Глава 18

На следующий день после полудня Пенелопа ехала в нанятой Деймиеном просторной карете к Сент-Джеймскому дворцу. Весь путь от Литтл-Марчинга до Сент-Джеймс-стрит она проделала лишь в обществе Вулфа, который свернулся калачиком на сиденье и тут же заснул, и своей горничной Хиллиард, тридцатилетней женщины из Оксфордшира, выбранной Деймиеном для Пенелопы на время, пока будут подыскивать остальных слуг. Хиллиард прежде никогда не бывала в Лондоне и теперь изрядно волновалась.

И регент, и Саша рассчитывали, что Деймиен с Пенелопой въедут в столицу в ландо с опущенным верхом, чтобы приветствовать публику. Однако Деймиен и Петри пришли к выводу, что это слишком опасно. Вопрос решил дождь, который начал накрапывать еще в Мейденхеде и пока не думал прекращаться.

Деймиен не приближался к Пенелопе с того момента, когда утром она проснулась одна, попрощалась с матерью, с Тэвистоками и села в экипаж.

Меган и леди Траск дали волю слезам. Майкл крепко обнял Пенелопу и сказал:

– Счастья тебе, Пен. – Потом добавил: – Спасибо.

Когда экипаж тронулся, Пенелопа увидела, как он обнял леди Траск за талию и прижал к себе. По крайней мере, тут все уладилось.

Хиллиард вытянула шею, с благоговением рассматривая приближающийся дворец.

– О, мисс… То есть я хотела сказать, мадам. Я тут непременно заблужусь, непременно. И королевские слуги наверняка будут задирать нос и командовать.

– Мы остановимся не в Сент-Джеймском дворце, – объяснила Пенелопа, чувствуя, как у нее похолодело внутри. – Мы будем жить в Карлтон-Хаусе.

– Что за Карлтон-Хаус? Я думала, мы будем жить вместе с принцем-регентом и всей королевской семьей.

– Карлтон-Хаус – это собственный дом регента неподалеку отсюда, прямо в центре парка. Ты сможешь гулять там, сколько захочешь. Там очень красиво.

Пенелопа говорила уверенным тоном, но сама вовсе не испытывала уверенности. Сегодня она впервые должна войти в настоящий мир Деймиена, мир королей и принцев, дворцов и придворных интриг. У нее пересохло во рту и похолодели пальцы.

Легко было обещать стать его невестой и его принцессой, находясь в безопасности отцовского дома в Литтл-Марчинге. Однако теперь ей действительно придется быть принцессой, а она не имеет ни малейшего представления, что для этого нужно.

«Все будет хорошо. Саша мне поможет. Должно быть, он наизусть помнит протокольные церемонии во всем мире».

Но ведь и сам Саша воспринимал королевский образ жизни как должное. Для Деймиена, Саши, Петри ее захолустный Литтл-Марчинг должен казаться странным, а вот такие места, как Карлтон-Хаус, Сент-Джеймский дворец, Кенсингтонский дворец – самое обычное, повседневное дело. Их обитатели сразу признают в ней провинциалку, она подведет и себя, и Деймиена.

Нет. Это малодушие. Деймиен поможет ей, он сам так сказал. И Эган Макдональд, друг Деймиена, тоже с ними. Вон он лениво покачивается на лошади в белой рубашке и старом килте. И держится он очень просто.

– В Карлтон-Хаусе любят причуды Дикого Горца, – говорил он Пенелопе перед самым отъездом. – Очень возможно, что меня попросят метнуть кейбер прямо в бальном зале, или сыграть на волынке, или станцевать шотландский рил. Они знать не хотят, что швырять бревна нудно, от волынки у меня болит голова, а танцую я никудышно.

Он рассмешил Пенелопу, явно намеренно, потому что глаза ее уже наполнились слезами, готовыми в любую минуту покатиться по щекам, как капли дождя, который стучал по крыше кареты.

