Глава 5
«Вот неудача! — подумала Диана. — Он был уже готов». Ведь он хотел ее. Она точно поняла это, когда качалась на лошади.
За последние несколько месяцев во время первого ее сезона в Лондоне, когда она избавилась от опеки родителей и мужа, несколько мужчин пытались украсть у нее поцелуй, и парочка из них добилась успеха. Диана уже знала, как мужчина смотрит на женщину, когда готов пойти на приступ. И научилась изящно отражать попытки обнять ее в темном саду или пустой передней, И конечно, останавливать тех, кто был избран, покате не зашли слишком далеко.
Себастьян не был человеком того круга, в который она хотела попасть. Но странно, она совсем не была против того, чтобы он ее поцеловал, и лишь немного опасалась, как бы очки не помешали. А будь он немного общительнее, то вообще понравился бы ей.
Да и она ему нравилась. Что бы ни говорил Блейк, на Себастьяна Айверли женские прелести производили впечатление. Так почему, недоумевала Диана, он не воспользовался благоприятной ситуацией? Может, боялся, что его заставят жениться? Жаль, что не было возможности намекнуть ему, что она не жаждет долгой страсти. Ей бы хватило пары минут амурных отношений.
«Простите меня, сэр, мне достаточно ни к чему не обязывающих объятий и не нужны обещания любви до гроба».
Большинству мужчин, которых она знала, подобное предложение было бы только в радость. Ей было трудно признать, что Себастьян Айверли ничем не походил на мужчин, которых она когда-либо встречала.
Весь остаток дня и весь вечер Себастьян старался держаться от Дианы Фэншоу подальше. Стараясь не быть нарочито невежливым, он просто выходил из комнаты, когда туда входила Диана, или прерывал разговор, когда она вступала в него.
Какая же была мука — не сметь поднять на нее глаз за все время обеда. Хоть бы высокую серебряную вазу поставили на фут в сторону, чтобы она заслонила ее от его взгляда. Ему удавалось не смотреть, но все же он заметил, что у нее довольно странный вкус: она почти ничего не попробовала из первых двух блюд, кроме маленького кусочка варёной лососины, зато съела много сладкого, когда подали десерт.
К своему ужасу, он поймал себя на мысли о том, как будет делить с ней трапезу. Вдвоем. Даже за завтраком.
Он рано лег спать, а на следующее утро на пару часов присоединился к мужчинам, которые отправились охотиться на кроликов. Довольно скучное времяпрепровождение, но это был единственный способ побороть неотразимое очарование леди Фэншоу.
Возвратившись, он, однако, не поспешил уединиться в библиотеке, а двинулся на звук женских голосов, доносившихся из одного из залов. Обе жуткие сестрицы оживленно болтали, а Диана сидела в другом углу, молчаливая и прекрасная. Она взглянула на него и улыбнулась, и он, как собака, которую дернули за поводок, сразу направился к ней. В глубине души Себастьян негодовал на свою слабость, но, похоже, у него не осталось воли к сопротивлению.
— Хорошо провели утро? — спросила Диана.
— Мои усилия не привели к уменьшению популяции кроликов в Шропшире, — ответил он.
— Мне бы следовало посочувствовать вам, но на самом деле я рада. Это такие чудные животные.
Это дурацкое заявление должно было бы обидеть его, но Себастьян почему-то улыбнулся ей в ответ.
Брак. Это слово, как назойливый комар, звенело в его мозгу. Самое страшное слово в английском языке. Брак. Что это слово делает в его голове?
Едва ли не в первый раз в жизни Себастьян обрадовался, когда увидел вошедшего в комнату Блейкни.
Тот сразу направился к ним.
— Диана, — воскликнул он, — вы сегодня прекрасно выглядите.
Он быстро взял ее руку и, что, по мнению Себастьяна, было совершенно не обязательно, поднес к губам. К его радости, на ее лице появилась растерянность, и она быстро отняла руку.
— Ваш кузен как раз рассказывал, как вы провели утро, — сказала Диана, и у нее на губах снова появилась улыбка, от которой у Себастьяна закружилась голова.
