Глава шестнадцатая

Огромный холл с колоннами и потолком, отделанным мраморным бордюром, был высотой в два этажа, не меньше. В нем стояли мраморные бюсты, которые Фрея решила рассмотреть как-нибудь в другой раз. В глубине располагалась широкая лестница с отполированными до блеска дубовыми ступенями и поручнями, украшенными искусной резьбой. Гостиная, куда маркиза Холлмер привела гостей, была просторной квадратной комнатой, простой и вместе с тем элегантной: камин с изящными мраморными статуэтками на полке, стены, обитые шелковой тканью с позолоченной окантовкой, высокий сводчатый потолок, расписанный сценами из греческой мифологии, и широкое окно-фонарь, из которого открывался потрясающий вид на долину и дальше, на море.

Как только Фрея вошла в дом, она тотчас же поняла, что он гораздо величественнее, чем она ожидала. И, тем не менее, Джошуа не собирался сюда возвращаться.

В гостиной их уже ждала леди Констанс. Она одарила Джошуа и Фрею искренне теплой улыбкой. Рядом с ней стояли хрупкая худощавая девушка с каштановыми волосами, продолговатым лицом и огромными печальными глазами – ее младшая сестра, леди Частити Мор, – и полноватый джентльмен с уже намечающейся лысиной, облаченный в рубашку с таким высоким и настолько накрахмаленным воротником, что, если он хотел повернуть голову, ему приходилось поворачиваться всем телом. Как они и ожидали, это оказался его преподобие Калвин Мор. Он приходился Джошуа троюродным братом.

Наследник, за которым послали, догадалась Фрея. Знакомил всех Джошуа, а не его тетушка. От Фреи не ускользнуло, что, как только он вошел в гостиную, в его поведении произошла разительная перемена. Он стал вести себя как хозяин особняка. Познакомив собравшихся, он пригласил их сесть и попросил тетушку распорядиться насчет чая.

– Пруденс, – с милой улыбкой обратилась маркиза к младшей дочери, сверля ее злобным взглядом, – немедленно возвращайся в детскую к мисс Палмер.

– Нет-иет, – возразил Джошуа, успевший преобразиться в маркиза Холлмера, – Пру может остаться, тетушка, и попить чай вместе со всеми.

Девушка восхищенно захлопала в ладоши, а леди Частити, взяв ее за руку, усадила рядом с собой на маленький диванчик.

– Правильно, – поддержала его Ева, усаживаясь с ними рядом и лучезарно им улыбнувшись. – Мы приехали посмотреть дом Джошуа и познакомиться со всеми членами его семьи.

– Какой прекрасный вид, – заметил Аллин, выглянув в окно. – Полагаю, Джошуа, пляж, расположенный по ту сторону долины, является частным владением и частью поместья? Завидую вам.

– А мне по-прежнему хочется нарисовать море, –. проговорила Морган, стоявшая рядом с Аллином. – И эту долину тоже, а еще дом и парк на холме. Как хорошо, что вы будете моим родственником, Джошуа. Я смогу приезжать сюда несколько раз в год, в любое время, пока не нарисую все, что мне приглянулось. Какая ты счастливая, Фрея, ведь все это скоро будет принадлежать и тебе!

– Полагаю, в этих местах разводят овец, не так ли, Джошуа? – спросил Эйдан. – А пахотные земли располагаются за долиной? Жду не дождусь, когда смогу осмотреть их вместе с вами и поболтать с вашим управляющим.

Фрею же в данный момент вид из окна не слишком вол-повал. Встав посередине комнаты, она медленно огляделась.

– Великолепная комната, – произнесла Фрея самым высокомерным тоном, на какой только была способна. – Думаю, Джош, мне захочется сменить кое-что из мебели, а также шторы, после того как мы поженимся, но это мелочи. Я с удовольствием буду принимать здесь гостей. Полагаю, вам эта комната тоже нравилась, когда вы здесь были хозяйкой? – И она милостиво улыбнулась маркизе, которая любезно улыбнулась в ответ. На вопрос Фреи, к счастью для нее, ей так и не пришлось отвечать: лакеи внесли подносы с чайными принадлежностями.

