Наутро герцог и маркиз отправились к себе в поместья. Дайана постепенно свыкалась с мыслью о том, что будет жить в маленьком замке, известном как Роксли-Касл. Дом маркиза назывался Роксли-Холл, и Мэйр утверждала, что с нее и этого довольно, лишь бы стать женой Дариуса. Взрослые твердили, что маркиз Роксли вовсе не думал делать ей предложения и даже не обмолвился о возможности такого союза. Но Мэйр только улыбалась по-кошачьи хитро и отвечала, что всему свое время и следующие несколько лет она должна посвятить тому, как научиться правильно говорить по-английски и стать настоящей леди, как сестра и кузины. Никто не возражал, ибо все быстро поняли: с Мэйр Лесли спорить бесполезно. Пусть внешностью она пошла в Лесли, зато характер унаследовала от матери.

Начался осенний сбор урожая. Последними снимали яблоки и груши и делали сидр и грушевое вино. Остальные фрукты раскладывали в прохладных сухих подвалах. С деревьев постепенно облетали листья. Ночи становились все длиннее и холоднее. Закончив работу на господ, арендаторы стали чинить собственные крыши и дымоходы, готовясь к зиме. Мельник трудился с утра до ночи, жернова неустанно скрипели, перемалывая зерно на муку. На задних дворах резали свиней и заготовляли ветчину, бекон и колбасу. В неотапливаемых кладовых подвешивали говяжьи, оленьи туши и убитую дичь.

Октябрь уже кончался. Живот Фэнси все округлялся, да и сама она становилась все более пухленькой. К облегчению всей семьи, она примирилась и с собой, и с Китом Трэхерном. Дайана и Жасмин собирались навестить герцога Роксли. Отъезд был назначен на первое ноября. Они пригласили с собой Синару, потому что в последнее время она напоминала тигрицу в клетке, раздражалась по каждому поводу, носилась на лошади с головокружительной скоростью и не разбирая дороги. Оставалось надеяться, что в гостях она немного отвлечется.

Роксли находился в двух днях пути от Куинз-Молверна. Первую ночь они провели в удобной гостинице и к следующему вечеру добрались до места. Как сказал герцог, замок был невелик. Укрепленное жилище, выстроенное в тринадцатом веке как приграничный форт, Роксли, несмотря на четыре квадратные башни, выглядел скорее уютным особняком из сероватого песчаника, с темно-серыми крышами из сланцевого шифера и возвышался на небольшом холме, у подножия которого стояла древняя каменная церковь. В окружающих полях мирно паслись небольшие стада коров и отары овец – свидетельство хоть и скромного, но богатства.

– Здесь так уединенно, – заметила Синара. – Трудно тебе будет найти развлечения, поскольку здесь на целые мили не найдешь ни одного дворянского дома. Интересно, где находится Роксли-Холл? Надеюсь, мы увидимся с Дариусом. Мне ужасно хочется подразнить Мэйр. Она так мечтала поехать.

– Думаю, новобрачные захотят уединения, – заметила Жасмин и обратилась к Дайане: – Здесь чудесно, не так ли, дорогое дитя? Я уже вижу сад сзади дома. Завтра посмотрим, в каком он состоянии.

Экипаж остановился перед крыльцом, на котором уже стоял герцог. Он помог спуститься сначала Жасмин, потом Синаре, целуя руки обеих женщин. Настала очередь Дайаны. Он сжал ее талию, поднял и поцеловал.

– Добро пожаловать домой, , моя сладостная Сирена, – прошептал он.

Глаза девушки неожиданно наполнились слезами, но это были слезы радости.

– Ах, Дэмиен, я так счастлива! – пробормотала она. – Счастлива видеть тебя снова. Счастлива сознавать, что ты еще любишь меня, и счастлива видеть то место, где я проведу остаток дней своих и выращу наших детей.

Герцог нежно поцеловал ее. Сейчас он ликовал. И не посчитай он, что мужчине плакать не к лицу, наверняка бы всхлипнул. Пришлось несколько раз украдкой моргнуть, чтобы сдержать непрошеные слезы. Он обнял Дайану за плечи и повел в дом. Устроив гостей в парадном зале, где ярко горел огонь в камине, и позаботившись о том, чтобы слуги принесли доброе вино, он объявил:

– Дайана, мадам, мне хотелось бы внести небольшие изменения в наши свадебные планы. Для моих арендаторов очень важно, чтобы мы поженились здесь, в Роксли. Не согласитесь ли вы подумать над этим? И хотя в поместье нет священника, зато имеется прекрасная старая церковь. Если вы не станете возражать, я хотел бы венчаться здесь.

– Хотя я всегда собиралась выйти замуж в Куинз-Молверне, – медленно произнесла Дайана, – понимаю вашу просьбу. Мы можем привезти нашего священника, не так ли, бабушка?

Жасмин кивнула.

– И твоим родителям легче добираться сюда, – заметила она.

– Но сможет ли Фэнси решиться на такую поездку? Я не пойду к алтарю, если рядом не будет кузин, – предупредила Дайана.

