Глава 19

– Мы с Гвинет поговорили и решили, что следует разобраться в обстоятельствах гибели Эммы, – заговорил Дэвид, глядя на брата, который стоял возле пылающего камина в просторной библиотеке Баронсфорда. – Мы так решили ради общего блага и нашего будущего.

Лайон уставился в пол – ведь именно его обвиняли в том, что он столкнул Эмму со скалы.

– Ты обрел счастье и покой с Миллисент. А я пытаюсь найти свое счастье с Гвинет. То, что мы узнаем, может быть, позволит нам освободиться от гнета прошлого и наша семья вновь воссоединится.

– Ну что ж, пусть будет так, за неимением лучшего, – вздохнул Лайон, усаживаясь в кресло.

– Тогда расскажи мне о своем браке вплоть до того дня, как Эмма умерла, а ты получил тяжелые травмы.

– Ты почти и так все знаешь.

– Давай сделаем вид, что мне абсолютно ничего не известно. То, что ты скажешь, может пролить свет на прошлое, которое я видел в ином свете, потому что был тогда еще молод.

Лайон, снова вздохнув, посмотрел в окно, собираясь с мыслями. Дэвид устроился напротив. Уолтер Траскотт предупреждал его, что для Лайона эти воспоминания могут оказаться очень болезненными, но отступать было уже поздно.

– Все неприятности начались со дня нашей свадьбы, – начал Лайон, скрестив на груди руки. – На протяжении двух лет после бракосочетания мы постоянно ссорились. С самого начала все пошло наперекосяк. Разница в возрасте у нас составляла десять лет, но с таким же успехом она могла равняться и ста годам. Мы не понимали друг друга. Порой даже казалось, что мы вообще говорим на разных языках. Вскоре стало очевидно, что между нами нет никакой любви, но, к сожалению, нам даже не удалось сохранить видимость брака. Мы не считались с потребностями друг друга. Но в этом была только моя вина. Я был уверен, что знаю, чего хочет Эмма. Она ведь выросла у меня на глазах, я сопровождал ее и тебя в прогулках по Баронсфорду. И когда она сказала, что хочет только меня, я ей поверил. – Лайон горько усмехнулся. – Тщеславие иногда заводит нас слишком далеко, Дэвид. Я ей был совсем не нужен, ей нужен был Баронсфорд, а я был настолько глуп, что не сразу понял это. Дэвида тоже ослепило притворство Эммы. Она сыграла и на его тщеславии; впрочем, он не стал говорить об этом вслух.

– Мне следовало как-то приспособиться к такой жизни, но, увы, я не смог. Она хотела править здесь, вершить все по своей воле. Она вела себя с людьми все более нагло и бесцеремонно. Мое терпение истощалось, а она становилась все злее и своенравнее. Мне стало это противно. После одной нашей особенно отвратительной стычки она избила тростью одну из служанок в буфетной, и вот тогда в ней что-то изменилось. Я заметил это по выражению ее глаз. Она начала меня избегать. После этого происшествия она сразу уехала в Англию. И в конце концов мы стали проводить большую часть времени отдельно друг от друга. Когда она уезжала в Лондон, Бат или Бристоль, я спокойно жил в Баронсфорде, когда же она со своими друзьями приезжала сюда, я проводил время в Эдинбурге или в горной Шотландии. Каким же болваном я был! Несмотря на все наши скандалы, я думал, что наша вот такая семейная жизнь будет длиться вечно. Но это продолжалось недолго, только до тех пор, пока Эмма не стала открыто компрометировать меня. – Лайон взглянул на младшего брата, и Дэвид заметил в его глазах страдание. – Но что больше всего огорчало меня, так это то, что вы с Пирсом меня возненавидели.

