Глава 21

Улица была погружена в темноту; не было ни луны, ни звезд, только небольшие отблески света из окон домов, выходивших на улицу. Туман обвивал кусты и клубился в саду у дома. Низкое одеяло облаков посылало сверху непрерывный моросящий дождь. Ничего не скажешь, отличная ночь для вора.

Адаму нужно выкрасть свою жизнь, он должен найти доказательства. Чтобы найти и то и другое, он готов использовать любые средства. Зачем еще он ползет вдоль этого смехотворно узкого кирпичного выступа в двадцати футах над землей, как бездомный кот?

Мак, в двух футах впереди него, так же легко преодолевал этот путь, как легко забрался на проклятое дерево. Адам побаивался высоты. Он предпочитал твердую землю. Это было одной из причин, почему он предпочел армию, а не флот его величества.

Измазанное сажей лицо высунулось из ближайшего окна.

– Эй, босс. Вижу, у вас все получилось. – Парнишка говорил тоном опытного взломщика.

Мак потрепал темные вихры мальчишки:

– Да, Рейли. Здесь все чисто?

– Да, капитан. Кроме кухарки на кухне и слуги у парадной двери, все домочадцы по своим углам. На этом этаже никого нет. Спальня хозяина в соседней комнате, с другой стороны библиотека.

– Отличная работа, – сказал Мак, меняясь местами с парнишкой и бесшумно вступая в дом. – Теперь давай обратно на дерево. Предупредишь нас, если кто-нибудь появится.

Перелезая через подоконник, Адам смотрел, как Рейли устремился по карнизу, как белка.

– Удивительно, как мальчишка не сломает себе шею. Сколько ему лет?

– Шесть или семь, мне кажется: Парень знает свое дело. Когда мы закончим, он закроет окно и уйдет тем же путем, каким пришел. Никто не сможет сделать это лучше.

– То, что ты знаешь или можешь найти человека с такими специфическими способностями, наводит меня на мысль, что тебе нужно сменить профессию. – Адам тоже вошел в комнату, задернул шторы и вытащил из кармана две маленькие свечки. Он зажег их и передал одну Маку. Кабинет наполнила жутковатая смесь света и теней.

Судя по виду комнаты, Джереми Осуин был утонченным человеком, уделяющим много внимания деталям. Немногочисленной, но красивой и удобной мебелью комната напомнила Адаму его собственный кабинет в замке Керрик.

– Он не слишком любит беспорядок, а? – прошептал Мак и проверил боковую дверь в спальню Осуина, потом запер дверь, ведущую в коридор.

– Я тоже так подумал, это облегчит нашу работу. – Адам подошел к письменному столу в центре комнаты. Кроме мраморной чернильницы, ручки и медной настольной лампы, на столе ничего не было. Здесь Осуин работал.

Но над чем?

Где-то за стеной в коридоре часы пробили полночь. Достаточно времени, чтобы обыскать эти три комнаты и вернуться на маскарад.

Мак заглядывал за картины в поисках сейфа или потайного шкафчика.

– Нашел что-нибудь?

– Пока нет. – Адам рассматривал содержимое верхнего ящика стола. Там не было абсолютно ничего, что могло бы обвинить Осуина. – Два нижних ящика заперты.

Мак на цыпочках подошел к Адаму и вытащил из кармана тонкий металлический предмет, похожий на дамскую шляпную булавку. Несколько секунд – и раздался щелчок, первый ящик был открыт. Мак тут же занялся вторым. В ответ на хмурый взгляд Адама Мак сказал довольно гордо:

– Должен тебе сообщить, что этот специфический талант уже не раз приходился очень кстати.

– Что заставляет меня сомневаться в правильности твоего выбора профессии еще больше. – Адам рылся в стопке бумаг, в основном бухгалтерских книг и юридических документов относительно владений Осуина. Нижний ящик содержал бумаги, касающиеся Франции, различные карты, переписку с военным департаментом и какие-то журналы. Все выглядело разочаровывающе пристойно.

Адам простукал стены в поиске тайной ниши. Мак ощупал поверхность каждого стула и стол красного дерева рядом с камином. Вместе они тщательно просмотрели книги на небольшой полке, не забыв выровнять линию кожаных переплетов и поставить их в том же порядке, как и раньше. Резной сфинкс на боковом столике оказался полностью мраморным, больше ничего не было.

Рейли неожиданно появился в окне:

– Только что приехали двое.

Когда Рейли протискивался внутрь, Адам выругался. Совершенно случайно мальчишка упал вправо, свалив треножник, на котором был установлен небесный глобус. Адам кинулся к Рейли, чтобы подхватить небольшой шар прежде, чем тот рухнул на пол. Странный грохочущий звук донесся изнутри. Адам и Мак обменялись заинтригованными взглядами.