«Все-таки мы, Бедвины, молодцы, – подумала Фрея. – Умеем добиваться своего».

– Как удачно, что ты оказался в Пенхоллоу как раз в тот момент, когда я привез сюда свою невесту и ее родственников, чтобы она взглянула на дом, который будет принадлежать ей, после того как мы поженимся, – обратился Джошуа к своему троюродному брату. – Мы с тобой уже лет десять не виделись, Калвин. Ты, насколько я понимаю, решил провести в Корнуолле отпуск?

Его преподобие Калвин Мор вспыхнул.

– Вообще-то меня пригласила сюда кузина Коринн, – промямлил он.

– Вот как? – Джошуа вскинул брови и с улыбкой взглянул на тетушку. – Вы догадались, что я собираюсь привезти Фрею, и решили удивить меня, пригласив моего наследника, не правда ли, тетушка? Как это мило с вашей стороны. Можешь пожить у меня неделю, а то и больше, Калвин… сколько захочешь. Мне будет приятно видеть рядом членов моей семьи, равно как и членов семьи Фреи.

Откашлявшись, мистер Мор ответил:

– Весьма великодушно с твоей стороны, Холлмер.

Через некоторое время все сели пить чай и вели за столом беседы на всевозможные темы, за исключением самой животрепещущей. «Забавно, – подумала Фрея. – Отыскался какой-то свидетель, обвинявший Джошуа в преступлении, которое тот якобы совершил пять лет назад». Похоже, его преподобию Калвину Мору уже известно об этом. Дочерям маркизы, за исключением, пожалуй, Пру, тоже. Не говоря уже о самом Джошуа и всех Бедвинах. Но почему-то никто не обмолвился об этом ни словом.

Маркизу, похоже, удивил внезапный приезд племянника да еще с невестой и ее родственниками, продолжала размышлять Фрея, и то, что племянник сразу повел себя как хозяин. Она замыслила интригу, но, видимо, решила с ней повременить.

Так что в настоящий момент за столом царило полное благодушие. Два семейства, которым в скором времени предстояло породниться, распивали чай и мило беседовали. Маркиза так и светилась от счастья.

– Мистер Ричардсон готов показать вам ваши комнаты, – сообщила она, когда чаепитие подошло к концу. – Думаю, вам захочется отдохнуть перед ужином. Как приятно, что за столом сегодня соберется столько гостей. Я так ждала этого момента, не правда ли, Констанс?

– Отдохнуть? – проговорила Фрея с легкой улыбкой. – Ну что вы, мэм. Лично я переоденусь, умоюсь и начну осматривать дом. Вы составите мне компанию, Джош?

– С превеликим удовольствием, – подхватил он. – Может быть, и остальные к нам присоединятся? И ты тоже, Калвин? Ну конечно же, и ты, Частити. Ты всегда больше всех знала о доме. Пру, любовь моя, не волнуйся, мы без тебя не уйдем. Может быть, встретимся через полчаса в холле?

Дом – изящное строение квадратной формы – оказался намного больше, чем можно было себе представить. Большинство жилых помещений располагалось в переднем крыле, выходящем на юго-восток, откуда открывался величественный вид на сад, долину и море. Частные апартаменты и спальни – в восточном крыле, комнаты для особо важных гостей, танцевальный зал и длинная галерея – в западном. Северное крыло, наполовину обращенное к долине, а наполовину к пологим холмам и саду, состояло преимущественно из служебных помещений на первом этаже и комнат для слуг на верхних.

Во время экскурсии по дому почти все время говорил Джошуа, Констанс обронила несколько фраз. Но как только они добрались до апартаментов для особо важных гостей и длинной галереи, настала очередь Частити давать объяснения. Оказалось, она знает историю каждой архитектурной детали, каждого произведения искусства, каждого поколения семьи Мор, жившего и в старом доме, и в новом, построенном всего четыре поколения назад. Голос девушки звучал тихо, было заметно, что она обожает рассказывать про свой родной дом. Фрее очень понравились все три кузины Джошуа. Ни одна из них не походила на мать.

Джошуа, избавленный от обязанности гида в апартаментах для особо важных гостей, взял Фрею под руку.

