Глава 14,
в которой Люси чуть не выдает тайну
Доехав до ворот Арлингтон-Парка, Куин совсем промок. В сгущавшихся сумерках он разглядел свет ламп в маленьких окошках деревенских домов. В окне гостиной тети Шарлотты тоже горел свет. Слева от него вдоль узкой дороги мирно дремали лавочки и дома. Вывеска «Черного льва» на чугунной консоли раскачивалась от ветра, и ее резкий скрежет резал слух. Куин развернул лошадь и поехал в противоположном направлении.
Дождь не ослабевал, и вода тонкими струйками стекала с полей шляпы. Никого не встретив на большой дороге, Куин благополучно добрался до узкой проселочной дороги, ведущей в лес. Здесь Куин сошел с лошади и зашагал по дороге, время от времени выкрикивая имя Серилии. Куин полагал, что девочка могла укрыться в зарослях кустарника, который тянулся вдоль дороги.
Куин немного удивлялся, почему он это делает. Ведь можно было послать всех своих слуг, чтобы они прочесали все холмы и леса, и вполне вероятно, что он так и сделает, если девочка не найдется. Но Куин действительно испытывал сильное и искреннее беспокойство за судьбу Серилии. У него возникла глубокая симпатия к этой девочке. Отчасти это объяснялось его чувством к Вивиане, однако было и нечто большее, чего Куин не мог объяснить даже самому себе.
Интересно, насколько Вивиана опередила его? Куин надеялся, что проливной дождь загонит ее к Люси Уотсон или в пустующий коттедж. Там всегда в камине лежат приготовленные дрова. Он надеялся, что она догадается разжечь огонь.
Его мучила та горечь, с какой они с Вивианой расстались последний раз. Но разве она не лишила его выбора? Его душа была встревожена, но он не мог найти этому причины. Куин ни минуты не сомневался, что Вивиана не боится его матери. Нет, тут было нечто другое. Какая-то тайная мука. Может быть, что-то связанное с браком Вивианы.
«Все, что я знаю, саго, – сказала она ему тогда, – лучше выйти замуж за человека, которого не любишь, чем за того, который не любит тебя».
С того ужасного дня Куин много думал над этим странным высказыванием и пришел к выводу, что в нем есть особая мудрость. Он ведь тоже собирался жениться на мисс Гамильтон, которую не любил. Но если Вивиана приползет к нему на коленях и будет умолять принять ее, умолять стать отцом ее детям и защитить ее его именем и его честью – нет, он не согласится. До тех пор, пока она не скажет, что любит его. На что Куин не терял надежды. Он очень много думал о Вивиане во время своей поездке с Херндоном в Лондон. И теперь у него была, как любил говаривать Аласдэр, в рукаве еще одна карта.
Но сейчас все это следует отложить до лучших времен, напомнил себе Куин. Сейчас главное – Серилия. Куин прошел еще пару миль, выкрикивая имя то Серилии, то Вивианы. Поднявшись на высокий холм, он посмотрел вниз на домик Уотсонов, окруженный аккуратным забором. Каждое окно в нем светилось как маяк надежды.
Куин молил Бога, чтобы Серилия была там. Люси – разумная женщина. Она посадит ребенка у горящего камина в таз с теплой водой и накормит горячей кашей. Полный надежды, Куин поспешил вниз по холму.
На его громкий стук двери отворила сама Люси. Широко раскрыв глаза, она смотрела, как Куин, стряхнув воду со своей шляпы и наклонив голову, шагнул через порог.
– Милорд! Что такое?.. – встревожено спросила Люси.
За широкой кухонной дверью Куин заметил детей, сидевших за столом. Серилии среди них не было. Он повернулся к Люси:
– Я пришел узнать о Серилии. Люси, ты можешь мне сказать? Что-нибудь?
Люси с растерянным видом посмотрела на Куина:
– Прошу прощения, сэр?
– Ты, конечно, уже видела Вивиану? – продолжал он, встревоженный растерянностью Люси. – Ты, конечно, слышала?
Лицо Люси прояснилось.
– А, она вам все рассказала? – неожиданно тихим голосом ответила она. – Ну и слава Богу, милорд. Это лежало на мне тяжелым бременем все эти долгие годы.
