Глава 23

Перед входом стояли две кареты: одна роскошная, знакомая Себастьяну по эпизоду с «разбойником», другая — попроще, в которую лакей грузил багаж. Своей очереди ждали два больших саквояжа и несколько коробок. Лошади фыркали, выпуская из ноздрей пар. Невысокая женщина в черном вышла из дома, неся дорогой зеленый кожаный чемодан и шляпную коробку. Он узнал в ней служанку, которая приходила к нему вместе с Дианой.

— Еще один? — спросил лакей, словно не веря своим глазам.

И Себастьян мог его понять: сколько же вещей нужно двум небольшим женщинам, чтобы провести две недели в деревне! Но он тут же мысленно извинился перед Минервой, чьих вещей было совсем немного. Диана же редко появлялась дважды в одном наряде. И ничто лучше не иллюстрировало ту сумятицу, которую она внесла в его прежде размеренную жизнь.

— Мамзель Шанталь, — окликнул кучер, соскочив на тротуар. — Когда же появится миледи? Лошади не могут так долго стоять на холоде.

Мадемуазель Шанталь не обратила никакого внимания на проблемы лошадей.

— Миледи будет готова, когда будет готова, — она обернулась к Себастьяну: — Может, подождете внутри, милорд?

Он спешился и попросил дворника, чтобы тот несколько минут поводил лошадь. Интересно, думал он, семейная жизнь всегда сопряжена с долгим ожиданием?

По холлу туда и сюда сновали несколько слуг, а у стены на скамейке сидела одетая в дорогу Минерва и читала книгу. Она взглянула на него, и на ее хорошеньком личике появилось выражение настороженности.

— Лорд Айверли.

— Пожалуйста, Минерва, ведь нам предстоит стать братом и сестрой. Вы же звали меня просто Себастьяном. — Это было прежде.

Она смотрела на него с таким разочарованием в глазах, что он почувствовал себя последним мерзавцем.

— Я хотела помочь вам, ничего не говоря сестре о разбойнике. Вы меня использовали.

— Боюсь что так, — сказал он, проглотив комок в горле.

— А ведь тем вечером я увела Блейкни, чтобы оставить вас одних. Я думала, что помогаю сестре, а оказалось, позволила причинить ей боль.

Себастьян чувствовал себя хуже некуда. Он и Диана были взрослыми людьми, и оба поступили непорядочно.

Но Минерва, хотя и очень умственно развитая, едва вышла из детского возраста, невинная и не заслуживающая того, чтобы оказаться в центре конфликта.

— Вам не следует себя винить.

Он понял, что говорит не то.

— Я хотела, чтобы вы женились на ней.

— Это как раз и случится.

— Но не так. — Она покачала головой. — Так неправильно.

Они разговаривали вполголоса, хотя суетившиеся вокруг слуги были слишком заняты, чтобы обратить на них внимание, Себастьян присел на корточки, чтобы его глаза были на уровне глаз Минервы.

— Я обещаю вам одно, Минерва. Я сделаю все, чтобы вашей сестре было хорошо.

— Можете поклясться?

Она посмотрела на него посветлевшим взглядом, в котором сквозили тревога и надежда.

— Богом клянусь.

Ему стало не по себе, поскольку показалось, что она смотрит не на его лицо, а заглядывает в душу. Через несколько мгновений она кивнула:

— Спасибо, Себастьян.

И, потянувшись, поцеловала его в щеку.

— Вы здесь, милорд?

Диана спустилась по лестнице, словно императрица, в бархате и соболях.

— О, вы вместе. Чего же мы ждем? Пошли!

Себастьян и Минерва поднялись и направились вслед к выходу.

— Она часами копается, — скорчила гримасу Минерва, — а виноватой оказываюсь я.

В течение двух дней Минерва хвалила себя за предусмотрительность, что догадалась захватить три книжки. Диана во время путешествия почти все время спала, а когда бодрствовала, была не в духе. Живя в Уоллоп-Холле, Минерва видела много раз, как ведут себя беременные лошади и собаки, но впервые столкнулась с тем, как это происходит у людей. Однако она никогда не закрывала глаза и не затыкала уши, чтобы не понимать, что беспокоит сестру. И все же она не подавала виду, что поверила в басню, будто Диана разорвала помолвку с лордом Блейкни и через неделю собирается сочетаться браком с Себастьяном только из-за того, что они помирились. Впрочем, произошедшее ее вполне устраивало. Она знала, что Диана не будет счастлива с эгоцентричным болваном Блейкни, пусть даже красивым и будущим герцогом. В отношении Себастьяна как мужа Дианы у нее были свои соображения. Он еще не очистил от глины свои сапоги, как она поняла, что это идеальная партия для сестры. Сейчас она поколебалась в своем мнении, но надеялась на лучшее. Это было все, что она могла делать, поскольку брак был неизбежен и, более того, необходим.