– Не вижу никаких сложностей, – заверила Жасмин.

– А если она не сможет поехать, – пообещал герцог, – в таком случае мы поженимся в доме твоего дяди.

– Тогда я согласна! – воскликнула Дайана.

– Нам придется ехать сюда сразу, через день-другой после Рождества, – добавила Жасмин. – Рохана и Торамалли расстроятся, но они слишком слабы, чтобы решиться на такое путешествие. В последнее время они целыми днями дремлют у огня. Иногда мне кажется, что они уже где-то по другую сторону бытия. И все же они обрадуются, если вы навестите нас на Рождество, Дэмиен, и снова повидаетесь с ними.

– На это я с готовностью соглашаюсь, мадам. Ужин был сервирован по старинке, на высоком столе.

– У меня еще нет такой роскошной столовой, как у вашего сына, мадам, – пояснил герцог, – но Дайана может делать с этим домом все, что пожелает. Любые переделки, стоит ей только сказать.

– Как вам известно, – ответила Жасмин, – я всегда предпочитала наш старый зал. Боюсь, мне уже трудно менять привычки. Но Дайана молода и, вне всякого сомнения, с радостью возьмется за преобразование вашего древнего замка. Ей будет чем заняться, пока она носит вашего первого ребенка.

– Бабушка! – ахнула Дайана, мило краснея. Синара рассмеялась.

– Бабушка права, сладостная Сирена. Что еще тебе делать в этой дикой местности? Я буду думать о тебе этой зимой, когда вернусь ко двору, развлекаться и заниматься собой!

Когда все встали из-за стола, Жасмин потребовала отвести ее и Синару в спальни, поскольку время позднее и пора отдохнуть. Синара попыталась было возразить, но, поймав взгляд бабки, промолчала и согласно кивнула. Дайана, заметив эту немую сцену, тихо хмыкнула, но так же молча поблагодарила бабушку за предусмотрительность. Пожелав им спокойной ночи, женщины вышли.

Герцог поднялся, направился в конец зала, где стояло большое мягкое кресло, и удобно в нем устроился.

– Посиди со мной, милая, – попросил он, и Дайана с удовольствием свернулась клубочком у него на коленях.

– Я тосковала по тебе. Мне казалось, что первое ноября никогда не настанет! А ведь пришлось ехать целых два дня, чтобы тебя увидеть! И хотя бабушка теперь путешествует только в карете, я скакала верхом и так часто оказывалась впереди форейтора, что его посылали за мной. Ты шокирован таким нетерпением?

Светло-голубые глаза смотрели на нее серьезно.

– Неужели тебе понадобилось столько времени, чтобы понять то, что я увидел с первой встречи, Дайана Лесли?

– Злодей! Ты никогда не говорил, что любишь меня, пока я не согласилась стать твоей женой! – вскричала она. – Кроме того, я не слишком верю в любовь с первого взгляда.

Герцог хмыкнул и, приподняв ее подбородок, поцеловал сначала нежно, но, по мере того как Дайана все смелее отвечала на его страсть, поцелуи становились все требовательнее, все горячее. Дайана потеряла голову. Темные ресницы трепетали крохотными черными бабочками на ее щеках. Дайана блаженно вздохнула, когда он стал ласкать ее груди. Его рука скользнула в вырез ее платья, развязывая шелковую ленту сорочки, распахивая ворот, чтобы сжать теплую плоть.

Желание захлестывало его, угрожая разорвать панталоны и вырваться на волю. Он поражался тому, что такая юная и неопытная девушка способна столь мгновенно и сильно возбудить его. Он неохотно отнял руку от ее восхитительной груди и целомудренно приложился губами к ее гладкому лбу.

Глаза Дайаны, ощутившей странную перемену, широко распахнулись.

– Почему ты остановился? – нервно пробормотала она. Боже, чем она вызвала его неудовольствие? Чем обидела?

– До сих пор я не понимал, что моя любовь к тебе, стремление получить абсолютно все, что ты можешь предложить мне, настолько велики, милая. Я не возьму твою добродетель до того, как мы поженимся, Дайана. Твоя кузина Синара как-то обвинила меня в старомодности. Я действительно старомоден. Но я уже говорил тебе несколько недель назад, что наша первая ночь будет идеальной.

– Такой вещи, как идеал, просто не существует, Дэмиен. А если веришь обратному, будешь разочарован. И ты никогда не отберешь мою добродетель. Мою девственность – да, и я сама отдам ее с радостью, но не добродетель. Если я и искушаю тебя, хотя и ненамеренно, каюсь и обещаю немедленно прекратить наши любовные игры. И мы больше не подойдем друг к другу, пока не обвенчаемся. Теперь вы довольны? – совершенно серьезно спросила она.

– Нет, – поспешно ответил он, – но все будет, как ты сказала, потому что моя решимость тает, стоит лишь прикоснуться к тебе.

Дайана соскользнула с его коленей, расправила юбки и низко присела.

– Какой чудесный комплимент! Доброй ночи, милорд. Я попрошу лакея показать мне мою комнату.

