Глава 14

Вновь сирена из старой сказки лежала на нем, окутывая лицо облаком пламенеющих на солнце волос. От одного прикосновения шелковистой женской кожи к его обнаженному телу можно было сойти с ума. Мерцающие приглушенным фиолетовым блеском глаза будто гладили Тревора, и от этого он так возбуждался, что готов был взорваться.

Губы ее были губами настоящей искусительницы. Горячий кончик языка юркнул между его зубами, словно нарочно для того, чтобы добыть его дыхание, да и саму жизнь и унести их с собой. Руки ее тем временем гладили его тело, и на коже, которой они касались, всюду оставался горячий след. О, как ему хотелось перевернуться и прижать ее всем своим весом к кровати, вонзить в нее свое мужское оружие и тем самым наконец избавиться от невыносимого напряжения. Но единственное, что он мог, — это издать отчаянный стон..

Тревор вскочил. В комнате было темно. Сирена исчезла, оставив ему лишь неугасающее вожделение. Черт побери! Она терзает его даже во сне. Откинув в сторону мокрую от пота тонкую простыню, он спустил ноги на пол. Влажная ночь не обещала покоя его распаленному телу Даже редкий прохладный ветерок не мог остудить страсти к Леа.

Тревор захромал к комоду и зажег лампу. Майор уже знал комнату, как пять пальцев собственной руки. Он достаточно часто в последнее время мерил ее шагами от стены к стене во всех направлениях. И сон всегда был один и тот же. Она проскальзывала в его сознание, возбуждала, а потом он неизменно просыпался, так и не успев соединиться с нею даже в своих грезах. Ах, если б хоть разок досмотреть этот удивительный сон до конца…

Запустив пальцы в волосы, Тревор побрел к небольшому умывальнику в углу спальни, наполнил водой фарфоровый кувшин и облил голову. Даже сама преисподняя не жарче его страсти. Тревор не пожелал бы и врагу по уши влюбиться в женщину, до которой не смеешь дотронуться, не нарушив законов чести. В самом мрачном расположении духа он накинул халат и вышел из комнаты. Этой ночью он искал кое-чего посерьезнее, чем сладости.

Через полчаса, изрядно нагрузившись бренди, который без труда удалось обнаружить все в том же кабинете дяди Эдварда, Тревор медленно брел вверх по ступенькам. Подъем на второй этаж дома уже не был для него столь мучителен, как сразу по приезде, но все еще изрядно тревожил старую рану. Сегодня он приветствовал боль и вообще все, что могло его хоть как-то отвлечь от безумия.

Леа скрипнула дверью спальни и выскользнула в темный коридор. Лестница была пуста, и, прижав к груди сапоги, девушка на цыпочках продолжила свой путь. Она ощущала себя воришкой, который забрался в чужой дом, но выбора у нее все равно не было.

Этот капитан Трент — воистину самый недоступный человек во всем мире! Весь день она дожидалась случая поговорить с ним наедине. Но каждый раз, едва пыталась к нему приблизиться, его внимание тут же отвлекал либо кто-нибудь из команды, либо местный купец или плантатор. В конце концов Леа отказалась от мысли перехватить капитана в течение дня. Что ж, может, это даже к лучшему. И то сказать, оживленная пристань — неподходящее место для приватного разговора, а если бы она вздумала вместе с Трентом удалиться у всех на глазах в его каюту, то тут уж и вовсе скандала не оберешься. А вот если заявиться к нему посреди ночи, когда все вокруг спят…

Ради счастья Рэйчел Леа была готова на все, ддже на подвиг. Ведь ни разу до сих пор ей не приходилось видеть сесгру в таком подавленном состоянии. Капитан Трент может со дня на день отправиться в Новый Орлеан, и тогда придется ждать его месяц, а то и дольше. При мысли о том, что все это время сестра будет чахнуть прямо на глазах и непрестанно тосковать о нем, Леа отважилась на решительные меры.