– Семейство Бедвинов весьма грозный противник, – заметил он. – Но ты, дорогуша, самая грозная из всех. Значит, ты собираешься заменить в моей гостиной мебель? И с удовольствием развлекать в ней гостей?

– Цвет штор в ней просто ужасный, – фыркнула Фрея. – А несколько стульев абсолютно безвкусны: слишком вычурные.

Джошуа хмыкнул.

– «Я с удовольствием буду принимать тут гостей», – тихонько процитировал он. – «Полагаю, вам эта комната тоже нравилась, когда вы были здесь хозяйкой?» Интересно, что она в этот момент думала? Как ты считаешь, Фри?

– Об убийстве не было сказано ни слова, – заметила Фрея.

– Еще все впереди, – ухмыльнулся Джошуа.

«А мы с ним очень похожи, – подумала Фрея. – Он улыбается, наслаждается происходящим, не думая о том, что, если его вина будет доказана, он угодит на виселицу».

К концу дня ничего не изменилось. Джошуа занял место во главе стола, усадив Фрею по правую руку от себя, а Констанс по левую. Тетушка уселась напротив него. Он решительно кивнул ей, когда, по его мнению, пришла пора дамам удалиться и оставить джентльменов пить портвейн и вести мужские разговоры.

Частити и Морган, которые, похоже, понравились друг другу, развлекали сами себя и всех остальных игрой на фортепьяно. Ева сидела рядом с Пру, которой Джошуа разрешил ужинать вместе со всеми – Фрея догадывалась, что подобного раньше не было, – а Фрея стояла у окна и смотрела в темноту до тех пор, пока джентльмены не появились в комнате.

Ева завела разговор с маркизой и Констанс. Не обладая холодным высокомерием Бедвинов, она действовала по-другому: мило улыбаясь, говорила такие вещи, что маркизе Холлмер наверняка хотелось ее ударить.

– Вы не представляете себе, как я вам сочувствую. Должно быть, самая замечательная часть вашей жизни пришлась на то время, когда вы были хозяйкой Пенхоллоу, – мило щебетала Ева. – Уверена, то же самое произойдет с Фреей. Каковы ваши планы на будущее? Или вы пока еще ничего конкретного не решили? Я смотрю, вы все еще носите траур.

Маркиза промокнула глаза носовым платочком.

– Сейчас я могу думать только о моем дорогом Холлмере – покойном Холлмере, к несчастью, уже покойном, леди Эйдан. Естественно, я приму леди Фрею с распростертыми объятиями. Вести хозяйство в таком большом доме непросто, и я многому могу ее научить. Впрочем, думаю, она уже кое-чему научилась в Линдсей-Холле.

– Мне так понравился дом для вдовы, расположенный в долине, – проворковала Ева.

– Как ваша сестра мило играет, леди Фрея, – проговорила маркиза, повысив голос, явно спеша перевести разговор на другую тему. – И до чего красивая. Не сомневаюсь, что к следующему лету она непременно выйдет замуж. Всех хорошеньких девушек расхватывают тотчас же, как только они появляются в свете.

– Если они хотят, чтобы их расхватали, мэм, – бросила Фрея. – Не уверена, что Морган относится к их числу.

– А вы, леди Констанс, – гнула свое Ева, – каковы ваши планы на будущее? Что вы станете делать после того, как траур вашей матушки закончится? Отправитесь в Лондон? Учитывая, что Фрея и Джошуа поженятся еще до весны, Фрея сможет оказать вам помощь, если ваша матушка не захочет этого сделать.

«Да, – подумала Фрея, улыбаясь про себя, – Ева такой же грозный противник, как и все Бедвины».

– Тебе пора возвращаться в детскую, Пруденс, – проговорила маркиза жалобным голосом, который Фрея хорошо запомнила, общаясь с ней в Бате.

– Пошли, Пру. – Ева поднялась и потянула девушку за собой. – Давно пора почитать Бекки и Дейви перед сном сказки. Хочешь послушать?

Позже, после того как джентльмены вернулись в гостиную, все выпили чаю и немного поговорили, маркиза предложила пораньше лечь спать, в полной уверенности, что все ее поддержат, поскольку устали от долгого путешествия.

