Глава 15
…Мэдлин проснулась, разгоряченная и задыхающаяся. Ее тело ломило от этого сладкого, греховного видения.
Когда-то такие сны властвовали всеми ее ночами. Но годы шли, она оставалась одна — и, к счастью, они стали являться ей все реже. Однако это были отнюдь не простые сны.
Бал… Это была чистой воды фантазия. После того первого вечера, когда они встретились, они с Эйданом не появлялись на людях вместе. Она никогда не кружилась в вальсе в его объятиях и не служила объектом зависти окружающих светских дам. Она была тайной любовницей, скрывалась по необходимости.
Что до остального… Это был не столько сон, сколько воспоминание. Сладкое, греховное воспоминание, которому можно было часто предаваться в одиночестве в своей холодной постели.
Мэдлин стремительно открыла глаза. Она же не в своей постели!
Ах да. Она надежно спрятана в клубе «Браунс», где Критчли до нее никогда не дотянется.
И она в постели у Бланкеншипа!
Мэдлин перевернулась и, уткнувшись носом в подушку, втянула в себя воздух. Едва различимый запах лаванды, который ассоциировался с Эйданом, заставил ее зажмурить глаза от наслаждения и боли.
Она немного полежала, уйдя в свои мысли от мира, пока ее тело перестало пульсировать желанием, а из крови ушел огонь. Один день она смогла продержаться. Она сможет дотянуть до того дня, когда на Ямайку отплывет следующий корабль.
Из соседней комнаты донеслись мужской бас и звонкий детский голосок, чуть приглушенные закрытой дверью. Мелоди уже встала и полна жизни!
Мэдлин села и осмотрелась. Ночная сорочка малышки была небрежно брошена на край кровати, умывальным прибором явно пользовались. Полотенце с последними следами сажи от метелки для камина криво свисало с крючка на умывальнике.
Кто-то умыл и одел Мелоди прямо в комнате, пока она спала? Испуганно натянув простыню повыше, Мэдлин решила, что не станет над этим задумываться.
Она быстро встала, надела свое самое старое платье и заплела волосы в простую косу, перебросив ее за спину. С иронической улыбкой напомнила себе, что никуда идти не собирается.
Утренние часы заканчивались, и Эйдан понял, что ему не хочется уходить из уютных комнат. Поделив его завтрак, все трое пребывали в мирном настроении, так что атмосфера создалась какая-то… семейная.
Мелоди лежала на полу на животе, вооруженная карандашом и ненужными бумагами Эйдана, и рисовала «котяток», которые больше походили на картофелины с усами и хвостами. Когда она демонстрировала свои произведения, он искренне восхищался ее талантом.
Мэдлин казалась воплощением нежной хозяюшки: она сидела у окна и шила. По крайней мере так он воспринимал эту картину, пока не заметил, что она режет на куски одну из его рубашек.
— Э-э…
— Мелоди нужно нижнее белье. — Она вызывающе улыбнулась. — Или ты готов идти его покупать?
Он судорожно сглотнул.
— Ни за что.
Есть такие места, куда не зайдет даже самый отважный мужчина. А мир нижнего белья для маленьких девочек — это вообще что-то запредельное…
Она снова вернулась к работе, удовлетворенно улыбнувшись. Эйдан услышал нечто вроде: «Так я и думала, трусишка», — но решил, что это, наверное, ему показалось.
Он откинулся на спинку кресла, разворачивая свежую газету, и потянулся к тарелке за следующим куском тоста. Там оказались только крошки.
Эйдан печально заморгал, а его желудок протестующе забурчал.
— От меня ты жалости не дождешься, — заявила Мэдлин, не отрывая взгляда от шитья. — Мне достался только один кусочек яичницы. — Она перекусила нитку и с улыбкой посмотрела на него. — Пойди и достань нам печенья или еще чего-нибудь, ладно?
Эйдан повеселел.
— Я украду завтрак у Колина, ты не против?
— Поздно, — прозвучало от двери. Его приятель вошел, держа в руке надкусанный треугольник тоста. — Это все, что осталось.
Эйдан чуть не застонал.
— Я дам тебе за этот тост сто фунтов!
Колин ухмыльнулся и с удовольствием отправил последний кусок в рот.
— Нет уж. Мой растущий организм нужно хорошо кормить.
— Гнусный обжора, — обиженно проворчал Эйдан.
Ему придется самому отправиться к несгибаемому Уилберфорсу, хранителю ключей от кухни.
Стоило Эйдану встать, как Колин тут же занял его кресло и схватился за отложенную им газету.
Он открыл было рот, чтобы возмущенно протестовать. «Эй, убирай отсюда свой нахальный зад! Это моя семейная идиллия!» Только пока это была неправда, так ведь? Он не может заявить права на Мэдлин и Мелоди, пока не наберется храбрости… э-э… то есть пока не отважится снова сделать этой упрямице предложение.
«Я действительно трус».
В эту минуту Мэдлин подняла голову и послала ему короткую улыбку, которая заставила его моментально представить себе тысячи таких утренних часов у камина, если на этот раз она скажет ему «да».
«А как же твои обиды и мучения? Как же все твои сомнительные предположения относительно ее характера?»