– Возможно, это отвалившийся болт или еще что-нибудь, – сказал Мак.

– Правда, – скептически произнес Адам, пристально глядя на деревянный шар размером не больше двенадцати дюймов в диаметре.

– Рейли, – резко сказал Мак. – Отопри дверь. Ты должен постараться заглянуть в фойе внизу. Сообщишь мне все, что увидишь и услышишь.

Мак держал свечу рядом с глобусом, а Адам ощупывал края его металлической поперечины, пока не нашел крошечную кнопочку. Он нажал на нее. Между созвездиями Рака и Малого Льва появилась щель, и сфера открылась, как маленькая шкатулка для драгоценностей. Внутри оказался бархатный мешочек. Заинтригованный и еще более возбужденный, Адам развязал шелковый шнурок и медленно высыпал содержимое на ладонь.

– Будь я проклят!

Мак стоял рядом с ним, на лице его был вопрос.

– Разве это не твое...

– Совершенно верно. – Дрожь охватила Адама, знакомая волна удовлетворения, которую он чувствовал после удачного похода или сражения. Ему хотелось кричать от радости. Господи, он не мог поверить! Если требовалось доказательство, это было как раз то, что нужно. На его ладони лежал, поблескивая, кроваво-красный рубин – кольцо-печать Керриков. В последний раз, когда Адам видел его, оно было на руке мертвого француза. Он почувствовал, как отдельные кусочки его жизни точно укладываются на свои места.

– Они только что вошли, кэп, – донесся шепот Рейли.

Мак кивнул.

– Бери это чертово кольцо и давай убираться отсюда. Адам хотел было положить кольцо в карман сюртука.

– Подожди, если я заберу кольцо как доказательство, Осуин может заявить, что никогда его раньше не видел. Но с другой стороны, если я оставлю его здесь, и он избавится от него, где тогда окажусь я? Черт, хотел бы я, чтобы здесь нашлось что-то еще!

– Что ж, тебе лучше побыстрее решиться на что-нибудь, – предупредил Мак. – У нас не так много времени.

– Они отдают свои пальто дворецкому, – сказал Рейли с порога.

Адам пошел к окну.

– Если я хочу поймать Осуина, доказательство должно быть найдено в этом доме. Но тогда что может помешать ему сказать, что я сам подложил ему кольцо?

– Как мне кажется, – сказал Мак, – кольца вместе с картинами и помощью Сиверса было бы достаточно, чтобы заставить людей сомневаться в твоей виновности. Они не повесят тебя, если только думают, что ты изменник. Им тоже нужны доказательства. А завтра утром, если ты все еще беспокоишься, я знаю одного чертовски хорошего фальшивомонетчика, который может сделать любые документы, которые тебе нужны, чтобы обвинить Осуина.

– Это сделает меня таким же подонком, как и он.

– Разгар взлома – очень удачное время, чтобы вспомнить о кодексе чести. Этот ублюдок ни о чем таком не думал, подставляя тебя. Он шпионил в пользу Франции. Он даже пытался убить тебя.

– Вот именно. Зачем?

Мак подбежал к двери, чтобы выглянуть поверх головы Рейли. Потом он проверил комнату, перепроверил и сказал:

– Что значит зачем?

– Если Осуин и есть Леопард, как мы считаем, зачем ему пытаться убить меня сегодня? Он уже подстроил доказательства моего предательства. Власти уже уверены в моей виновности. Почему ему просто не сдать меня?

Мак осторожно закрыл дверь в холл и метнулся к окну. Он потушил свою свечу и сдул дым в холодный ночной воздух.

– Этот вопрос может подождать. Они уже поднимаются по лестнице. – Мак почти вылез из окна, когда заметил, что Адам вернулся к столу Осуина. – Ты что, меня не слышишь?

– Еще одно, открой снова этот ящик. Ощетинившись, как дикобраз, Мак все же выполнил его просьбу.

– Давай-ка побыстрее. У тебя не больше минуты до того, как у нас появится компания. Боюсь, наше присутствие будет трудно объяснить. – Мак вытащил из-за пояса пистолет. Рейли стоял рядом с ним, выжидающе поглядывая на дверь.

Вынув из среднего ящика один из гроссбухов, Адам изучил первую страницу. Он пролистывал книгу, пока не нашел то, что искал. Он положил ее на место и закрыл ящик. Пока Мак своими волшебными пальцами закрывал замок ящика, Адам засунул кольцо в бархатный мешочек. Он кинул его Рейли, который вложил мешочек обратно в тайник и поставил глобус на подставку. Погасив вторую свечу, двое мужчин торопливо вылезли через окно.

