Книга: Плутовки
Назад: Глава 20
Дальше: Эпилог КУИНЗ-МОЛВЕРН 9 АВГУСТА 1670 ГОДА

Глава 21

После осенних скачек в Ньюмаркете двор переместился в Нью-Форест: начался охотничий сезон. В этот лес, как и во все остальные королевские заповедники, после Реставрации завезли диких животных. Теперь, десять лет спустя, рощи, где имели право охотиться только король и его гости, кишели дичью всех видов. Но граф Саммерсфилд, недавно вернувшийся из своего поместья, так и не смог найти добычу, которую искал. Когда сезон приблизился к концу, он отправился к Нелли Гвин, зная, что королевская фаворитка переписывается с Синарой. Нелли сама не умела ни читать, ни писать, но, утвердившись в своем положении официальной любовницы его величества, наняла секретаря, который читал ей и писал под диктовку.
Нелли не любила охоту, что было крайне удачно, поскольку королева обожала это занятие: одно из немногих общих с мужем пристрастий. Поэтому, пока Екатерина Браганса, Карл Стюарт и придворные гонялись по лесу за оленями и кабанами, мистрис Нелли держала собственный двор, в коттедже, неподалеку от королевского охотничьего дома, и с нетерпением ожидала возвращения в Уайтхолл и город, который любила. Все уже знали, что фаворитка короля ждет ребенка и должна родить весной.
Гарри Саммерс застал Нелли в одиночестве: событие крайне редкое.
– Не возражаете против моей компании, мистрис Нелл? – с улыбкой спросил он. – Или предпочитаете одиночество?
Он искренне восхищался энергичной маленькой женщиной, сумевшей не только привлечь, но и удержать внимание короля.
– Мне невыносимо скучно, Уикиднесс, – призналась Нелл. – Заходите и развлеките меня немного! Меня наконец перестало выворачивать наизнанку.
– Я плохо разбираюсь в подобных вещах, – откликнулся граф, садясь рядом с Нелли. – Вы знаете, почему я здесь. Вам наверняка известно, почему она не вернулась ко двору. Ради всего святого, мистрис Нелл, скажите, умоляю!
– Ее папа не одобряет вас, – начала Нелл, прикидывая, как лучше довести Гарри до такого состояния, когда он помчится за Синарой хоть на край света. Ведь они будут прекрасной парой! Оба горды, упрямы и не желают признать поражение, хотя один должен сдаться, иначе вся эта путаница никогда не кончится. – Герцог Ланди твердо намерен выдать Синару за герцога Крэнстона. Вы его знаете? По-моему, он никогда не был при дворе. Уже немолод и потерял первую жену, которая умерла родами вместе с младенцем. Он хочет наследника от Синары. По мне, так это звучит несколько бездушно, но Син говорит, что ее папа спешит пристроить дочь, а Крэнстон вроде бы не гоняется за деньгами. Он достаточно богат и страстно желает заполучить Синару, хотя та противится воле отца из любви к вам.
– В самом деле? – с притворной небрежностью бросил он, ежась под пристальным взглядом Нелли.
– Рано или поздно она не устоит под напором родных, – предупредила Нелли. – Иисусе, Гарри Саммерс, признайтесь же вслух, что любите ее, и поезжайте скорее в Куинз-Молверн! Вряд ли герцог Крэнстон будет доволен, обнаружив, что кто-то другой проторил дорожку, которую он надеялся пройти сам.
– Если ее семья не одобряет меня... – начал граф, но Нелли нетерпеливо махнула рукой.
– Черт побери, она же любит вас! И вы сами понимаете, что должны сделать! Поверить не могу, что вы оказались таким болваном и глупцом! И нечего плести сказки насчет жуткого брака своих родителей! В отличие от вас и Синары они не любили друг друга! Вы знаете, что его величество попытался вмешаться и предложил приказать вам жениться на его кузине. Но Синара не позволила. Заявила, что не может силой тащить вас к алтарю, как заставили ваших родителей. Чего же еще вам требовать от нее, Гарри Саммерс?! Все, что ей от вас нужно, – признание в любви и предложение руки и сердца. Неужели вы позволите, чтобы отец выдал ее замуж за человека, который ценит исключительно ее юность и способность рожать детей?! Хотите, чтобы она кончила, как ваша мать? Одиночеством и разбитым сердцем? Если вы допустите это, я умываю руки и отрекаюсь от вас!