– Это не правда, Лайон. Я…

Граф покачал головой:

– Мы все разъехались, она как раз этого и добивалась. Вместе мы были единой семьей, сплоченной и способной оказать помощь друг другу, если понадобится. Разделенные… – Лайон взъерошил волосы. – Эмма хотела отделить меня от всех и благодаря этому получить власть над семьей. Ты был далеко, в своем полку, и это ее вполне устраивало. И тогда она принялась за Пирса, все время жаловалась ему, заставляя его поверить в то, что ею пренебрегают. Однако внести разлад между нами показалось ей недостаточным. Она начала заводить любовные интрижки. Я не хотел попадаться на эту удочку и пытался ничем не выдавать своего отношения к этому безобразию. Тогда Эмма стала открыто позорить наш брак, ставя под сомнение мои честь и достоинство. Она провоцировала меня на ответные действия. Она так нагло и открыто заводила себе любовников, что у меня не оставалось другого выхода, кроме как начать открытую борьбу и с ней, и с ее ухажерами.

– Я наслышан о твоих дуэлях. Слава Богу, что ты не пострадал.

– Я вел себя как глупец. Теперь-то я знаю – она надеялась на то, что меня убьют. Однако вместо меня погибли еще большие болваны, чем я.

Это было в то время, когда прозвище «Лорд-скандал» пристало к имени Лайона. Сейчас, когда Дэвид услышал исповедь брата, он не был уверен в том, что смог бы поступить иначе, попав в такое же положение.

– Еще до ее смерти, – продолжал граф, – мне следовало бы разобраться в том, что же она затеяла.

– Ты веришь, что вечер был устроен исключительно ради дня рождения нашей мамы?

Лайон покачал головой:

– У меня были сомнения на этот счет, но я все же позволил ей его организовать. Ведь мы так давно не собирались вместе – родные, близкие и друзья.

– Но там было более двухсот приглашенных, – напомнил Дэвид.

– Теперь-то я знаю, что эта идея с празднованием дня рождения вдовствующей графини была просто коварным замыслом собрать нас всех вместе, – ответил Лайон. – Она хотела кое-что объявить гостям, которые наверняка благосклонно выслушали бы ее.

– Какое же объявление она собиралась сделать?

Глаза Лайона холодно и жестко блеснули, когда он взглянул на Дэвида.

– Она хотела получить развод.

Ошеломленный, Дэвид откинулся на спинку кресла. Ему припомнился его разговор с Эммой в ночь перед трагическим событием. Она без конца жаловалась на Лайона, пытаясь надавить на Дэвида, чтобы он встал на ее защиту и поговорил с братом, но ни словом не обмолвилась о разводе.

– Какой громкий скандал она могла бы вызвать своим публичным заявлением! Эта новость в момент стала бы достоянием гласности. Поэтому Эмма и собрала там всех, кто, как она полагала, любил ее или восхищался ею.

– Ты приехал очень поздно, – напомнил Дэвид. Он тогда так и не дождался брата, чтобы поговорить с ним.

– Она рассказала мне о своих планах тем утром, когда пошла на скалы.

– И что ты сделал? – спросил Дэвид.

– Я ответил, что не дам своего согласия хотя бы ради того, чтобы не испортить людям праздник. Я и так к тому времени смирился со многим. Что касается нашего брака, я не собирался устраивать из него публичное представление. Мы поругались, и она заявила, что поступит так, как хочет. После этого Эмма убежала.

– А ты последовал за ней?

– Не сразу. Сначала я подумал, что это ее очередная причуда, что Эмма просто меня дразнит, словно я одна из ее собачек. Она вряд ли поступила бы так, потому что иначе она лишалась своего любимого занятия – проливать по себе слезы. И я пошел к Пирсу.

Дэвид тоже навестил Пирса в ту ночь и увидел, что его средний брат раздражен из-за Эммы и Лайона.

– Он посоветовал тебе идти за ней?

– Не совсем так. Он снова начал читать мне нравоучения о том, как я должен вести себя с Эммой, и говорил, что я не ценю ее любовь. Он даже спросил, зачем я так ее расстраиваю, учитывая ее положение.

– Ее положение?

– После того как Эмма поведала мне, что хочет развода, она сообщила Пирсу, что у нее будет ребенок. Она сказала ему, что мы решили объявить об этом на званом вечере.