– Рейли, дружок, – сказал Мак. – Закрой окно и выходи через спальню. Мы подождем тебя в конце улицы. А теперь поторопись.

Дождь усилился, сделав карниз скользким. Стараясь не сломать себе шею, Адам как мог быстро передвигался вслед за Маком. Он так близко подошел к успеху не для того, чтобы позорно погибнуть в колючих кустах под окнами. Желтый отблеск света появился в окне, как только они покинули комнату. Мак отскочил к ближайшей ветке дерева. Адам сделал то же самое.

Как только ноги Адама коснулись твердой почвы, окно кабинета распахнулось. Он бросился за ближайшую изгородь и притаился, лежа на животе.

Над ним Осуин внимательно осматривал карниз и сад, высовываясь как можно дальше и пытаясь заглянуть на улицу. Он наклонил голову, прислушиваясь. Убедившись, что все спокойно, он медленно закрыл окно и задернул шторы. Адам, не теряя времени, рванулся через мокрый газон на улицу, где его ждал Мак. До кареты они не сказали друг другу ни слова. Едва оказавшись в безопасности внутри, Мак спросил:

– Так что ты там нашел такое важное, что чуть не угробил нас?

Адам усмехнулся, он мог праздновать победу.

– Каждый месяц Осуин получал плату в две тысячи фунтов. И нет никакого указания, за что или почему.

– Ты думаешь, это плата за шпионаж? Но это безумие.

– Ты ведешь записи о своем грузе, своих прибылях?

– Да, но...

– Вот именно. Вор, шпион, контрабандист – каждый ведет записи о перемещении своих денег, особенно человек, любящий точность.

– Ну хорошо. Тогда, похоже, сегодняшняя проделка стоила того. Что теперь?

– Не спускай глаз с «Бульдога». Смотри, куда он пойдет. Я поговорю с Сиверсом. К завтрашнему вечеру Адам Хоксмор сможет появиться в Лондоне. Понадобится время, чтобы восстановить мою репутацию, но начало положено.

Стены галереи, казалось, тянулись милями, увешанные картинами всевозможных форм и размеров. Голова Ребекки отяжелела. И спасения для нее и ее тети не предвиделось. Особенно если леди Грейсон будет в деталях рассказывать о каждой отдельной картине, как она сделала это касательно первых восьми, три из которых оказались ее портретами. Покровительница искусств или нет, леди Грейсон определенно была утомительно скучна в своих объяснениях. Ребекка прикрыла зевок вымученной улыбкой.

– А эта – моя любимая, – сказала леди Грейсон. – Думаю, сэр Лоренс отразил мою суть наиболее реалистично.

– Несомненно, – с энтузиазмом согласилась Ребекка, хотя ничего, кроме того, что волосы женщины были чуть рыжее, а ее бюст чуть больше, не отличало эту картину от других. Однако она сомневалась, что матрона оценит ее наблюдения, поэтому промолчала. В конце концов, она терпит это испытание, только чтобы сохранить постоянную поддержку леди Грейсон.

– Действительно, Элинор, – нараспев сказала Дженет, потягивая чай. – В этом свете свечей видна рука гения. Ты действительно вся светишься.

– Правда. – Леди Грейсон наклонила голову, принимая такую же позу, как на портрете. – Жаль, что мистер Коббалд не смог присоединиться к нам сегодня. Хотя он и художник слова, он мог бы найти в этом вдохновение. Что, вы сказали, потребовало его внимания?

– Ничего важного, – ответила Ребекка с иронией, которую только сама и могла оценить. Только очищение его имени, спасение его репутации и поимка неизвестного французского шпиона, Леопарда. «И он совсем забыл про меня. Опять».

Часы на стене пробили пять. К этому времени Адам уже, наверное, добрался до лондонского дома Сиверса. Поскольку он был уверен, что опасность все еще велика, то фактически запретил ей сопровождать его. Она обиделась. Ее отцу позволили встретиться с лордом Осуином и задать несколько вопросов, Мак следил за «Бульдогом». Но они были мужчинами, по словам Адама, умеющими справляться с непредвиденной опасностью.

И вот она здесь, с тетей, слушает бесконечную болтовню леди Грейсон. Ее утешало только то, что доброе имя Адама скоро будет восстановлено. Тогда они смогут поговорить. Он пообещал ей это с такой серьезностью, что она даже не знала, хочет ли услышать то, что он собирается ей сказать.

Ребекка притворилась, что заинтересовалась безмятежным пейзажем с покрытыми снегом горами, окутанными туманом.

– Фрэнсис упоминал, что собирается ехать с визитом. Он не сказал куда.