– Признаться, я и сама очень устала и переволновалась, принимая дорогого Джошуа, его милую невесту и ее родственников в его родном доме, – сказала она.

Никто не возражал. Все и в самом деле устали после долгого путешествия. Однако Джошуа не хотелось спать.

– Не хотите перед сном подышать воздухом, Фрея? – обратился он к невесте.

– Но, Джошуа, дорогой, – предприняла тетушка слабую попытку его остановить, – леди Фрее придется взять с собой горничную.

Аллин ухмыльнулся и, подняв брови, взглянул на Фрею.

– Но она будет со своим женихом, мэм, – надменно возразил Эйдан, порадовав остальных Бедвинов. – Так что в сопровождающей нет нужды.

– А если бы и была… – Фрея не договорила и обратилась к Джошуа:

– Благодарю, с удовольствием с вами прогуляюсь.

Вечер выдался восхитительный, но прохладный, как обычно ранней осенью. Небо, казавшееся Фрее темным, когда она смотрела на него из окна гостиной, было усыпано звездами. На землю лился лунный свет и широкой, сверкающей полосой падал на море.

У подножия холма на уровне дома вилась тропинка, окаймленная кустами и цветочными клумбами по одной стороне, а по другой – каменной стеной высотой по пояс, увитой плющом и другими растениями. У стены – заросли цветов. Летом, должно быть, они цветут пышным цветом, подумала Фрея, да и сейчас кажутся очень красивыми.

– Все-таки твою тетку не назовешь умной, – заметила Фрея. – Ты ведь уехал отсюда и не собирался возвращаться, верно? Она могла бы жить здесь спокойно, распоряжаясь дочерьми и челядью, как ей вздумается. Но ей захотелось приключений, и она их нашла.

– Теперь Морган собирается приезжать сюда рисовать, Аллин – наслаждаться моим частным пляжем, Эй-дан заинтересовался фермами, Ева намеревается готовить моих кузин к выходу в свет, ты планируешь переделать мой дом на свой вкус, да и я сам сюда заявился, – подхватил Джошуа. – Могла бы тетушка вернуть все назад, проигнорировать письмо миссис Ламбард с сообщением о том, что я нахожусь в Бате, сделала бы это. А может быть, и нет. Она обожает командовать и ненавидит, когда ей перечат.

– А почему ты решил никогда сюда не возвращаться? – спросила Фрея.

Она фактически не знала своего мнимого жениха, разве что он красив, остроумен и язвителен. Странно… Она была с ним близка, но совершенно не знала как человека. И не хотела ничего о нем знать. Да и сейчас не хочет. Но поскольку приняла безумное решение ехать вместе с ним в Пенхоллоу, вторглась в его жизнь, сама того не желая. И теперь просто обязана узнать хоть что-нибудь об этом несносном маркизе Холлмере.

– Меня привезли сюда в возрасте шести лет, после смерти родителей, – ответил он. – И даже не сообщили, что их уже нет в живых. Сказали, что они ненадолго уехали. Видимо, хотели, чтобы я их постепенно забыл. Но однажды я напроказничал, и тетка сказала, что мама с папой огорчились бы, поэтому хорошо, что их нет в живых и они никогда не узнают, какой я плохой мальчик.

– Да, маркиза вполне на такое способна, – заметила Фрея. – Надеюсь, ты послал ее к черту?

– Послал, – признался Джошуа, – употребив парочку крепких выражений. Однако понял, почему так жестоко со мной обращаются. Я терпел, сколько мог, дожидаясь того дня, когда родители приедут за мной. И был в отчаянии, узнав, что никогда больше их не увижу, что моя жизнь не изменится.

– Надеюсь, тебя не унижали? – спросила Фрея, стараясь побороть в себе жалость.

Он расхохотался.

– Дорогуша, неужели тебе меня жалко до слез? Нет, меня не унижали. Но раз тетка считает меня плохим, мне вовсе не обязательно быть хорошим. Это я и решил ей доказать любой ценой.