Дэвид наклонился вперед и попытался мысленно соединить все, что рассказал ему Лайон. Гвинет в гневе намекала ему об этом, но он не придал ее словам особого значения. Он ошарашенно произнес:

– Эмма ничего не говорила мне ни о разводе, ни о ребенке.

– Новость о ребенке, которой Пирс поделился со мной, поразила меня в самое сердце.

– И что ты сделал? – спросил Дэвид.

– Я побежал следом за ней, но когда достиг тропинки, идущей вдоль скал, услышал вдалеке ее крик. Я спустился и увидел, что она лежит на камнях у самой воды, а потом потерял сознание от полученных травм и после этого уже долго ничего не мог вспомнить. – Лайон потер шею. – Боже мой! Спускаясь вниз, я ни о чем не думал. Меня даже не волновало, была ли она беременна и кто был отцом ее ребенка, хотя знал, что уж точно не я. В голове у меня билась одна мысль – она не должна умереть.

Дэвид пристально посмотрел на брата и почувствовал себя виноватым. Они ведь тогда вместе с Пирсом бросили Лайона, хотя их помощь и поддержка были ему необходимы.

– Она действительно ждала ребенка, или это была очередная ее ложь?

Лайон отметил про себя, что голос Дэвида изменился.

– Думаю, что наша мать держала все это в тайне, но прибывший в Баронсфорд врач подтвердил, что Эмма была беременна.

Глубокое чувство вины, которой нет прощения, охватило Дэвида. Чем он мог оправдать свое предательство? Он обязательно сделает это, причем скоро, но не сейчас. Дэвид заставил себя успокоиться.

– Ты не знаешь, кто отец ее ребенка?

Лайон пожал плечами:

– Им мог быть любой из доброй дюжины ее поклонников. До меня доходило много имен, да и на дуэлях я сражался довольно часто за последний год. Сейчас я даже не знаю, кто на самом деле являлся ее любовником, а кто просто им считался ради того, чтобы раздуть скандал. Я просто вызывал их на дуэль, чтобы защитить свою честь.

– Лайон, почему она отправилась к скалам прямо с утра? Ведь лил дождь и опустился плотный туман.

– Я об этом никогда не думал, – признался Лайон. Он бросил на Дэвида короткий взгляд. – Могу только сказать, что никогда не верил, будто она покончила с собой… Я также не верю, что все произошло случайно.

– Я тоже не верю в это, – кивнул Дэвид. – А ты никого не заметил там, когда спускался вниз?

Лайон на миг задумался.

– Никого. Впрочем, стоял густой туман. Едва услышав ее крик, я начал вглядываться вниз сквозь просветы в тумане.

Дэвид вздохнул.

– Там был еще Пирс – ведь он нашел тебя. Не исключено, что мог заметить кого-то на скалах. Он никогда не говорил об этом?

– Нет, никогда.

– А не упоминал ли он кого-нибудь из гостей, может быть, появившегося там раньше других, ну, ты понимаешь, вроде бы для того, чтобы помочь?

Лайон отрицательно покачал головой:

– Нет. Да мы никогда и не говорили об этом. Впрочем, они с Порцией скоро приедут сюда – возможно даже, на этой неделе.

Больше спрашивать было не о чем. Однако Дэвид знал, что брат рассказал ему не все.

– Не знаю, как приступить к тому, что я хочу сказать. Конечно, ничто не может извинить моего поспешного бегства в тот год. Если ты не сможешь простить меня, я не буду в обиде. – Дэвид робко посмотрел на брата. – Прости меня, Лайон. Даю тебе честное слово, что, если потребуется, буду рыть носом землю по всей Шотландии до тех пор, пока не найду убийцу Эммы.

Лайон хотел что-то сказать, но Дэвид его остановил:

– Позволь мне закончить. Я это делаю не для того, чтобы доказать твою невиновность. Я хочу восстановить твое доброе имя. Но самое главное – я все-таки надеюсь, что когда-нибудь ты, может быть, меня простишь.

