Глава 18
Спустя несколько часов горничная с выбитым зубом объявила, что Оливия почти готова к «обеду» с лордом Фенвиком. Когда она вышла, чтобы принести еще шпилек, Оливия достала из своего ридикюля пакетик хинина и сунула его под корсаж простого шелкового платья, на котором настоял Фенвик.
В другое время Оливия пришла бы в ужас от того, что ей придется надеть такое платье — ярко-красное, безвкусное и слишком открытое, но сегодня она позволила горничной надеть на себя это. Оливия не узнала себя в зеркале, такая она была бледная и худая.
Но она была спокойна — не дрожала, не боялась, что упадет в обморок. У нее был план, и что бы ни случилось, она его выполнит. И это произойдет очень скоро. После сегодняшнего вечера они с Максом уйдут отсюда, и Оливия надеялась, что ей больше никогда не придется снова иметь дело с лордом Фенвиком.
Горничная вернулась со шпильками, но Оливия успела сесть обратно за туалетный столик.
— Так, — бормотала горничная, — этих шпилек должно хватить, чтобы сделать вам такую прическу, какую любит хозяин.
Оливия удержалась от саркастического замечания. Вместо этого она улыбнулась.
Сарказм… С каждой минутой, проведенной в обществе лорда Фенвика, она все больше становится похожей на своих сестер.
Они уже наверняка знают, что она пропала. Леди Стрэтфорд, должно быть, с ума сходит от беспокойства. Бедняжка.
— Скажи, — начала Оливия.
— Да, мэм?
— Есть ли какой-нибудь способ передать записку моей подруге? Она не знает, что я здесь, и боюсь, она обо мне беспокоится.
— Да, мэм. Но лорд Фенвик должен сначала прочесть ее. Хозяин проверяет всю корреспонденцию, исходящую из его дома.
— Понятно.
Лорд Фенвик, по-видимому, контролирует всех своих домашних и прислугу. Как ему это удалось? Вселил в них страх? Запугал? Оливия посмотрела в зеркало на горничную, которая держала во рту шпильки, укладывая прическу. Оливия вдруг поняла, что эта женщина никогда не нарушит установленные в доме правила. Она сразу заметила, что у горничной не хватает переднего зуба. Уж не Фенвик ли ей его выбил?
Одна эта мысль заставила Оливию сжаться, и горничная уронила шпильку.
Избивать кого-либо — жену, слугу, любого — было преступлением. Фенвика надо остановить. Но как? Он маркиз, а однажды станет герцогом. Закон над ним почти не властен, что делает суд над Фенвиком невозможным. А в случае с леди Фенвик — получить развод.
Оливия улыбнулась горничной, но та не смотрела ей в глаза и продолжала причесывать ее так, «как нравится хозяину».
Потом горничная чем-то прикрыла синяки на теле Оливии, нарумянила щеки и накрасила губы.
— Так вы выглядите более свежей, не так ли, мэм?
Оливия взглянула на себя в зеркало и решила, что она скорее выглядит бледной и отталкивающей.
— Ммм, — пробормотала она.
Горничная помогла ей встать, разгладила несуществующие складки на платье и широко улыбнулась:
— Я думаю, хозяин будет доволен.
Оливия не ответила. Зачем? Она не хотела, чтобы служанка пострадала за то, что не сумела угодить хозяину. А самой Оливии совсем не хотелось нравиться Фенвику.
Горничная привела ее в огромную спальню, убранную в шелка и бархат суровых, чисто мужских цветов.
Когда Оливия увидела Фенвика, ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не повернуться и не броситься вон.
На Фенвике была надета искусно расшитая шелковая пижама, подвязанная на талии таким образом, что была видна его покрытая черными волосами грудь.
Кроме Макса, Оливия никогда не видела какого-либо мужчину раздетым. И из всех мужчин на свете именно этого она меньше всего хотела видеть в таком виде.
«Будь сильной, Оливия». Она может сделать это. И она сделает.
Фенвик встал и протянул ей руку.
— Добро пожаловать, Оливия. Вы выглядите… — Его холодные, бесцветные глаза скользнули по ее фигуре. — Привлекательной.
Она остановилась в середине комнаты и просто не могла заставить себя сделать хотя бы шаг ему навстречу.
Фенвик подошел, взял ее за руку и почти силой усадил за маленький столик.
Оливия взглянула на расставленную на столе еду, и ей пришлось признаться, что все выглядело красиво и вкусно пахло. В животе у нее заурчало. Она отказалась от завтрака, а после этого ей больше ничего не предложили. Оливия была голодна и если вовремя не поест, то быстро начнет слабеть — она знала об этом по опыту своих приступов лихорадки.
Рядом стоял еще один стол с блюдами и бутылками с вином и другими напитками. Господи, сколько же алкоголя он собирается влить в нее сегодня вечером?
Фенвик улыбнулся:
— Выпьете вина?
— Да, пожалуй.
Он подошел к столу и, встав спиной к Оливии, начал откупоривать бутылку. Возможно, это был ее единственный шанс. Дрожащими пальцами она достала из-за корсета пакетик, надорвала уголок, посыпала порошком еду на тарелке Фенвика, наблюдая, как он растворяется в пище, и быстро сунула пакетик обратно за корсет.
Фенвик разлил вино в бокалы и сел за столик напротив Оливии. Она начала есть. Все было очень вкусно, и хотя она проглотила все до последнего кусочка, она почти не замечала, что именно она ела. Но ей было необходимо подкрепиться.