С минуту Куин смотрел на Люси с идиотским выражением лица. Вода капала с него на каменный пол.
– Извини, – наконец сказал он. – Мы... мы, кажется, говорим о разных вещах.
Люси неожиданно побледнела:
– Я... я прошу прощения. Боюсь... боюсь, я неправильно вас поняла, сэр. Так зачем же вы пришли, сэр?
Куин тихо ответил:
– Сегодня днем Серилия отстала от других детей. Разве Вивиана не искала ее здесь?
Вдруг побледнев, Люси покачала головой и испуганно прошептала:
– Никто не заходил сюда, милорд, с тех пор как мистер Херндон уехал с фургонами сегодня днем. Что могло случиться с бедным ребенком?
– Ас Вивианой? – вместо ответа спросил Куин. – Она должна была ехать впереди меня. Я надеялся найти ее здесь.
Люси тронула Куина за локоть. Бледность исчезала с ее лица.
– Войдите и погрейтесь у огня, милорд. В этой одежде вы заболеете.
Куин отчаянно замотал головой:
– Я должен найти Серилию. А теперь еще и Вивиану. Нам повезет, если ребенок не простудится или не случится что похуже.
Куин нахлобучил себе на голову шляпу, Люси кивнула и открыла дверь:
– Я оставлю горящую лампу на окне, милорд. Когда вы их найдете, сразу же везите сюда, а я уж здесь отогрею их.
Куин коротко кивнул и вышел под проливной дождь. С Люси что-то случилось, вдруг подумал он. В том, что она говорила, было что-то важное, но Куин не смог это уловить. Но сейчас не время думать об этом. Надо найти Серилию и Вивиану, и Куин поспешил вперед.
Дождь постепенно стал слабеть, и Куин обнаружил, что находится у холма, где начиналась старая лесная дорога. Это была дорога к сосновому лесу, которую, вероятно, выбрал Херндон, когда вез детей. В этом месте, как сказала Лотти, Серилия спрыгнула и побежала обратно в лес. Но это было лишь предположение. Дорога была ясно обозначена, так что даже растерявшийся ребенок мог бы найти обратный путь. Но что-то, возможно, инстинкт, гнало Куина вперед.
Стемнело. Куин слез с седла и предоставил коню самому выбирать дорогу на неровной, засыпанной скользкими иглами тропе. Дождь почти прекратился. Сначала Куин почувствовал запах дыма, затем увидел погасший костер. Он вспомнил, что недалеко от поворота была яма для сжигания древесного угля. Кто-то недавно воспользовался ею. Это был Херндон, не иначе. Надежда заставляла Куина взбираться на холм, и, вглядываясь в темноту, он звал Серилию.
На полянке около кучки намокшей дымящейся золы лежало что-то похожее на сверток старого тряпья. Куин подскочил к лошади, отстегнул от седла одеяло и бросился вверх по холму.
– Серилия?
Сверток зашевелился, и с земли поднялась Серилия. Куин упал перед ней на колени и прижал девочку к себе.
– Серилия, слава Богу! – шептал он. – Дитя! Где же ты была?
Серилия разразилась слезами. Не зная, что делать, Куин еще крепче прижал ее к себе. Он чувствовал, как содрогается ее тельце. Куин прижался губами к ее волосам.
Девочка была закутана в какой-то старый ковер, более похожий на конскую попону. Костер был сложен из толстых тяжелых бревен, которые лишь немного обгорели, затем его закидали землей и погасили. Работа Херндона, как понял Куин. Но было похоже, что Серилия оказалась достаточно сообразительной, чтобы на время вернуть огонь к жизни. От земли все еще шло тепло, и в воздухе чувствовался сильный запах дыма.
– Какая ты умница, Серилия, что сумела снова разжечь огонь. С тобой все в порядке, дорогая?
Серилия заливалась слезами. В его объятиях она казалась хрупким, почти неземным созданием. Какой-то драгоценностью, которая в любую минуту может выскользнуть из его рук. У Куина сжималось сердце, ему так хотелось защитить девочку. Наконец она подняла голову:
– Я... я думала, кто-нибудь вернется за мной! Куин коснулся губами ее лба и проговорил:
– Вот мы и пришли за тобой, моя мышка. Прости, что мы задержались.
