Глава 12
Современная женщина, если она стремится к душевному комфорту, должна понимать, как важна мода. В одном случае надо надеть роскошное бальное платье, в другом – простой утренний наряд. Но иногда не стоит вообще ничего надевать...
«Дамский путеводитель к счастью и душевному комфорту»
Чарлза Брайтмора
На следующее утро Виктория вышла из спальни с одной мыслью: найти Натана и убедиться, что он не испарился, как вчера из библиотеки и потом из гостиной лорда Элвика. Ей так и не удалось поговорить с ним, с тех пор как он, забрав карту и письмо, ушел. У нее бешено колотилось сердце, когда они встретились вчера вечером в фойе перед отъездом к Гордону. Причиной была вовсе не его красота – одет он был и обычный вечерний костюм, – а этот взгляд, пронизывавший ее тело.
Но потом появился лорд Саттон с тетей и отцом Натана. В экипаже они сидели целой толпой, разговор невозможен, как и за ужином и потом в гостиной, во время игр. Пока Виктория делала вид, что ей чрезвычайно интересно в компании Элвика и Саттона, ее единственным желанием было уединиться где-нибудь с Натаном и поцеловаться... э-э... расспросить обо всем.
Натан покинул Элвик-Холл раньше остальных, сославшись на сильную головную боль и сказав, что прогулка на свежем воздухе всегда улучшала его самочувствие. Он действительно выглядел неважно. Виктории было интересно, не разговор ли с отцом вызвал недомогание. Но потом сострадание уступило место подозрению. Возможно, это лишь отговорка, чтобы отправиться на ночные поиски драгоценностей, и Виктория не исключала, что и сейчас, утром, Натан занимался тем же. Без нее.
Она вошла в столовую, где за завтраком сидел «ответ» на ее вопросы и читал «Лондон таймс».
Натан остановился, уже почти поднеся вилку ко рту, и удивленно приподнял бровь.
– А, это вы, Виктория! Я слышал ваши шаги и думал, что дом захватил полк марширующих солдат.
Шутник. А она уже собиралась высказать ему все, что накипело. Еще больше взбесило ее, что он великолепно выглядел: белоснежная рубашка с наспех повязанным галстуком, кремовый жилет и коричневая куртка. Ну зачем быть таким... идеальным? Волосы красиво уложены, хотя расчесал он их скорее всего одной лишь пятерней. Хм, интересно, какого цвета бриджи он сегодня надел? Виктория приподнялась на цыпочки, чтобы разглядеть, но стол, за которым сидел Натан, закрывал весь вид. Ладно, возможно, сегодня светло-коричневые. Не желая выдать интереса, она опустилась на пятки.
– Похоже, мы одни такие ранние пташки, – сказал Натан и кивнул в сторону буфета, на котором стояли подносы. – Угощайтесь! Чай, кофе?
– Кофе, пожалуйста.
Она не успела договорить, как молодой лакей вскочил на ноги, чтобы подать ей напиток. Положив на тарелку яйца, ветчину и соблазнительно пахнувшую булочку, Виктория села за стол напротив Натана.
– Как спали? – спросил он, поднося чашку к губам.
– Замечательно, – солгала она. На самом деле ночь она провела ужасно, ворочаясь с боку на бок, иногда вскакивала и бродила по комнате, размышляя над происшествиями этих двух дней и мучительно пытаясь определиться с дальнейшими планами. Она то и дело вспоминала тот жаркий поцелуй и страстные объятия Натана. Была и еще одна мысль, не дававшая Виктории покоя: ходил ли он на поиски драгоценностей без нее?
Совсем отчаявшись, она достала из чемодана «Дамский путеводитель», но даже чтение любимой книги не успокоило ее. Наоборот, откровенный текст только поддал жару в уже разгоревшееся воображение.
– А вы хорошо спали? – спросила она.
– Нет, плохо.
– Почему же?
«Что, лазили по лесам в поисках драгоценностей, король шпионов?»
– Вы действительно хотите знать, Виктория?
Что-то предупреждающее прозвучало в его тоне, как будто не стоило задавать этот вопрос. Но Виктория подняла голову и уверенно ответила:
– Да, мне интересно.
Он кивнул лакею: свободен. Как только дверь за молодым человеком закрылась, Натан подался вперед, крепко сжимая свою чашку.
– Я не спал, потому что мой мозг был слишком занят.
– Так вы были здесь, в доме?
