Изменник, обесчестивший короля и страну!

Отвратительные обвинения не давали покоя, парализуя воспаленный мозг Адама. Кровь в жилах леденела, как вода, плескавшаяся у ног. Волны разбивались о каменистый берег в неугомонном ритме, чайки камнем падали вниз и взмывали в небо, а он все стоял неподвижно, жадно всматриваясь в серые каменные стены, возвышавшиеся над скалами. У него засосало под ложечкой. Адам Горацио Хоксмор, пятый граф Керрик, солдат, лорд и джентльмен, наконец-то вернулся домой.

Но зачем? Чтобы быть униженным? Изгнанным? Вздернутым на виселице? Неподходящее наказание для человека, который должен был пойти но стопам своих прославленных предков и служить королю и стране, человека, которого обучили безжалостно убивать во имя чести и традиций.

Мак, лучший друг Адама, сидевший в маленькой лодке позади него, указал на красное пятно, проступившее на куртке Керрика:

– У тебя снова пошла кровь.

Адам пожал плечами и, ловко балансируя на гребне очередной волны, бешено несущейся к берегу, вывел лодку на спокойную воду. Еще будет время осмотреть рану и сломанные ребра, сначала нужно позаботиться о безопасности.

– Бывало и похуже.

Порывшись в кармане, Адам вытащил банкноту в тысячу фунтов. Жалкие гроши, но это все, что он мог предложить. Когда Адаму понадобилась помощь, Мак, не задумываясь, примчался во Францию и прятал его, пока не представилась возможность отплыть в Англию. Он скрывал Адама на «Полярной звезде», сам же изучал обстановку в замке Керрик, чтобы убедиться, что его владелец может туда возвратиться. Он разузнал о предполагаемом предательстве Адама, хотя никогда не ставил под сомнение его невиновность.

Адам протянул другу банкноту:

– Возьми это.

– Черт побери, не нужны мне твои деньги.

– Не будь ослом!

Сдернув с головы шапку, Мак запустил пальцы в непокорные рыжие кудри и задумчиво сощурился. Он искал какой-нибудь веский довод, чтобы переубедить Адама, однако это оказалось пустой тратой времени. Если уж Адам что-то решал, проще было потопить целый флот, чем заставить его передумать.

– Если мне суждено гнить в Ньюгейтской тюрьме, – сказал Адам, – то предпочитаю, чтобы мои деньги достались тебе, а не моему глупому кузену. Сесил спустит все на шлюх, карты и скачки. И, кроме того, тебе нужны деньги. Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Если что-нибудь понадобится, свяжись с лордом Уинкомом.

– То есть если ты погибнешь.

Мак всегда был излишне прямолинеен. Адам снова пожал плечами:

– Не исключается и такая возможность. Но я не позволю запятнать честь нашей семьи, так что мне не остается ничего другого, как доказать свою невиновность. Теперь иди. И не рискуй своей бесценной шеей. Помни, ты не видел меня с той ночи в «Рогатой русалке».

Мак коротко кивнул, спрятал деньги в шапку и нахлобучил ее на голову, затем веслом оттолкнул лодку от берега.

– А что за ночка была, приятель! – Он выразительно посмотрел на Адама. – Будь осторожен! Если понадоблюсь, ты знаешь, как меня найти. Желаю удачи!

Адам не стал спорить. Он никогда не полагался на удачу и определенно не дожил бы до своих двадцати восьми лет – три кампании в наполеоновских войнах и последние восемь месяцев во французской тюрьме, – если бы не разум, терпение и тренировка, не раз спасавшие ему жизнь. Стремление выжить и непреодолимое желание вернуться в Англию, чтобы найти ублюдка, опорочившего его доброе имя, двигали им.

Стоя в одиночестве на берегу, он наблюдал, как лодка Мака исчезает в туманной мгле. Вокруг него чайки встречали новый день пронзительными криками, свободно паря над скалами и морем. Адам позавидовал их свободе.