– Я пыталась д-догнать остальных, – сквозь рыдания продолжала Серилия. – Но когда вышла на дорогу, я... я не могла вспомнить, куда мне идти, налево или направо. Мне стало так страшно. Я не знала, что делать.
– И ты вернулась сюда и стала здесь ждать? – спросил Куин, посмотрев девочке в лицо. – Очень разумно. А теперь давай я заверну тебя в одеяло, и мы найдем хороший жаркий огонь.
Серилия шмыгнула носом и слегка отстранилась от Куина. Только теперь он заметил, что она что-то держит в кулачке.
– У меня теперь б-будут неприятности? – спросила девочка, глядя на Куина.
Куин пальцем приподнял ее подбородок.
– Несчастные случаи происходят со всеми, мышка. Почему у тебя будут неприятности?
Серилия медленно разжала кулачок. В руке что-то блеснуло. Это оказался большой квадратный камень. Девочка так сильно сжала его, что на ладошке остался глубокий отпечаток. Куин взял камень и стал внимательно рассматривать. Драгоценный камень в темноте выглядел тусклым, но он сразу же узнал брелок, который Серилия носила на шее.
– Это та вещь, которую ты потеряла, Серилия? – тихо спросил Куин. – Ты вернулась, чтобы найти ее?
Девочка молча кивнула.
– Тебе не полагалось иметь ее? Серилия покачала головой.
– Значит, она не твоя?
– Нет, она... она моя. Мама подарила ее мне. Очень давно. Это мое волшебное кольцо. Оно обладает особой силой. Но мама не хочет, чтобы я носила его.
Этот камень дала Серилии Вивиана?
Но почему она солгала? Серилия вовсе не «нашла» его. И это не было стразом или подделкой, Куин мог бы об этом поспорить. Странное чувство испытывал он, рассматривая камень. Какое-то оцепенение – и в то же время это было не оцепенение. Скорее это напоминало состояние, когда у человека онемела нога, а теперь чувствительность возвращается, от нерва к нерву, и становится все больнее. Но это была не нога, а все его тело. Его мозг. Его сердце. От всплеска эмоций и возникшего подозрения он чуть не задохнулся. А затем пришла уверенность. Он чувствовал, что примерз к земле, врос в лесную почву, с Серилией на руках.
Это где-то нашла Серилия. Он слышал равнодушные слова Вивианы, прозвучавшие в его голове. Ложь.
Куин смотрел на крупный рубин и чувствовал, как бешено колотится его сердце.
– Что с ним случилось, Серилия? – с трудом выдохнул он. – Как... как его повредили?
Выражение испуга появилось на лице девочки.
– Мой... мой папа... Джианпьеро... он очень рассердился, – прошептала она.
– Что он сделал? – хриплым шепотом спросил Куин. Девочка умоляюще посмотрела на него:
– Я не должна рассказывать об этом.
– Все в порядке, Серилия, – попытался успокъить малышку Куин. – Тебе надо рассказать мне.
Девочка в нерешительности облизала губы:
– По-моему, он... он не хотел, чтобы мама носила его. Он... он сорвал его с ее пальца. А потом разбил... Martello. Это то, чем бьют.
– Молотком? – попытался угадать Куин.
– Молотком, – подтвердила девочка. – Таким большим, для сада. Для работы с камнем.
Боже милостивый! Кувалдой?
На лице Серилии появилось выражение страха, словно она увидела прошлые картины.
– Он ударил по кольцу, – шепотом продолжала девочка. – И сказал очень плохие слова. Он сказал, что не любит меня. И что мама... О, я не знаю этого слова. Что-то ужасное. Она плакала и просила отдать кольцо, чтобы оно было моим. Но он еще больше рассердился, и он... он...
– Что он сделал, Серилия? Девочка опустила глаза и прошептала:
– Я... я не помню.