– Ну конечно, где же мне еще... – Прервавшись, он откинулся назад. – А, ясно. Вы думали, я лазил по лесам в поисках драгоценностей без вас.
Проницательность Натана заставила Викторию смутиться, ее щеки порозовели.
– А разве прочесывать лес – не лучшее, что удается шпионам?
– Не отрицаю, у меня это неплохо выходит, но есть вещи, и которых я как шпион более талантлив.
– Например?
Он взглянул на ее губы, усмехнулся.
– Ах, какой интересный вопрос! И вы хотите знать ответ, Виктория?
Она почувствовала, как жар и волнение овладевают ею. Господи, ну конечно, она очень хотела знать! Особенно сейчас, когда блеск его глаз подсказывал ей, что ответ будет... невообразимый. Но нельзя же, чтобы он и дальше так легко угадывал ее чувство. Лучше играть по его правилам. Глядя ему прямо в глаза, она спросила осторожно:
– Предлагаете мне ответить, Натан?
– Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
– А вы?
Он засмеялся:
– Иногда. Обычно, чтобы потянуть время. Кажется, вы именно это сейчас и делаете.
– Вовсе нет, – фыркнула она.
– Так вот, вернемся к нашему разговору. Я буду рад поведать о том, что мне удается лучше всего, но с еще большим удовольствием я продемонстрирую вам это.
Ох, это было невыносимо. Виктория усердно пыталась изобразить спокойствие, но вряд ли это удалось, так как перевозбуждение оказалось намного сильнее. Ее воображение разыгралось не на шутку.
– Что, прямо здесь? В столовой?
– Хм, место, конечно, не самое обычное для этого, но если вы не против, можно и здесь.
Виктория презрительно воскликнула:
– Боже, хорошо, что я не страдаю ипохондрией, а то припадок был бы неминуем!
– Падайте, не стесняйтесь! Я доктор и смогу в любой момент привести вас в чувство.
– Медицина и есть ваш основной шпионский козырь?
Он хитро улыбнулся:
– Не угадали. Лечу я, когда не занят основной профессией.
Боже правый, он ведь не имел в виду... но эта дьявольская ухмылка говорила сама за себя. Да, это явно было то самое. Знания, почерпнутые из «Путеводителя», уже не помогали, Виктория чувствовала, что продолжать разговор уже нет ни сил, ни слов. Оставалось единственное средство, помогавшее всегда, – холодный тон, ставивший людей на место:
– Я рада за вас. Так какие у вас есть идеи?
– Простите?
– Я о местонахождении драгоценностей.
– Не имею ни малейшего представления.
Виктория чуть не выронила вилку.
– Как это? После целой ночи раздумий?
– Почему вы считаете, что мои мысли заняты только этим?
– Но так и должно быть! Если бы я всю ночь не сомкнула глаз, у меня было бы много времени, чтобы все взвесить.
Уверенность переполняла ее. Хотелось бросить ему в лицо что-то вроде: «Лжец! Вы всю ночь только и думали о карте и драгоценностях!»
Тут Виктория осеклась: а вдруг Натана мучили те же чувства, что украли ее сон? А если так, то... ух, стало жарко. Впору доставать платочек...
– Как удачно, что вы хорошо спали сегодня ночью, это поможет в наших поисках, – заметил он. – Я внимательно изучил рисунок и письмо, но ничего больше не обнаружил. Нарисовал примерную карту имения и предлагаю начать с северо-восточной части. Объяснив шифрованным письмом вашему отцу, как вы потеряли мою записку...
– А точнее, как ваша коза ее съела...
– ...я попросил его выслать новый рисунок. К сожалению, Лондон слишком далеко, и ответ придет недели через две. К тому времени я надеюсь уже решить все проблемы.
– И тогда вы сможете вернуться в... как это место называется? Литл-Лонгстоун?
– Да. Уверен, вы сами с нетерпением ждете финала, чтобы возвратиться домой, к вечеринкам, магазинам и поклонникам. Сможете наконец-то выбрать мужа и устроить бессмысленно дорогую свадьбу.
– Да, именно так я и хочу, – ответила Виктория, нахмурившись. Затем сказала небрежно: – В этом есть что-то плохое?
– Нет, почему же. – Натан пожал плечами. – Если вы именно этого хотите...