Граф Саммерсфилд встал. На красивом лице отражалась сложнейшая смесь эмоций. Сердце гулко колотилось.
– Я люблю ее! – почти выкрикнул он.
– Знаю, – спокойно ответила Нелл.
– Я действительно хочу жениться на ней! – продолжал он с улыбкой, словно, открыв свое сердце, снял с души тяжкий груз.
– Знаю, – повторила Нелли усмехаясь.
– Я должен ехать к ней!
– Вам лучше поспешить, пока ее папа не повел ее к алтарю и в постель герцога, – схитрила Нелл.
Граф Саммерсфилд взял ее руки и, поднеся к губам, стал истово целовать.
– Спасибо, мистрис Нелли! Я всегда к вашим услугам!
– Так говорят все мужчины, перед тем как сбежать к другой женщине, – ухмыльнулась Нелли. – Я передам его величеству ваши извинения. Он будет доволен, когда я скажу, куда вы держите путь. Подозреваю, что теперь ваше прозвище уже не соответствует истине, но я всегда буду думать о вас как о Пороке. Поезжайте немедленно, ибо я не знаю, сколько у вас осталось времени, чтобы предотвратить этот мезальянс. Да погоняйте коня хорошенько!
Он уронил ее руки и с поклоном вышел.
– Ну вот! – удовлетворенно кивнула Нелл. – Кажется, мне удался этот маленький трюк, а его сиятельство ждет сюрприз.
Она ехидно хихикнула, поскольку Синара наконец поведала свою тайну единственной подруге при дворе.
– Бисли! – кликнула она секретаря. – Идите сюда! Я продиктую письмо!
Граф Саммерсфилд отправился в ближайшую гостиницу, где снимал комнаты, сунул в седельную сумку кое-какие пожитки, велел камердинеру оплатить счет у хозяина, а потом вернуться домой с остальными вещами.
– А вы куда, милорд? – спросил лакей.
– В Куинз-Молверн, поместье герцога Ланди, недалеко от Вустера. Передай слугам, что я везу домой жену, так что пусть приведут все в порядок. Когда мы соберемся в путь, я вышлю гонца. .
И он исчез за дверью.
На дворе стоял уже конец ноября, и погода с каждым днем портилась все больше. Хуже всего, что и дни становились короче, и хотя он скакал от рассвета до заката, путешествие заняло больше времени, чем предполагалось вначале, поскольку сумерки наступали рано. Он ехал один – весьма опасная затея в те времена, тем более что конь под ним был явно дорогим, а значит, представлял завидную добычу. К счастью, разбойники сидели по своим норам, не желая выходить под ледяной дождь. Дороги размыло, северный ветер резал лицо, пробирался под одежду, но он продолжал продвигаться вперед. Он прибудет неожиданно и без приглашения, но так даже лучше. Застанет врасплох герцога Ланди и попытается убедить его, что станет лучшим мужем для Синары, чем герцог Крэнстон. Если понадобится, вызовет последнего на дуэль.
Он явился в Куинз-Молверн в начале декабря, после захода солнца. На горизонте горела темно-красная полоса, но над ней уже царил непроглядный мрак, и в воздухе пахло снегом. Ветер бешено рвал плащ: надвигалась очередная буря. Граф почти свалился с коня, и подошедший конюх взял у него поводья. Гнедого увели, а граф, ступив в холл, сказал Бекету, что желает видеть герцога Ланди.
– Вся семья в старом фамильном зале, – пояснил мажордом. – Пожалуйста, идите за мной, милорд.
Вскоре граф оказался в красивой, обшитой панелями комнате с двумя каминами, в которых громко гудел огонь. На стенах висели красочные шпалеры.
– Граф Саммерсфилд, ваша светлость, – объявил Бекет.
Чарли не проявил особой радости при виде гостя.
– Милорд, – сухо бросил он, не потрудившись встать.