Куин смотрел на нее и не верил, что она не помнила. По ее лицу было заметно, что она слишком хорошо запомнила это. Но что именно? Боже, что пережил этот ребенок? На мгновение Куин испугался, что ему станет плохо. Он почувствовал, как им овладевает внутренняя дрожь, его трясло от гнева и страха. Ему захотелось прижать к себе Серилию и никогда больше не отпускать от себя. Он порывисто обнял девочку и прошептал:
– Не надо вспоминать об этом, Серилия. А я не буду спрашивать тебя. Больше никогда не вспоминай об этом. Ладно?
– Хорошо, – согласилась Серилия.
Бедный ребенок! Его ребенок оказался во власти буйного сумасшедшего! Будь проклята за это Вивиана Алессандри! И будь проклят он сам! Порыв холодного ветра заставил Куина вспомнить о том, что он должен делать. Он должен спасти Серилию. Это был его долг, в полном смысле этого слова. Его неоплаченный долг. Куин осторожно положил камень и цепочку в карман. Если они пойдут по короткой дороге, прямо через лес, то скоро будут в Хилл-Корте. Куин только боялся, не забыл ли он этот путь.
– Пойдем, мышка, – сказал он, разворачивая сухое одеяло, которое принес с собой. – Пойдем домой.
В расширенных глазах девочки Куин заметил беспокойство.
– Я х-хочу к маме, – жалобно проговорила Серилия. – Я т-только не хочу, чтобы она на меня сердилась.
Куин встал, держа Серилию на руках, и направился к лошади.
– Не волнуйся, милая. Мама не будет сердиться. Девочка плотнее закуталась в одеяло.
– А... а вы уверены в этом, милорд? Куин слабо улыбнулся:
– Я обещаю тебе, Серилия. А я всегда выполняю свои обещания. Поверь мне, это потерянное кольцо скоро меньше всего будет интересовать твою маму.
Когда синьор Алессандри и лорд Чесли вернулись домой, они застали Вивиану в слезах. Последние полчаса она ссорилась с синьорой Росси, но бесполезно. Бэшем отправил всех лакеев и конюхов с фонарями в лес, но это не могло успокоить Вивиану. Она требовала, чтобы ее взяли на поиски, но Бэшем и синьора Росси сговорились удержать ее в доме. Она сделает глупость, убеждала старая няня, если уедет из дома, когда в любую минуту могут привезти Серилию, испуганную и требующую мать.
Вивиана не могла прийти в себя от ужаса. Джентльмены увидели ее распростертой на диване в гостиной, сжимающей в руке мокрый носовой платок. Увидев около нее трость, синьор Алессандри побледнел:
– Вивиана, bella, che cosa 'e quello?
– Господи, Виви, трость? – загремел Чесли, входя вместе с лордом Диглби. – А у Бэшема такой вид, как будто у него только что скончалась мать.
Вивиана с трудом поднялась с дивана. Она уже отказалась от попыток делать вид, что владеет ситуацией, когда она явно была на это не способна.
– О, папа! Чесли! Non ci credo! Какие ужасные новости! – Отец держал Вивиану за руку, а она со слезами рассказывала о событиях этого дня, о том, что в попытке самой найти дочь упала с коня. – А теперь они не хотят отвезти меня туда! – плача, завершила Вивиана. – Чесли! Чесли, affrettarsi, per favore! Вы отвезете меня в вашей коляске, si?
– Бедная крошка Серилия! – тихо проговорил Чесли. – И ты бедняжка, Виви. Но не отчаивайся, моя девочка. Куин привезет нашу Серилию домой, я в этом не сомневаюсь. Поэтому тебе лучше оставаться здесь.
Вивиана начала бурно протестовать, смешивая плохой английский со сверхвыразительным итальянским, но от худшего Чесли спас вдруг раздавшийся стук копыт на аллее. Вивиана схватила трость и, хромая, бросилась к окну. В полосе света у входной двери появился одинокий всадник в мокрой широкополой шляпе, державший кого-то или что-то перед собой.
– О! – схватилась за сердце Вивиана. – О, может ли это быть?
– Видишь, Виви! – воскликнул Чесли. – Все хорошо. Куин постарался.
Вивиана бросилась, хромая, в холл. Дверь была распахнута, резкий холодный воздух приятно освежал заплаканное лицо. Бэшем вышел, чтобы помочь Куину, но тот уже прошел через дверь в коридор. На руках он нес Серилию, закутанную в толстое шерстяное одеяло.