Когда они миновали нарядные ворота Карлтон-Хауса, из губ Хиллиард вырвался стон отчаяния.

– Это еще хуже, мадам. Надо было мне сидеть дома. И отец мне говорил: «Нечего лезть туда, где тебе не место, дочка». Видно, он прав, точно прав.

– Прав, – эхом отозвалась Пенелопа. Она смотрела на громадный дом в конце подъездной дорожки и понимала, что тоже «влезла туда, где ей не место».

Спустя три дня она спускалась по широкой мраморной лестнице в самом лучшем бальном платье, какое у нее когда-либо было.

Ее превращение из «обыкновенной Пенелопы Траск» в нвенгарскую принцессу произошло с ошеломляющей быстротой. До Иванова дня оставалось всего две с половиной недели, а потому Деймиен убедил принца-регента, что все предполагаемые торжества в их честь должны состояться немедленно. Регент ворчал, но Деймиен сумел настоять на своем. Пенелопа чувствовала, как бежит время, а ведь им необходимо добраться до Нвенгарии до Иванова дня, вот только регент никак не хотел понять причины их спешки.

Чудесная история ее брака с Деймиеном была у всех на устах. В каждой газете, какая только попадала ей в руки, Пенелопа находила рассказ о том, как Деймиен искал себе невесту, как встретил невинную розу, скрытую в глубинах провинциального Оксфордшира, как стал перед ней на колени и просил выйти за него замуж.

В некоторых статьях делался упор на политическую ситуацию. Авторы утверждали, что Деймиен встретит жесткую оппозицию в лице великого герцога Александра и герцогского совета.

Одна из статей была целиком посвящена самому Александру. Главным образом там рассказывалось о том, что ныне покойный принц-император казнил отца Александра и что жена великого герцога, великая герцогиня Сефрония, недавно умерла от синдрома атрофии. Теперь он безутешный вдовец с маленьким сыном на руках. С газетного рисунка на Пенелопу смотрел широкоплечий суровый мужчина одного возраста с Деймиеном.

Пенелопа внимательно рассматривала его, понимая, что это не тот человек, который станет кланяться, почтительно уступая Деймиену дорогу к трону предков. Что готов сделать герцог Александр с Пенелопой, обычной английской девушкой, которая осмелилась утверждать, что теперь она нвенгарская принцесса? Во взгляде герцога она не увидела никакого сочувствия, одну только беспощадность.

У Пенелопы не было возможности обсудить эти статьи с Деймиеном, потому что ни один из них не имел ни минуты для уединения с супругом. Деймиен практически сразу исчез за высокими позолоченными дверями из-за какого-то таинственного совещания, а Пенелопу вертели туда-сюда бесчисленные портнихи со своими подмастерьями, к тому же Саша спешил дать ей как можно больше уроков нвенгарского.

Не говоря уже о том, что надо было присматривать за Вулфом. Мальчишка хотел обследовать каждую трещинку этого роскошного дворца и не видел причины, почему бы не вернуться к своей второй ипостаси – превратиться в логоша, чтобы удобнее было ползать по резным карнизам и фрескам.

– Если мы отведем его в Вестминстерское аббатство, – с иронией предложил Эган Макдональд как-то раз, когда Пенелопа сманивала Вулфа вниз, а перепуганные слуги наблюдали с разинутыми ртами за происходящим, – то, может, он там останется и будет служить горгульей?

Пенелопа каждый день благодарила Бога за присутствие Эгана. Пока Деймиен обхаживал министров и послов, Эган всегда оставался рядом с Пенелопой, показывал ей дворец, снимал напряжение, когда Пенелопу рассматривали многочисленные гости регента. Пенелопа не знала, сумела бы она выдержать эти первые дни без Эгана.

Вот и сейчас именно Эган, великолепный в своем килте с жесткими складками и белой батистовой рубашке, встретил Пенелопу у подножия лестницы и проводил ее в бальный зал на первый из грандиозных праздников регента.