– Не когда-нибудь, я уже простил тебя, Дэвид. – Лайон, оттолкнувшись от кресла, встал.

Дэвид тоже поднялся на ноги и какой-то миг смотрел на протянутую руку брата. Затем крепко сжал ее.

– Добро пожаловать домой, брат, – проговорил Лайон хрипло и обнял его.

И только теперь Дэвид ощутил, что на самом деле вернулся домой.

Полдень уже давно миновал, когда процессия карет и повозок леди Кэверс неожиданно въехала во двор Гринбрей-Холла. Кучера что-то кричали конюхам и всем, кто мог их услышать, а вокруг, усиливая хаос, с лаем носились собаки. Поднявшийся шум заставил выбежать во двор всю прислугу. Последними из дверей дома вышли дворецкий и управляющий – они, как генералы, пытались навести порядок среди вверенных им войск, чтобы надлежащим образом приветствовать владетельную хозяйку поместья. Гвинет стояла у окна на втором этаже и с ужасом смотрела на сэра Аллана Ардмора, который как раз в эту минуту выбрался из кареты ее тети.

Августа и сэр Аллан не сразу направились мимо шеренги слуг к парадным дверям дома. Сначала они отдали распоряжения, как следует разгружать их сундуки и даже привезенную с собой мебель. За какую-то минуту двор стал выглядеть как место распродажи имущества за долги.

Гвинет воздала хвалу небесам за то, что Миллисент успела уехать к себе в Баронсфорд. Она не сомневалась, что сумела бы поставить тетушку на место, если бы Августа стала выказывать неприязнь к ее новой подруге. Гвинет не интересовало, как относится Августа к лорду Эйтону и его новой жене, но она вовсе не ожидала увидеть сэра Аллана и ей требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.

Отойдя от окна, Гвинет устремилась к своей спальне, увлекая за собой Вайолет. По пути она остановила горничную и велела той спуститься вниз и сообщить леди Кэверс о том, что она получила несколько тяжелых травм и врач велел ей соблюдать постельный режим. Едва они вошли в спальню, как Гвинет сразу обратилась к Вайолет:

– Запомни историю, которую мы расскажем моей тетушке. Нас познакомил в Лондоне один наш общий друг. – Она улеглась в кровать и накрылась одеялом, положив поверх него перевязанную руку. – Мы скажем ей, что ты дочь сельского священника и я предложила тебе стать моей компаньонкой.

– У меня не получится соврать насчет…

– Ты не знаешь мою тетю, – прервала ее Гвинет. – Пожалуйста, предоставь все дело мне. В противном случае она будет обращаться с тобой как с обычной прислугой и тебе не поздоровится. Мне необходимо придумать оправдание, чтобы оградить мою репутацию перед тетей Августой. Если она узнает, что я путешествовала с Дэвидом, не говоря уже о моем бегстве из Гретна-Грин, то придет в ярость. Пожалуйста, Вайолет, доверься мне.

Согласный кивок подруги вселил в Гвинет надежду.

– Ты не видишь, что они там делают?

Вайолет подошла кокну и осторожно выглянула во двор.

– Очень грузная женщина…

– Это леди Кэверс, моя тетя.

– Она что-то говорит худому джентльмену, и они вдвоем идут мимо слуг к парадным дверям.

– Это сэр Аллан Ардмор.

Вайолет вопросительно взглянула на Гвинет:

– Баронет, с которым ты собиралась бежать, чтобы обвенчаться?

– Да, и он друг моей тети. Не знаю, зачем он приехал вместе с ней. Я была уверена, что он разыскивает меня сейчас в Гретна-Грин.

– Конечно, он не выдерживает никакого сравнения с капитаном Пеннингтоном, – скривилась Вайолет, снова выглянув в окно.

Гвинет и сама знала об этом. После всего, что произошло между ней и Дэвидом, она решила, что ни о каком будущем с сэром Алланом не может быть и речи.

Ей надо было лишь выбрать удобный момент, чтобы объясниться с баронетом.