Виктория растерялась. Как ему это удается? Всего несколькими словами он заставил ее чувствовать себя мелочной, поверхностной. Да любая девушка мечтает о нарядах, вечеринках, прогулках по магазинам, поклонниках и свадьбе! Она была уверена, что исключений не бывает.
Прежде чем она успела сообщить Натану об этом, он спросил:
– Скажите, мой брат или Гордон спрашивали вас вчера вечером о письме?
– Да, оба, после того как вы ушли.
– Вы были в тот момент все вместе, втроем?
– Нет, лорд Элвик спросил меня наедине.
Натан был удивлен.
– Наедине? А как это получилось?
Наслаждаясь своим превосходством в беседе и выдерживая паузу, Виктория помолчала, съела кусочек яйца и небрежно сообщила:
– Он показывал мне музыкальную комнату.
– А где были все остальные?
– Тетя Делия и ваш отец играли в триктрак, а Колин был на террасе.
– Что именно Гордон спросил у вас?
– Много ли слов из письма я смогла вспомнить и сколько вам удалось расшифровать.
– И вы ответили...
– Я исполнила данное вам обещание и изображала глупую, забывчивую простушку.
– Он вам поверил?
– Не сомневаюсь. Видимо, лорд Элвик привык иметь дело с такими женщинами.
– А Колин? С ним, я полагаю, вы тоже оставались наедине?
– Да, но недолго. По возвращении сюда мы вместе шли к дому. С ним я вела себя точно так же.
– Его реакция?
Виктория призадумалась, затем сказала:
– Он тоже поверил. Мне показалось, он выглядел очень спокойным. Теперь они наверняка оба считают меня легкомысленной вертихвосткой с кочаном капусты вместо головы.
– Что вы, конечно, нет! Скорее очаровательной юной леди.
– И вертихвосткой с капустой, – пробормотала она. – А у вас они что-нибудь спрашивали?
– Да, и я ответил, что так как вы глупая, забывчивая простушка-вертихвостка с капустной головой, то поиски придется отложить до получения ответа от вашего отца.
Решив никак не реагировать на эту реплику, Виктория сосредоточила все внимание на завтраке. Щедро намазав бисквит черничным джемом, она закрыла глаза.
– Самый вкусный джем из всех, что я пробовала, – заявила она, – и это высшая похвала, потому что я большой знаток джемов.
Натан усмехнулся:
– Вы, я вижу, любите сладкое. И у вас отменный аппетит.
Виктория смутилась и покраснела. Дома она обычно завтракала одна, потому что отец поздно вставал. Привыкла есть помногу, чего приличная леди не делает, когда рядом мужчина.
– Боюсь, что да.
– Зачем же так робеть, я же вас не критикую. Наоборот, наблюдение за вами поднимает у меня дух. Есть одна идея.
Она почти донесла вилку с беконом до рта, но остановилась и взглянула на Натана, задумчиво смотревшего на нее. Он легонько постукивал по губам указательным пальцем. Виктории был неизвестен его замысел, но его мягкие красивые губы вдохновляли ее собственные задумки.
– Что за идея? – спросила она с неуместным волнением в голосе.
– Пикник. Я велю повару приготовить, еду мы возьмем с собой, тогда нам не надо будет возвращаться лишний раз и прерывать поиски. Как вам эта мысль?
Провести целый день, изучая окрестности! В поисках тайника с драгоценностями! С человеком, при виде которого у нее подгибаются колени и по всему телу дрожь? Настоящим искусителем, который волнует и расстраивает ее, как никто другой. Что ж, это забавно. Но как интригующе и соблазнительно!
Разум предостерегал ее от длительного пребывания наедине с Натаном, но сердце диктовало обратное. Виктории нужен был еще один поцелуй – уже на ее условиях, и – вот она, прекрасная возможность.
Вчера вечером она говорила с тетей, и та ничего не имела против конных прогулок с Натаном. Напротив, она поддержала идею:
– Ну конечно, дорогая! Пока ты здесь, надо дышать свежим воздухом, и моя неприязнь к верховой езде не должна лишать тебя удовольствия. Здесь все гораздо проще, чем в Лондоне. Дневные прогулки на лошади за городом – очень респектабельное занятие!
– Это... вполне приемлемо, – сказала Виктория, отвлекшись от своих мыслей.
– Отлично, тогда я дам указания повару, а вы пока переоденьтесь. Встретимся на конюшне через тридцать минут Идет?
– Да.