– Милочка, не смотрите на меня так разочарованно, – ухмыляясь, говорил Эган. – Это ранит мои чувства.

Пенелопа виновато улыбнулась.

– Я надеялась, сегодня вечером меня будет сопровождать Деймиен. – Она потерла похолодевшие пальцы и бросила рассеянный взгляд на новое, усыпанное бриллиантами кольцо рядом со скромным нвенгарским перстнем.

Деймиен подарил его в тот день, когда они приехали в Лондон, он посылал за ним к ювелирам на Бонд-стрит.

– Это первая из множества подобных вещиц, которые я тебе еще подарю, – пробормотал он, надевая кольцо ей на палец. Поцеловал, бросил обжигающий взгляд синих глаз и умчался к регенту.

– Его, бедняжку, просто, на части рвут, – говорил Эган, предлагая Пенелопе руку. – У каждого дело к принцу-императору. Деймиен пытается переделать все как можно быстрее, чтобы вы могли скорее уехать и добраться домой к Иванову дню. А регент, со своей стороны, никак не хочет понять причину спешки. – Он подмигнул. – Зачем спешить, если можно наслаждаться вином, обществом прекрасных женщин, развлекаться?

– Здесь действительно много красивых женщин, – мрачным тоном заметила Пенелопа.

Эган приподнял бровь.

– О чем вы, мисс принцесса? Деймиен никого, кроме вас, не видит. Он ни на одну женщину так не смотрел, как на вас. Как будто хочет вас съесть.

Пенелопа почувствовала, что краснеет.

– Но здесь их мир. Здешние леди – искушенные дамы и знают все правила. Я скажу глупость и даже сама этого не пойму. Я всего-навсего деревенская дурочка, которая попалась на глаза принцу, и они все злорадно ждут, пока его взгляд упадет на кого-нибудь другого.

– Чего никогда не будет. – Эган стиснул ей пальцы. – Я знаю Деймиена. Он способен на верность, если сам в кого-то верит, а в вас он как раз верит.

– И это повергает меня в ужас, – сказала Пенелопа. – Вдруг я его разочарую? Вдруг не сумею стать той принцессой, которая ему нужна?

– Дорогая моя, вам не хватает мудрости Эгана Макдональда. – Он ухмыльнулся. – Вы говорите, они знают все правила, а вы не знаете? Тогда вы должны установить собственные правила. Если им нужна очаровательная деревенская девушка, ею и будьте, не пытайтесь стать такой, как они. Во мне они видят Дикого Горца, вот я и веду себя как Дикий Горец. Я говорю и делаю все, что хочу, и никто не думает меня осуждать, я же Дикий Горец. Понимаете?

– Вам легче, – возразила Пенелопа. – Вы – герой войны.

– А вы – имперская принцесса Нвенгарии. Здесь никогда не видели имперских принцесс, так что можете вести себя, как вам вздумается. Они все равно считают, что в Нвенгарии живут одни дикари. На самом деле это так и есть.

– Вы думаете, мне надо быть эксцентричной?

– Будьте такой, какая вы есть, дорогая. И скоро все эти элегантные леди и джентльмены будут есть с ваших рук.

– Вы мне льстите. – Пенелопа взяла его под локоть.

– Просто говорю правду. Пора, пошли встанем в очередь. Вы же на празднике. Не думайте ни о чем. Говорят, регент истратил целое состояние на эти вечеринки, так что угощение наверняка будет съедобным.

Пенелопа рассмеялась, понимая, что он говорит это именно для того, чтобы ее рассмешить. И сквозь анфиладу огромных комнат они направились к толпе на вершине лестницы, ведущей в бальный зал. Когда подошла их очередь, мажордом расправил плечи, выпрямился и громко объявил:

– Лорд Эган Макдональд и ее императорское высочество принцесса Пенелопа Нвенгарская!