– А твой дядя? – спросила Фрея. – Твои кузины? Они тоже считали тебя плохим?

– У дяди не было выбора. Я и в самом деле был плохим, Фрея. Знала бы ты, что я вытворял, у тебя бы волосы на голове зашевелились.

– Сомневаюсь. Я выросла с Бедвинами и Батлерами. Да и сама ношу фамилию Бедвин. Однако в нашей семье детей могли называть непоседами и шалунами, но никогда не наказывали. И никогда не считали плохими.

– Я хорошо ладил с кузинами, – признался Джошуа, – но они были намного моложе меня, и мы никогда не играли вместе.

– Думаю, тетка возненавидела тебя за то, что ты был вторым наследником после ее сына, – заметила Фрея.

– Вне всякого сомнения, – хмыкнул Джошуа.

– Ой! – воскликнула Фрея. Тропинка в этом месте делала пологий поворот, и в лицо им неожиданно ударил ветер. Вид отсюда открывался замечательный – море, залитое лунным светом. – Какая красота!

– Красота необычайная, – согласился Джошуа.

За разговорами он не заметил, что они отошли от дома довольно далеко, хотя это и не входило в его намерения.

– А что за человек был Алберт? – спросила Фрея.

– Идеальный сын, – ответил Джошуа. – Дядя научил его всему, что знал сам, и Алберт помогал ему вести дела поместья. Он обожал свою мать, был внимателен к сестрам. Блестяще учился в школе и университете. Принимал участие во всех церковных благотворительных акциях. Частенько заступался за меня перед матерью.

– Я бы его возненавидела, – пылко воскликнула Фрея. Джошуа тихонько рассмеялся.

– Не сомневаюсь в этом.

– И при всем том ты с ним постоянно ссорился? Ты мне сам об этом рассказывал в Линдсей-Холле.

– Конечно, – согласился Джошуа. – Зло обычно не приемлет добро, Фри. Я ничего, кроме отвращения, не вызывал, Алберт же был безупречен. Он часто читал мне проповеди на тему добра и зла, а я посылал его подальше.

Голос его, как всегда, звучал насмешливо. Фрея уже догадалась, что за сарказмом Джошуа скрывает темные стороны своей жизни. Но какие именно – девушка не знала. И не хотела знать. После расставания – а в том, что оно произойдет, она ничуть не сомневалась – Фрея будет вспоминать легкий флирт с Джошуа и проведенную с ним ночь. Вот и все. Привязываться к нему и потом страдать она не собиралась.

Тропинка сделала еще один поворот. За ним открылся почти отвесный утес, вновь скрывший их от пронизывающего ветра. Они остановились, и Джошуа, облокотившись о стену, глянул вниз. Лунный свет упал па его лицо, и Фрея заметила, что он улыбается.

– Насколько я поняла, жилось тебе в этом доме несладко. Почему же ты так долго терпел? Ведь ты уехал всего пять лет назад. Сколько тебе тогда было? Двадцать два? Двадцать три?

– Двадцать три, – ответил Джошуа. – Я покинул Пенхоллоу, когда мне исполнилось восемнадцать, и отправился в Лидмер. – Кивком он указал в ту сторону, где находилась деревня. – Нанялся в ученики к плотнику, выучился плотницкому делу и весьма преуспел. Мог бы неплохо зарабатывать себе на жизнь этим ремеслом и был вполне счастлив.

Странно, подумала Фрея, она, леди Фрея Бедвин, могла бы никогда не встретиться с Джошуа Мором, плотником из деревушки в Корнуолле под названием Лидмер, и вообще не знать о его существовании, даже если бы их пути где-то пересеклись. Они принадлежали к разным мирам.

– А потом Алберт погиб, ты стал наследником поместья и все изменилось, – заметила она.

– Да. – Джошуа взглянул на нее. На губах его играла насмешливая улыбка. – А потом я стал маркизом Холлмером и смог просить руки дочери-герцога и стать се женихом, хотя и фиктивным. Странная штука жизнь, правда?

И все-таки он не объяснил, почему уехал.