Чтобы остаться незамеченной, она надела все черное: Джесс дал ей на время свои брюки, а черную блузку Леа отыскала в своем гардеробе. Она понимала, что поступает немного безнравственно, и надеялась, что Батлер ждет ее на углу дома. Он был неотъемлемой частью ее плана, ведь не могла же она в одиночку бродить в кромешной тьме. Джесс проводит ее до места и никому не проболтается об их поездке Сначала она думала попросить капитана Трента встретить ее по дороге, но не решилась ставить его в неловкое положение.

Дойдя до конца галереи, Леа заметила полоску мягкого света, проникавшую явно из комнаты Тревоpa, и приостановилась, чтобы заглянуть за угол. Дверь спальни майора действительно была открыта. Черт его дернул подняться в такой час! Девушка стояла неподвижно, прислушиваясь к каждому шороху. Ничего не услышав и поблагодарив Бога за то, что полоса света не достигает начала лестницы, она еще крепче прижала сапоги к груди и стремительно помчалась по верхней площадке… И наткнулась прямо на Тревора.

От этого столкновения майор едва не потерял равновесия, громко охнул и ухватился обеими руками за ее талию. Леа выронила сапоги и услышала два гулких удара об пол, один из которых повлек за собой новый стон Тревора.

— Что это у вас, черт возьми?

Отодвигаясь от него, Леа растерянно пробормотала:

— Мой сапог. Он… он что, упал вам на ногу?

— Конечно, — морщась и продолжая крепко обнимать ее одной рукой, ответил майор. При виде ее странного одеяния он скроил недовольную гримасу. Однако вскоре темная бровь приподнялась в удивлении: — Осмелюсь спросить: по какому случаю вы так смешно вырядились посреди ночи?

Пораженная Леа так и не нашла, что ответить, лишь стояла опустив глаза на его голые ноги. Где-то здесь, прикрытый полой халата, должен быть красный рубец… Словно воочию увидев его, Леа зажмурилась, а Тревор обнял ее крепче прежнего.

— Вы бежите разыскивать Батлера, не так ли?

Леа распахнула испуганные глаза:

— Но это вовсе не то, что вы подумали.

— Неужели? — возразил он саркастическим тоном. — Может быть, тогда вы объясните, что я должен думать?

Резким движением Леа отбросила его руку. Будь он проклят! И как же только угораздило на него нарваться?! Она быстро придумала, что ответить, но тут же изменила свое намерение. Ведь она совершенно невинна. Как он смеет предполагать такое? Она сама может устроить ему допрос: с какой стати он шатается в этот час по дому?

— Так что же, Леа?

О, как же плохо он о ней думает, если решил, что девушка бегает по ночам на свидания! Насчет Рэйчел он не допустил бы подобной мысли. И глубоко возмущенная Леа резко ответила:

— Вы не имеете права задавать мне такие вопросы. Вы мне не дядюшка.

— Слава Богу! Не то мне пришлось бы отшлепать вас хорошенько.

— К вашему сведению, майор Прескотт, я иду, чтобы уладить дело, касающееся очень дорогого мне человека. — И, уже собираясь развернуться на пятках, она добавила: — Если вам так уж необходимо вмешиваться в мои дела, то имейте по крайней мере достоинство не делать скоропалительных выводов.

Он снова поймал ее за талию, на сей раз привлекая ближе к себе. Вздох застрял где-то в горле у Леа. Ее охватило волнение. Мужской запах и тепло его тела, которое так надежно и удобно поддерживало ее, пробудили в ней целую бурю эмоций.

Однако, припоминая брошенное ей обвинение, она снова принялась вырываться. Эти жалкие попытки обрести свободу вызвали неожиданную для нее реакцию. Руки ее оказались надежно прижаты к бокам его стальной хваткой. Жаркое дыхание Тревора обжигало ей волосы, и она уловила запах бренди. С тенью упрека в голосе Леа заметила:

— Вы пьяны.

— Немного, моя дорогая. Но у меня была серьезная причина.

Сердце рвалось из груди от ощущения тесной близости к этому мужчине, жар его могучего тела опьянял сильнее, чем вино. Она любила его, любила самозабвенно! Ей хотелось, чтобы он не отпускал ее, чтобы он целовал ее. Однако, вспомнив, что им движет простое животное вожделение, Леа потребовала:

— Отпустите. — Но ее словам недоставало твердости.