Утром Дайана вместе с бабушкой осмотрели замок. Все оказалось в полном порядке, поскольку челядь, хоть и немногочисленная, верно служила господину. Жасмин решила, что нет ни малейшей необходимости заменять или нанимать кого-то.

– Это говорит в пользу Дэмиена, – довольно заметила она внучке. – Когда станешь здесь хозяйкой, не торопись, выжди немного, научись, чему можешь, от экономки и мажордома. Пока что они очень почтительны, но сейчас я здесь, с тобой. Оставшись одна, позаботься о том, чтобы их отношение было таким же. Не позволяй им воспользоваться твоей юностью и неопытностью. Некоторое время они правили здесь безраздельно, но только время покажет, чисты ли их сердца.

Они поговорили с главным садовником Беннетом, человеком неопределенного возраста, который с радостью показал им все сады. Дайана обрадовалась, что в Роксли по моде давних лет все утопало в цветущих кустах и розах. На клумбах еще виднелись последние бутоны почти увядших летних цветов. Совсем не похоже на новомодные сады южных графств, где вся зелень подстригалась в виде причудливых скультур. Но такие сады ей нравились больше. Она так и сказала Беннету. Тот, в свою очередь, был очень польщен похвалой своему искусству.

– Как вы считаете, найдется местечко возле дома, чтобы посадить травы? – спросила она.

– У меня есть именно такое, – улыбнулся Беннет.

Прибыл Дариус, развлекавший гостей остроумными шутками и забавной болтовней. Он постоянно поддразнивал Дайану, уверяя, что та сделала неверный выбор и должна изменить свое мнение и выйти за него. Но женщины подметили, что он был слегка разочарован, не увидев Мэйр.

– Малышка смешит меня, – небрежно заметил он. – А кроме того, не судит меня и не сравнивает с братом.

– Я никогда не судила вас, – поспешно возразила Дайана. – Что же до сравнений... сначала я вообще не могла различить вас и Дэмиена.

– А теперь можете? – удивился он. – Как? Только не говорите про глаза, сладостная Сирена.

– Тембры голосов разные. Ваш более музыкален, у Дэмиена немного ниже.

– Будь я проклят! – пораженно воскликнул он.

– Надеюсь, что нет, дорогой братец, – лукаво ответила она.

Он рассмеялся.

– Если ваша младшая сестрица вырастет такой же очаровательной и неотразимой, как вы, я вполне могу жениться на ней.

– Она будет счастлива услышать, каким рассудительным вы стали в ее отсутствие, – хмыкнула Дайана.

Жасмин нравилось, как легко вошла Дайана в семью жениха. Хорошо, что Дариус не затаил зла на внучку за то, что выбрала другого брата! Если раньше ее тревожила такая возможность, то сейчас она не видела оснований для волнения.

Наутро они вернулись в Куинз-Молверн, и вдовствующая герцогиня разослала родным извещения о том, что свадьба состоится в Роксли-Касл. Праздник будет скромным, учитывая время года, которое выбрали жених с невестой. Но лучше, если венчание будет в декабре, тогда Дайана сможет целиком сосредоточиться на том, чтобы дать мужу наследника и укрепить свое положение в семье.

Необходимо было приготовить приданое, но не успели местные портнихи приступить к работе, как у Фэнси начались роды. Разумеется, ни Синару, ни Дайану не допустили к роженице из опасения оскорбить их невинность и деликатные чувства, но Дайана ужасно разозлилась.

– Что за вздор! – восклицала она. – Отчетливо помню, как оставалась рядом с мамой, когда родились Мэйр и остальные дети, и мне даже позволили перерезать пуповину Сорчи! Похоже на свиные кишки.

– Звучит ужасно, и все это отвратительно, – едва слышно пробормотала Синара. – Предпочитаю оставаться подальше. Взгляни, во что превратилась фигура Фэнси! Я слышала от придворных дам, что после родов так и остаешься толстой и бесформенной! Мне хочется чаровать Гарри, пока мы не поседеем и не состаримся.

– Прежде затащи графа Саммерсфилда к алтарю, – посоветовала Дайана, – и если получится, он моментально захочет от тебя наследника. Мне не терпится ощутить растущее в чреве семя Дэмиена!

Дверь спальни Фэнси распахнулась, и оттуда выбежала служанка с охапкой окровавленного белья. Другая немедленно внесла новую стопку простынь. Третья тащила детскую колыбель. Дверь снова захлопнулась, но до девушек донесся поток свирепых ругательств, изрыгаемых роженицей.

– Господи Боже! Сколько крови! Неужели кузина умирает?! – ахнула Синара.

– Роды – дело кровавое, – с видом знатока пояснила Дайана. – И боль тоже может быть ужасной. Мама вытолкнула Мэйр на удивление легко, но с Сорчей мучилась много часов. И проклинала все на свете, в точности как Фэнси... Син! Что с тобой? Почему ты так побледнела?

– Твоя мать вытолкнула ребенка из своего тела? – выдавила Синара, едва ворочая языком.