В последний, третий день путешествия Диане стало чуть лучше, и настроение ее улучшилось. Чего нельзя было сказать о погоде. Зарядивший дождь вынудил Себастьяна покинуть седло и перебраться в теплый экипаж. Диана предложила провести время за картами.

Когда Минерва разложила складной столик для игры, у неё возникли серьезные сомнения по поводу детства ее будущего зятя: он не умел играть даже в простейшие игры: в карты и слова.

— Вы не знаете, как играть в папу Иоанна? — спросила она. — Вы обязаны знать.

— Все знают, как играть в папу Иоанна, — воскликнули обе сестры одновременно.

— Борода Аристотеля! — так же одновременно крикнули они.

— Шекспир!

Минерва выкрикнула слово, на долю секунды опередив Диану.

— Ну ты и зануда. Хорошо, победила. Значит, завтра получишь письмо.

Себастьян смотрел на них, словно они заговорили по-китайски.

— Вы что, решили перейти на тарабарщину? — спросил он.

— «Борода Аристотеля» — это фраза, которую мы употребляем в нашей семье, когда два человека говорят одно и то же одновременно, — объяснила Диана. — А вы какие употребляйте?

— Никакие. Я о подобном никогда не слышал.

— Как же? Вы должны, — сказала Минерва. — В каждой семье есть свои выражения. У наших соседей Лочисов говорят «Роберт Брюс», потому что их мать шотландка. В семье нашей матери в таких случаях использовали выражение «тушеная устрица» — это блюдо очень популярно в Эссексе, где та жила, но когда мама вышла замуж за отца, она согласилась на «бороду Аристотеля».

— А что означает «Шекспир»?

— Если кто-то первым успел сказать «борода Аристотеля», тот выиграл, но если двое сказали одновременно, как сейчас получилось у нас с Ди, то надо сразу сказать «Шекспир». Кому это удастся, на следующий день тот получит письмо.

— А если вы одновременно произнесете «Шекспир»?

— Мы обе получим. по письму.

— Неужели это правило всегда срабатывает? — недоверчиво спросил Себастьян. — Вы всегда получаете письма?

— Всегда, — уверила его Минерва.

— Не всегда, иногда, — засмеялась Диана.

Минерва хотела бы поспорить, потому что, хотя она знала, что сестра права, ей казалось, что «борода Аристотеля» была непременным предвестником получения корреспонденции. Но она быстро сообразила, что ее спутники потеряли к ней интерес. Себастьян смотрел на Диану, как будто за всю жизнь не видел ничего более удивительного, а она отвечала ему улыбкой, которую Минерва сочла озорной. Если бы они не находились в карете, она тут же покинула бы их. Ей не оставалось ничего, кроме как отвернуться к окну.

— Давай научим Себастьяна играть в три карты, — сказала Диана чуть спустя и достала из-под сиденья колоду.

Все Монтроузы относились к играм серьезно и не допускали мысли умышленно отдать победу. Они радовались, когда выигрывали, сердились при любой неудаче, а проигрывая, начинали спорить о правилах. Ни Диана, ни Минерва не получали поблажки от братьев, несмотря на свой пол, или юный возраст. Они могли добиться победы над парнями лишь в честной и умелой борьбе. Диана готова была уступить Мин, когда та была маленькой, но теперь в этом не было необходимости.

Себастьян не умел прежде играть в карты, но он оказался способным учеником. Через короткое время он блефовал не хуже партнерш, рожденных в гонке за воображаемым богатством. Хотя он не так громко радовался удачам и сокрушался при поражениях — Диана, победив, во весь голос кукарекала, словно бешеный петух, — но держался на уровне, жестоко высмеивая противниц, называл их неудачницами, обреченными на нищету и безумство. Минерва с уважением смотрела на него широко открытыми глазами. Себастьян в умении нанести оскорбление мог бы даже превзойти Руфуса. Конечно, Ру свои гневные тирады произносил на нескольких языках, в том числе на турецком, греческом и коптском. Но у Себастьяна было достаточно развито воображение, чтобы бросить перчатку признанному чемпиону семьи Монтроуз.

Себастьян почти огорчился, когда они миновали Мач-Уэнлок и путешествие приблизилось к концу. Он не любил ездить в карете, но сейчас благодаря Диане ему это пришлось по вкусу. У нее был талант окружать себя комфортом и роскошью. И впервые после их вынужденной помолвки Диана выглядела счастливой. Временами ему казалось, что ее неприязненное отношение вызвано не ненавистью к нему, а плохим настроением и раздражительностью, свойственными беременным. А сегодня она была весела и всем довольна.