И все же Тревор немедленно освободил ее. Она испытала досаду и прокляла собственную слабость. При робком отблеске света, проникавшего из комнаты, глаза его светились, выдавая тайные переживания. На лбу Тревора залегли морщины, а рот сложился в мрачную линию.

— Не стану задерживать вас, Леа. Ведь у вас свидание. — Она остолбенела и скрипнула зубами. — В самом деле, негоже, чтобы Батлер вынужден был из-за меня ждать.

Ей так захотелось дать ему пощечину! Ведь она до безумия влюблена в него, а не в Джесса. Кое-как ей удалось сохранить спокойствие:

— Вы бы и с Рэйчел так же обращались, если бы застали ее в подобной ситуации?

— Нет, — мягко отозвался он. — Просто она не так беспокоит меня.

— Отчего же, майор Прескотт?

На лице его отразилось такое желание жестоко встряхнуть ее за плечи!.. Или же, наоборот, обнять и поцеловать. Любопытство победило гордость Леа, заставив ее снова спросить:

— Вы как-то иначе относитесь к моей сестре?

Тревор сжал кулаки и стал чернее грозовой тучи.

Леа подумала, что догадывается отчего. Он уважает эту скромную, хорошо воспитанную девушку. Но нет! Она же знает, что Тревора влечет отнюдь не чопорная скромность, а непринужденность и естественность. Однако, похоже, Нелли права: мужчин неизменно прельщают благородные манеры Рэйчел.

— Вам не нужно отвечать. — Пытаясь скрыть боль и разочарование, Леа отвернулась, но он ласково тронул ее за плечо:

— Вы обиделись, Леа?

Сердце ее сжалось от ужаса. Она вовсе не хотела слушать его похвалы в адрес сестры. Пусть себе думает что хочет, а только она должна поскорее бежать отсюда под любым предлогом. Стряхнув его руку движением плеча, Леа запинаясь произнесла:

— Я… уже опоздала. Джесс будет волноваться и гадать, что меня задержало.

Из глубины грудной клетки Тревора донеслось низкое приглушенное рычание. Он снова обнял ее за талию.

— И вы осмеливаетесь дразнить меня Джессом, прекрасно понимая, до какой степени я помешан на вас? Или вы затеяли против меня игру? Так знайте же, что я не всегда играю честно.

Леа уперлась ладонями в его грудь и попыталась увеличить расстояние между ними. Но тут ощутила себя прижатой к его крепкому, твердому телу, и вдобавок доказательство его страсти уткнулось ей в живот. Но ведь она и не думала его дразнить, и, уж конечно, никакая это не игра, упаси Боже!

— Я мечтал об этом столько дней. Черт возьми, не дней — недель! Почти невозможно так долго выдерживать благородство. Вы, моя дорогая, подтолкнули меня к этому.

Пальцы его углубились в пряди ее волос, голова склонилась к ее лицу, и Леа увидела суженные, полные страсти глаза, которые выдавали намерение Тревора овладеть ею. Какой-то дьявол перенес пылающее пламя в ее душу и окончательно лишил способности сопротивляться. Леа едва не рухнула на пол, как только губы Тревора обхватили ее рот.

Требовательно, горячо, жадно его язык встретился с ее языком. Совсем не готовая к такому внезапному, ошеломляющему натиску, она в изумлении замерла. Словно ураган над Мексиканским заливом, он сносил все преграды на своем пути, делая бесполезным любой оборонительный рубеж. В ушах девушки гремело и шумело, а тело словно пронизывали грозовые разряды, опустошая его, но в то же время каждый нерв в нем звенел и трепетал. Она обняла Тревора за шею и ответила на поцелуй с жадностью, которая была под стать его собственной.