Себастьян уже привык, что при каждом ее взгляде у него начинает бешено биться сердце, но на этот раз он отреагировал несколько иначе: он ощутил внутри тепло и почувствовал, будто стал сильнее. Он знал, что Блейкни всегда нравился женщинам, но вот нашлась одна, может быть, самая прекрасная из всех ему встречавшихся, которая явно предпочитала его общество обществу будущего герцога, красивого и известного.
И снова в ушах Себастьяна прозвучало это слово, которое ему нашептывал сам дьявол: брак.
Пробормотав извинения, он стремительно направился в библиотеку.
— Это глупо, — недовольно произнесла Диана час спустя. — Я иду к мистеру Айверли в библиотеку, а вы идете за мной. Как он сможет поцеловать меня, если вы все время будете рядом?
Она была бы рада, если бы Блейк прервал эту лекцию о венецианских первопечатниках, прервал их свидание тет-а-тет и увел Себастьяна из комнаты.
— У меня осталось всего несколько часов, — продолжала она. — Вы ведете нечестную игру.
— Может, я не хочу, чтобы он вас поцеловал.
— Разумеется, ведь в этом случае вы потеряете пятьсот фунтов.
— Может, это не единственная причина. Может, это вовсе не причина.
Блейк оперся о библиотечный стол, слегка согнув руки в локтях, — истинное воплощение элегантности и уверенности в себе. Его костюм как нельзя лучше подходил к обстановке. Он прекрасно сидел, но был не таким официальным, как те, что Блейк носил в городе. Он был человеком безупречного вкуса и для деревни выбрал наряд, совершенный в своем несовершенстве. Однако его галстук был ослепительно бел, накрахмален и завязан замысловатым узлом.
Блейк всегда носил безукоризненно чистые галстуки. Диана иногда думала, что именно поэтому она влюбилась в него, когда была четырнадцатилетней школьницей, а он — новоиспеченным студентом Оксфорда, приехавшим в отчий дом после семестра на Михайлов день.
В то время она считала его самым красивым мужчиной и сейчас не изменила своего мнения. Когда уже в Лондоне она в знак приветствия кивнула ему, ожидая ответного поклона, он едва заметил ее и, конечно, не узнал. Ей пришлось смириться и довольствоваться браком с Фэншоу. И хотя со своим пожилым нежным мужем Диана была довольно счастлива, но в самой глубине души, почти бессознательно, она продолжала любить Блейкни безнадежной нежной любовью. Эта любовь была как любимая книга, которую в любой момент можно взять, перечитать и получить от этого удовольствие за неимением лучшего.
Сейчас Диана внимательно осматривала его: твердый подбородок, выбритый до глянцевого блеска, высокие скулы, прямой нос, глаза цвета незабудок, золотистые волосы, которые выглядели тщательно уложенными и в то же время растрепанными, дуги бровей, чуть тем нее волос, рот, недовольно скривившийся в эту минуту, — и он ничуть не портил его красоты.
Бедный Себастьян. Он не выдерживал никакого сравнения. И тем не менее этому странному, но чем-то привлекательному человеку удалось вызвать ревность Блейка. Только за это Диана должна его отблагодарить. И еще до окончания вечера он будет награжден поцелуем. Хотя Диана испытывала легкое чувство вины, используя его для своих целей, ей не составило труда вернуть себе самое светлое настроение.
Что, в конце концов, принесет легкий поцелуй? Удовольствие для него.
— Почему же все-таки вы хотите его поцеловать? — раздраженно спросил Блейк.
Ради всех святых, ведь это он предложил пари.
— У мужчин есть масса причин целоваться, — спокойно ответила она. — Как, впрочем, и у женщин.
— Надеюсь у вас всего одна причина поцеловать моего дорогого кузена Себастьяна.
Диана пожала плечами.
— Очень хорошо. После обеда я предложу всем удалиться. Но я буду следить за вами. И за кузеном.
Жена. Себастьян знал, что это такое.
Не по собственному опыту. Его воспитание и образование прошли, слава Богу, без женского вмешательства. Но ему случалось слышать рассказы многих знакомых о чертах женского характера, которые большинству из них приходилось терпеть.
Жены капризны, требовательны. Они транжирят деньги и ударяются в слезы, когда что-либо не по ним.
Жена — это беда. Но жена — это и нечто иное. Она делит с тобой ложе.