– Типичное поведение для мужчины. Художники даже, может быть, более темпераментны. Ты готова иметь дело с его настроениями и особенностями характера, размышлениями сложного человека, – леди Грейсон понизила голос, – мужчины с особенными потребностями?

Если не она, то леди Грейсон определенно готова. Похоже, это был намек. Ребекка вздрогнула.

– Наша любовь поможет нам. В тяжелые времена, я уверена, мой жених станет великолепным учителем. Он уникален.

– Эта картина просто очаровательна, – с энтузиазмом провозгласила Дженет, удачно меняя тему разговора.

Леди Грейсон обернулась:

– Художник, Джон Констебль, талантлив... Если только он сможет управлять своим вдохновением. И своим отцом. Я тут подумала, – она помолчала, – небольшой прием в честь мистера Коббалда был бы очень кстати.

Прием? Что еще задумала эта женщина-дракон в своей распутной голове?

– Уверена, у вас есть приданое, но без ежемесячного жалованья мистеру Коббалду нужна помощь, чтобы продолжить свою карьеру. Я более чем счастлива предложить ему свои знания и опыт.

Она, конечно, могла предложить свои знания и опыт, но скорее в постельном этикете. Пока они шли мимо еще двух пейзажей и батальной сцены с яркими пятнами света, Ребекка обдумывала более подходящее высказывание, чем ее первоначальный ответ.

– Что вы думаете о моей идее? – поинтересовалась леди Грейсон.

«Самоубийственная», – решила Ребекка.

– Я думаю...

Ребекка запнулась, дальше на стене располагалась картина, которую она видела недавно, при более приятных обстоятельствах.

Ребекка заставила свой голос звучать спокойно.

– Прошу прощения, леди Грейсон, но разве это не Рубенс?

– Разумеется, да, это мое последнее приобретение. Стоило мне целого состояния, но я просто должна была его купить. Так как насчет приема, может быть, чай? Конечно, сначала я должна обговорить детали с мистером Коббалдом.

– Конечно, – с готовностью согласилась Ребекка. – А где вы достали такую картину? Папа просто обожает старых мастеров.

– Чепуха, – пробормотала Дженет. – Единственная картина, которая нравится моему брату, – это... – Когда Ребекка наступила каблуком ей на ногу, тетушка взвизгнула: – Смотри, куда идешь!

– Прости, тетушка. Ты разве не помнишь наш милый семейный разговор вчера утром? Эдвард признался, что любит живопись, особенно Рубенса и Рафаэля.

– Признался? – Дженет почесала ухо, очевидно, пытаясь припомнить разговор. Глаза женщины округлились, когда ее осенило. – О Боже! Ну да, конечно. Ты абсолютно права. Как же я забыла. – Она захихикала. – Эдвард любит искусство, проводит сейчас все свое свободное время в музее и...

– Скоро его день рождения, – добавила Ребекка. – Если бы мы только могли найти для него подобный шедевр.

Улыбаясь, как кошка при виде воробья, леди Грейсон сказала:

– Я могла бы помочь вам в этом, если вы убедите мистера Коббалда выступить для меня – только один раз.

– Мистер Коббалд согласится на что угодно, если узнает, где найти такой чудесный подарок для моего отца.

Леди Грейсон практически истекала слюной.

– В таком случае я пошлю записку лорду Сиверсу сегодня же.

– Лорду Сиверсу? – в смятении повторила Ребекка. – Лорд Сиверс продал вам эту картину?

– Из своей личной коллекции. Уверена, у бедняги финансовые затруднения. Это не для разглашения, предупреждаю вас. Я могу послать ему записку сегодня же.

Ребекка растерянно кивнула. Если лорд Сиверс, а не лорд Осуин продал леди Грейсон картину, это значит, что лорд Сиверс вывез произведения искусства из Парижа. Значит, он Леопард, а не Осуин.

– Простите меня. Я только что вспомнила, что назначила встречу с портнихой. Мистер Коббалд будет ждать.

Стоя около медного инкрустированного столика, леди Грейсон чуть не уронила свою чашку.

– Вы же сказали, что не помните, куда он поехал.

– Я сказала? Должно быть, это все из-за помолвки. Идем, тетушка. – Ребекка схватила Дженет за руку и потащила к двери.

Ошеломленный вздох леди Грейсон, шелест платьев и стук шагов были единственными звуками на галерее, когда они выбежали из комнаты. Не было времени на разговоры и церемонные прощания. Ребекка должна была отправить Дженет домой с заданием найти Эдварда или Мака и сообщить последние новости, а сама она должна предупредить Адама. Он в опасности. Она нужна ему.