Какой-то животный звук вырвался из его горла, в то время как руки скользнули вниз по спине девушки. Крепко обхватив ее, Тревор слегка приподнял и прижался к своду ее ног. Она тут же поняла, что означает это горячее и твердое возвышение, и забыла обо всем на свете. Леа из последних сил старалась одуматься, но обнаружила, что сама стремится продлить это прикосновение, даже мечтает о том, чтобы Тревор увел ее к себе. Она хотела этого. Именно так. Она хотела его и всего, что он может дать ей, и даже больше. Она хотела, чтобы он любил ее так же, как она любит его.

Тревор окончательно свел ее с ума. В туманном сознании мелькнула какая-то мысль, как предупреждение.

А он целовал ее все настойчивее, пока она наконец не вспомнила о необходимости дышать, а также держаться на ногах. Дрожь пронзила самые глубины ее существа. Водя ладонями по ее бедрам, талии, спине, Тревор словно обследовал каждый изгиб ее тела. Наконец руки его добрались до ее груди. Леа ощутила, как затвердели соски, и совершенно новое ощущение заструилось отсюда вдоль по животу, по бедрам и коленям — до самых кончиков пальцев. Ничто не имело больше значения. Только он…

Внезапно Тревор резко отступил назад. Эта поспешная ретирада обескуражила девушку и слишком неожиданно лишила ее опоры, так что она едва не упала. Но майор вовремя поддержал ее под локоть. На лице его появилось полнейшее раскаяние. А она не могла заговорить. Во всяком случае, только не сейчас, только не тогда, когда она слаба и почти бездыханна.

— О черт! — молвил Тревор.

Леа ощутила, как жар страсти сменяется не менее горячим смущением. Он явно считал ее слишком легким завоеванием, а она только что подтвердила это мнение. Она и не заслуживает более высокой оценки, во всяком случае, со стороны майора Прескотта. Он тронул щеку девушки, потом провел большим пальцем по ее губам. Это был скорее неосознанный жест, подумалось Леа, и потому смутил ее еще больше.

— Но вы… вы целовали и мою сестру… так же как меня? — пробормотала она, и в тот же миг, когда слова слетели у нее с губ, ей захотелось откусить собственный глупый язык.

Тревор посмотрел на нее с удивлением:

— Разве вы еще не заметили, что я предпочитаю целоваться с вами?

Вдруг с улицы донесся слабый свист, и оба замерли. Леа тихонько охнула и заметила, как Тревор сжал челюсти. Она совсем забыла про Джесса. И тут, к превеликому огорчению Леа, майор бросил на нее горестный взгляд:

— Полагаю, это Батлер.

— Да, но вы не понимаете…

Он стоял скрестив руки на груди. Глаза его превратились в две холодные льдинки. Леа медленно подобрала свои сапоги. Теперь нет никакого смысла оправдываться. Эти ледяные глаза, пронзающие ее ироническим взглядом, не оставляют никакой надежды. И она не может более обвинять Тревора. Действительно, обстоятельства складываются таким образом, что заставляют его думать о худшем. Но несмотря на все это, в ее сердце закралась обида — он ей не доверяет. И еще этот поцелуй, залог любви…

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Леа помчалась вниз по лестнице.

Тревор ругнулся и, чувствуя себя полным кретином, вышел через двойные двери на балкон. Здесь он обеими руками облокотился на перила. Свет полной луны заливал пространство вокруг дома. Если бы ему случилось искать уединения с дамой, то он выбрал бы точно такую же темную ночь. Мысли его были прерваны движением двух фигур, спешивших по двору. То были Джесс и Леа. Тревор так сжал хрупкую перекладину перил, что она едва не переломилась.

Это не то, что вы подумали.

О, если бы она догадывалась в эту минуту о его мыслях, то бежала бы еще быстрее. Ведь не одного Батлера ему хотелось сейчас придушить.

Увидев, как парочка исчезла во тьме, Тревор снова испустил тихое проклятие и взялся за подзорную трубу Эдварда. В чем же дело? Почему так больно? Собственной неполноценности он больше не ощущал, не то что в те времена, когда впервые ступил на землю «Ривервинд» Но гордость!.. О, она не покидала его ни на минуту, тем более теперь. Презирая себя за то, что унизился до настоящей слежки, Тревор усилием воли заставил замолчать свою совесть, поднял трубу и принялся наводить окуляр, пока не уловил какое-то движение. Стиснув зубы, наблюдал он, как Джесс помогает Леа забраться на лошадь, а потом и сам влезает в седло позади нее. Вдвоем на одном коне молодые люди отправились вниз по дороге, ведущей от усадьбы.