– Конечно! – удивилась Дайана. – Кровь Христова, Син! Как, по-твоему, рождаются дети? Неужели тебе никто ничего не говорил? Невозможно поверить, чтобы столь практичная и опытная особа не знала, как малыши появляются на свет!

– Видишь ли, в разговорах такой темы не возникало, и у меня нет братьев и сестер. Не знаю, что я думала по этому поводу. Ради всего святого, объясни! Я чувствую себя полной дурочкой. Стою под дверью спальни, слышу крики Фэнси, вижу море крови и бесконечную суету слуг, пока ты рассуждаешь о боли и пуповине, похожей на свиные кишки.

– Ребенок выходит из того места, куда вонзается мужская плоть. О последнем мы с тобой много толковали, – деловито начала Дайана. – Это место растягивается, когда туда погружается мужчина. То же самое происходит, когда появляется ребенок. Все вполне естественно.

– Все сплошной кошмар! – отозвалась Синара. – Какое счастье, что бабушка не пустила нас к Фэнси!

Она встала, но тут же пошатнулась и схватилась за ручку кресла.

– Пойду в зал дожидаться прибытия королевского отродья. Ты со мной, Дайана?

– Конечно! – жизнерадостно согласилась кузина. Жаль, что Синара не поняла, но когда-нибудь все меняется.

Они провели вечер с мужской половиной семейства и Мэйр. Синара пыталась играть в шахматы с Китом Трэхерном, вот уже несколько часов метавшимся по комнате. Мэйр заснула на коленях у тети Барбары, и сама герцогиня Ланди задремала. Дайана тихо играла в карты с дядей, пока Оран, появившаяся в зале, не объявила, что мистрис Деверс родила дочь и мать и ребенок здоровы. Поэтому все могут пойти взглянуть на малышку.

Все двинулись в спальню Фэнси. Дайана посчитала, что кузина кажется хоть и усталой, но настоящей красавицей. На ее руках лежал крохотный сверток. Молодая мать гордо показывала всем свое произведение, но искала глазами того, кого еще не было в комнате. Маркиза Айшема.

– Она похожа на короля, – решила Жасмин.

– Слава Богу, нос не его! – вставила Дайана.

– И она беленькая, а не смуглая, как его величество, – вторила Синара.

– Итак, новое поколение произвело на свет нового не-совсем-царственного-Стюарта, – сухо заметил Чарли.

На следующий день Фэнси объявила, что они с Китом решили пожениться первого декабря.

– Не возражаешь, что мы выбрали тот же самый месяц? – спросила она кузину. – Если да, мы вполне можем пожениться тридцатого ноября.

– До первого и так почти не остается времени, – напомнила Дайана. – Как насчет приданого и подвенечного платья? Успеют ли модистки? И я, разумеется, не возражаю. По-моему, это просто очаровательно! Одна кузина выходит замуж в первый день декабря, а вторая – в конце года.

– У меня уже столько одежды, что хватит на всю жизнь, – отмахнулась Фэнси. – И мне не нужен роскошный туалет, в котором я принесу обеты Киту. У меня уже был такой, когда я венчалась с Паркером Рэндолфом. Никакая одежда и никакие обычаи не уберегли меня от несчастья. И кроме того, я все еще немного полнее в талии, чем хотелось бы.

– Где ты хочешь венчаться? – спросила Жасмин. Фэнси просительно взглянула на тетку с дядей.

– В старой церкви Куинз-Молверна. Можно? Мне очень хочется.

– Я не позволил бы тебе выйти замуж где-то еще, – великодушно заверил герцог Ланди, и герцогиня согласно кивнула.

Леди Кристина Стюарт была крещена трех дней от роду в той же церкви, куда ее матери предстояло войти невестой. Крестным отцом стал Чарлз Фредерик Стюарт, не только двоюродный дедушка малышки, но и родственник, связанный с ней узами иной крови. Крестными матерями – леди Дайана Лесли и леди Синара Стюарт. Ребенок заплакал в нужный момент, когда на темную головку полилась святая вода и священник объявил, что отныне Кристина Маргарет Мэри Стюарт – новая безгрешная прихожанка англиканской церкви.

Первого декабря в церкви Куинз-Молверна, священном месте, видевшем столько фамильных браков, мистрис Френсис Деверс стала женой Кристофера Трэхерна, маркиза Айшема. Бабушка, и слышать не пожелавшая, чтобы внучка шла к алтарю абы в чем, ухитрилась раздобыть для невесты атласное платье цвета густых сливок, отделанное по рукавам и вырезу французскими кружевами. Жасмин заранее предупредила маркиза, и тот появился в атласном костюме такого же цвета. Невеста держала букет поздних осенних роз и сухой лаванды, перевязанный кремовой шелковой лентой.

Потом семья собралась в столовой, за свадебным завтраком, после которого новобрачные отправлялись в Ривер-вуд-Прайори. Жасмин настояла, чтобы Фэнси взяла кормилицу, объяснив, что, поскольку внучка выполнила долг перед королем, пора принять на себя обязанности жены. Кит должен владеть супругой целиком и безраздельно, а не делить ее с ребенком.