Он вытер рот салфеткой и встал. Поклонившись, Натан покинул комнату, и Виктория глубоко вздохнула. А бриджи действительно, как она и предполагала, были точь-в-точь по его фигуре.
Сидя в кухне на деревянной табуретке, Натан жевал горячий бисквит и смотрел, как кухарка складывала припасы в коричневый кожаный мешок, который он принес из спальни.
Волной нахлынули детские воспоминания, какой, бывало, сидел на этой же табуретке, угощаясь чем-нибудь вкусным и свежим, только что из печки. Детьми Натан и Колин очень любили бывать тут, и не только из-за лакомств. Отец запретил обоим появляться на кухне, что мигом привело к соблазну: все самое интересное теперь находилось именно здесь, и братья не обращали ни малейшего внимания на запрет.
– Прямо как в старые добрые времена, доктор Натан, – сказала кухарка, полная женщина с красным лицом.
Он улыбнулся Гертруде. Уже двадцать пять лет она работала кухаркой в Крестон-Мэноре.
– Я как раз об этом думал, – сказал Натан, принюхиваясь. – М-м, как вкусно пахнет. Лучшее блюдо во всей Англии.
– А как же, конечно! – ответила довольная кухарка. – Вас так долго не было здесь! Но теперь вы снова дома, и я приготовила целый пир для вас и вашей леди.
– Она не моя леди, – ответил Натан, подавляя боль, вызванную собственным ответом, – это просто гостья, которая любит поесть.
– Ах, но ведь это лучший тип женщин, доктор Натан! Те, которые спокойно едят в присутствии других и не смущаются при этом. Я терпеть не могу девушек, капризно отказывающихся от еды, а потом набивающих животы у себя в комнатах. – Она размахивала руками и морщилась. – Фу, они все фальшивые. По тому, как женщина ест, можно все о ней узнать. Вы сказали, у этой леди Виктории отменный аппетит? Все ясно. Она – редкость, берегите ее.
– Ну, она не очень нуждается в этом.
Кухарка с пониманием кивнула:
– Сильный характер, да?
– Очень. И упрямая к тому же.
– О, это прекрасно! Ведь утомительно, когда с вами всегда и во всем безмолвно соглашаются.
– Возможно. Но я был бы рад услышать от нее согласие хотя бы один раз, – пробормотал Натан.
Кухарка засмеялась:
– Что это вы ворчите?
– Потому что она очень настырная!
«И милая, удивительная... очаровательная, желанная!»
Гертруда усмехнулась и покачала головой:
– Поначалу мы с Уильямом так же думали друг о друге и не могли понять, чего же мы хотим, борьбы или поцелуя. Но честно могу сказать, что за двадцать три года совместной жизни нам ни разу не было скучно.
– Очень счастлив за вас, – сказал Натан, потянувшись к полотенцу, чтобы вытереть пальцы. – Но, как я уже говорил, леди Виктория не имеет ко мне отношения, и чем раньше она покинет Корнуолл, тем лучше для меня.
Кухарка пожала плечами, но ее темные глаза выражали полное понимание.
– Вам, конечно, виднее. – Она застегнула сумку и подала ее Натану. – Вот, держите. И пусть к вашему возвращению она совсем опустеет!
Натан поднял сумку и наигранно покачнулся, будто она была очень тяжелая.
– Опустеет? Да тут на неделю!
– Сомневаюсь. От поездок верхом у ребятишек всегда просыпается аппетит.
Ее тон и выражение лица были сплошная невинность, но Натан знал ее достаточно хорошо, чтобы легко разгадать их истинный смысл. Он чуть нахмурился, но кухарка сделала вид, что ничего не заметила.
– Спасибо за еду, – поблагодарил Натан, взвалил сумку на плечо и направился к выходу.
– Всегда пожалуйста, удачного вам дня!
– В этом я сомневаюсь, – процедил он сквозь зубы, уже выйдя наружу, – зато не буду ходить голодным.
Через лужайку Натан направился к конюшням, хмурый и задумчивый. Он был совсем не в духе, что его еще больше раздражало. Он так хорошо и спокойно жил в Литл-Лонгстоуне, а прибыл в Корнуолл – и жизнь перевернулась. Казалось, ему одновременно указывали несколько разных направлений. В голове засел вопрос: разумно ли проводить целый день с Викторией? Но сердце учащенно билось, навязывая свою волю. Натан понимал, что желать от Виктории многого он не вправе, но он хотел ее все сильнее – вопреки здравому смыслу.