Еще раз ругнувшись, Тревор положил шпионское орудие на перила балкона и прошел к себе в комнату. Дойдя до кровати и рухнув навзничь, Прескотт прижал руку ко лбу и задумался. Он приехал во Флориду, чтобы помочь отцовскому другу, а сам утратил остатки стыда.

Все же трудно отрицать, что пребывание в доме Стэнтона пошло ему на пользу. Эдвард нуждается в нем, и эта мысль наполнила Тревора чувством удовлетворения. Нога поправилась, сам он выглядел намного здоровее и даже начал искренне интересоваться делами на плантации — вот уж о чем никогда даже и не помышлял.

Однако разумная и соблазнительная племянница Эдварда превратила его жизнь в сущий ад. Неуемное желание грозило окончательно погубить молодого человека. Если бы не эти муки, то ему даже нравилось бы ее общество. Задиристый характер и редкий ум Леа очаровали его гораздо глубже, чем он сам осознавал это. Завтра утром он непременно переговорит с Эдвардом и побольше разузнает о его кузене, который, как предполагалось, рано или поздно примет на себя обязанности управляющего.

Тревор цинично рассмеялся. Бессмысленно расспрашивать о чем-либо Эдварда. Теперь уже ничто не поможет. Он успел перейти все грани и совершил невообразимую глупость, влюбившись по уши в женщину, которая, если только пожелает, крепко привяжет его к этой чуждой для него плантации, которая в этот самый момент находится в руках другого…

Леа ждала на краю трапа, тщетно вгуадываясь в очертания шхуны капитана Трента. Вечер начался премерзко, и теперь девушка молила Бога, чтобы ее встреча с Джастином прошла удачнее, чем краткое, но яростное объяснение с Прескоттом. Сейчас нельзя было предаваться воспоминаниям о недавнем происшествии, иначе она рискует потерять контроль над собой и утратить способность отчетливо говорить. Завидев показавшуюся на палубе знакомую фигуру Джесса, Леа рукавом промокнула влажные глаза.

Юноша приблизился и, приподняв ее лицо за подбородок, повернул его к яркому диску луны.

— Неважно выглядишь. Может, ты не готова к такому разговору?

— Нет… Нет, готова. Спасибо, что приехал и не попытался меня отговорить.

Джесс хмыкнул и поцеловал Леа в нос.

— А разве мне это когда-нибудь удавалось?

— Он согласился встретиться со мной? — с улыбкой отозвалась она.

Джесс кивнул:

— Он не спал, когда я вошел. Возможно, тоже мучается раздумьями. Кажется, немного возбужден, если тебе интересно, но это вполне понятно: наверное, ему не каждый день назначают тайные встречи.

— Я уже пробовала иначе, но ничего не получилось, а ведь он скоро уезжает. Мне обязательно нужна эта встреча до отхода судна из нашей гавани. Джесс, ты просто ангел, ты мне так помог!

— Что ж, да согреют меня завтра эти слова, когда я не сумею продрать глаза после бессонной ночи, — заметил Джесс с игривой улыбкой. — Ведь проверка канцелярских книг довольно скучна и утомительна даже на свежую голову.

— Я ненадолго.

Джесс поднес руку Леа к своим губам.

— Иди к Тренту и расскажи ему все, что требуется. — Лихо подмигнув своей подруге, он добавил шепотом: — А я подожду тебя здесь.

Леа поднялась на цыпочки и чмокнула парня в щеку. Ей бы так хотелось любить Джесса с той же страстью, которую она испытывала к Тревору. При лунном освещении он был как-то по-особому красив, глубокие тени подчеркивали каждую черту его лица. Господи, она же любит его! На самом деле любит… как брата. И почему ей такая мысль раньше не приходила в голову?