– Будешь кормить других детей, если захочешь. Я делала так и этак и точно знаю, что люблю детей, которых вскормила сама, ничуть не больше тех, кого отдала кормилице. Пусть Кристина поживет немного со мной, в Куинз-Молверне. Приготовишь ей детскую, а после свадьбы Дайаны заберешь в Ри-вервуд-Прайори.

Узнав обо всем, Кит поблагодарил вдову.

– Законное право новобрачного остаться наедине с женой и наслаждаться ее обществом хотя бы первый месяц, – объяснила Жасмин, весело блестя глазами. – Вам нужно побыть вдвоем, а от младенцев так много беспокойства, даже от самых тихих. Кстати, Кристина – очень тихая девочка.

Так что маркиз с женой в полдень отправились домой, а на следующий день снова начались приготовления к свадьбе Дайаны. Целый отряд слуг отправили в Роксли-Касл, чтобы придать замку парадный вид. Модистка с помощницами день и ночь корпели над приданым и подвенечным нарядом.

– Не знаю, зачем тебе столько платьев. Кто увидит их в такой глуши? – удивлялась Синара.

– Бабушка настаивает, – пояснила Дайана. – Она и для тебя сделает когда-нибудь то же самое. Ты в самом деле собираешься ко двору прямо после моей свадьбы?

– Празднества уже начались, а меня там нет. А вдруг какое-то большеглазое создание, прибывшее в этом сезоне, попытается украсть у меня Гарри? Этого я не вынесу. Не вынесу!

– Как бы я хотела, чтобы ты забыла этого человека! – вздохнула кузина. – Неужели не можешь найти себе порядочного поклонника, благодарного уже за то, что ты его выбрала! Такого, кто будет тебя любить!

Синара покачала головой и в приступе откровенности призналась:

– Да, так было бы легче, правда? И я, возможно, не была бы так чертовски несчастна, но что поделать, если я люблю Гарри Саммерса? Если он завтра умрет, вместе с ним в могилу положат мое сердце.

– Но у него такая кошмарная репутация, Синара! Мы все боимся, что он соблазнит тебя просто ради прихоти.

– Ты не знаешь его так хорошо, как я! – настаивала Синара. – И, поверь, скорее я обольщу его, чем он – меня. – Она тихо рассмеялась, а Дайана снова вздохнула.

За два дня до Рождества из Шотландии приехали родители Дайаны.

– Я думала видеть вас в Роксли! – воскликнула удивленная Жасмин.

– Мы не хотели медлить, боясь, что погода окончательно испортится, – пояснила герцогиня. – Проще выехать раньше и ни о чем не волноваться. А уж из Роксли мы сразу вернемся домой.

– Кроме того, мы уже много лет не встречали Рождество вместе, матушка, – вставил герцог Гленкирк, обнимая мать. – Ты ведь не возражаешь, Барбара?

– Ты всегда желанный гость в этом доме и прекрасно это знаешь, – пожурила герцогиня Ланди.

Мэйр выступила вперед и чинно присела перед родителями. Платье было чистым, волосы – аккуратно причесанными, а на ногах красовались туфельки.

– Добро пожаловать в Куинз-Молверн, милорд и миледи. Ее выговор уже мало походил на шотландский диалект.

Фланна Лесли довольно кивнула. Вторая дочь скоро превратится в такую же благовоспитанную леди, как первая.

– Она хорошая ученица, – похвалила племянницу Барбара, – и столько радости приносит в дом! Я буду рада ее обществу, когда Синара вновь уедет ко двору.

– Ты остаешься? – изумился Патрик.

– Чарли присмотрит за Синарой. Я предпочитаю сидеть дома. Чарли часто ездит в Лондон без меня, так что никого не удивит мое отсутствие.

– Я бы не отпустила твою своевольную девочку одну в грешный город, – тихо заметила Фланна.

– Ее судьба мне небезразлична, – так же негромко ответила герцогиня, – но она должна сама выбрать свой путь. Если мудрость придет к ней через разбитое сердце, значит, так тому и быть. Она все равно не услышит ничего, что бы мы ей ни твердили. Не знаю, что и делать. Разве что запереть ее в башне?

– А что говорит леди Жасмин?

– То же, что и я. Фланна кивнула:

– Старуха знает, что говорит..

Молю Бога, чтобы она не ошиблась с твоей девочкой.

Они отпраздновали Рождество в старом зале Куинз-Молверна. В очаге горело толстое рождественское полено, на столах и стенах сияли десятки свечей, повсюду были развешаны гирлянды можжевельника и сосны, а над входом красовалась омела. Слуги подавали жареного гуся и лосося, привезенного Патриком из Шотландии, а также рождественский пудинг с изюмом. Празднество началось в двенадцать часов в церкви. Потом все обменялись подарками. Древние старушки Рохана и Торамалли уже почти не ходили. Их принесли в зал, чтобы они могли отпраздновать с единственной семьей, которую могли считать своей. Все поражались, что они еще живы, хотя были старше Жасмин на десяток лет.