Тут Фрее вспомнилось еще кое-что. Когда Джошуа рассказывал ей и братьям в Линдсей-Холле о ссоре, произошедшей в лодке в ту ночь, когда погиб Алберт, он обмолвился, что не помнит, чем она была вызвана. Фрея не поверила, но не стала ему об этом говорить. Что, собственно, ей за дело?

– И пока ты жил в деревне, ни разу не приезжал в Пенхоллоу? – спросила она.

– Приезжал каждую неделю, когда работал неполный день, – ответил Джошуа, – повидать Пру.

– Бедняжка, – вздохнула Фрея. – Похоже, мать совсем ее не любит, верно?

– Пру совсем не «бедняжка», – проговорил Джошуа. – Человеку вообще свойственно жалеть тех, чьи физические и умственные способности отличаются от нормы. Мы называем их калеками и идиотами. У нас на таких людей своя точка зрения, весьма ограниченная. Когда-то я знал одного слепого, который настолько тонко ощущал красоту окружающего мира, что мне, человеку, не лишенному способности видеть, было стыдно за себя: я так тонко чувствовать не умел. Пру счастлива, и любовь бьет из нее ключом, а мы, простые смертные, во всяком случае большинство из нас, теряем способность радоваться и наслаждаться жизнью, лишь только становимся взрослыми. Так почему Пру неполноценная, ущербная или, как ты ее назвала, «бедняжка»?

Он говорил с такой горячностью, что Фрея, глядя на него, диву давалась. Таким Джошуа она еще не видела. Он был ласков и терпелив с Пру в течение всего дня и за ужином. Общался с ней на равных, и, видимо, ему не было скучно. Впрочем, не из одной Пру любовь бьет ключом, подумала Фрея. Взять хотя бы Еву, которую Эйдан любовно называл женщиной с большим сердцем. Она постоянно пеклась о тех, кому не повезло в жизни. В их доме было полным-полно слуг, которых по той или иной причине никто не принимал на работу, включая и экономку – бывшую заключенную, особу весьма устрашающего вида, которая готова была с радостью умереть за Еву и которой Фрея искренне восхищалась.

– Может быть, теперь ты все же решишь здесь остаться, – заметила она, – когда со всей этой малоприятной историей, которую пытается затеять твоя тетка, будет покончено? Естественно, тебе придется ее куда-то выселить, однако нуждаться она не должна.

– Нуждаться она не будет, не беспокойся, – проговорил Джошуа, – а жить останется в этом доме. Я уеду.

«Странно», – подумала Фрея. На его месте она с удовольствием выставила бы маркизу из Пенхоллоу, лишив всего, что та считала своим по праву. Пусть даже сама стала бы жить в другом месте. Ни за что бы не позволила этой особе распоряжаться здесь. Отомстила бы ей ради собственного удовольствия.

Но Джошуа вправе поступать так, как пожелает, и не ей ему указывать, что делать.

– Лунная ночь, звездное небо, море. Рядом – шикарная женщина, – вывел ее из задумчивости голос Джошуа. – Я, похоже, совсем голову потерял, если веду с тобой светские беседы и восхищаюсь видами, вместо того чтобы действовать. Если кто-нибудь увидит, моя репутация будет погублена безвозвратно. – Выпрямившись, он повернулся и взглянул на нее.

– В таком случае представь себе, будто за нами следует моя горничная, – проговорила Фрея.

Джошуа тихонько хмыкнул.

– Но Эйдан сказал, что сопровождающая тебе не нужна, – напомнил он ей.

– Потому что Эйдан тебе доверяет, – заметила Фрея, – и не сомневается в том, что мы помолвлены.

– Но ведь это верно, мы и в самом деле помолвлены, – проговорил Джошуа, – благодаря мой тетушке и Бьюкаслу, а также твоему решению сопровождать меня сюда. У тебя под капюшоном волосы распущены? – перевел он разговор на другую тему.

Фрея и в самом деле вытащила из волос шпильки, когда заходила в свою комнату за плащом.

– Не все ли тебе равно? – высокомерно бросила она. Сейчас, после его слов, она и сама заметила, что все вокруг способствует романтическим отношениям или по крайней мере легкому флирту. Но в последние несколько недель она флиртовала с Джошуа предостаточно. И не только флиртовала. Счастье еще, что все окончилось благополучно и им не придется пожениться. Так что не стоит повторять ошибок.