Шансы найти драгоценности и восстановить репутацию были ничтожны, но попытаться, считал он, все же стоило. Натану хотелось обратно в Литл-Лонгстоун, но он понимал, что будет скучать по Крестон-Мэнору. Он и не представлял, что море, скалы и пещеры так заденут его, ввергнут в такие воспоминания...
Натан посмотрел в сторону конюшен! К своему удивлению, он увидел Викторию, стоявшую спиной к нему, рядом с загоном для животных. Когда он предложил ей встретиться через тридцать минут у конюшен, ему и в голову не пришло, что она придет не только вовремя, но и раньше. Сердце забилось быстрее – это с ним происходило всякий раз, когда он видел ее.
Виктория повернулась, и он понял, что она борется с Петунией за кусочек белой ткани. Вне сомнений, это был платок Виктории. По собственному опыту Натан знал, кому достанется победа: точно не женщине, пытавшейся отнять несчастный платок у упрямой козы.
Наблюдая за схваткой, он побежал. Натан слышал, как задыхалась от негодования Виктория.
– Опять!.. Только не это! – говорила она сквозь зубы, не желая расставаться с платком, – ты украла письмо, но мой любимый платок ты не получишь! Ну почему ты не ешь колючки, как все нормальные козы!
Натан бросил сумку и ринулся к козе. Увидев хозяина, Петуния отпустила платок и побежала к нему, ожидая, видимо, более вкусного угощения. Платок был спасен, но Виктория, продолжая изо всех сил тянуть его на себя, со всего размаху свалилась на землю, как только коза прекратила борьбу. Девушка испуганно вскрикнула. Натан встал на колено рядом с ней.
– Вы не ушиблись?
Она повернулась. Война с козой стоила Виктории больших усилий – на щеках появился яркий румянец, кожа блестела, шляпка покосилась, и несколько прядей выбилось из прически. Она тяжело дышала, глаза сияли.
– Я победила! – сказала Виктория, подняв руку и сжимая помятый, грязный платок.
Поняв, что на этот раз все обошлось, Натан сказал:
– Не знаю, можно ли считать победителем того, кто сидит в грязи, с растрепанными волосами и покосившейся шляпкой, но раз вы так считаете...
Чтобы видеть Натана, Виктория дунула на свесившуюся прядь волос, но попытка не удалась.
– Не важно, кто сидит на земле, побеждает завладевший флагом. – Она потрясла над головой платком.
– Вы не пострадали?
– Нет, задета только моя гордость. – Она посмотрела на кусочек белой материи, смятый в кулаке. – Но боюсь, что моему платочку сильно досталось.
– А что вы вообще делали?
Она подняла брови:
– А вы не поняли? Пыталась спасти свою собственность от четвероногого грабителя!
– И как же это произошло?
– Она подкралась ко мне! Я кормила хлебом ваших уток, как вдруг почувствовала, что кто-то толкает меня. Оборачиваюсь – ваша коза уже жует мой платок.
– Животное, которое отнюдь не пушинка, просто подкралось к вам, и вы не заметили?
Виктория надменно вскинула голову:
– Да, для своих размеров она поразительно тихая.
– А зачем вы кормили уток? Вам же вроде не нра... как вы называли моих животных? Сельские звери?
– Я не говорила, что мне не нравятся утки. Я сказала, что побаиваюсь животных, которые превосходят меня в весе. Обе ваши утки, если вы заметили, гораздо меньше меня.
– Где вы взяли хлеб?
– В столовой.
– Понятно. То есть вы украли еду из моего дома и пытались подкупить моих уток ворованным угощением, да?
Виктория прикинулась виноватой, но Натан вдруг понял, что она пришла подружиться с его подопечными.
Через секунду, отбросив смущение, она уверенно заявила:
– Я бы, конечно, более деликатно описала ситуацию, но в общих чертах примерно так и случилось. Кроме того, мы с утками прекрасно поладили.
Ее негодование и растрепанный вид вызвали у Натана усмешку, которую он не успел спрятать. Заметив это, Виктория сердито спросила:
– Вам смешно?
Он кашлянул, чтобы не выдать себя.
– Что вы, нет, конечно.
– Хорошо. Иначе вам бы это дорого обошлось!
– Да? И что бы вы сделали? Отлупили бы меня тем, что осталось от вашего платка?
– Это, конечно, неплохая идея. Но план мести нельзя раскрывать, особенно тому, кому месть предназначена. Шпиону это должно быть известно.