Зато Жасмин поднялась со своего кресла у огня и медленно направилась к Гарри.
– Добро пожаловать в Куинз-Молверн, Уикиднесс, – приветствовала она, протягивая ему руки. Наконец-то он здесь! Теперь все будет хорошо! – Вы, разумеется, останетесь на ночь, – продолжала она. – Барбара, вели приготовить спальню для графа. Вы ужинали, милорд?
– Нет, мадам, спасибо, – пробормотал Гарри, целуя изящные пальчики.
– Скоро подадут ужин, – с улыбкой сообщила Жасмин. – Вы не знакомы с моей внучкой, леди Мэйр Лесли? Конечно, нет, ведь она еще не представлена ко двору.
И тут граф не выдержал.
– Где Синара? – выпалил он, не силах вынести неизвестности. – Ради Бога, мадам, не говорите только, что вынудили ее выйти за герцога Крэнстона, о котором я уже наслышан!
– Моя кузина при дворе, – пропищала Мэйр.
Герцогиня Ланди поспешно вскочила.
– Думаю, Мэйр, тебе пора упражняться на спинете. Ты ведь еще не выучила свое задание?! Пойдем, я послушаю тебя, дитя мое.
Она быстро выпроводила девочку из зала, прежде чем та заподозрила что-то неладное.
Гарри, ничего не понимая, ошарашенно хлопал глазами, но тут вмешался герцог.
– Зачем вам понадобилась моя дочь, милорд? – резко бросил он. – Что вам за дело до нее?
– Я люблю ее, – без колебаний ответил граф, – и приехал просить Син стать моей женой. Вы не сможете помешать нам, как бы ни старались!
– А вот тут вы ошибаетесь. Могу, и еще как! И если действительно вознамерюсь воспрепятствовать этому браку, берегитесь, граф! Или вы забыли, кто перед вами? Одно мое слово, и вы остаток дней своих проведете в Тауэре. Правда, там вот уже несколько лет как не гостили узники королевского рода, но можно приготовить уютную камеру для заключенного, о котором все скоро забудут.
– Неужели вам безразлично, что Синара тоже меня любит? – вспылил Гарри, отчаянно пытаясь найти выход.
– Откуда вам это известно? – усмехнулся герцог.
– Она сказала сама, – просто ответил граф. – Мне говорили, что вы, милорд, из тех людей, для которых любовь многое значит.
Чарли невольно покраснел, но упрямо стоял на своем.
– Вы не тот человек, которого я выбрал бы для Синары. Неплохо бы вам, милорд, знать это с самого начала.
– Значит, вы не обручили ее с другим? – радостно воскликнул Гарри.
Чарлз раздраженно фыркнул:
– Любите? Значит, недостаточно хорошо знаете, если воображаете, будто Синару можно к чему-то принудить!
– О нет, мне это известно, милорд, но я знаю также, что она любит свою семью и сделает все, дабы угодить родным.
– Все, кроме согласия на замужество с герцогом Крэнстоном, – возразил Чарли, но уже не так резко. Его тон значительно смягчился, поскольку, как ни противно было признать, но стоявший перед ним молодой человек не лгал. Мало того, был искренне взволнован.
Жасмин подошла ближе, нагнулась и едва слышно прошептала сыну:
– Не говори ему, Чарли. Он наверняка ничего не знает.
Герцог ответил едва заметным кивком.
– Она не замужем?! – радостно вскричал Гарри Саммерс. Нотки облегчения в его голосе были почти ощутимыми. – В таком случае, пожалуйста, милорд, нельзя ли мне с ней увидеться?
– Ее здесь нет, – объяснил герцог.
– Но и при дворе тоже!
– Совершенно верно. Я согласился подождать до конца года, дав ей время забыть свою безрассудную страсть. Синара решила вернуться в дом своего детства, чтобы поразмыслить о будущем. До Хиллтоп-Хауса всего полдня езды верхом. Если завтра вы все еще не откажетесь от намерения жениться на ней, я укажу вам дорогу и пошлю с вами викария. И если ее сердце все еще принадлежит вам, Гарри Саммерс, советую обвенчаться немедленно, пока она не передумала. Я еще не видел, чтобы моя дочь добивалась чего-то с таким упорством, поэтому, ничего не попишешь, придется принять вас в семью, при условии, что она от вас еще не отказалась.