– Но почему ты тогда в постели? Почему хочешь встретить тетю в таком невыгодном положении?

– Тетя наверняка узнает от слуг о визите врача. Мы с тобой приехали вместе, и я упала с лошади. Скрыть этот факт невозможно. Помимо прочего, предписание оставаться в постели послужит оправданием тому, что ты сидишь возле меня. Чем меньше тебе придется отвечать на вопросы, тем лучше.

Вайолет не очень-то обрадовали эти объяснения, но она ничего не сказала. Гвинет молча взирала на Вайолет, пока та поправляла одеяло. Затем она подошла к книжным полкам.

Прошло всего два часа после визита Миллисент, а Гвинет уже ясно видела ту перемену, которая произошла с Вайолет. Ее стан распрямился, печальное выражение с лица исчезло, и теперь его то и дело озаряла улыбка – благодаря этому Вайолет стала выглядеть намного моложе и красивее. Гвинет знала, что эти перемены – результат беседы с Миллисент.

– Помнишь, перед тем как уйти, капитан Пеннингтон попросил служанку зайти сюда и взять книгу, которую он оставил здесь днем?

Гвинет испуганно посмотрела на то место, где Дэвид оставил книгу. Ее там не было.

– Зачем она ему? Ведь он обещал вернуться сюда позже. Ох, он не сможет! – вспомнила она. – Мне надо написать ему письмо и предупредить о приезде Августы. Ей не следует знать, что он был здесь.

– Я считаю, что нет ничего плохого в том, что капитан Пеннингтон поставит леди Кэверс в известность о своих намерениях, – заметила Вайолет.

Гвинет, чувствуя себя не в своей тарелке, уставилась на дверь. Она была не согласна с подругой. Во всяком случае, думала, что не согласна. Гвинет дотронулась до лба, чтобы убедиться, что у нее нет жара. Ее охватило смятение чувств и мыслей.

В дверь коротко постучали, затем в комнату ворвалась Августа.

Развевающиеся кружева и шелк платья заполнили собой почти всю спальню. За свою жизнь Гвинет не встречала никого, кто, проведя несколько дней в дороге, выглядел бы так, словно только что покинул бал в Лондоне или Бате.

– Добро пожаловать, тетя. – Гвинет сделала слабую попытку приподнять голову с подушки.

– Моя девочка, что с тобой случилось? – воскликнула Августа, не обращая внимания на присевшую в реверансе Вайолет и подходя к кровати.

Внимание Гвинет привлекло какое-то движение за дверью. Там стоял Ардмор, ожидая позволения войти.

– Я вся извелась, Гвинет! Я целую неделю не находила себе места! – Августа упала в кресло, достала платок и вытерла слезы, которых не было. – Когда я услышала, что ты вернулась в Лондон через день после отъезда, причем в сопровождении младшего из Пеннингтонов, этих мерзавцев… Меня это известие выбило из колеи. А теперь расскажи мне подробно, что нужно было от тебя этому негодяю. Он что, сопровождал тебя повсюду? И зачем? Только не говори, что ты ездила с ним в Шотландию!

– Даже если он уважаемый джентльмен и старый друг нашей семьи? Я считаю, что это было самым подходящим вариантом, учитывая мое положение. Вы не согласны, миледи?

Не обращая внимания на недоверчивое выражение, промелькнувшее по лицу тети, Гвинет показала на молчащую Вайолет, которая не шевельнулась с того момента, как Августа вихрем ворвалась в комнату.

– Я приехала вместе с моей подругой, Вайолет Холмс.

Вайолет снова присела, а Гвинет быстро рассказала историю встречи со своей компаньонкой. К счастью, это не заинтересовало Августу.

– Дэвид Пеннингтон… Как он вел себя в твоем обществе?

Гвинет покосилась на сэра Аллана, который стоял как истукан. Судя по всему, он не желал обнародовать их прежние планы.

– Мы встретились, когда нас ждала миссис Холмс. Он предложил сопровождать нас до пригорода Лондона.