– Ах да! Это, кажется, упоминалось в «Настольной книге шпиона».
Пробормотав что-то вроде «невыносимый человек», Виктория попыталась встать. Натан кинулся помогать, но получил резкий отказ. Поднявшись, она торжественно указала на Петунию, мирно отдыхавшую под ближайшим вязом, и провозгласила:
– Это опасное животное!
– Наоборот, она очень мила. Единственный недостаток ее в том, что она чересчур любопытна.
– Нет, не только в этом. С вкусовыми предпочтениями у нее тоже проблемы.
– Согласен.
Виктория осмотрела его одежду.
– А почему у вас все пуговицы на месте и нигде нет отпечатков зубов?
– Я просто сумел найти выход: потеряв не одну, а целых две пуговицы от жилета, я вспомнил, что наряду с одеждой любимое лакомство Петунии – морковь и яблоки. В той же «Настольной книге шпиона» говорится, что с врагом проще всего поладить, зная, чего он хочет.
– То есть вы спасли свою одежду...
– Да, именно яблоками и морковью.
Она отряхнула пыль с юбки и промолвила:
– Могли бы рассказать мне заранее об этом маневре.
– Но вы не просили. Кроме того, мне и в голову не пришло, что вы окажетесь здесь раньше меня.
– Мера предосторожности, чтобы вы не удрали в одиночку.
Натана будто ледяной водой окатили. Он ответил жестко:
– Мы заключили сделку, а я всегда держу слово.
Наступило молчание. Виктория убрала под шляпку выбившиеся локоны и сказала:
– Полагаю, мне нужно извиниться.
Он кивнул и продолжал стоять молча. Через несколько минут Виктория все-таки нарушила тишину:
– Состояние моего платка оставляет желать лучшего.
Натан в замешательстве посмотрел на нее и ответил:
– Худшее извинение, какое я когда-либо слышал.
– О чем вы? Я же согласилась с тем, что должна извиниться!
– Нет, вы сказали «полагаю».
– Да, именно. Чего вы еще хотите?
– Когда извиняются, произносят определенные слова, Виктория. – Он скрестил руки на груди.
Она еще несколько секунд смотрела на него, затем, откашлявшись, сказала:
– Простите меня, Натан. У нас соглашение, и я не должна была сомневаться в вашей честности.
Договорив, Виктория плотно сжала губы, отчего он усмехнулся:
– Очень постарались, чтобы не произнести «пока что я вам доверяю», да?
– Да, мне это стоило некоторых усилий.
– Что ж, извинения приняты. И справедливости ради хочу попросить у вас прощения за то, что моя коза так обошлась с вашим платком. Я понимаю, это не очень возместит, но... – Он залез в карман жилета и, достав красивый льняной квадратик, преподнес его ей. – Возьмите мой в качестве замены.
– Не нужно...
– Я настаиваю, – сказал Натан, вкладывая платок ей в руку, – и давайте поблагодарим Петунию за то, что она не позарилась на ваши туфли. Моя нога гораздо больше вашей.
– Хм, да уж, действительно. Тем более у вас уже есть одно животное, которому нравится обувь.
Он пожал Виктории руку, но не смог сдержаться и поднес ее к губам. Одного прикосновения к тонким пальчикам оказалось мало. Продолжая смотреть в глаза Виктории, Натан поцеловал запястье, в участок между рукавом и перчаткой, о чем он тут же пожалел: тонкий запах роз заставил желать этой руки и вдыхать волшебный аромат вечно.
Виктория реагировала безмолвно, но желание Натана было так велико, что он все чувствовал без слов. Она вздохнула, потом медленно облизала полураскрытые губы; ее взгляд менялся каждую секунду. На щеках проступил румянец, она была взволнована, и... черт возьми, эта женщина фантастически возбуждала его!
Ей не нужны уловки: Натану хотелось встать перед ней на колени из-за одного только взгляда. Лучше бы она все еще сердилась на него, не желала общаться – это сохраняло бы дистанцию между ними. Не было бы вызовов, на которые он регулярно попадался, колдовства этих больших синих глаз... Единственный способ не смотреть и не видеть – накрыть Викторию каким-нибудь мешком!
Еще целый день Натану придется провести в ее компании, на том самом месте, где он прожил худшую ночь в своей жизни.
Он не знал, чего стоило бояться больше – начала дня или его окончания.
