Нет, она спрятана в таком месте, где вам и не вздумается искать.

Натан порадовался про себя, что записка еще существует и Виктория не уничтожила ее. Он медленно осмотрел девушку снизу вверх и, остановившись на ее глазах, сказал мягко:

– Да вы ее при себе носите. Хм, вопрос только в том, где же именно – в одной из ваших подвязок или... – Он задумчиво посмотрел на красивое возвышение над ее корсетом. – О, может, вы заботливо припрятали письмецо на вашей груди?

Ответом был возмущенный взгляд с искрой ярости, что утвердило его в этой мысли.

– Такой грубости и бестактности по отношению к себе я еще не испытывала! – проговорила она, задыхаясь, будто без остановки пробежала лестничный пролет.

Он легонько провел пальцем по ее щеке, наслаждаясь мягкостью и теплом кожи и ее учащенным дыханием.

– Если вы думаете, я поверю, что этот яркий румянец – всего лишь результат обычного женского смущения, то вы явно недооцениваете меня, леди Виктория.

Она сглотнула и ответила:

– Да, вы меня смутили. Я оскорблена, и если вам это до сих пор неизвестно, а я уверена, что так и есть, джентльмен всегда спрашивает разрешения, прежде чем дотронуться до женщины.

– А я и не претендую на звание джентльмена, – спокойно ответил он, еще раз проведя кончиком пальца по соблазнительному румянцу, затем опять положив руку на стену. – Я предпочитаю извиниться после, чем попросить разрешения до.

– Как удобно вы устроились! Хороший способ очистки совести, избытком которой вы явно не страдаете.

– Нет, совесть-то у меня как раз есть, и в данный момент она приказывает мне попросить разрешения прикоснуться к вам.

– Конечно, нет!

– Ах, теперь вы, надеюсь, понимаете, почему я предпочитаю свой метод общения с женщинами?

– Этим вы себя не оправдаете.

– Тогда я попрошу у вас прощения.

– Извинения не будут приняты.

Натан вздохнул и покачал головой.

– Полагаю, сегодня вы меня отвергаете абсолютно во всем. – Он приблизился к ней еще больше, так, что его губы оказались рядом с ее ухом. Он почувствовал розовый аромат и сжал руки в кулаки, силой сдерживая себя. – Возможно, вам придется раздеться, дорогая моя. А теперь еще и в моем присутствии. Вы побуждаете меня к крайним мерам.

Виктория стояла молча. Он отошел от нее, все еще помня этот злосчастный дурманящий запах.

– Этому не бывать, доктор Оливер.

– Никогда не говорите «никогда», леди Виктория.