– И это все? – спросила Августа недоверчиво.

Гвинет снова бросила взгляд на баронета. Он сделал маленький шажок и теперь стоял около двери. Она заметила, что он избегает смотреть в ее сторону.

– Если быть точным – вплоть до Хэмпстеда, – произнесла Гвинет, поскольку там она в последний раз видела Аллана.

– Но мне передали, что этот мерзавец посмел провести здесь целую ночь! – возмутилась Августа.

– Это правда, тетя, но Дэвид Пеннингтон не мерзавец. К тому же слуг было так мало, и я… – Тут Гвинет слегка запнулась, почувствовав на себе пристальный взгляд Августы. – Учитывая мое состояние и малочисленность прислуги, капитан Пеннингтон посчитал, что его долг джентльмена остаться здесь. У меня был и другой вариант – погостить в Баронсфорде до твоего приезда.

– Не приведи Господь! – ужаснулась Августа, комкая платок в своих толстых руках. – Слава Богу, у тебя хватило ума хоть в этом поступить правильно. Никто из этой семейки не дотронется до тебя своими грязными лапами. Будь спокойна. – Августа взмахнула платком и приказала:

– Оставьте нас!

И Вайолет, и сэр Аллан посмотрели на леди Кэверс, не зная, кому следовало выполнить это распоряжение.

– Оба, – уточнила Августа. – И закройте за собой дверь. Я хочу, чтобы нам не мешали. Вы меня слышите?

Баронет послушно удалился. Однако Вайолет замешкалась – она выглядела озабоченной, но, заметив брошенный в ее сторону грозный взгляд Августы и едва заметный кивок Гвинет, не спеша направилась к двери.

– Мне она не нравится! – громко заявила Августа.

– Зато она нравится мне, тетя. Это лучшая компаньонка из всех, кого мне приходилось встречать! – громко ответила Гвинет, чтобы Вайолет ее услышала. Гвинет заметила, как подруга ей подмигнула, закрывая за собой дверь. Августа покачала головой:

– Она, как я погляжу, ужасно своенравна и наверняка к тому же чересчур самоуверенна. Допустим, она может считаться привлекательной, но это вовсе не то качество, которое необходимо компаньонке. Она будет привлекать внимание твоего мужа. Если она действительно дочь бедного священника, подари ей несколько фунтов в знак своей милости и отправь назад.

– Во-первых, у меня с ней не было никаких затруднений, она очень дружелюбна, – заявила Гвинет раздраженно. – Что же касается легкомысленного поведения некоего мужа, то за неимением такового у меня не может быть и связанных с этим проблем.

– Пока еще нет, но вскоре все изменится. – Августа наклонилась вперед и строго посмотрела на Гвинет. – Ты, моя дорогая, давно вызываешь у меня тревогу. Беспокойство о тебе и твоем будущем состарило меня на несколько лет. Мысль о каком-нибудь охотнике за приданым, который погубил бы твою репутацию или обманом заставил тебя выйти замуж, не давала мне спокойно спать по ночам.

– Я…

Но тут, как ее и предупреждала Вайолет, Гвинет вдруг почувствовала себя не совсем удобно, лежа в постели, поэтому она села на кровати.

– Я не понимаю, что тебя так внезапно обеспокоило.

– Внезапно? И это твоя благодарность за то, что я взяла тебя в свой дом, заботилась о тебе, воспитывала как родную дочь?

– Я тебе благодарна, как и моему дяде, за все, что вы для меня сделали. Но ведь в прошлом я не доставляла тебе особых хлопот, и не понимаю, почему ты вдруг заволновалась именно теперь.

– Да, да, конечно, я виновата перед тобой. – Августа положила руку на постель, разгладила одеяло и заговорила более мягким тоном:

– За последние две недели я поняла, что слишком мало времени уделяла тебе раньше, не ввела тебя, как положено, в свет. Боюсь, что Тем самым я прошлой весной упустила возможность выдать тебя замуж. Я не слишком-то старалась вывозить тебя на балы, приемы, званые обеды. Знаю, знаю, нам следовало бы подыскать для тебя приятного джентльмена со средствами, который…

– Ты не можешь заставить меня посещать все эти светские мероприятия, тетя. И я искренне сомневаюсь, что согласилась бы выйти за кого-нибудь замуж на таких условиях.