На мгновение их взгляды случайно встретились. Себастьян не знал, что станет делать, если она выполнит свое намерение и не пустит его к себе в постель, но боялся, что в этом случае вполне может стать пациентом сумасшедшего дома.

Их вышли встречать миссис и мистер Монтроуз вместе с молодым Стивеном. Пошли объятия, поцелуй. Себастьяна приветствовали так тепло, что ему стало неловко. Это чувство усилилось за обедом, накрытым вскоре после их приезда, его появление в их семье было встречено с подлинной радостью, и он почувствовал себя низким лгуном.

— А теперь, — воскликнул мистер Монтроуз, когда со стола убрали последнее блюдо, — настало время девочкам взвеситься. Айверли тоже может последовать их примеру, если захочет. Фактически, — удовлетворенно добавил он, — вы стали членом семьи, и выбора у вас нет.

Не обращая внимания на гримасы отвращения, появившиеся на лицах обеих дочерей, он громко расхохотался.

— Может, не сегодня, — быстро сказал Себастьян.

Они с Дианой решили держать в секрете свои истинные отношения, а перед остальными разыгрывать счастливую помолвленную пару, мечтающую скорее пожениться. Он не знал, как быстро увеличивается вес во время беременности, но даже на этой стадии было понятно, что ребенок внесет свой вклад в результат. Диане вовсе не хотелось объясняться по поводу нескольких лишних фунтов.

Но отца не так просто было сбить с мысли:

— Это не займет и минуты. Кроме того, я хочу показать вам новое кресло.

Несмотря на все свое нежелание, Диана уже готова была сдаться. Она любила поворчать по поводу своих стариков, но Себастьян знал, что это просто слова без малейшего намерения нанести им обиду. И сейчас она не могла настаивать, чтобы не разочаровать отца.

— Нет, — возразил Себастьян. — Диана устала после путешествия. Ей необходим отдых.

Он снял руку с ее колена и положил сжатые кулаки на стол, так чтобы их все увидели.

— Ну хорошо!

Мистер Монтроуз широко улыбнулся, показывая, что ему пришлась по душе такая заботливость. А Себастьян почувствовал себя еще более виноватым.

Жизнь в Уоллоп-Холле проходила как будто в другой стране. «Борода Аристотеля» была лишь первым знакомством Себастьяна со специфическим языком Монтроузов. Иногда это были идиомы, хотя и вполне понятные, для которых использовались обычные слова. Но однажды он услышал целый разговор Минервы со Стивеном, который был понятен им, а для него звучал полной тарабарщиной.

Когда он рассказал об этом Диане, та просто пожала плечами:

— Так делают во всех семьях. Отличие лишь в том, что Монтроузы более эксцентричны и докучливы.

— Дождь закончился, — прервала их Минерва. — Надо пойти и набрать растений, чтобы украсить дом. До Рождества всего два дня, и если мы этого не сделаем, никто не сделает. Мама настолько занята подготовкой к завтрашнему дню, что ей даже подумать об этом некогда. Если бы все зависело от нее, то мы бы на рождественском столе увидели собачий корм. А вы двое пойдете?

— Нет, спасибо, — ответила Диана. — Я так пригрелась возле огня.

— Лентяи!

— Признаю себя виновной.

— Пойдем, Мин, — позвал Стивен. — Я тебя погоняю.

Когда они вышли из комнаты, Себастьян встал напротив сидящей на диване Дианы и, нахмурившись, сказал:

— Думаю, тебе следует выйти. Ты почувствуешь себя лучше.

— Не хочу, — закапризничала Диана.

— Свежий воздух очень полезен беременным.

— Да? А кто это сказал?

— Доктор Томас Денмэн.

— Кто это такой?

— Авторитет в области акушерства. Его книгу очень рекомендовали, и я проштудировал ее. Он пишет, что здоровая женщина переносит беременность легче, если регулярно гуляет.

— Я такого не слышала. Думаю, мне лучше вздремнуть.

— Денмэн обосновал свое заключение наблюдениями: женщины нижних слоев общества, вынужденные работать на свежем воздухе, вынашивают и рожают легче, чем богатые, которые могут позволить себе бездельничать. Боюсь, я буду настаивать. — Он взял ее за руку: — Пойдемте. Вы бледны.

Диана заворчала, но все же послушалась, и через полчаса ее щеки заметно порозовели. Светясь удовольствием, она повела Себастьяна срезать особенно обильную ягодами ветку падуба.