Двадцать седьмого декабря обитатели Куинз-Молверна отправились в Роксли-Касл. Погода была холодной, но ясной. Хотя земля замерзла, снега почти не было. Жасмин и Барбара сидели в удобной карете, но Фланна, ее дочь и племянница скакали верхом. Фэнси и Кит должны были встретить их в гостинице, где все вместе сговорились провести ночь.

Кавалькада показалась па дороге, когда солнце уже село. Фэнси, сиявшая счастьем, немедленно спросила о дочери. С лица маркиза не сходила улыбка. Таким они еще никогда его не видели.

– Они так влюблены, – прошептала Дайана Синаре. – Помнишь, каким угрюмым и резким он был сначала?

– Может, и для меня есть надежда, – кивнула она.

Сердце Дайаны сжалось. Она чувствовала себя почти виноватой в том, что у нее все так хорошо складывается. Почему она и Фэнси так легко нашли свою любовь, а участь Синары столь печальна?!

Фланна, заметив, как помрачнела дочь, догадалась обо всем и обняла ее.

– Она найдет свою дорогу, девочка. Не тревожься за нее. Ты выходишь замуж за хорошего человека, и вы любите друг друга. Такова твоя доля. Она еще обретет свою, и никто из нас не сможет ничего изменить. Только Синара может сама найти свое счастье. Она Стюарт. Стюарты не могут долго грустить и обязательно берут свою судьбу в собственные руки.

– Знаю, – кивнула Дайана, – но мы с Фэнси нашли себе мужчин по сердцу, а бедная Синара украдкой плачет.

– А тот человек, по которому она убивается, стоит ее слез? – спросила Фланна.

– Право, мама, не знаю. При дворе его прозвали Уикид-несс. Но я так и не поняла почему, и никто не смог мне объяснить. Он очень красив. Высокий, смуглый, широкоплечий. В нем есть нечто чарующее, но он и пугает меня. Честно говоря, я вряд ли перемолвилась с ним хотя бы словом или слышала, как он говорит. И все же стоило Синаре увидеть его...

Дайана замолчала.

– Завтра мы приедем в твой новый дом, – заметила Фланна. – Ты должна думать только о себе и своей свадьбе. Синара любит тебя и желает всего самого лучшего. Вряд ли ей хотелось бы, чтобы и ты лила слезы в одиночестве. Кстати, вдова говорит, что ты уже посетила маленький замок. Он тебе понравился?

– О да, мама! Он прекрасен, но совсем не похож на Глен-кирк. Стоит переступить порог, и ты оказываешься в уютном теплом местечке. В нем нет ничего величественного. А садовника зовут Беннет. Чудесный человек, и мы с ним собираемся весной разбить сад трав.

Фланна улыбнулась. Ей удалось отвлечь дочь и вернуть ее мысли в нужное русло, к новому дому и будущему мужу. Пусть Чарли и Барбара заботятся о Синаре. Да и бабушка тоже. Если кто-то и может осуществить мечты Синары, так это Жасмин.

К вечеру следующего дня они прибыли в Роксли. До свадьбы оставалось три дня. Герцог немедленно попросил Жасмин присмотреть за последними приготовлениями. Утром двадцать девятого вдова и ее капеллан, преподобный Проспер Таннер, отправились в маленькую церковь, которая стояла у подножия холма. Небольшое здание едва вмещало семейство и приглашенных гостей, но было чисто вымыто, подметено и сверкало. Алтарь из золотистого дуба с вырезанной на передней части сценой Тайной вечери был накрыт отороченным кружевом и выбеленным полотном. По обе стороны от золотого с серебром распятия стояли серебряные подсвечники. На каждой стороне церкви было по три окна и еще одно – за алтарем. Витражи в них были очень старыми и изображали библейские сюжеты.

– Удивительно, что все это не уничтожили во времена Республики, – заметила Жасмин.

Преподобный Таннер согласно кивнул:

– Настоящее чудо. Иногда Господь позволяет нам увидеть чудеса, миледи.

– Не сочтите за оскорбление, но это не совсем так, – сказал чей-то голос. Послышались шаркающие шаги, и перед ними появился незнакомый мужчина. – Когда мы узнали, что круглоголовые вот-вот появятся здесь, – начал он, с трудом кланяясь Жасмин, – поскорее сняли витражи и запрятали по всему поместью. Алтарь сложили в амбар и завалили сеном. Остальное засунули в норы и тайники. Даже скамьи разнесли по коттеджам. Люди Кромвеля подумали, что в церкви давно уже не служат. И поскольку остался один камень и жечь было нечего, они оставили все как есть и ушли восвояси. Я принес цветы для алтаря. У герцога есть небольшая оранжерея. На свадьбе будут красивые букеты, даю слово.

Он еще раз поклонился.

– Спасибо, мастер Беннет, – поблагодарила Жасмин, – но все же я не соглашусь с вами. Преподобный Таннер прав. Часовню спасло чудо. И этим чудом оказались вы и вам подобные, которые так любили семью герцога, что Господь послал вас спасти свой маленький дом от разрушения и поругания грешниками и святотатцами.

– Вижу, девушка пошла в вас, – сердечно заметил Беннет. – У нее всегда готово доброе слово в нужный момент.