– О, mia cara bambina! – Вивиана взяла в ладони холодное как лед лицо девочки. – О, grazie a Dio!
– Мама, – тихо проговорила Серилия, – я заблудилась.
– Но ты уже дома, – сдерживая слезы, ответила Вивиана. – Ты дома, и ты жива, моя дорогая. О, grazie, Куин. Спасибо вам. Я так вам благодарна. Где она была? Она не пострадала?
Все находившиеся в комнате бросились задавать Куину вопросы.
– Серилия сидела у костра, – коротко ответил он. – А теперь, с вашего позволения, я должен отнести ее наверх.
– Она вся дрожит, – встревоженным голосом произнесла Вивиана. – О Dio mio! Она не заболела?
– Надеюсь, что нет, – ответил Куин. – Бэшем, пошлите кого-нибудь за доктором Гулдом. – Взглянув на трость Вивианы, он спросил: – Что с вами произошло? Вам тоже нужен доктор?
Позднее Вивиана вспомнила, как холодно и резко Куин разговаривал с ней. Но в тот момент она не способна была что-либо анализировать. Ее благодарность Куину была слишком велика.
– Я свалилась с лошади, – объяснила Вивиана. – Но это пустяки. Давайте поскорее согреем Серилию.
– Да, да, – засуетился Чесли. – Это то, что нужно! Сейчас же идите наверх. Я встречу доктора Гулда.
Вивиана почти не слышала его. Ее единственной заботой была дочь. Руки у девочки посинели, а тельце била крупная дрожь.
– В мою комнату, – скомандовала Вивиана и, прихрамывая, направилась к лестнице. – Там разожжен камин, и миссис Дуглас поставила выдвижную кровать.
– Показывайте куда.
На лестнице Вивиана встревоженно оглянулась:
– Как давно она так дрожит?
– С тех пор, как я посадил ее на лошадь, – сдержанно ответил Куин. Затем он рассказал ей, как Серилия поддерживала огонь и для тепла завернулась в ковер. Вивиана поблагодарила Бога за их забывчивость. – Сначала, казалось, она чувствовала себя хорошо, – продолжал Куин, когда они повернули в слабо освещенный коридор. – Но как только начала согреваться, ее стало знобить. Боюсь, девочка простудилась.
– Боже мой! – Вивиана распахнула дверь.
В комнате пара горничных подтаскивали переносную ванну к камину.
– Я велела принести горячей воды, мэм, как приказала миссис Дуглас, – сказала одна из них. – Она говорит, что очень теплая ванна с горькой солью быстро изгонит простуду. А няня говорит, что надо дать чашку куриного бульона.
Куин снял с Серилии одеяло.
– Где няня? – спросила Вивиана.
В эту минуту вошла синьора Росси. Старушка прожила в семье Бергонци около сорока пяти лет, хотя в последнее время у нее было мало обязанностей. Однако в этот вечер ее познания были особенно полезны.
Не обращая внимания на Куина и Вивиану, она прошла прямо к Серилии и начала осторожно расстегивать ее одежду, ласково приговаривая что-то на смешанном итальянском, венецианском и английском. Ее слова, казалось, успокаивали девочку. Куин с легким поклоном обратился к Вивиане:
– Я ухожу. Где я мог бы подождать, пока Серилию уложат в постель? Мне надо с вами поговорить.
Вивиана в нерешительности посмотрела на Куина:
– Si, certamente. В семейной гостиной. Это третья дверь отсюда.
Куин поклонился и вышел.
Вивиана подождала, пока на Серилию надели самую теплую ночную рубашку и уложили на маленькую выдвижную кровать. Синьора Росси распорядилась, чтобы принесли бульон, и Вивиана с ложки накормила Серилию. Девочка перестала дрожать и, казалось, немного пришла в себя.
Через несколько минут она уже крепко спала. Оставалось лишь молиться о ее здоровье. Синьора Росси уже достала свои четки. Было бы несправедливо заставлять Куина ждать еще. Со смутным чувством тревоги Вивиана поцеловала дочь в щеку и оставила синьору Росси сидеть у ее постели. Страх за дочь утих, но вместо него появилось чувство беспокойства, связанное с Куином.