Он сделал знак маячившему поблизости слуге, который поспешил поднести поднос с двумя кубками вина. Герцог взял один и кивком велел гостю принять другой.
– Вам, разумеется, уже сообщили, что женщины нашей семьи сохраняют все свое богатство в единоличном владении? Вы должны подписать официальный отказ от всех притязаний на деньги жены, прежде чем я отпущу вас к Синаре.
– С радостью, милорд, – согласился граф, беря кубок.
– В таком случае счастья и удачи вам обоим, – объявил герцог, двумя глотками осушив кубок.
Его престарелая мать чуть слышно, но радостно вздохнула и краем глаза заметила, как сын поспешно скрыл улыбку.
Граф с удовольствием съел простой, но сытный деревенский ужин в компании герцога и его семьи и похвалил столовую, недавно пристроенную к дому. И с благодарностью принял предложение остаться ночевать. Какое блаженство – вновь оказаться в теплой спальне!
Он провел в дороге много дней и очень ценил возможность снова лечь в мягкую постель. Учитывая гостеприимство, оказанное ему в Куинз-Молверне, с гнедым скорее всего обошлись ничуть не хуже.
Он заснул, едва успев коснуться головой подушки.
А в это время его будущие родственники обсуждали новый, благословенный поворот событий, пока леди Мэйр мирно спала наверху. Чарли никак не мог понять, откуда мать узнала, что граф ничего не подозревал о будущем отцовстве.
– Он ни словом об этом не упомянул, – пояснила Жасмин. – И кроме того, страшно беспокоился, что ты найдешь другого жениха для Синары. Он считает тебя благородным человеком, Чарли. Благородный человек не вынудит беременную дочь обвенчаться с мужчиной, который не является отцом ребенка. Нет-нет! Граф Саммерсфилд не знает, что Синара ждет его дитя. А мы ему не скажем!
– Но почему? – удивилась Барбара. – Думаете, он расстроится? Рассердится?
– О нет. В этой ситуации его может расстроить только одно: если Синара пойдет под венец не с ним. Что бы она ни делала помимо этого, вызовет в нем один лишь восторг. Дело в твоей гордой дочери. Если она посчитает, будто граф сделал предложение только потому, что она в положении, ни за что не согласится стать его женой. Пусть лучше приедет без предупреждения и узнает о младенце от нее самой. Он действительно любит Синару и не позволит ей ускользнуть, особенно теперь, когда открыто признался в этой любви себе и всему миру, – мудро заключила Жасмин.
– Но может, сообщить ей о его приезде? – настаивал герцог.
Жасмин злорадно рассмеялась.
– Нет, сын мой. Ни за что. Пусть сюрприз получится взаимным, – объявила она и, встав с кресла, добавила: – А теперь, дорогие мои, я иду спать. День был длинным и утомительным.
Дождавшись, пока она медленно выйдет из зала, герцог обнял жену за пухлые плечи.
– Что же, дорогая, мама, как всегда, оказалась права, и все образовалось как нельзя лучше. Теперь только бы мои сыновья наконец соизволили жениться, и больше мне ничего не надо.
– До чего же вы непритязательны, милорд, – хихикнула Барбара.
Он ухмыльнулся в ответ и поднялся, увлекая ее за собой.
– Думаю, нам тоже пора в постельку, мадам. До утра недалеко, и наш гость будет в нетерпении грызть удила, спеша добраться до нашей дочери и признаться в своих чувствах. И черт возьми, давно пора!
Однако утром Чарли, спустившийся вниз позавтракать, услышал от мажордома, что граф Саммерсфилд уехал с первыми лучами солнца.
– Даже не поел, ваша светлость, – рассказывал Бекет. – Спросил дорогу сначала к церкви, а потом в Хиллтоп-Хаус. Просил поблагодарить за теплый прием и передал, что священник вернется с хорошими новостями, как только все благополучно завершится.
Чарли так и покатился от смеха.