Он в третий раз наклонил голову и, отойдя к алтарю, принялся украшать его цветами. Жасмин и священник вышли из церкви и вернулись в замок на холме.

– Надеюсь, вы посоветуете леди Дайане попросить мужа предоставить пусть и скромный кров какому-нибудь достойному молодому служителю Божьему, – заметил преподобный Таннер. – Жаль видеть такую чудесную церковь заброшенной.

Жасмин кивнула, ничуть не сомневаясь, что священник имел в виду какого-то своего родственника. Что же, она потолкует с Дайаной. Семейство должно иметь священника, тем более что местность уединенная и до города или даже большого поселка так далеко!

Она оставила священника и поспешила на кухню посмотреть, не нужно ли что добавить в последнюю минуту. Однако оказалось, что все в порядке и дела идут полным ходом. Жасмин поняла, что больше от нее ничего не требуется. Церковь приведена в порядок, цветов и еды довольно, приданое и подвенечный наряд невесты сшиты, гости устроены. Остается только ждать последнего дня года.

И этот день пришел, солнечный, сухой и холодный. Жасмин поднялась рано и поспешила в покои Дайаны, где Молли уже одевала невесту в подвенечное платье из белого с сероватым оттенком бархата, с низким вырезом и широким кружевным воротником того же оттенка! что и наряд. В разрезах рукавов, украшенных бантиками, расшитыми речным жемчугом, проглядывал кремовый атлас. От локтя до запястий свисал каскад тонких кружев. Покрой был совсем простой, только воротник скреплялся небольшой бриллиантовой брошью-сердечком: подарок жениха к свадьбе. Юбка падала изящными складками и заканчивалась сзади небольшим шлейфом.

На рассвете Дайана вымылась и сейчас сидела перед туалетным столиком. Пока Молли расчесывала ее длинные волосы, которые по старому обычаю распускались по плечам, как символ невинности, кузины принесли ей маленькую бутоньерку из сухого белого вереска и лаванды, в центре которых красовалась живая пунцовая роза.

– Герцог срезал ее собственноручно, – сообщила Фэнси. – Кровь Христова, клянусь, он настоящий романтик!

Сегодня она и Синара надели платья из гранатово-красного бархата, такого же фасона, как у невесты. Часы на каминной полке пробили десять раз.

– Пора, – объявила Жасмин. – Синара, Фэнси, идите за мной. Молли, бери плащ хозяйки и помоги ей сесть в карету. Поедешь вместе с ней. Для тебя найдется место в церкви.

Свадебные экипажи медленно спустились с холма. По обочинам дороги выстроились арендаторы, слуги и работники поместья. Все терпеливо ждали, когда герцог и новая герцогиня станут возвращаться из церкви пешком. Тогда они увидят господ во всей их роскоши.

Они добрались до церкви, и Патрик Лесли, величественный в своем зеленом клетчатом килте, высадил дочь из кареты. Его мать и жена направились в церковь, пока Синара и Фэнси разглаживали воображаемые морщинки на платье невесты. И вдруг из-за двери раздались пронзительные звуки волынки!

Дайана взглянула на отца полными слез глазами.

– О, папа! – тихо воскликнула она.

– Неужели ты вообразила, будто я позволю своей старшей и любимейшей девочке выйти замуж без подобающих Лесли почестей? – улыбнулся он, смахивая с ее щеки слезу. – Ну-ну, дорогая, нет повода плакать, когда венчаешься с хорошим человеком. А в будущем году к этому времени я надеюсь качать на коленях своего первого внука.

Они вошли в церковь. Синара и Фэнси шагали впереди, пока герцог Гленкирк вел дочь к алтарю, где ожидали герцог Роксли и его брат. Жених выстулил вперед, но Дайана, взглянув в темно-синие глаза, оттолкнула его и со смешком вытащила вперед Дэмиена Эсмонда. Даже преподобный Таннер позволил себе улыбнуться.

– Вы не отделаетесь от меня так легко, милорд, – прошептала Дайана.

– Чему быть, того не миновать, – торжественно ответил он. – Я сам постелил постель и рад в нее лечь.

Невеста залилась краской.

– Горячо любимые... – начал священник, и сердце Дайаны наполнилось счастьем от сознания того, что мечты становятся явью и прекрасная сказка только начинается. Она чуть повернула голову и заметила одобрительный кивок Фэнси. Скосила глаза влево и увидела трогательную улыбку Синары, подсказавшую, что и та рада за кузину.

Как наставлял священник, Дэмиен Эсмонд взял невесту за руку, и Дайана почувствовала себя на седьмом небе. Охотно и с готовностью приносила она обеты человеку, которого любила, едва не заплакав снова, когда услышала те же обеты, повторенные ей Дэмиеном.

– Объявляю вас мужем и женой! – заключил преподобный Таннер. – Тех, кого Господь соединил, человек да не разлучит!