Себастьян испытывал физическую боль, как только представлял Диану, лежащую рядом с ним под одеялом.
Брак. Он не мог отбросить эту мысль, которая родилась из единственного слова, прогрохотавшего в его мозгу, а потом разрослась до таких размеров, что вытеснила из головы все остальное. Видение приняло форму. Днем все оставалось бы почти по-прежнему. Он продолжал бы ходить по книжным лавкам, посещал бы аукционы, встречался бы с друзьями, развлекался, делая вид, что участвует в беседах на интеллектуальные или политические темы в мужской компании лондонцев. А она тем временем совершала бы загадочные и подчас бессмысленные поступки, которые совершают женщины.
Но ночи. Ночи! Он возвращался бы домой, где бы она ждала его, теплая, мягкая, приятно пахнущая. Может, даже раздетая. Представляя себе обнаженную Диану, он едва не терял сознание. И всю ночь она принадлежала бы ему. Он бы проделывал с ней все, что только можно вообразить, и еще много всего. У него было ощущение, что он даже не представлял размеров своей фантазии, пока не вообразил, как спит с Дианой Фэншоу.
Дианой Айверли, поправился он. Она будет Дианой Айверли.
Она будет его. Не Блейка, а его.
Как и обещал, после обеда Блейк увлек всех в сад полюбоваться на луну, которая становилась все ярче, пока компания двигалась по дорожке, проходила вдоль аллеи, мимо озера, через мост, мимо часовен и гротов тщательно спланированного Мэндевиллского сада.
Диана хотела быть поближе к Себастьяну и была уверена, что и он хочет быть поближе к ней. Призывная улыбка, обращенная к нему, заставила Себастьяна подойти. Диана взяла его под руку, и они миновали крутой каменный мост, который находился в самом начале пути, соединяя берега озера. Через сотню футов от основной дороги отходила тропинка.
— Не пойти ли нам…
— …к храму Афродиты?
— Вы хорошо знаете парк, — удивился Себастьян.
— Я пользовалась любой возможностью, чтобы обследовать его.
— Как вы думаете, мы могли встречаться, когда я наезжал в Мэндевилл? — спросил он.
— Если это и было, то я в ту пору была маленькой глупой школьницей, совсем не интересовавшейся мальчиками. Вы ведь с Блейком ровесники, не так ли?
— Вы совершенно правы.
— И вы дружили?
— Я тогда жил на севере у моего двоюродного деда. Мой дядя, герцог, приглашал меня погостить в Мэндевилле, чтобы я мог общаться с кем-нибудь моего возраста.
— И это оказался Блейк?
— Это оказался Блейкни, — согласился Себастьян, не вдаваясь в подробности.
К этому времени стало совсем темно, и тропинка была почти не видна. Шелковые туфельки, которые годились для главной дороги, здесь оказались не слишком удобны. Себастьян осторожно вел Диану по заросшей травой тропе сквозь заросли азалий и мимо обильно цветущего куста роз. Их аромат в темноте стал еще сильнее. Диана крепче сжала его руку и старалась как можно чаще коснуться его своим бедром.
Журчание воды напомнило о том, что они упустили, выбирая маршрут.
— Ручей, — сказала она. — Боюсь, я не смогу через него перебраться, не замочив ног.
Не говоря ни слова, он одной рукой обнял ее за плечи, а другой подхватил под колени. Диана отлично знала, что она отнюдь не перышко, но по тому, как легко он ее поднял, можно было подумать, что она вся сделана из тонкого шелка. Внешность обманчива: оказывается, Себастьян очень силен. Она обхватила его за шею и положила голову ему на грудь, ощущая, как мерно бьется его сердце. Диана боялась, что он ее уронит и она упадет в неглубокий ручей. Но он уверенно шагал по чуть выступающим над водой скользким камням. Она успокоилась, ощущая себя в полной безопасности. В неярком свете все его странности — старомодный наряд, криво повязанный галстук, очки, неразборчивая речь — куда-то исчезли; остались лишь теплые мускулистые руки и легкий запах мужского тела, недоступный никакой парфюмерии. У нее мелькнула мысль, что она наконец встретила настоящего Себастьяна Айверли, сильного и надежного человека, скрывавшегося за несуразной внешностью.