Но Джошуа уже подошел к ней и сбросил с ее головы капюшон. Волосы рассыпались у нее по спине. Поднявшийся вдруг ветер разметал их и, приподняв, швырнул ей в лицо.

– Видишь ли, ни один нормальный мужчина не сможет удержаться, чтобы не зарыться в твои волосы руками, Фри, – заметил Джошуа. – А я совершенно нормальный. – И он запустил руки в ее волосы. – Но, сделав это, нельзя не сделать еще кое-чего. – Он привлек Фрею к себе и запрокинул ей голову. Она посмотрела ему в глаза и увидела, что они, как обычно, искрятся смехом.

– Однако вся беда в том, – заметила Фрея, кладя руки ему на пояс, – что после этого женщина почувствует почти непреодолимое желание задать нормальному мужчине хорошую взбучку.

Джошуа хмыкнул.

– Если мы начнем сейчас драться, то непременно свалимся со стены и будем катиться по холму вниз до самых кустов, цепляясь друг за друга руками и ногами или сжимая друг друга в объятиях. Интересная открывается перспектива. Я бы с удовольствием попробовал. – И, наклонив голову, он потерся кончиком носа о нос Фреи.

– Не понимаю, зачем нам это нужно? – бросила она. «Ну, ты и лицемерка, однако», – укорила она себя.

– А затем, дорогуша, что мы с тобой великолепно подходим друг другу, – заметил Джошуа, касаясь губами ее губ, и Фрея тотчас же почувствовала, как ее бросило в жар.

«Если хочешь выбраться отсюда целой и невредимой, держи себя в руках», – напомнила она себе.

– Но мы же с тобой не муж с женой и не жених с невестой, чтобы заниматься всякими глупостями, – заметила она.

– Мы с тобой мужчина и женщина, – проговорил Джошуа и коснулся губами жилки, пульсирующей на шее Фреи. Сладкая дрожь пробежала по ее телу. Она вцепилась руками ему в волосы и с наслаждением погрузила их в мягкую шелковистую массу. – Одни в лунную ночь. И задыхаемся от страсти.

– Я вовсе не…

Он прильнул к ее губам, не дав ей договорить, и скользнул языком ей в рот. Застонав, Фрея подалась ему навстречу, чувствуя, как в животе нарастает сладостная, ноющая боль.

На секунду оторвавшись от Джошуа, она забралась руками под плащ, потом под сюртук, жилет.

– О Господи, сколько же мужчины на себя надевают! Джошуа тем временем ласкал ее грудь, потом ухватил ее за ягодицы, рывком привлек к себе, чуть приподняв, и боль внутри стала почти невыносимой.

– Ты вовсе не… – подсказал он ей намного позже, оторвавшись наконец от ее рта, однако не отстраняясь.

– Не задыхаюсь от страсти, – проговорила Фрея, тяжело дыша.

Джошуа тихонько рассмеялся.

– Что же будет, когда ты станешь задыхаться? Кстати, почему ты не хочешь выходить за меня замуж, Фри? Рейвенсберга ты уже не можешь заполучить в мужья, но рано или поздно кто-то должен стать твоим мужем. Так почему не я?

– Но ведь и тебе рано или поздно придется обзавестись женой, – бросила Фрея, отстраняясь от него.

– Ну, мужчина всегда успеет, – заметил Джошуа.

– Это почему?

– Мужчина любит свободу, обязательства его тяготят, – ответил Джошуа. – Мужчину вполне устроит интрижка, а женщине нужно совершенно другое: дом, дети, чтобы ею постоянно восхищались, хранили ей верность, носили на руках.

Он неожиданно рассмеялся, перехватил правую руку фреи, которую она уже занесла для удара, и, слегка отодвинувшись, заглянул ей в лицо.

– Ну что ты, дорогуша, не нужно меня бить. Я ведь сказал тебе истинную правду. Ой!

Фрея нанесла ему ощутимый удар в челюсть левой рукой.