Все взгляды обратились наверх и не отрывались от величественной лестницы, пока Эган вел по ней Пенелопу. Она чувствовала, что на нее обращены глаза всех присутствующих в зале, глаза любопытные, враждебные, завистливые, но сама она видела одного Деймиена, который как раз в этот момент проскользнул в зал через противоположную дверь из покоев регента, с которым, очевидно, вел переговоры.

Деймиен выглядел как настоящий нвенгар: военного покроя мундир с рядами позвякивающих медалей на груди и золотой орденской лентой от плеча до талии. Случайный всадник, который целовал ее в высокой траве Холденского луга, исчез без следа. Его место занял принц-император с гордой осанкой и суровой миной. Только на лице знакомо сверкнули синие глаза, когда он заметил ее, свою невесту, свою принцессу, свою гордость.

Пенелопа задрала подбородок, зная, как вспыхнули при этом бриллианты в ее волосах, да и платье, в конце концов, было настоящим шедевром.

Вместе со своим спутником Пенелопа направилась к Деймиену, но пробраться сквозь толпу было не так-то просто! И все тянули к ней руки, просили представить. Новоявленной принцессе приходилось не только здороваться с каждым новым знакомым, но и некоторое время беседовать на разные темы – ее мнением интересовались абсолютно по всем предметам, от последних моделей сапог для верховой езды до реставрации монархии во Франции.

Пенелопа, у которой никто и никогда не спрашивал ее мнения, за исключением покойного отца, отвечала, как могла, и лишь надеялась, что не выглядит совершенной дурочкой.

Когда они с Эганом выбрались наконец из толпы, она почувствовала себя бесконечно усталой. Деймиена они застали за беседой с высокой дамой в простом, но элегантном туалете темно-синего цвета, который подчеркивал блеск ее темных волос.

Дама была старше Пенелопы, скорее всего ровесница Деймиена, то есть лет тридцати. Приятное лицо, шоколадного цвета глаза, обрамленные роскошными ресницами. Из драгоценностей на ней было лишь жемчужное ожерелье, подчеркивающее белизну стройной шеи. Пенелопа тотчас почувствовала раздражение.

– О! – громко воскликнул Эган. – Прекрасная Анастасия. Дорогая, сколько же мы не виделись? – Он отвесил глубокий замысловатый поклон, полы его килта взметнулись, как в танце.

– Неужели передо мной Эган Макдональд! – низким, глубоким голосом с легким придыханием проговорила дама. – В последний раз я видела вас в Париже, вы уламывали каких-то девок и были пьяны, как сапожник.

– Не как сапожник, а как лорд, – ничуть не смутившись, весело отозвался Эган. – А вы, дорогая моя Анастасия, как всегда, прекрасны.

– А вы, как всегда, льстивы. – Ее взгляд переместился на Пенелопу, но она, еще не представленная, не могла заговорить с ней.

– Пенелопа, позволь представить тебе Анастасию Димитри, нвенгарскую графиню, – вмешался Деймиен. – Анастасия, это моя жена, ее императорское высочество принцесса Пенелопа.

Как и все остальные женщины, Анастасия присела в книксене, но окинула Пенелопу более придирчивым и внимательным, чем у других, взглядом. Потом положила пальцы на руку Деймиена и чуть слышно пробормотала:

– О, Деймиен, она подойдет.

– Вы нвенгарка? – вежливо, но с бьющимся сердцем спросила Пенелопа.

– Нет, австрийка, – ответил Деймиен. – Замужем за нвенгаром.

Темные глаза Анастасии блеснули.

– Но я, ваше высочество, в душе больше нвенгарка, чем настоящие нвенгары. Простите мне мою смелость, но вы станете прекрасной принцессой, ваше высочество.

Графиня не убрала руки с рукава Деймиена. Казалось, Деймиен этого не заметил. Эган заметил, но не стал ничего говорить. Анастасия с непроницаемым выражением продолжала рассматривать Пенелопу.