Эйдан мог и ошибаться. Пару раз в жизни ему случалось опростоволоситься. Если хорошенько подумать, он вспомнит такой случай, когда дал маху.
«А как же те тайны, которые она продолжает хранить?»
О да. Они по-прежнему оставались с ней, окружали ее мерцающим пологом, как волны жара, поднимающийся над раскаленными песками Сахары.
А что, если эта милая, веселая, теплая Мэдлин — такой же мираж, как те, что появляются в пустыне?
Зачем ей это может быть нужно? Что побудило бы ее вести себя именно так? Он не мог придумать никакого объяснения.
Мэдлин снова посмотрела на него — на этот раз шутливо нахмурившись.
— Иди, могучий охотник. Убей толстый бисквит и притащи его ко мне в пещеру, пока я не откусила кусок от сэра Колина.
Не вставая с кресла, тот отвесил ей игривый поклон:
— Можете запускать в меня зубки, когда только пожелаете миледи.
Эйдан сузил глаза. Нет уж, пусть его приятель не дает волю своим необоснованным надеждам.
— Гм! — Отвернувшись, он надел сюртук и одернул рукава, чтобы их расправить. — Я скоро вернусь. Не скучайте!
Уилберфорс оказался в столовой, где надзирал за тем, как накрывают столы к обеду. Двое молодых лакеев энергично встряхивали скатерть и опускали на стол под критическим взором управляющего.
Когда Эйдан вошел в комнату, Уилберфорс моментально повернулся к нему — несмотря на то что он, казалось бы, двигался совершенно бесшумно.
— Вам что-то угодно, милорд?
Двое лакеев застыли на месте, удерживая очередную скатерть на весу. Эйдан покосился на них. Неужели они действительно настолько боятся управляющего, что не пошевельнутся, пока распорядитель снова к ним не повернется?
Один из слуг бросил на него умоляющий взгляд, явно призывая поторопиться. Ну, разумеется.
— Да, Уилберфорс… В последнее время я замечаю, что у меня разыгрался аппетит.
— Прекрасно, милорд. Я учту это, когда будут подавать ленч.
— Вообще-то на самом деле я хотел сказать вот что… — Он совершенно не умеет лгать! Проклятие, у него в этом деле нет никакого опыта! Он пэр, богатый человек. Ему достаточно просто отдать приказ — и его выполняют! Он кашлянул. — Мне немедленно нужен еще один завтрак.
Хотя Эйдан почти не прикоснулся к той первой трапезе, он невольно втянул в себя живот, когда один из лакеев посмотрел в его сторону. Уилберфорс владел собой гораздо, лучше. Он ни на секунду не отвел взгляда от лица Эйдана.
— Конечно, милорд. У вас будут какие-то особые пожелания?
— Тосты. — У него забурчал живот. — Много тостов. И бисквит. И… э… немного… молока.
Эйдан никогда не пил его! И Уилберфорс прекрасно знал это. Господи! Сейчас все догадаются, что он прячет у себя ребенка!
Управляющий, однако, и глазом не моргнул. У него даже веки не дрогнули.
— Конечно, милорд. Я распоряжусь, чтобы все вам немедленно принесли. — Он сцепил руки перед собой. — Позвольте мне задать вам один вопрос, милорд?..
Вот и все. Теперь они все пропали.
— Да?
Уилберфорсу не изменила его обычная невозмутимость.
— В ваших комнатах что-то случилось с сонеткой, милорд, если вам пришлось идти ко мне самому?
«Если не считать того, что ее пришлось подвязать повыше, чтобы уберечь от любопытных липких ручонок, и того, что я не хочу, чтобы кто-то приходил без предупреждения ко мне в комнаты на звонок?»
— Э… нет. Мне просто… э… захотелось немного пройтись.
Какую чушь он несет! Но Эйдан заставил себя смотреть прямо на Уилберфорса, словно сказал нечто совершенно разумное.
Возможно, управляющий привык получать странные приказы от раздражительных мумий, обитающих в клубе «Браунс»: он только поклонился.
— Конечно, милорд. Могу я еще что-то для вас сделать?
Скатерть продолжала парить над столом, но уже начала чуть подрагивать в воздухе. Неподвижные лакеи продолжали умоляюще взирать на него. Эйдан попятился.
— Нет, спасибо, Уилберфорс. Прошу вас, продолжайте.
— Благодарю вас, милорд.
Управляющий повернулся к лакеям — и скатерть немедленно опустилась на крышку стола, словно никакой заминки и не было.
Когда граф Бланкеншип ушел, Уилберфорс несколько секунд молча смотрел куда-то в пространство. Двое лакеев беспокойно переминались с ноги на ногу.
Наконец юный Бейливик нашел в себе достаточно мужества (или просто не выдержал напряжения) и спросил:
— Сэр? Мистер Уилберфорс, со скатертью что-то не так?
Управляющий вышел из задумчивости и пригвоздил парня к месту ледяным взглядом.
— Обезьяны, говорите?
Тот испуганно сглотнул и поспешно осмотрелся, но никаких обезьян не увидел.
— Сэр? — проблеял он.
Но Уилберфорс уже забыл о нем, снова глядя вслед ушедшему графу.
— Ну-ну, посмотрим! — пробормотал он.