– Да будь я проклят, Бекет! Он в самом деле ее любит! – С этим словами он уселся за стол и заметил мажордому: – Что-то я проголодался сегодня утром! Наполни мою тарелку да принеси чайник.
– Да, ваша светлость, – поклонился Бекет с улыбкой.
– Какая сегодня погода?
– Небо ясное, милорд. Буря промчалась ночью.
День действительно выдался солнечным, хотя и холодным. Ветер нес по голубому небу обрывки облаков, когда граф выезжал из ближайшей от Куинз-Молверна деревни в компании герцогского священника. Толстенький человечек недоумевал, не понимая, почему его подняли с постели и куда-то тащат в столь ранний час. Молодой человек, постучавшийся в его дом еще затемно, представился и объяснил, что с позволения его светлости они немедленно едут в Хиллтоп-Хаус, где викарию придется провести церемонию венчания герцогской дочери с графом. Служитель Божий собрал все необходимое для выполнения столь важной миссии и покорно отправился в путь.
Синара бродила в саду, собирая последние лечебные травы, когда вдали послышался конский топот. Пушинка, мирно пасшийся на ближайшем лугу, заржал при виде незнакомых всадников. Синара, поплотнее закутавшись в плащ, вышла из сада, разбитого на задах дома, именно в тот момент, когда незваные гости подскакали к крыльцу. Гнедой еще не успел остановиться, как граф спрыгнул на землю.
– Син! – радостно воскликнул он.
– Позвольте узнать, милорд, что вам здесь надо? И почему вы выбрали себе в спутники святого отца? – с подозрением осведомилась Синара, отступая.
– Я люблю тебя! – крикнул он.
– Что?!
– Я люблю тебя, Синара Мэри Стюарт! Люблю! И любил с той минуты, как наши взгляды встретились, но не верил, что способен на такие чувства, особенно после того страшного урока, который мне преподали в детстве. Но больше я не могу лгать самому себе. Я люблю тебя!
– Вот как, милорд? – резко бросила Син. – Что ж, теперь, когда вы облегчили душу, можете спокойно уезжать. Я не держу вас.
Но он бросился перед ней на колени и взял за руки.
– Пожалуйста, дорогая Син, пожалуйста, окажи мне честь, став моей женой!
Его глаза горели жаром любви, и она хоть и отстранилась, но уже не так решительно.
– Прошу тебя!
– Но почему вы вдруг собрались жениться на мне, милорд? – не унималась она.
– Потому что люблю тебя, невозможное ты создание! – крикнул он. – Неужели не понимаешь?!
– И никаких иных причин? – недоверчиво допытывалась Синара.
– Но какие еще могут быть причины, кроме нашей любви? – удивился он.
Только сейчас она поняла, что он не знает о ее беременности. Действительно не знает. И ему нужна только она, а не титул, не богатство, и даже ее беременность тут ни при чем. Волна счастья угрожала захлестнуть Синару, но она спокойно объявила:
– Вам придется поговорить с моим отцом, милорд и подписать кое-какие бумаги.
– Все уже сделано прошлой ночью, дорогая! Когда ты не вернулась ко двору, я отправился в Куинз-Молверн. Твой папа сначала был не слишком рад меня видеть, но мне все-таки удалось убедить его, что я люблю тебя и мечтаю видеть своей женой. Он ответил, что, если это так, я должен жениться на тебе немедленно, прежде чем ты передумаешь. На рассвете я пошел за викарием, и вот мы здесь.
Он довольно ухмыльнулся.
Значит, ему ничего не известно. Широкий плащ скрывал ее уже довольно большой живот.
– Хорошо, мой дорогой Уикиднесс, – кивнула она. – Я приму твое очаровательное предложение. Но мы поженимся здесь и сейчас. Я выиграла очередной раунд и победила в игре. А потому тебя ждет совершенно незабываемая брачная ночь.
– Миледи будет угодно зайти в дом? – осведомился преподобный Джобсон.
– Нет, – отказалась Синара, к удивлению священника. – Вы обвенчаете меня с графом здесь, под голубым небом. Думаю, и Господу будет угодна такая свадьба. Эстер! Позови Джека и Бобби. Мои слуги будет свидетелями нашего союза, милорд!