Пробравшись по берегу, он протиснулся за огромный валун, загораживавший вход в узкую пещеру. Адам вытащил из кармана сальную свечу и кремень и зажег ее. Отвратительный запах заполнил маленькую пещеру, всколыхнув воспоминания о бесконечных часах ожидания и неизвестности, изоляции и пустоты, которые, казалось, никогда не покинут его.

Нужно выбросить из головы неприятные мысли и добраться, наконец, до своей спальни в замке. Бок у него болел, началась лихорадка, жар тела не могли поглотить даже холодные сырые стены пещеры. С трудом передвигая ноги, Адам заставил себя продолжать путь. В конце концов, он сбежал не для того, чтобы умереть здесь, в тайном подземелье собственного замка! Крошащиеся ступени медленно поднимались вверх, потом резко сворачивали налево и заканчивались у дубовой двери.

В углу он нашел и с трудом отодвинул два засова, затем изо всех сил уперся плечом в этот почти непреодолимый барьер. Все его мускулы кричали от напряжения, но проклятая дверь даже не шелохнулась. Наконец, после нечеловеческого усилия и дюжины проклятий, половина четырехфутовой секции медленно сдвинулась. Адам закрыл глаза, из груди его вырвался глубокий вздох облегчения, и он вступил в свое убежище.

Открыв глаза, Керрик нашел все на своих местах. Любимое огромное кресло, обитое мягкой бордовой кожей, с широкими подлокотниками, сделанное по его специальному заказу, все так же стояло у камина. Резной фамильный герб – «In honore defendimus» – «В чести наша сила» – висел над очагом. Скамеечка для ног, отделанная такой же, как и кресло, бордовой кожей, и стол красного дерева стояли рядом. Старинные доспехи разместились в углу напротив. Маленький письменный стол, еще одно удобное кресло, большой деревянный сундук и огромная кровать довершали убранство комнаты. Мебели не много, но именно та, что нравилась Адаму. Будучи солдатом, он не терпел беспорядка и хаоса, как человек, он наслаждался роскошью и изяществом деталей. Слабый запах сапожного крема и дыма заставил его вспомнить, сколько крови он потерял. Замок должен быть абсолютно пуст, и уж совершенно точно никто не стал бы разжигать камин в его спальне. Наверняка ему это почудилось.

Его кровать возвышалась на пьедестале из красного дерева, закрытая со всех сторон занавесями темно-синего бархата, и манила к себе. Без сомнения, он может проспать целую неделю.

Наклонившись, чтобы положить свой ранец на пол, Адам почувствовал острую боль в раненом боку. Осторожно стянув куртку с плеч, он, шатаясь, подошел к кровати и раздвинул драпировки.

– Какого дьявола?! – вырвалось у него от неожиданности.

Потрясающие глаза, округлившись от ужаса, смотрели на него с ангельского личика. Светлые кудри, отливавшие золотом и медом, рассыпались по плечам и спине. Их блестящий каскад обрамлял лицо в форме сердца с волевым подбородком, пылающими щеками и полными губами, которые сейчас были неодобрительно сжаты. Но больше всего его привел в замешательство пистолет, направленный ему прямо в грудь. Неожиданно женщина в изумлении открыла рот, бросила оружие на постель и отвесила Адаму звонкую пощечину.

– За что? – ошеломленно спросил он.

Еще бы! Обнаружить женщину в своей постели, не просто женщину, а леди Ребекку Марч, дочь Эдварда Марча, графа Уинкома, человека, который согласился из личного расположения заниматься делами Адама в его отсутствие. Кроме того, Ребекка была той самой девушкой, на которой он, Адам, отказался жениться перед своим отъездом во Францию.

– Во-первых, вы напугали меня до смерти, во-вторых, мы беспокоились о вас все эти месяцы. Вас считали погибшим!

– Погибшим? – Адам даже не знал, как реагировать. Было достаточно обескураживающе услышать, что тебя считают трусом и предателем. Но мертвым? – Извините, что разочаровал вас, – вымолвил он, наконец, пытаясь разглядеть в роскошной красавице того худенького, веснушчатого, плоскогрудого ребенка, с которым он общался перед отплытием на континент. Господи, откуда взялись эти восхитительные пухлые губы? Теперь у нее появилась грудь! И Адам совсем некстати подумал, что она прекрасно уместилась бы в его ладонях. Ребекка удивительно похорошела, а Адам всегда умел ценить прекрасный пол.