У Пенелопы перехватило горло. Пытаясь сохранить на лице светскую улыбку, она сказала:

– Благодарю вас, графиня.

– Анастасия на нашей стороне, – негромко заметил Деймиен.

Графиня бросила на него острый взгляд.

– Разумеется, я тоже считаю, что некоторые реформы Александра необходимы, а часть даже запоздала.

– Я ведь и не отрицаю, что он очень умный человек. У него много полезных идей, – отвечал Деймиен. – Но он полагает, что можно полностью все уничтожить и начать с чистого листа. А это глупо.

– Если бы он взялся возглавлять реформы, он стал бы бесценным союзником.

– Но только в том случае, если он сможет отвлечься от попыток меня убить, сейчас это занимает все его время.

– Это правда, только.

У Пенелопы создалось впечатление, что эти двое перечисляют свои аргументы уже в сотый раз, а вот в разговорах с Пенелопой Деймиен едва упоминал Александра.

«Нет никаких причин для ревности», – одернула себя Пенелопа.

«А почему, собственно, нет?» – задала вопрос другая часть ее души, та, которая смотрела на мир более трезво. Эти двое явно были друзьями или даже чем-то большим. Раньше Деймиен никогда не упоминал эту даму. Они были любовниками? Или они и сейчас любовники?

– Мы что, всю ночь будем говорить о вашей дурацкой политике? – вмешался Эган. – От ваших разговоров мухи дохнут. В конце концов, мы на балу. Давайте лучше танцевать.

На галерее начинали играть музыканты. Середина огромного зала постепенно пустела, гости освобождали место для танцев.

Анастасия сжала руку Деймиена.

– Всем не терпится увидеть, как вы со своей невестой начнете первый менуэт.

– Это я и собираюсь сделать. – Взгляд Деймиена потеплел, он протянул Пенелопе руку в перчатке. – Любовь моя?

Она вложила свою ладонь в его сильную руку, едва сдержав дрожь, пробежавшую по ее телу. Она не спала с ним со своей первой брачной ночи, и все ее существо жаждало его объятий.

Другие двое заметили их состояние: Эган ухмыльнулся, улыбка Анастасии стала шире.

Деймиен бросил на них суровый взгляд.

– Эган, займись делом, пригласи графиню.

– Менуэт – чертовски глупый танец, – проворчал Эган. – Прыжки, ужимки, поклоны – и все стоя на месте.

Анастасия протянула Эгану свою длинную красивую руку.

– Пойдемте, Макдональд. По мне, так можете хоть шотландский танец с мечами танцевать, лишь бы люди видели, что я тоже способна к легкомысленным развлечениям.

– Это она – утраченная любовь Эгана? – спросила Пенелопа, вдруг вспомнив слова Меган о том, что Эган наверняка хранит в сердце безответную любовь. Анастасия была, безусловно, так красива, что в нее мог влюбиться любой мужчина.

Деймиен удивленно посмотрел на жену.

– Что ты такое говоришь?

– Не обращай внимания. Просто я думала, что эти двое…

– Эган и Анастасия? – Он смотрел с таким недоумением, что Пенелопа тотчас пожалела о своих словах. – Нет, у Анастасии была только одна любовь – ее муж.

– Была?

Деймиен наклонился ближе, его теплое дыхание щекотало ей кожу.

– Он погиб во время войны на Пиренейском полуострове, в Витории. Он служил в австрийском полку, командир которого практически бросил своих солдат на горном плато, вдали от города. На них напали французы, никто не выжил.

Пораженная Пенелопа смотрела на него большими глазами.

– О Господи!

– Да, больше пока ничего не могу сказать.

Пенелопа не поняла, что еще можно добавить к этой истории, но они двигались в окружении блестящих пар, чтобы возглавить строй танцующих. Все глаза были устремлены на принца с принцессой. В такой обстановке действительно невозможно было сказать ничего серьезного.