— Ох! — воскликнул Себастьян. Шип проколол ему перчатку. — Зачем мы это делаем?

— Вы же гораздо выше Стива и можете дотянуться дальше.

— Я имею в виду, зачем вообще нужен падуб? Это совсем небезопасное занятие.

— Мы никогда не празднуем Рождество без веток падуба.

— Не понимаю почему. Я двадцать шесть раз отмечал Рождество и обходился без колючек.

— Вы очень странный, Себастьян, — сказала Минерва. — Полагаю, вы и про омелу не знаете?

— Омела — очень полезное лекарственное растение-паразит.

Все засмеялись над ним, он и не возражал.

— А что такого? — только спросил Себастьян.

— Ничего, — ответила Минерва.

— Мы не потащим все это в дом, — сказала Диана.

— Потащим, — одновременно ответили Минерва и Стивен.

Что вызвало новый круг «бород Аристовы» и предположительное получение массы корреспонденции.

Себастьян продолжал отклонять попытки мистера Монтроуза взвесить Диану и измерить ее рост. Для себя он выяснил, что его параметры — рост шесть футов и один с половиной дюйма, а также вес — с лета не поменялись.

— Заходи ко мне в кабинет, мой мальчик, — предложил мистер Монтроуз, сделав соответствующие записи в своем гроссбухе. — У меня есть разговор к тебе.

Хозяин освободил закуток от книг, бумаг, разнообразных предметов таинственного назначения, заполнявших тесное помещение, чтобы Себастьян мог присесть. Затем сам занял место за письменным столом. Обычно отец Дианы не выглядел внушительно, но сегодня, в предрождественский вечер, суровое выражение на его лице заставило Себастьяна почувствовать себя школьником.

— Итак, вы хотите оформить брак с моей дочерью через три дня, — начал он.

— Да, сэр. Я так счастлив.

— Диана уже взрослая женщина и сама себе хозяйка, но я счел бы себя плохим отцом, если бы не попытался вникнуть во все обстоятельства.

— Я постараюсь ответить на все ваши вопросы, — ответил Себастьян, стараясь проявить возможное внимание к собеседнику. — Хотя некоторые сведения будет более правильно получить от Дианы.

— Хм. Вам, должно быть, известно, что Диана очень богата. Фэншоу оставил ей огромное состояние. Мне не хотелось бы думать, что вы собираетесь жениться на ней ради денег.

— Вы слышали о Сэкстонском угольном месторождении?

— Боюсь, что нет.

— Оно находится в Нортумберленде на территории Сэкстон-Айверли и принадлежит мне. Это очень богатое месторождение.

Себастьян назвал сумму, которая заставила мистера Монтроуза присвистнуть.

— Ого! Ваш доход даже превышает доход Дианы.

— Я женился бы на ней, даже если бы у нее не было ни пенни.

— Значит, вы любите.

Себастьян смог лишь повторить обещание, данное Минерве:

— Я сделаю все, чтобы ей было хорошо.

— Я знаю, как трудно нам, мужчинам, говорить о своих чувствах, но, Себастьян — я буду называть тебя так, ибо нам нет нужды быть излишне официальными, — все в порядке, поскольку вижу, что ты на самом деле любишь мою дочь.

Себастьян почувствовал, что не способен больше ни минуты обманывать этого доброго, любящего человека. Если ему доведется быть тесно связанным с ним, считать его почти своим, отцом, он предпочел бы, чтобы с самого начала между ними были прямые и честные отношения.

— Мне ужасно неприятно признаваться в этом, и лучше бы вам об этом сказала сама Диана, но боюсь, она этого не сделает. Она ждет ребенка.

Монтроуз не стал обижать дочь вопросом, Себастьян ли отец ребенка.

— Понятно, — сказал он, сморщив губы и потерев виски. — Эта новость не слишком весела для отцовского сердца, но раз вы вот-вот поженитесь, мне не остается ничего, кроме, как с радостью ожидать появления моего первого внука.

— Благодарю вас, сэр.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — хмыкнул он. — Теперь я понимаю, почему Диана все время капризничает. Я сочувствую тебе, мой мальчик. Я прошел через это не один раз. Я могу сказать, что женитьба была твоим выбором?

— Во всяком случае, не ее, — с грустью выдавил Себастьян. — Она хотела выйти замуж за Блейкни, а я разрушил ее намерение.

— Блейкни? О нет! Конечно, она еще девочкой увлеклась им, но он ей совершенно не подходит, Он слишком инфантильный.

— Он на два месяца старше меня.

— Возраст тут ни при чем. Блейкни до сих пор еще мальчик, а Диане нужен мужчина. Ты, мой мальчик, — мужчина.