Оливия отпила глоток вина и в первый раз взглянула на Фенвика поверх бокала.
Он почти не притронулся к еде. Именно этого она и боялась, ведь прекрасно знала вкус хинина: обычно Оливия принимала в течение месяца по одному порошку в день и большую дозу, когда у нее повышалась температура.
Вкус хинина был отвратительным. Горький и с неприятным послевкусием.
— Мясо очень вкусное, — выдавила она.
Нахмурившись, он посмотрел на мясо, но потом улыбнулся.
— Попробуем, — проговорил Фенвик и отправил в рот кусочек. Оливия наблюдала за выражением его лица. Он скорее всего никогда раньше не пробовал ничего, похожего на хинин, поэтому, наверное, удивился тому, как кухарка умудрилась приготовить к мясу такой горький соус.
Она стала есть медленнее, решив, что если закончит раньше его, он просто не съест всю порцию и хинин не подействует.
«Пожалуйста, — молила Оливия про себя, — пожалуйста, ешь».
Но спустя несколько минут Фенвик встал, взял свою полупустую тарелку и поставил ее на боковой стол. Как только он отвернулся, Оливия подсыпала немного порошка в его бокал с вином.
Фенвик вернулся с тарелкой фруктов и сыра, видимо, решив отказаться от мяса. Оливия надеялась, что он проглотит с мясом хотя бы немного хинина и выпьет вино.
Он действительно выпил — одним глотком осушил бокал, но когда поставил бокал на стол, Фенвик скривился.
Оливия облегченно вздохнула. В вине было по край ней мере десять гранул, а если он с мясом съел еще хотя бы десять…
Фенвик поднимался еще два раза, и Оливия ухитрилась подсыпать хинин и в вино, и в еду. В последний раз он обернулся как раз в тот момент, когда она засовывала пакетик за корсаж.
— Что это такое? — хмуро спросил он.
Оливия смотрела на пакетик так, будто видит его в первый раз.
— Это?
— Да, это, — сухо ответил Фенвик, выхватил у нее пакетик и открыл его.
— Пожалуйста, пусть там уже ничего не останется… — Когда из пакетика высыпалась тонкая струйка порошка, Оливия вздрогнула.
Но к счастью, он этого не заметил. Нахмурив черные брови, Фенвик переводил взгляд с пакетика на Оливию.
— Что это?
— Бумажка…
— Это я вижу. Почему она оказалась у вас на груди?
— Я… Господи. Как назло в голову ничего не приходило. Оставалось только молиться, чтобы он не подумал, что именно из-за этой «бумажки» его еда была такого странного вкуса.
Оливия прикусила губу.
У него задергался подбородок.
— Вы намеревались послать записку вашему герцогу, не так ли?
— Да.
Молчание. Она не смела поднять глаза.
— И как же она оказалась у вас за корсажем?
— Я… я… — Оливия сглотнула. — Моя горничная так вам преданна. Она вошла, а я как раз собиралась писать, и… ну, я испугалась. Я… боялась, что она вам скажет.
— Конечно, сказала бы. Она сообщает мне обо всем, что происходит в моем доме.
— Я… я это знаю. Поэтому я сунула бумажку за корсет, чтобы она ее не увидела.
Злорадная усмешка искривила его губы.
— Глупышка. И ты не придумала ничего лучшего, чем прийти с этой бумажкой ко мне на обед?
Что она могла на это ответить? Оливия просто опустила голову, притворившись пристыженной и испуганной. Испуг, правда, был неподдельным.
Фенвик положил ей руку на плечо, и Оливия сжалась, не пытаясь вырваться. Он сжал ей плечо так больно, что она тихо вскрикнула.
— Не беспокойтесь, — произнес Фенвик. — После сегодняшней ночи вам больше никогда не придется волноваться о таких вещах. Я постараюсь навсегда стереть герцога Уэйкфилда из вашей памяти. — Он провел рукой по ее спине и добавил: — Из вашего тела.
Тошнота подступила к ее горлу, но Оливия сдержалась.
Она медленно подняла голову и посмотрела на него. Внезапно Фенвик, размахнувшись, со всей силой ударил ее по щеке. Ее голова мотнулась в сторону. Оливия прижала ладонь к лицу, на глаза у нее навернулись слезы.
— Вставайте, — приказал Фенвик. Не дождавшись действий с ее стороны, он крикнул: — Сейчас же встаньте.
Оливия понимала, что если она не повинуется, он ударит ее еще раз. Поэтому она встала, хотя ноги у нее подгибались.
Почему не действует хинин? Он проглотил не менее тридцати гранул.
— Идите сюда.
Фенвик взял ее за плечо и, грубо дернув к себе, прижал свои губы к ее губам.
О Боже. О, только не это. Оливия почувствовала его возбуждение через два слоя тонкого шелка, разделявшего их.
Она стояла, не шевелясь, пока его губы скользили по ее рту. Фенвик обнял ее обеими руками, прижался к ней животом и просунул язык ей в рот.
«Нет!» — кричало ее тело в панике, в совершеннейшем ужасе от этого грубого вторжения. Оливия попыталась освободиться, но он прижимал ее все крепче и опять просунул свой отвратительный язык.
А потом вдруг попятился и издал такой звук, будто подавился.
Оливия остолбенела, глядя на него, ее сердце было готово вырваться из груди. Фенвик побледнел, а лицо вдруг стало неподвижным.
Он сделал два шага назад.
— Простите меня.
Прикрыв рот обеими ладонями, он выскочил из комнаты.