– Я думал, здесь никого нет, – проворчал он, раздосадованный своими своенравными мыслями. – Вы одна? Где ваши родители?

– Как только я сообщу им, что вы живы, они немедленно приедут. По крайней мере, папа обрадуется, я же...

Боль в боку усилилась, и Адам поднял руку, чтобы избежать очередного выговора за свои прегрешения:

– Знаю, вы предпочли бы видеть меня изгнанным в глушь Америки... А еще лучше – похороненным на просторах России.

Ребекка сморщила нос:

– Что это за вонь? Откуда вы взялись? И где вы пропадали все это время?

– Во Франции, – прошептал Адам. Мятежное лицо Ребекки поплыло перед глазами, комната закружилась. Никогда в жизни Адам не падал в обморок. Свой первый бой он принял совсем юным, его мутило от вида крови, обагрившей руки, но сознания он не потерял. Его родителей убили у него на глазах, он сам был ранен и мог только беспомощно смотреть, как они умирают, но даже тогда не терял сознания. – Будь я проклят, – пробормотал они рухнул на кровать.

Отскочив в сторону, Ребекка потянулась за халатом и быстро просунула руки в рукава.

– Не смейте падать! – раздраженно воскликнула она.

– Немного поздновато для приказа, – простонал он.

– Ну, тогда поднимайтесь на ноги.

Адаму удалось приоткрыть один глаз. Если бы ему хватило сил, он бы покачал головой.

– Я должен был это предвидеть. Даже ребенком, вы всегда умудрялись осложнять мне жизнь.

– Большое спасибо.

– Какого черта вы тут делаете? – спросил Адам, морщась от головной боли.

– Ваш кузен Сесил, этот негодяй с одутловатым лицом, сгорает от нетерпения получить наследство. Папа уже несколько месяцев откладывает неизбежное, объясняя это тем, что без тела или других подтверждений вашей смерти он не может утвердить его в правах. Сесил намеревается обратиться в парламент. Отец собирается выступить против него, но он послал меня подготовить... в общем, проследить, чтобы все было в порядке.

Адам покачал головой, безуспешно пытаясь сосредоточиться, чувствуя, как остатки сил покидают его. Он ужасно устал.

– Пожалуйста, хотя бы раз в жизни, Ребекка, сделайте, как я прошу. Никому не говорите о моем возвращении. Я все объясню вам, когда немного отдохну.

– Разве вы еще не заметили, что лежите в моей постели?

– В моей постели, – мягко напомнил Адам.

– Вы знаете, что я имею в виду.

– Кажется, теперь понимаю. – Он слабо улыбнулся.

– Я не отличаюсь от большинства женщин, – заметила она. – Просто вы никогда не слушаете.

– Никогда не слушаю? – изумленно повторил он. Адам хотел ответить, но внезапная острая боль пронзила его тело. Он действительно не мог больше продолжать этот разговор.

– Да, вы всегда были слишком заняты раздачей советов, как мне... – Ребекка умолкла, заметив, что он слабеет на глазах. Когда она попыталась устроить его поудобнее, Адам застонал. Ее руки потянулись к пуговицам его рубашки, принялись расстегивать их. Обнаружив ужасную окровавленную повязку, она вскрикнула: – О, Адам, что вы с собой сделали? Позвольте мне позвать на помощь! – Она метнулась к краю постели.

Собрав последние силы, Адам схватил ее за руку и удержал на месте. Ребекка всегда была своевольной, нетерпеливой и импульсивной – список ее отрицательных качеств был бесконечен. Нельзя позволить ей послать за помощью. Ему нужно время, чтобы обдумать, что предпринять, до того, как узнают о его присутствии в замке. Его пальцы ослабели и соскользнули с ее запястья.

– Моя жизнь зависит от вашего молчания, – прошептал Адам.

Моля Бога, чтобы этих слов оказалось достаточно, он погрузился в забытье.