С тяжелым сердцем Леа оставила Джесса и нашла капитана Трента в его каюте. Он ждал посетительницу, хотя при виде ее вовсе не обрадовался. Нижняя часть его лица поросла щетиной, а волосы были в не меньшем беспорядке, чем разобранная койка у дальней стены. Небрежно застегнутая темная рубашка висела поверх брюк, а широкий кожаный пояс валялся на столе, заваленном бумагами.

С тревогой помявшись на пороге, Леа наконец шепнула:

— Закрыть дверь?

Его серые глаза взметнулись на гостью, и на губах показалась кривая усмешка:

— Зависит от того, что у вас на уме.

Леа нервно потерла горло пальцами правой руки и продолжала:

— Капитан Трент, вы, конечно, понимаете, что причина моего появления здесь отнюдь не романтического характера.

Улыбка Джастина стала шире:

— Нет, не понимаю, Леа. Впрочем, как вам будет угодно. Мои матросы обыкновенно дрыхнут в этот час, как малые дети, не то что юные девушки. — Он медленно поднялся на ноги. — Однако, должно быть, у вас веская причина для такого позднего выезда из дома.

Леа прошла пару шагов вглубь каюты. Возле крепкого деревянного стула, придвинутого напротив капитана к письменному столу, она остановилась.

— Можно мне присесть? Боюсь, это ночное путешествие окончательно лишило меня сил.

— Простите, я недостаточно внимателен. — Обогнув разделявший их стол, чтобы помочь Леа, он добавил: — Последние несколько дней для меня тоже были весьма неудачными, я страшно вымотался и могу забывать о правилах хорошего тона.

Леа поглядела на Трента и заметила глубокие морщины, изрезавшие его лоб. Он действительно выглядел устало. Наверное, ей не следовало беспокоить капитана, да еще в такое время суток.

— Так скажите же мне, ради Бога, что случилось. Надеюсь, с вашей сестрой все в порядке?

— С ней все в порядке, если не считать того глубокого огорчения, от которого она буквально сохнет на глазах.

— Какого огорчения? Кто ее расстроил?

— Вы, капитан Трент. Вы же приняли приглашение дядюшки к обеду? — Он нахмурился сильнее прежнего, и Леа замялась. — Но вы… и Рэйчел… — Леа тоже свела брови в одну линию и начала все сначала: — Если вы не собирались к нам приезжать, то надо было хоть прислать свои извинения.

— Но я так и поступил. Отправил записку вашему дяде.

— О… — Это был такой поворот, какого Леа и в самом деле не ожидала. От смущения глаза ее потемнели.

Капитан слегка нагнулся к девушке:

— Понимаете, я слабо разбираюсь во всех этих тонкостях… Может, мне надо было приехать самому?

— О нет, что вы, все в порядке. — И Леа заметила, что капитан присел на край стола, скрестив на груди руки. — Обычно я или Рэйчел читаем дяде его корреспонденцию, но на сей раз, должно быть, пропустили ваше письмо. Очень сожалею. Надеюсь, вы простите меня за это беспокойство, капитан Трент?

— Джастин, — поправил он.

Снова посмотрев ему в лицо, Леа ощутила облегчение оттого, что теперь он ласково улыбается ей, и тоже улыбнулась в ответ:

— Да, Джастин.

— Полагаю, что я должен вам все объяснить.

Он подошел к двери, закрыл ее и сел за стол напротив Леа. Да, это был настоящий морской волк, ему самое место в этой тесной каюте. Он полностью владел собой, так что Леа даже позавидовала. Как, должно быть, здорово быть хозяином собственной судьбы, капитаном шхуны, которая всецело повинуется твоему приказу!

— Зачастую мне приходится довольно нелегко. Погрузка вашего товара требует особого мастерства от матросов. К несчастью, один из моих людей был недостаточно осторожен. Он поскользнулся и упал прямо на верхнюю бочку. Разумеется, она покатилась и столкнула следующую, ну а дальше, как того и следовало ожидать, у обеих вышибло дно.

— И они развалились?

