Глава 5

– Я не могу выйти за него замуж! – в отчаянии повторила Пенелопа.

Деймиен так на нее смотрел, что подобные слова казались немыслимыми. Девушка чувствовала опасность, видела ее, ощущала запах и, как животное, пыталась ее избежать.

– Разумеется, можешь, – шелестела под ухом мать. – У тебя явно нет никого другого. И ты уже отвергла двух совершенно порядочных джентльменов.

– Мама… – начала Пенелопа.

– Ты не будешь возражать, если время от времени я стану брать у тебя поносить эти рубины? – продолжала мать. – И скажи, скажи же, я смогу гостить у тебя во дворце? Сунешь меня в какой-нибудь уголок – ничего особенного, комнат десять или около того. Ты даже знать не будешь, что я тут.

– Мама!

Принц Деймиен молчал. Молчал и смотрел на Пенелопу, но смотрел с таким напряжением, что у нее закипала кровь в жилах. Саша же, с другой стороны, жевал губу.

– Все не так просто, ваше высочество. Она не носит кольца.

– Что же, это легко исправить. – Леди Траск сняла с пальца кольцо и протянула его Пенелопе: – Вот, возьми. В любом случае я оставила бы его тебе по завещанию. Так велела мне моя мать.

Саша съежился и вскрикнул:

– Нет-нет! Не делайте этого. Нужно провести особый ритуал. Если ритуала не будет, линия прервется, и это ничего не будет значить.

– Что за ритуал? Давайте проведем его и все. Я желаю, чтобы моя дочь была обручена с принцем. Леди Мэтьюз с ума сойдет от зависти. Ее дочери вышли замуж всего только за графов, и она ужасно задирает передо мной нос.

– Это сумасшествие! – воскликнула Пенелопа.

– Вовсе нет, – возразила Меган. – Очень интересно. Ты, оказывается, принцесса. Когда мой отец женится на твоей маме, я стану твоей сводной сестрой, как в сказке про Золушку. Только я не буду вредничать, и отрезать себе пальцы на ногах и все такое.

– Помолчи, Меган! – глубокий голос Майкла ворвался в какофонию резких женских вскриков. Воцарилась тишина.

Майкл протянул руку и осторожно опустил крышку на шкатулке с рубинами. При этом он не сводил глаз с Деймиена.

– Сэр, мы понятия не имеем, кто вы такой. Вы ведь можете оказаться обманщиком, проходимцем. Идея о браке с вами мне совсем не нравится, независимо оттого, предлагаете ли вы свою руку Пенелопе или ее матери. Вы должны либо доказать мне, что не являетесь мошенником, либо покинуть этот дом.

Деймиен слегка наклонил голову, а у Саши отвисла челюсть. Он оглянулся вокруг, словно ожидая, что Майкл будет немедленно сражен молнией.

– Как вы смеете говорить в таком тоне с его высочеством?

– Черт возьми, с чего это принц Нвенгарский явится вдруг в Литтл-Марчинг? – спросил Майкл. – В поисках давно утерянной принцессы? Ни больше, ни меньше? Вы что, за дураков нас считаете?

Деймиен встретился с ним взглядом. Выражение лица у него было таким же спокойным, как и у Майкла. «Он понимает, кого следует убеждать, – подумала Пенелопа. – Не меня и не мою мать».

Разумеется, Деймиен вовсе не беспокоился насчет Пенелопы. Она же мгновенно ему покорилась, таяла в его объятиях, позволила ему делать все, что он только пожелает. Должно быть, он верит, что уже завоевал ее.

Девушка рассматривала его прямой стан, могучее тело, спокойные, твердые глаза. Он вполне может быть прав насчет Пенелопы.

– Но, папа! – начала было Меган, в свою очередь пристально разглядывая Деймиена. – Он выглядит как принц.

– Пенелопа, пожалуйста, отведи Меган к себе в комнату, пока мы не разберемся с этим делом.

Меган прекрасно знала, что когда отец начинает говорить таким тоном, спорить с ним бесполезно, а потому лишь сделала книксен и отозвалась:

– Да, папа.

Пенелопа тупо позволила выдворить себя из гостиной. В холле царил хаос. По лестнице вверх-вниз носились по крайней мере дюжина лакеев в ливреях военного образца. Мейтерс орал на них, но они игнорировали его с жизнерадостным видом. Два лакея огромного роста указывали, что делать, и лающими голосами отдавали приказы по-нвенгарски.

Багаж принца состоял по крайней мере из сорока чемоданов. Все они выстроились у лестницы и ждали, пока их по одному поднимут наверх.