– Как скажешь, Син, – с радостью согласился граф.
Подбежавшая Эстер привела двух стражников, и все встали перед домом на склоне холма. Над ними ярко сияло декабрьское солнце. Воздух был чист, и даже ветер улегся. Викарий произносил слова брачного обряда англиканской церкви, и когда объявил, что, если среди присутствующих находится человек, знающий причину, по которой этот мужчина и эта женщина не могут соединиться в браке, он должен немедленно открыть эту причину или навеки хранить молчание, только чириканье воробьев, скачущих в плюще, увившем стены дома, было ему ответом.
Когда обеты были принесены и молодых людей объявили мужем и женой, священник настоял на возвращении в Куинз-Молверн еще до наступления ночи, объяснив, что хочет поскорее известить герцога. Они проводили взглядом преподобного Джобсона, трусившего на своей кобылке вниз, и Синара подозвала слуг.
– Поезжайте за ним, – велела она. – Ему не стоит ездить в одиночку.
Мужчины кивнули и, сбегав в конюшню за лошадьми, помчались следом за святым отцом.
– Пойду приготовлю вкусный свадебный ужин, – улыбаясь, сказала Эстер и поспешила в дом.
– Ты еще не поцеловала меня, жена, – упрекнул граф.
– Сначала пойдемте в спальню, милорд, где я окажу вам подобающий прием, – зазывно улыбнулась Синара и, взяв за руку, повела в дом.
– Счастлив видеть, мадам, что ваше рвение к постельным играм не унялось, – хмыкнул граф, сгорая от желания.
– Ах, дорогой супруг, – рассмеялась Синара, – если бы вы только знали, как оно возросло!
Они поднялись наверх, и Синара, оставив его в коридоре, перед дверью спальни, попросила:
– Дай мне несколько минут, дорогой. Я позову тебя, когда буду готова.
Граф кивнул:
– Не заставляйте меня долго ждать, госпожа супруга.
Синара снова рассмеялась и, закрыв за собой дверь, быстро развязала тесемки плаща, сбросила одежду и стянула туфли и чулки. Потом распустила волосы по плечам и мелодичным сладостным голоском окликнула мужа:
– Можете входить, милорд.
Свечи мигнули и едва не погасли, когда граф распахнул дверь и только что не ворвался в комнату.
И застыл как вкопанный, раскрыв от изумления рот. Синара стояла перед ним совершенно нагая. Груди набухли, став вдвое больше, чем во время их последней встречи. Огромное, прошитое голубыми венами чрево выдавалось вперед. Граф долго, ошеломленно смотрел на нее и, что-то сообразив, ужасно рассердился.
– Ты не собиралась сказать, что носишь моего ребенка? – негодовал он. – Надеюсь, это мой ребенок?!
Синара схватила серебряную щетку и швырнула в него.
– Конечно, твой, олух ты этакий! И нет, от меня бы ты ничего не узнал! Думаешь, я заставила бы тебя насильно идти к алтарю, как вынуждали твоих родителей? Да, я молилась, чтобы ты приехал ко мне. Чтобы признался в тех чувствах, которые кроются в твоем сердце! Чтобы просил стать твоей женой! И ты приехал! Приехал, мой дорогой, потому, что любишь меня ради меня самой, а не потому, что должен дать свое имя тому ребенку, которого мы создали вместе, не потому, что я кузина короля или богатая наследница. Ты пришел только потому, что любишь меня так же сильно, как я – тебя.
– Не знаю, то ли убить тебя, то ли поцеловать, – пробурчал граф.
Синара, словно защищаясь, положила руку на живот.
– Ты счастлив? – прошептала она. – Боюсь, наш медовый месяц придется отложить, милый мой. Как видишь, я ни на что не гожусь в постели.
– И это, моя дорогая Син, именно то, что я всегда в тебе обожал, – усмехнулся он. – Несмотря на тонкий налет искушенности, ты воистину невинная душа. Разве бабушка не объяснила тебе, что даже с младенцем в чреве ты можешь соединиться с возлюбленным, разумеется, соблюдая крайнюю осторожность. Ложись в постель, жена! Я покажу тебе кое-что новенькое, но только в честь нашей брачной ночи. После нам придется быть весьма осмотрительными, пока не родится наследник.