— Ну конечно! Теперь эта проклятая патока повсюду. Мы потеряли целых два дня, отскребая клейкую массу. Я до сих пор прилипаю к палубе, когда невнимательно ступаю по ней.

Леа едва сдержала улыбку.

— Понятно. Джесс говорил мне, что вы немного нервничаете.

— Немного нервничаю? Это слишком мягко сказано. Да я просто чудовище. Команда сторонится меня как чумы. Но, Леа, не пора ли нам перейти к причине вашего визита? Я уверен, что дело не в одной только злосчастной записке.

Ощутив в его голосе ласковую, но требовательную нотку, она тут же представила себе, как матросы бросаются выполнять приказы своего капитана.

— Если вы не возражаете, сначала я вас кое о чем спрошу. Ведь вы не против, не так ли, Джастин?

Он откинулся назад, слегка приподнимая передние ножки стула.

— Если бы я возражал, то не позволил бы вам подняться на борт.

Леа не хотела раскрывать тайну, прежде чем капитан вслух не выскажет свое отношение к сестре и не признается, что влюблен в нее. И потому она спросила:

— Каковы ваши истинные намерения по отношению к Рэйчел?

Ножки стула стукнули о деревянный пол, когда Джастин подался вперед.

— Вы решили говорить напрямик, не правда ли?

Пораженная его последним движением, Леа вцепилась пальцами в край стола. Однако она зашла слишком далеко, чтобы теперь отступать.

— Рэйчел и я очень близки. Я беспокоюсь о ее счастье и не хочу, чтобы она страдала.

— Тут я с вами заодно, Леа. Я тоже хочу видеть вашу сестру счастливой.

— Так вы любите ее? — осмелилась она на прямой вопрос, и у нее сразу же перехватило дух.

— Если вы так настаиваете, то да. Последние три года я отчаянно влюблен.

— Так почему же, скажите ради Бога, вы не признались в этом ей?! — Он лишь снова откинулся на спинку стула и плотно сжал губы в узкую линию. — Неужели вы собираетесь унести эту тайну с собой в могилу?

— Есть вещи, которых вы не понимаете, Леа. В том числе, например, деньги. Я ничего не могу дать Рэйчел, но все-таки…

Леа перехватила его взгляд:

— Можно я скажу вам откровенно?

Он гулко рассмеялся:

— Разумеется. Правда, я думал, что мы и так откровенны. Но продолжайте.

Не обратив внимания на последнее замечание, Леа сказала:

— Моя сестра глубоко любит вас, и я знаю точно, что ей наплевать на деньги. На вашем месте, капитан, я забыла бы о гордости и призналась ей, прежде чем уходить в новое плавание.

Он опять облокотился на стол и напрягся:

— Вы чего-то недоговариваете?

— Мне кажется, майор Прескотт тоже неравнодушен к Рэйчел. — Проникнувшись сочувствием к его тревоге, она быстро добавила: — Однако сама она думает только о вас.

Несколько секунд Джастин молчал, потом ответил:

— Я надеялся, прежде чем предлагать свою руку, отстроить большой дом на другом берегу реки и даже выбрал место.

— Вы говорили, что это где-то ближе к Ки-Уэст?

— Если все пойдет хорошо, то у меня скоро будет достаточно средств. — Он поднялся и зашагал взад-вперед по каюте, а потом остановился возле Леа. Она встала, капитан Трент отодвинул стул и дождался, когда девушка повернется к нему лицом, а затем сказал: — Ваша сестра заслуживает гораздо большего счастья, Леа, чем простой моряк, у которого за душой одна треклятая шхуна.

— И он сам. — Гостья тронула его щеку, покрытую жесткой щетиной — Я мало знаю вас и о вас, но иногда приходится целиком полагаться на интуицию. Моя интуиция мне говорит, что вы порядочный человек, Джастин Трент. И хотя, несомненно, вы искусный хитрец, но я уверена, что ваша любовь к Рэйчел — не притворство.

Края его усов приподнялись от улыбки:

— О, вы так разумны, леди. Наверное, у вас есть соображения и насчет того, что я должен делать дальше?

— А как же!