Вивиана застала его в гостиной. В камине горел огонь; наверняка Куин сам разжег пламя, подумала Вивиана. Он был удивительно самостоятельным. Куин все еще в мокрой одежде расхаживал по комнате. Если ему и было холодно или неудобно, он ничем этого не показывал. Он был настолько поглощен своими мыслями, что не заметил, как вошла Вивиана.
Куин повернулся и еще раз прошелся по комнате. Вивиана обратила внимание на его крепкие широкие плечи, длинные сильные ноги, обутые в сапоги, которые, должно быть, насквозь промокли. Нет, это был уже не тот мальчик, которого она знала девять лет назад.
Куин привез Серилию домой. Он оправдал ее ожидания. Вивиана едва не задохнулась от охватившего ее чувства благодарности.
Она кашлянула, и Куин, подняв голову, наконец заметил ее.
– Что говорит доктор Гулд? – спросил он. – Как Серилия?
– Серилия заснула и спокойно спит, – ответила Вивиана. – Доктора Гулда куда-то срочно вызвали, но он уже едет сюда. Зачем ты хотел меня видеть?
– Ты как-то говорила, Вивиана, о возвращении в Венецию, – холодно проговорил Куин. – Боюсь, тебе придется отказаться от этого решения.
Вивиана растерянно моргнула:
– Отказаться от возвращения домой? Но я не могу. Куин смерил ее взглядом, в котором не было и намека на желание.
– Ты так решила, – сказал он. – Не можешь ли ты более точно сказать, когда ты уезжаешь?
– Я... я еще не знаю, – замялась Вивиана. – Думаю, самое позднее в начале весны.
Куин пристально смотрел на нее потемневшими глазами.
– Если ты, Вивиана, настаиваешь на отъезде, то я должен предупредить тебя, что Серилия не поедет с тобой, – твердым голосом произнес он. – И я хочу, чтобы ты осторожно подготовила ее к этому. Начиная с завтрашнего дня.
– Scusa? – с замиранием сердца спросила Вивиана. – Я не совсем понимаю тебя.
Куин склонил голову набок и, глядя Вивиане прямо в глаза, проговорил:
– По-моему, вы прекрасно понимаете меня, мадам. Ты никогда и не думала о том, что должна сказать мне правду, не так ли? Конечно, ты никогда и не собиралась говорить мне об этом. Ты построила жизнь этой бедной девочки на лжи, Вивиана. И сделала это без малейшего угрызения совести, без сожаления. Неужели ты думала, что я никогда не догадаюсь?
В комнате наступила мертвая тишина. Сознание, что все это происходит наяву, ужас от того, что самые худшие опасения оправдались, раздавили Вивиану. Она лихорадочно пыталась придумать еще одну убедительную ложь, но не смогла найти ее. Ноги у Вивианы подкосились. Рядом стояли два изящных французских кресла, и она, словно за спасательный круг, ухватилась за одно из них.
– Сядь, Вивиана, – грубо приказал Куин. – Сядь, Бога ради, перед тем как падать в обморок.
Осторожно обойдя кресло, Вивиана села. Куин приблизился к ней и встал прямо, широко расставив ноги. Затем он опустил руку в карман – и через мгновение перед глазами Вивианы в луче света засверкал, покачиваясь на цепочке, кроваво-красный рубин.
Вивиана зажмурилась и отвернулась.
Куин взял ее лицо за подбородок и повернул к себе. От страха у Вивианы замерло сердце. О Dio!
– Не закрывай глаза, Вивиана, – с угрозой в голосе произнес Куин. – Не пытайся уйти от моих вопросов. С обманом покончено. Ты меня слышишь? Сейчас пренебрежение к моим словам для тебя опасно.
Вивиана дернула головой, но глаза не отвела.
– Я... я не пренебрегаю тобой, – проговорила она. – Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, о чем ты спрашиваешь. Я не понимаю тебя, Куин. Per favore, я... я хочу вернуться к моей дочери.
Куин презрительно усмехнулся ей в лицо:
– И я хочу вернуться к моей. – С каждым словом его голос звучал все громче и громче. – Но есть небольшое неприятное препятствие на моем пути, не правда ли? Кто-то забыл сказать этому бедному ребенку, кто его отец!