Меган захихикала:

– О Господи! Теперь-то уж папе придется ему поверить. Я собираюсь написать Кэти Роупер и всё ей рассказать. Представь только, она задирает нос лишь потому, что ее сестра вышла замуж за барона! А ты выйдешь за принца!

– Я ни за кого не собираюсь выходить замуж, – пыталась возражать Пенелопа.

Никто не обращал на ее слова ни малейшего внимания. Меган поскакала вверх по ступенькам. Мейтерс кричал. Лакеи энергично таскали чемоданы.

Пенелопа вышла из дома, пробежала по лужайке и устремилась к павильону, который прятался в глубине парка. Круглый павильон имел одну открытую сторону, вдоль которой выстроились греческие колонны. Внутри находилось несколько статуй греческих философов. Фриз украшали высказывания Аристотеля на древнегреческом языке.

«Это постройка твоего деда, – презрительно фыркая, говорил отец Пенелопы. – Глупость, да и только».

Пенелопа любила павильон потому, что никто и никогда сюда не приходил. Кроме того, с открытой его стороны был чудесный вид нареку, тихо катящую свои воды с другой стороны луга. Мирная картина, тихое место. Ее место.

Что вдруг случилось со всем светом сегодня? Она отправилась на прогулку в деревню вместе, с Меган, а теперь все стало с ног на голову.

Она не может быть принцессой. Это просто смешно! Но ведь Деймиен и тот человек с ним, Саша, в это верят.

Как только они начали говорить о кольцах и о предназначении ее матери, Пенелопа осознала, что она тоже принадлежит к этому древнему роду.

А потом к ней повернулся Деймиен, посмотрел на нее своим напряженным взглядом и заявил, что она ему подходит.

Пенелопа опустилась на ступеньки, откинула голову и подставила ее ветру, который принялся трепать золотистые пряди.

Все эти разговоры, что он в нее влюбился, были просто чепухой. Принц он или проходимец, но он явился сюда, чтобы заполучить невесту. Причины, по которым он выбрал именно ее, выглядят несколько более экзотичными, чем у обычного джентльмена, но это не имеет значения.

Часть ее существа страстно желала поверить ему, когда он коснулся ее лица и сказал:

– Я полюбил тебя.

Это не может быть правдой. Пенелопа унеслась мыслями к тому моменту, когда они стояли на летнем лугу, а его губы касались ее лица и шеи. То было настоящим.

Она вспомнила туман у себя в голове, вспомнила, как ей казалось, что позволить себя обнять, склоняться над ней, ласкать ее – это правильно.

И когда он остановил на ней взгляд, зная, что она – наследница кольца, это тоже казалось правильным.

Ничего не поймешь.

Пенелопа попыталась собраться с мыслями. Обычно ей это легко удавалось, но сейчас все так запуталось.

«У тебя ясный ум, – часто повторял отец. – Не то, что у твоей матери. Поэтому я тебя и люблю». И он гладил ее по голове, а глаза его сияли от гордости.

В детстве Пенелопе нравились его похвалы, но когда она стала подрастать, то поняла: у его слов есть обратная сторона – они возвышали Пенелопу и унижали мать.

Сэр Хилтон Траск не любил жену.

– Ты очень красива, Пенелопа, – повторял он. – Твоя мать тоже когда-то была красавицей. Но у нее пустая голова и легкомысленное отношение к жизни. Она – пустая раковина. А ты – здравомыслящая и умненькая. Ты превосходишь ее во всех отношениях.

Пенелопе казалось, что матери нет дела до его замечаний, но однажды она застала мать в слезах, хотя за несколько минут до этого та легко отмахнулась от оскорбительных слов отца.

– Мама, он не хотел быть жестоким, – сказала Пенелопа.

– Хотел, дорогая, хотел, – рыдая, возразила леди Траск. – Он ненавидит меня, а тебя любит. Так было всегда. Я не понимаю, чем провинилась перед ним.

Отец действительно как-то заявил Пенелопе:

– Единственное, что твоя мать сделала в жизни достойного – это подарила мне тебя.

Он отдал Пенелопе всю свою привязанность. Будь девушка тщеславна, она бы гордилась таким отношением, наслаждаясь мыслью о собственном превосходстве. Но тщеславие было ей не свойственно, и она лишь страдала оттого, что отец ни во что не ставит ее мать.

– Будь к ней добрее, – просила она отца.

– Я и так к ней слишком добр. Она получает сколько угодно денег и любые побрякушки, какие только захочет. Подобная женщина бывает счастлива, когда ты даришь ей какую-нибудь цацку.

По какой-то причине это воспоминание именно сейчас возникло перед внутренним взором Пенелопы. В глазах закипели слезы и покатились вниз по щекам.