Августа нахмурилась:

– Как вам это нравится – преодолевать такое упрямство? За эти годы я изучила тебя лучше всех, так что ни к чему понапрасну тратить мое время. Да, время возвращает меня в недавнее прошлое, когда я почти не обращала на тебя внимания. Может быть, я сделала для тебя не все, что следовало бы. В то же время я счастлива, что у меня есть возможность исправить свои ошибки.

Гвинет уставилась на тетку:

– Будь добра, объясни, о каких ошибках ты говоришь. Августа придвинула кресло поближе к Гвинет, наклонилась к ней и тихо заговорила:

– Перед тем как покинуть Лондон, ты намекнула мне на возможный союз с сэром Алланом. Я высмеяла эту идею.

– Но ведь я учла твои доводы и отказалась.

– Я была не права, – громогласно заявила Августа. – Скоро ты станешь очень состоятельной дамой. С сэром Алланом ты знакома несколько лет. На его глазах ты превратилась в молодую цветущую женщину, его приводит в восторг твоя красота. Ты, очевидно, тоже неравнодушна к нему. Во время нашей с ним поездки в Шотландию он сообщил, что очень любит тебя. Он не лишен достоинств, и его тоже волнует твоя судьба. Короче, сэр Аллан меня переубедил.

Гвинет совсем не понравилось то, что она услышала. Для начала ей необходимо было поговорить с Алланом. Слишком многое изменилось с того момента, как она покинула Лондон. Но не успела Гвинет даже слова сказать, как Августа быстро произнесла:

– Тебе не надо волноваться о будущем. Я даю вам свое благословение. А все формальности быстро уладят адвокаты нашей семьи. Единственное, о чем я прошу, не устраивать слишком пышной свадьбы. Пусть это будет скромная церемония недели через две или три. Я прикажу юристам подготовить необходимые документы, а также разошлю объявления в газеты. Затем, может быть, вам обоим захочется совершить поездку на континент…

Леди Кэверс сунула платок в карман и встала.

– Я так довольна, что все уладилось. Если ты счастлива…

– Но я вовсе не счастлива! – воскликнула Гвинет.

– Что ты сказала? – рявкнула Августа, устремляя на нее гневный взор.

От неожиданности у Гвинет закружилась голова. Она подумала, что всего несколько дней назад это замужество решило бы все ее проблемы, но сейчас выйти замуж за Ардмора она уже не могла. Ее возлюбленным был Дэвид, хотя признаться в этом тетке она не решилась.

– Мне надо поговорить с сэром Алланом, – наконец сказала она. – Перед тем как принимать окончательное решение, мне нужно обсудить с ним целый ряд вопросов и разобраться в наших чувствах. Здесь так много всего…

– Что-то я не понимаю современных молодых людей, – сухо произнесла Августа. – Я считаю лишним что-то еще обсуждать. Едва я сюда приехала, как сразу очутилась в какой-то удушающей атмосфере. Я поступлю так, как решила, а вы можете обсуждать все, что угодно.

– Вот именно, тетя! Тут есть много такого, что придется понять и принять каждому из нас, если я соглашусь выйти за него замуж.

– Я пришлю к тебе баронета.

Августа направилась к двери, ко, задержавшись на пороге, обернулась и коварно заметила:

– Как женщина женщине могу сказать, что, лежа в постели в таком соблазнительном виде, ты можешь заставить его согласиться на что угодно.

Едва только тетя вышла из спальни, как Гвинет закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Все ее неприятности не шли ни в какое сравнение с этой бедой.

Дэвид говорил ей, что ему нужна ее помощь, чтобы разобраться в своей жизни. Услышав в коридоре шаги, Гвинет решила, что и ей тоже необходима помощь Дэвида.