– Замолчи! – Вивиана сделала жест рукой, желая остановить Куина. – Ты не знаешь, о чем говоришь!
Лицо Куина исказилось от гнева. Он с такой силой пнул пустое кресло, что оно отлетело к противоположной стене.
– Черт тебя побери, перестань мне лгать! – прорычал Куин. – Еще одна произнесенная тобой ложь, Вивиана, и, клянусь, я увезу Серилию обратно в Арлингтон сегодня же.
– Не будь идиотом, Куинтин, – как можно спокойнее проговорила Вивиана. – Ради Бога, успокойся, пока еще не все слуги собрались сюда подслушивать у дверей.
– По-моему, ты не понимаешь всей тяжести своего положения, Вивиана, – сурово произнес Куин. – Мне совершенно наплевать, если меня слышит вся деревня! Мне нечего стыдиться. Да и что мне терять? Что? У тебя мой ребенок. Ты отняла у меня дочь. А теперь я хочу вернуть ее.
Вивиана в волнении облизнула губы. Куин выглядел и говорил как безумный. Неужели он мог бы так поступить? Объявить Серилию своей дочерью и... и просто отобрать ее?
– Я вижу, как вы напрягаете свой изощренный ум, мадам, – насмешливо произнес Куин. – Гадаешь, удастся ли мне это сделать? Так вот, это Англия, Вивиана. Пэры королевства имеют здесь права – мы сами принимаем законы, по которым все живем, – а иностранцы – почти никаких. Ребенок мой. И восемь лет или, скорее, девять одна ты, и только ты, наслаждалась ее обществом. Ты лгала Серилии и учила ее чему хотела, не думая о ее правах. Не смущаясь тем, что она наполовину англичанка. Теперь все это закончилось.
– Ты... ты не можешь отобрать у меня ребенка. – Вивиана почувствовала, как у нее задрожали руки. – Ты не можешь. Я... я ее мать, Куинтин.
– А я ее отец.
Куин снова взял в руки разбитое кольцо, и оно, раскачиваясь на цепочке при каждом повороте, вспыхивало кроваво-красными искорками, как будто и в самом деле обладало магической силой.
– Отрицай это, Вивиана, если посмеешь. Отрицай это перед Богом. Не думаю, что ты сможешь это сделать.
К своему величайшему стыду, Вивиана вдруг разразилась слезами.
– Серилия – мой ребенок, – рыдая, проговорила она. – Ты... ты не можешь отнять ее у меня.
– А я думаю, что смогу, – уверенно заявил Куин. – И, черт побери, я буду вынужден сделать это, если ты начнешь препятствовать мне. Я требую права быть родителем своему ребенку. Я требую того, что нужно Серилии. Я не собираюсь навсегда оторвать ребенка от ее матери, не такое уж я чудовище, Вивиана, но если ты должна вернуться в Венецию, это твоя проблема. И ты больше никогда не увезешь дочь из Англии.
– Ты безумен, – прошептала Вивиана. – Серилия должна жить со мной.
– С тобой? – изумленно повторил Куин. – С женщиной, которая обманом лишила Серилию прав по рождению? С женщиной, которая обманом отобрала у отца его ребенка? С женщиной, которая хитростью заставила другого мужчину жениться на ней? О нет, Вивиана. Я великодушен. Я более великодушен к тебе, чем ты когда-либо была великодушна по отношению ко мне.
– Я никогда не лгала своему мужу, – дрожащим от возмущения голосом выпалила Вивиана. – То, что было между Джианпьеро и мною, тебя не касается, – добавила она, чувствуя, что впадает в гнев. – Давай же, действуй, Куинтин! Попробуй предъявить свои права на Серилию. Я буду все отрицать. Все. И ты ничего не сможешь доказать.
– Еще одна ложь в заключение целой жизни, прожитой во лжи, – заключил Куин. – Вот так ты решаешь все проблемы?
– Я поступила так, как была вынуждена поступить, – со злостью произнесла Вивиана. – Серилия – моя дочь, и я сделала все, что могла. Я должна была это сделать. Вспомни, Куинтин, ты не оставил мне никакой надежды, у меня не было другого выхода.