– Я не хочу заставлять вас плакать, – раздался у нее за спиной голос Деймиена.

Пенелопа резко подняла голову. Принц стоял, привалившись к ближайшей колонне. Ветер с реки шевелил полы его сюртука. На нем не было шляпы. В тени павильона его темные волосы казались совсем черными. Сапоги были начищены, пряжки блестели, но на подошвах осталась грязь от их прогулки по лугу.

Его поцелуи все еще горели на ее губах. Этот человек разжег в ее душе пламя, о котором она не имела представления.

«Это желание, – с неприязнью думала Пенелопа, – я хочу этого мужчину, и мне все равно, принц он или шарлатан».

– Я плачу не из-за вас, – с трудом проговорила Пенелопа. Он медленно приблизился и опустился рядом с ней на ступеньки.

– Я рад.

От него пахло свежим воздухом, табаком и еще чем-то мужским. Он заслонил Пенелопу от ветра, и ей стало теплее.

– Мне не понравилось, как легко вы и ваш человек отказались от моей матери в мою пользу, – вымолвила она наконец, неподвижно глядя прямо перед собой.

– Она мне отказала. Логично было перейти к вам.

– Значит, я должна стать принцессой? И выйти за вас замуж? Вы могли бы сразу сказать мне об этом и не утруждать себя разговорами о любви.

На указательном пальце Деймиена поблескивало серебряное кольцо. Пенелопа взглянула на него и увидела то, что скрывали его перчатки, когда она ехала с ним к дому: ладони принца были покрыты мозолями и загрубели от работы. Своими грубыми пальцами он сжал ее руку, которая сразу утонула в его ладони.

– Все решено, Пенелопа, – спокойно проговорил Деймиен, но в его голосе слышалась непреклонность. – Я приехал сюда, чтобы найти невесту. Эта невеста – ты. Я знал это, как только тебя увидел, но в тот миг этого не понял.

Он снова взялся за свое. Его голос звучал нежно и завораживающе, он словно обволакивал Пенелопу. Она собиралась вести себя сдержанно и недоверчиво, но под гипнозом его голоса смогла лишь пробормотать:

– Откуда ты мог знать?

Деймиен улыбнулся.

– Я же говорил тебе, что влюбился в тебя. За десять минут. Существует пророчество, и нвенгарский мудрец и предсказатель говорил мне, что я буду ему следовать независимо от своей воли. Я влюбился, потому что это было предопределено. – Он провел большим пальцем по кисти Пенелопы. – Не имеет значения, почему я влюбился. Главное, что это произошло.

Пенелопа с трудом оторвала от него взгляд.

– Ты действительно сумасшедший. Или я. Нвенгарские принцы не появляются в захолустных деревнях и не заявляют, что ищут себе невесту.

– Значит, тебе все известно о принцах Нвенгарии? – с легкой насмешкой спросил Деймиен.

– Не все. Но Майкл прав. Ты вполне можешь оказаться проходимцем. Скорее всего так и есть. Нвенгария далеко отсюда. Возле Трансильвании и Молдовы, у границ Оттоманской империи.

– Ты хорошо информирована. Большинство англичан понятия об этом не имеют.

– Я знаю это, потому что изучаю народные сказки, собираю их, потом издаю небольшие книжки.

Деймиен заинтересовался:

– Ты знаешь нвенгарские сказки?

– Только одну, – отвечала Пенелопа, стараясь говорить безразличным тоном. – Я нашла ее во французском издании. Там говорилось о фонтане и монете, о старухе и гусе. Я не очень-то ее поняла.

Деймиен мрачно кивнул:

– Я ее слышал и тоже не понял.

– Нигде не говорилось о восьмисотлетнем кольце и английской девушке, которая должна выйти замуж за принца.

Деймиен прикрыл глаза.

– Это потому, что она пока еще только пишется.

Пенелопа проглотила комок в горле.

– Лучше бы ты не глядел на меня так.

– Как?

Он подался вперед, темные волосы рассыпались по плечам, синие глаза смотрели внимательно и напряженно.

– Как будто ты снова хочешь меня поцеловать, – чуть слышно ответила Пенелопа.

– А разве это так уж плохо?

«Да». Она и так в смятении, а еще один поцелуй окончательно лишит ее рассудка.

– Плохо. Очень, очень плохо.

– А я считаю иначе. – И он коснулся ее волос.

– А я – так, – выдохнула Пенелопа. – Определенно это будет ужасно.

Деймиен придвинулся ближе, тепло его тела окутало Пенелопу как одеяло.