– Ты так уверен, что я ношу сына? – спросила она, забираясь в кровать.
– У Саммерсов обычно первым рождается парень, – пояснил он, раздеваясь и стаскивая сапоги. – А теперь, мадам, подвиньтесь.
Он лег рядом под пуховое одеяло и стал нежно ласкать жену.
– Боже, до чего же налилась твоя грудь! Наше дитя получит вдоволь молока!
Он припал поцелуем к ее затылку, и Синара блаженно вздрогнула.
– Прилично ли мне сгорать от вожделения в такое время? – спросила она. – Наверное, считается ужасно непристойным лежать с мужчиной, когда в животе брыкается дитя, а в потаенном местечке нестерпимо зудит.
Он хмыкнул, обдавая ее горячим дыханием.
– Чувствую, что буду наслаждаться каждой минутой брака с тобой, дорогая Син.
Он сунул пальцы между ее бедер и, ощутив влагу, сочившуюся из сомкнутых складок, обрадовался, поскольку сам едва сдерживался, возбужденный ее цветущей плодовитостью.
– Доверься мне, дорогая, – пообещал он, – и я сделаю все, чтобы ублажить нас обоих.
И он сдержал слово, скользнув в нее сзади, медленно и осторожно, переплетя ее ноги со своими. Синара всхлипнула от удовольствия. Их взаимная тяга оказалась так велика, что оба достигли острова блаженства быстро и одновременно.
Потом Синара лежала, распростершись между ног мужа, пока его большие ладони гладили белый набухший живот. Когда ребенок снова заворочался с такой силой, что сквозь тонкую кожу обрисовался контур крохотной пятки, супруги рассмеялись.
– В последние дни на него просто удержу нет, – пояснила Синара. – Когда мы отправимся в Саммерсфидд-Парк?
– Только после рождения ребенка, когда вы оба сможете без опаски пуститься в путь. И увидим наш дом к лету, дорогая жена. Я не собираюсь рисковать ни тобой, ни младенцем.
– Я сама родилась в этом доме, – сообщила Синара. – Давай останемся, пока я не подарю тебе сына. Здесь нас никто не потревожит. Пока что я не желаю ни с кем тебя делить, Гарри Саммерс.
– И я тебя, – согласился он. – Ты такая восхитительно спелая, Син. Когда появится наше дитя?
– В конце февраля. Гарри, а какое сегодня число? Нужно запомнить день, когда мы обвенчались!
Граф на минуту задумался.
– Девятое декабря, – вспомнил он наконец.
Синара улыбнулась:
– Интересно, что все мы – Дайана, Фэнси и я – вышли замуж в декабре. Наверное, это хороший знак.
В дверь тихонько постучали, и послышался мягкий голос Эстер:
– Ужин готов, милорд и миледи. Дробные шаги прозвучали по ступенькам.
– Мы должны оставить Эстер, – предупредила Синара. – Я не умею готовить.
– В таком случае мы обязательно должны оставить Эстер, – согласился граф Саммерсфилд и, поднявшись, стал одеваться. – Пойдемте, мадам. Не хотите же вы шокировать бедную служанку!
– Эстер уже такого навидалась, что вряд ли я чем-то сумею ее шокировать, – заверила Синара, но все же последовала примеру мужа и тоже натянула платье.
– Зато я, мадам, – поддразнил он, – вполне способен ее шокировать. Но поскольку она нам нужна, постараюсь вести себя прилично.
– Вижу, Уикиднесс, – пробормотала Синара, – что женитьба и будущее отцовство не притупили твоего чувства юмора.
– А Нелли Гвин так не считает, – возразил он. – Утверждает, что теперь мне придется отказаться от своего дворцового прозвища.
– Ни за что! – воскликнула она. – Мы навсегда останемся Син и Уикиднессом, Грехом и Пороком, дорогой мой муж. Навсегда!
– И во веки веков, – подтвердил граф Саммерсфилд, беря жену под руку.
Назад: Глава 20
Дальше: Эпилог КУИНЗ-МОЛВЕРН 9 АВГУСТА 1670 ГОДА