– Почему я не хочу выходить за тебя замуж? – переспросила она. – Наверное, потому, что мне жаль твое смазливенькое личико. Если оно до конца жизни будет находиться в пределах моей досягаемости, то скоро изменится до неузнаваемости. Превратится в лепешку, как лица тех несчастных, которых нанимают, чтобы они мордовали друг друга на ринге на потеху джентльменам, которые упиваются этим кровавым видом спорта, делают ставку на того или иного боксера.

Запрокинув голову, Джошуа расхохотался и, пощупав челюсть, поморщился.

– Пора возвращаться домой, – заметил он. – Ты мне ясно дала понять, что считаешь меня молодым повесой, который никак не перебесится, и что скорее проживешь всю жизнь в старых девах, чем выйдешь за меня замуж. Пусть мы никогда не поженимся, Фрея, но ты не можешь не признать, что нас влечет друг к другу со страшной силой и мы не упускаем возможности броситься друг другу в объятия. И этих возможностей у нас остается все меньше и меньше ~~ еще несколько дней или недель.

– Как будто в течение этого времени нам нечем будет заняться, кроме как любовными утехами, – заметила Фрея. –Ты разве забыл, что тебя обвиняют в убийстве и что нашелся свидетель? А свидетель – это опасно.

– Согласен, – сказал Джошуа. – А с полдюжины свидетелей – это вообще страшное дело. Только у моей тетушки хватило ума раздобыть одного.

– Интересно, что на самом деле произошло той ночью, – задумчиво произнесла Фрея, но в следующую секунду натянула на голову капюшон, повернулась и зашагала по тропинке по направлению к дому. – Впрочем, я не желаю этого знать.

Догнав ее, Джошуа пошел с ней рядом.

– Думаешь, я в самом деле виновен? – спросил он. – Я только грозился это сделать, – признался он.

– Но ты его не убивал, – решительно проговорила она. – Ты сказал об этом Эйдану в Линдсей-Холле, когда он тебя спрашивал, и я тебе поверила. Я тебе и сейчас верю. А вот интересно, убил бы ты его, если бы он тогда не погиб?

Джошуа задумался. Дорога сделала один поворот, потом другой, и лишь после этого он ответил:

– Не знаю. Думаю, нет.

Что ж, это все, что она хотела услышать. Фрея прибавила шаг. Она и так услышала слишком много. Что-то ужасное произошло той ночью, кроме убийства, и ей не хочется знать, что именно.

«Интересно, расскажет ли вам Холлмер о том, что в деревне, расположенной рядом с Пенхоллоу, живет вместе с матерью его маленький внебрачный сын, которого он обожает, – припомнились Фрее слова маркизы, произнесенные ею язвительным тоном. – Она была у девочек гувернанткой до тех пор, пока после неприятного инцидента мой муж не уволил ее. Но они, похоже, не нуждаются. Насколько мне известно, Холлмер до сих пор их содержит».

Эта отвратительная история не имеет к ней никакого отношения, решила Фрея. Джошуа ей не жених, и она не вправе его осуждать. Однако Фрея не могла отделаться от подозрения, что причиной ссоры, возникшей той ночью, являлись гувернантка и ее ребенок. Может быть, Алберт вздумал учить Джошуа уму-разуму, а Джошуа… Интересно, как он себя повел? И вообще, как умер Алберт и почему?

Впрочем, зачем ей это знать.

– Ты возмущена и поражена моими словами, дорогуша? – вывел ее из задумчивости голос Джошуа. – Значит больше мы с тобой не будем флиртовать? Ты меня убиваешь.

– Неужели ты не можешь хоть иногда говорить серьезно? – презрительно бросила Фрея.

Но она уже знала ответ на этот вопрос, хотя ей не хотелось его знать.

Да, Джошуа Мор, маркиз Холлмер, к очень многим верш относится серьезно.

Ей следовало бы распрощаться с ним давным-давно, прежде чем она стала предполагать, что он вовсе не такой, жим кажется на первый взгляд: беззаботный повеса, ничего не воспринимающий всерьез, любящий позубоскалить и слишком красивый.

Тихонько хмыкнув, Джошуа отыскал под плащом ее руку повел Фрею к дому.