– Нет, Пенелопа. С тобой это всегда будет прекрасно. – Он наклонился и поцеловал ее в губы медленным, ласковым поцелуем.

Пенелопа резко вдохнула. Деймиен улыбнулся. Глаза его потемнели. В синеве появились черные искры.

– Перестань, – прошептала девушка.

– Зачем? – Он снова коснулся ее губ. – Ты выходишь за меня замуж. Мы можем целоваться, сколько хотим.

Пенелопа отстранилась.

– Я не сказала, что выйду за тебя замуж.

– Скажешь.

– Ты слишком самонадеян.

– Это не самонадеянность. Просто я знаю, что так и будет.

Он произнес это таким тоном, что Пенелопа начала ему верить. Должно быть, она и правда сходит с ума.

– О чем Майкл хотел поговорить?

– Майкл?

– Мистер Тэвисток. Он отослал меня и Меган из комнаты, чтобы поговорить с тобой. Похоже, разговор был короткий.

Деймиен поцеловал уголок ее губ. Его горячее дыхание коснулось щеки Пенелопы.

– У мистера Тэвистока и Саши сейчас очень оживленный спор. К нашему возвращению они закончат.

– Разве тебе не следовало остаться и самому все закончить?

Деймиен пожал плечами.

– Я уже сказал Саше, что следует подготовиться. Не такой я дурак, чтобы полагать, будто вы поверите мне, когда я упаду вам как снег на голову. Я подготовился.

Пенелопа сглотнула.

– Ты всегда делаешь то, что хочешь?

– Нет. – Он отбросил прядки со лба Пенелопы. – Я делаю то, что лучше. Не то, что хочу.

– И ты думаешь, что лучше всего мне выйти за тебя замуж?

– Пенелопа. – Он произнес ее имя так, будто пробовал его на вкус. – Как только я понял, что это на тебе я должен жениться, я возликовал. И не потому, что не считал твою мать достойной, просто в глубине души я знал, что это правильно. – Он взял в ладони лицо девушки. – Радуйся вместе со мной, Пенелопа.

Он поцеловал ее. Его сильные грубоватые пальцы гладили се щеки. Пенелопа чувствовала холод серебряного кольца. Его язык скользнул ей в рот и принес с собой острый, пронзительный вкус.

Она никогда не думала, что захочет поцелуев мужчины. По крайней мере, после Магнуса. Но сейчас с ней был Деймиен, вовсе не Магнус, совсем не Магнус.

Она коснулась ладонью его щеки, повторяя его собственный жест.

– Надо остановиться, прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость.

– Влюбишься в меня? – Он поцеловал ее припухшие губы. – Это не глупость.

– Ну пожалуйста!

Пенелопа и сама не знала, что она имела в виду: «пожалуйста, прекрати» или «пожалуйста, продолжай».

Почему ей хотелось улыбаться, когда улыбался он? Касаться его, когда он ее касался?

Пенелопа помнила, как три года назад влюбилась в Рубена, ей тогда было восемнадцать лет. Она три дня не могла есть и не спала целую неделю. Лежала без сна с бьющимся сердцем, улыбкой на губах и непонятной болью в желудке.

«Увлечение, – решила она позднее. – Не любовь».

Теперь, когда ее целовал Деймиен, эта забытая дрожь снова вернулась и напомнила Пенелопе, какой дурочкой она может быть.

Следует отослать его, отказаться от этого замужества и заняться делами. Запереться в комнате, закончить новое собрание сказок, которые она начала переводить нынешней весной. И никогда его больше не видеть.

А вместо всего этого она сидела здесь и позволяла ему себя целовать. И сама хотела поцеловать его.

Все повторялось снова и снова. Но на этот раз будет куда хуже.

– Я знаю нвенгарские сказки и расскажу их тебе, – говорил он.

Сама того не желая, Пенелопа вдруг заинтересовалась:

– Правда?

– Обязательно. – И он посмотрел на нее порочным взглядом. – Когда буду лежать рядом с тобой в постели.

Пенелопа вообразила, как он раскинется на ее подушках с потемневшими от страсти глазами и своим бархатистым голосом будет рассказывать ей сказки. У нее закружилась голова.

– Ты хочешь жениться на мне, потому что этого требует древнее пророчество?

– Я всегда делаю то, что требуется.

Пенелопа прерывисто вздохнула.

– Вовсе нет. Ты делаешь именно то, чего тебе хочется. Позволяешь другим верить, что они действуют по своей воле, а сам направляешь их, не произнося при этом ни слова.

– Возможно. – Он подмигнул ей. – Не выдавай меня.

При этих словах Пенелопа не могла удержаться и улыбнулась. Что за человек!