Лицо Куина окаменело, а глаза полыхали гневом.
– Послушай, ты, бессердечная шлюха, – прошептал он, надвигаясь на Вивиану. – Как ты смеешь снова говорить о женитьбе?! Если бы ты сказала мне всю правду, я поступил бы как положено.
– О, si, ты бы женился на мне? – с сарказмом спросила Вивиана. – На своей любовнице, иностранке, незнатного происхождения, оперной певичке? Так почему же, Куинтин, я сомневаюсь в тебе?
Куин проскрежетал зубами и отчеканил:
– Я хочу, чтобы Серилия знала правду. Я не хочу, чтобы она думала, что ее отцом был какой-то монстр.
– Монстры бывают разные, – заметила Вивиана. – Я встречала много разновидностей.
– Да замолчи ты, – раздраженно буркнул Куин. – Серилия ненавидела Бергонци. Она до ужаса боялась его. И любой, поговорив с ней об этом не более пяти минут, понял бы это. Все, что я прошу... нет, приказываю, – расскажи дочери правду.
– Она знает эту правду. – В голосе Вивианы невольно прозвучала печаль. – Поверь мне, Куинтин. Она знает правду.
– Что?! – воскликнул Куин. – Что она знает?! Вивиана замялась и отвела глаза.
– Серилия знает, что Джианпьеро не ее отец, – тихо проговорила она. – Он... он сам ей об этом сказал и сделал это с большим удовольствием. Так что на этот счет тебе нечего беспокоиться.
– Сам ей это сказал? – повторил Куин. – А ты... что сказала ей ты?
Непреодолимая тоска волной нахлынула на Вивиану, под ее тяжестью ее тело ослабело, плечи опустились.
– Я рассказала ей, что ее отцом был англичанин, – тихо проговорила она. – И что я очень любила его, а он любил меня.
Она тяжело вздохнула.
– Продолжай, – приказал Куин.
– Я рассказала, что он был очень красивым и очень богатым, но его родители не разрешили ему жениться, поэтому мне пришлось вернуться в Венецию.
Куин с изумлением посмотрел на Вивиану:
– Но... но это же неправда!
– Истинная правда, – возразила Вивиана. – Ты сказал мне, что твои родители не одобрят этот брак, возможно, даже тебя лишат наследства. Ты сказал, что они желают, чтобы ты женился на подходящей английской девушке. Куин, per amor di Dio, давай не будем ссориться из-за этого сейчас, но, может быть, я неправильно поняла тебя тогда, много лет назад?
– Я... я не знаю, как бы поступили мои родители, – помолчав, признался Куин.
Но Вивиана не позволила ему так легко уклониться от ответа.
– Я в чем-то неправильно поняла тебя, Куинтин? Куин смущенно опустил глаза:
– Нет, не совсем. Были бы трудности. Но может быть, мы бы справились с ними, Виви.
– Может быть, – тихо повторила Вивиана. – Увы, Куинтин, нельзя вырастить детей на одном «может быть». У них должна быть уверенность. У них должна быть гарантия. И насколько это возможно, у них должна быть семья. У Се-рилии все это было, Куинтин. Ради нее я принесла такие жертвы, что скорее умру, чем расскажу о них. Поэтому не говори мне, саго, «может быть». Этим словам не должно быть места в жизни Серилии.
– Ну ладно, – проговорил Куин по-прежнему резко, однако желание спорить у него, похоже, прошло. Он раскрыл ладонь, и камень с цепочкой сквозь его пальцы соскользнул Вивиане на колени. – Но сейчас я говорю не о «может быть». Я говорю об уверенности. Я хочу участвовать в судьбе своего ребенка. Я хочу быть Серилии отцом. Я дам тебе время, Вивиана, самой привыкнуть к этой мысли.
Вивиана подняла изогнутую бровь:
– Как же ты добр. Куин коротко кивнул:
– А сейчас я на время попрощаюсь. Завтра пришли за мной, когда Серилия проснется. Я хочу навестить ее.
Вивиана неохотно кивнула:
– Я пришлю кого-нибудь, si.
И прежде чем она успела еще что-нибудь добавить, Куин, хлопнув дверью, вышел.