Новобрачные опустились на колени и получили благословение, после чего поднялись и во главе процессии гостей отправились назад, вверх по холму, в фамильный замок, сквозь длинный строй слуг и арендаторов, громко приветствовавших супружескую чету под лучами зимнего солнца. Герцог пригласил всех на свадебный обед в парадный зал. Слуги помчались вперед накрывать столы.

Празднество получилось чудесным. За высоким столом сидели новобрачные и почетные гости. Пониже разместились остальные, включая всех обитателей поместья Роксли. Жасмин осталась довольна угощением. Перед каждым гостем за нижними столами стояли деревянная тарелка с оловянной ложкой и оловянный кубок. Подавали говядину, жаренную в каменной соли, оленину и кабанятину. За этими блюдами последовали дюжина индеек и столько же каплунов, фаршированных сухими фруктами, шалфеем и хлебными крошками, устрицы, прибывшие с побережья в бочонках со льдом, форель и лососина на серебряных блюдах, украшенные кресс-салатом, маринованный угорь, треска в сливках и сваренные в вине креветки. Особенно понравились гостям пироги с крольчатиной и утятиной, с коричневой винной подливкой и луком пореем, поданные вместе со свеклой, морковью, тушеным латуком и залитым сливками луком. Все это заедалось черным и белым хлебом с маслом и сыром. На нижних столах подавали сидр и эль, на верхнем – вино.

Наконец шесть поварят внесли на огромном серебряном подносе свадебный торт, обсыпанный сахарной пудрой, с сахарными фигурками жениха и невесты. Мальчики с трудом подняли махину на высокий стол и поставили перед господами, чем вызвали громкие приветственные крики собравшихся. Разрезатель торта, специально нанятый для торжественного случая, стал делить лакомство так, чтобы досталось каждому.

Сытые и пьяные гости долго слушали игру волынщика. Потом Чарли и Патрик танцевали между скрещенными на полу мечами.

– Они показывают свое искусство на каждой фамильной свадьбе, – объяснила Жасмин Дэмиену.

– Когда-нибудь, Дарлинг, они будут танцевать и на нашем празднике, – пообещала Мэйр маркизу Роксли, и тот, ко всеобщему удивлению, серьезно кивнул.

Когда герцог Гленкирк снова сел за стол, маркиз обратился к нему:

– Милорд, перед вашим отъездом мы должны поговорить наедине.

– Она еще совсем дитя, сэр, – возразил герцог.

– Но когда-нибудь вырастет, – нашелся маркиз.

– Обещаю не искать ей других женихов, пока она не станет достаточно взрослой, чтобы решить, действительно ли вы тот самый, кто ей нужен. Даю вам в этом слово, но помните: выбор за ней, – ответил Патрик.

– Согласен, – кивнул маркиз, и мужчины пожали друг другу руки.

Жасмин пораженно качнула головой. До чего же легко все получается у девочек Лесли. Хорошо бы Синаре повезло точно так же!

Женщины заранее договорились, что Дайана потихоньку покинет зал, чтобы приготовиться к брачной ночи. Она выскользнула через боковую дверь, а обе кузины последовали за ней. Молли уже ждала их. Они помогли служанке раздеть невесту, обтерли розовой водой и обрядили в мягкую батистовую сорочку, обшитую кружевами. Молли расчесала ей волосы, и все трое уложили новобрачную в постель.

– Как раз успели! – воскликнула горничная. – Уже идут! Дверь герцогской спальни распахнулась, и комната наполнилась родственниками, ведущими Дэмиена, одетого в шелковую ночную сорочку. Он лег в постель рядом с женой, и им поднесли одну чашу вина на двоих. Потом преподобный Таннер прочитал молитву, прося Бога о плодовитости новой семьи, и после пары-тройки вольных шуточек гости удалились, прикрыв за собой дверь. Герцог немедленно вскочил и, метнувшись к двери, задвинул засов.

– Я не позволю Дариусу выкинуть очередной трюк, – пояснил он, снова укладываясь. Однако Дайана, не собираясь рисковать, взяла стоявшую у постели свечу и поднесла к лицу мужа.

– Я тоже не доверяю твоему брату, – вторила она, пристально всматриваясь в него. Ей улыбались родные голубые глаза, и девушка, довольно вздохнув, задула свечу и откинулась на подушки.

– Ты боишься? – прошептал он. – Не нужно.

– Вовсе я не боюсь. Бабушка объяснила все, что мне нужно знать. А ты, Дэмиен?

– Опасаюсь разочаровать тебя, Дайана. Я в отличие от тебя не девственник, а опытный мужчина. Ты должна остановить меня, если похоть возьмет надо мной верх и я стану действовать чересчур поспешно.

– Дэмиен, – тихо рассмеялась Дайана, – думаю, сейчас не время для разговоров. Пожалуйста, поцелуй меня, а то, что случится потом, не принесет нам ничего, кроме радости. Я это знаю! К тому же папа желает получить своего первого внука через год. Не лучше ли поторопиться, дорогой?

– Ты удивительна! – восхитился он, сжимая ее в объятиях.

– Верно, – согласилась Дайана и безраздельно отдалась ласкам мужа, потому что именно так бывает, когда соединяются двое любящих.