Он позволил ей несколько секунд смотреть прямо себе в глаза, потом его улыбка погасла, и он опустил взгляд на ее руки.

– Ты видишь меня насквозь. Но не старайся увидеть лишнее. Тебе не понравится то, что ты увидишь.

Пенелопа была озадачена. Она открыла уже было рот, чтобы продолжать задавать вопросы, но в этот момент на дорожке появилась Меган и позвала их:

– Вы еще не кончили целоваться? Признаюсь, я уже давно прячусь вот за этим деревом.

Пенелопа вспыхнула.

– Меган, надо было показать, что ты здесь.

– Я и показала, – весело воскликнула Меган, входя в павильон. – Только что. Так ты сказала «да», Пен? Наверняка сказала. Ведь ты так его целовала!

Деймиен усмехнулся, мрачная тень в его глазах растаяла.

– Я пытаюсь ее убедить.

– И убедите, – уверенным тоном заявила Меган. Она опустилась на пол беседки, ее юбки взметнулись, открывая стройные щиколотки. – Моя самая-самая лучшая подруга выходит замуж за принца. Ах, я умираю. Веер мне, веер!

Деймиен любезно помахал рукой у ее лица. Меган захихикала.

– Ну-ка, вставай, негодница! – рассердившись, воскликнула Пенелопа.

– Принц! Вы только подумайте! У вас в Нвенгарии много герцогов, принц Деймиен? Заставьте одного из них жениться на мне!

– Герцоги в Нвенгарии – очень порочные люди, – отвечал Деймиен. – Я найду вам кое-кого в десять раз лучше.

Меган приподнялась на локтях.

– В десять раз лучше, чем герцог? Что ж, мне нравится.

Деймиен говорил шутливым тоном, но Пенелопа чувствовала, он не шутит. И опять она заметила мрачный огонек в его взгляде, но Деймиен тут же его погасил.

– Пенелопа, ты должна выйти за него замуж! – настаивала Меган. – Тогда мне достанется муж, который лучше герцога. Ты же не обездолишь свою будущую сводную сестру?

Деймиен переплел свои пальцы с пальцами Пенелопы. Этот жест был таким интимным, что Пенелопа снова начала дрожать.

– Вы видите? – спросил он. – Ваша подруга на моей стороне.

Пенелопа попыталась ответить суровым тоном:

– У нее легко кружится голова при виде красивых мужчин.

– В облегающих панталонах, – закончила Меган.

– Ага! – обратился Деймиен к Меган. – Это обнадеживает. Пенелопа считает меня красивым.

– И ей нравится вас целовать, – добавила Меган. – Два очка в вашу пользу.

Пенелопа выдернула у Деймиена свою руку.

– Вот уж два сапога – пара.

– Бедная Пенелопа уже обожглась, – с жалостью проговорила Меган. – Дважды. Вы должны доказать ей, принц Деймиен, что истинную любовь можно и подождать.

– Отлично сказано, – одобрил Деймиен.

Пенелопа вскочила на ноги. Деймиен и Меган посмотрели на нее, не выражая никакого беспокойства.

– Я не сказала, что выйду за него замуж. И хочу напомнить тебе, Меган, что ты – мой друг и не должна поддерживать другую сторону. – Пенелопу раздражало, что Меган все еще сидит на полу.

– Я помню, – отозвалась Меган. – Друзья должны делать то, что лучше всего для их друга. А для тебя лучше всего – выйти замуж за Деймиена.

Пенелопа обхватила голову руками.

– Неужели он и тебя околдовал?

Деймиен поднялся на ноги. Меган с интересом наблюдала, как он обнял Пенелопу за талию.

– Я понимаю, ты взволнована. Ты боишься меня. Я и сам сомневался. Пока не увидел тебя. Но тогда сразу понял, что все правильно.

Сильные руки мягко, но надежно поддерживали ее за талию.

– У тебя будет время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Предстоит многое подготовить, провести множество ритуалов. Я бы предпочел махнуть на них рукой, но они необходимы. Саша не допустит иного.

У Пенелопы пересохло во рту. Она не могла выговорить ни слова, только слушала его голос, низкий, бархатный. Видела лишь синеву его глаз и ощущала тепло его рук.

Меган, которую все это не беспокоило, продолжала щебетать:

– Какие ритуалы?

– Всякие, – отвечал Деймиен. – Кольцо надо официально передать Пенелопе. Потом будут праздники, развлечения, балы. Будет церемония обручения, потом церемония нашего первого соития.

Глаза Пенелопы в ужасе расширились, Меган широко ухмыльнулась.

– Соития? – выдавила из себя Пенелопа. – Ты сказал «соития»?