Ни разу не споткнувшись, он добрался до другого берега. Купол храма белел, поднимаясь над темной листвой кустов рододендрона.
— Благодарю вас, — пробормотала она, приготовившись встать на ноги, но он, легко шагая, продолжал нести ее на руках.
Себастьян даже не задавался вопросом, почему он поднимается на холм с Дианой на руках, хотя она вполне могла идти сама. Он смирился с тем фактом, что в ее присутствии все, что, по его мнению, было логичным и разумным, куда-то улетучивалось. Он сейчас мог физически ощущать ее безупречное тело, которое он представлял себе, лежа ночью без сна. Его губы прижимались к ее волосам, которые на ощупь были такими же шелковистыми, как и на взгляд. От нее исходил одуряющий, пряный аромат, который он не в силах был описать и который приводил его чувства в полный беспорядок. Зато голова была ясной, как никогда.
Он был в нужное время в нужном месте и делал то, что следовало. Попытка пройти по скользким и неровным камням; да еще с ношей на руках, наверняка должна была закончиться для обоих холодной ванной. Но он ни на мгновение не задумался об этом. Сегодня вечером Себастьян был поистине всемогущ. Он был Атлантом, Юлием Цезарем, Колумбом и Шекспиром в одном лице. Будь здесь Дивер, он тут же продал бы Себастьяну всю свою коллекцию.
Но владеть миром, завоевывать или исследовать его, создавать великие литературные произведения или просто покупать книги сейчас не входило в планы Себастьяна.
Дорожка вывела его на открытую возвышенность, где на квадратном фундаменте стояло круглое здание храма. Себастьян поднялся по четырем ступенькам и направился к другой стене, откуда открывался вид на озеро. Теплый летний ветерок приносил звуки ночи. Яркий лунный свет, отражаясь от водной глади, освещал лицо Дианы. Ее голова была запрокинута назад, и она испытующе смотрела ему в глаза, а затем ее взгляд упал на его губы. В загадочном изгибе ее рта Себастьян прочел приглашение наконец совершить то, что он уже два бесконечно длящихся дня страстно желал: поцеловать ее в губы. Крепко поцеловать. И он сделал это.
Сердце Себастьяна подпрыгнуло, когда Диана движением показала, что хочет, чтобы он отпустил ее. Его отнюдь не разочаровало их столь долгожданное соприкосновение. А ее? Ведь у нее было с чем сравнивать.
Она соскользнула с его рук и встала, положив руки ему на плечи. Он почувствовал, как она встала на цыпочки и прошептала ему на ухо:
— Не так сильно. Нежнее.
Эти слова бальзамом пролились на его душу, и он успокоился. Она вновь подставила ему лицо, и он еще раз поцеловал ее, на сей раз едва коснувшись ее губ. Он был вознагражден, ощутив на губах теплый шелк и сладкую влагу дыхания ее полуоткрытого рта. Себастьян полностью положился на ее опытность и вздрогнул от внезапного острого чувства, когда Диана кончиком языка провела по внутренней поверхности его губ — о таких ощущениях он и подозревать не мог. Он осмелился ответить тем же, и касание их языков вызвало молнию, от которой он моментально почувствовал возбуждение.
Отдаваясь желанию, которое достигло уже убийственной силы, Себастьян обнял Диану за талию и прижал к себе. Нежные пальчики коснулись его шеи, затем стали гладить волосы и притягивать его голову к себе. Он и теперь решил последовать за ней, повторяя ее движения. Инстинктивно он положил ладонь на укрытую слоем шелка грудь и полностью потерял контроль над своими действиями. Обезумевший и осмелевший, он стремился поглотить ее и чувствовал, что сам ею поглощен. Не в состоянии думать, Себастьян бросился в водоворот влажного тепла, и лишь одна мысль не выходила у него из головы: как сделать ее своею.
У него было все в порядке со слухом, но мозг отказывался воспринимать звуки. До него дошло, что ее кто-то зовет, лишь тогда, когда Диана напряглась в его руках и ее губы застыли.
— Ди-а-на! — донесся со стороны озера повторный крик.
Черт бы его побрал. Блейкни. За двадцать лет не доставляющего ни малейшей радости их общения двоюродный брат не совершил более неподходящего поступка.