Глава 18
Канун дня летнего солнцестояния
Финн не мог видеть осуждающего взгляда Джакомо, но чувствовал, что теплый воздух мастерской насыщен презрением.
За последние несколько недель он научился чувствовать.
— Ты опять пришел выбранить меня за неосмотрительность, Джакомо? — спросил он, не глядя на итальянца.
Финн снова устанавливал батарею, проведя целый ряд усовершенствований, и не мог позволить себе отвлечься.
— От женщин все неприятности, — сообщил Джакомо.
— Да, я знаю, ты мне это уже неоднократно говорил, и все же я люблю ее. Так что отвали, приятель.
— Отвалить? Что это значит?
— Это значит не лезь не в свое дело. Не приставай. В общем, что-то в этом роде. Кстати, а зачем ты пришел?
— Письма, — произнес Джакомо и бросил на рабочий стол несколько конвертов. — И вопрос.
— Джакомо, — простонал Финн, — только не это. Твой вопрос может подождать?
— Она сказала леди? Другим леди?
Финн сделал паузу:
— Нет.
— Она сказала, что выйдет за вас?
— Пока нет.
— Она сказала, что любит?
Финн ткнул в сторону Джакомо проводом, который держал в руке.
— Послушай, приятель, ты переходишь все границы. Хватит. У меня нет привычки болтать о женщинах вообще, и уж тем более не с таким женоненавистником, как ты. Уж не знаю, откуда тебе все известно, но…
— Это нетрудно, синьор Берк, — вздохнул Джакомо. — Я видел ваше лицо утром, я видел свет в вашем окне ночью, когда остальные были темными.
— Я часто работаю по ночам.
— Работаете? — Джакомо закатил глаза. — Смешно. Значит, вот как англичане называют это дело.
— Ну почему ты пристал именно ко мне? — взвыл Берк. — Что я тебе сделал?
— От этой работы одни неприятности. Увидите. Однажды вы убедитесь, что я прав. Женщинам нельзя доверять.
Финн выпрямился. Завтра наступит первый день лета, и хотя двери каретного сарая были широко распахнуты, чтобы впустить прохладный ветерок с холмов, к полудню в мастерской становилось очень жарко и душно, особенно когда работало динамо, заряжая батарею для вечерних испытаний. Он почувствовал, как с затылка под воротник потекла тонкая струйка пота.
— Для леди Морли соображения чести — не пустой звук. Я бы доверил ей свою жизнь, — утвердил Финн и дотянулся свободной рукой до стакана воды, стоящего на краю стола.
Джакомо пожал плечами:
— Все любовники, молодые любовники, одинаковы. Они думают, что знают все. Они думают, что узнали самое важное, чего никто раньше не знал. Но помяните мои слова, мистер Берк, женщины не могут быть честными по своей природе. Они не стоят.
Финн поперхнулся водой и долго не мог откашляться.
Джакомо оживленно жестикулировал.
— Они не стоят, мобильны, словно весенний ветер.
— Как что? Ах, я, кажется, тебя понял, — произнес Финн, поставил стакан и задумчиво почесал подбородок. — Ты хотел сказать, что они неустойчивы, переменчивы.
— Ну, да, я так и сказал. Помните песню? — И Джакомо удивительно приятным голосом пропел: — «Сердце красавицы склонно к измене и к перемене…» Так вот. Это чистая правда.
— Да, но ведь оказалось, что красавица вовсе не была ветреной. И в этом смысл арии. А ветреным был герцог. В этом и заключается ирония.
Джакомо нахмурился:
— Вы меня запутали.
— Опера, Джакомо. «Риголетто». Твоя песня — ария из этой оперы.
Мужчина придал себе вид оскорбленного достоинства:
— Я не слушаю никаких опер. Я только слышал, как люди пели песню.
— Очаровательная история, можешь мне поверить. Занимательный сюжет. Только конец грустный. В любом случае она опровергает твое мнение о женщинах. Та женщина, о которой в ней идет речь, благородна до мозга костей. — И Финн устремил на садовника улыбающийся взгляд.
Джакомо прищурился.
— Вы так думаете, синьор Берк. Она вам так сказала. — Он взял конверты и стал их перебирать. — Прочитайте письма, возможно, там написано, что я имею в виду.
— Ради Бога, Джакомо! — Финн досадливо поморщился. — Откуда ты можешь знать, что написано в моих письмах? И какое они имеют отношение к леди Морли?
Теперь Джакомо взглянул на Финна с улыбкой:
— Когда не будете заняты, синьор. Когда у вас будет время.
Финн уже открыл рот, чтобы ответить, но в это время в мастерскую вошла Александра.
— Доброе утро, Финн. Как поживает батарея?
Улыбка Джакомо трансформировалась в оскал.
— Я ухожу, синьор Берк. Всего хорошего, синьора Морли!
Она лишь смерила его холодным взглядом. Александра и Джакомо так и не смогли найти общий язык.
— Все в порядке? — спросила она Финна.
— Да, я почти закончил. Я бы поприветствовал тебя как следует, дорогая, но, боюсь, в данный момент привязан к проводу. — И он показал на проводок, который все еще держал в руке.
Александра засмеялась.
— Тогда мне придется взять приветствие на себя. — Она подошла, перегнулась через батарею и крепко поцеловала его в губы. — О, ты пахнешь фантастически. Машинное масло и пот. Неповторимое сочетание. Обожаю. Ты в своей стихии.
— Ты — моя стихия, — сказал Финн, — но все равно я польщен. Может быть, раз уж ты здесь, передашь мне хомут? Он там, на скамейке.
— С удовольствием. — Она отыскала хомут и вложила в протянутую ладонь. — Я хотела принести почту, но она уже исчезла. Не сомневаюсь, это Уоллингфорд проверяет твою корреспонденцию. Он что-то подозревает.
— Он всегда что-то подозревает, дорогая. Полагаю, у него самого какие-то проблемы. В любом случае, дорогая, почту уже принес Джакомо. Она там. — Он отошел от батареи, вытер руки относительно чистой тряпкой и обнял гостью за талию. — А теперь, дорогая, я поздороваюсь с тобой, как должно.
Ее реакция оказалась, как всегда, стремительной. Она бросилась в его объятия и потянулась к губам для поцелуя. Весна была в самом разгаре, солнце теперь поднималось высоко в синем небе и припекало довольно сильно. Александра, как и женщины из деревни, избавилась от нижних юбок и ослабила корсет. Теперь под одеждой, которой стало заметно меньше, явственно ощущалось ее тело. Чуть припухшие губы напоминали о ночных безумствах. Финн уловил знакомый запах, и его фаллос моментально отреагировал, отвердев и изрядно увеличившись в размерах.
Александра, вероятно, это почувствовала. Хрипло застонав, она прильнула к любимому мужчине и зашептала ему в ухо:
— Помнишь, ты говорил, что не имеешь обыкновения совокупляться с женщинами в библиотеке?
— Я никогда даже не рассматривал такую возможность, — сказал он, представляя, как Александра навалилась на массивный стол с ножками в виде львиных лап, а ее маленькие округлые ягодицы призывно белеют на фоне задранных юбок.
Что поделать, он всего лишь слабый мужчина.
Она положила руки на его ягодицы и прижала к себе, чувствуя, как его твердое орудие упирается ей в живот.
— Не знаю, как насчет библиотек, но мастерская, по моему глубокому убеждению, вполне подойдет.
— Блудница! Приходишь в мою святая святых со своими лилиями и фривольными идеями, чтобы отвлечь меня от работы!
Она засмеялась и отстранилась.
— Не я это начала. Не надо было отталкивать меня прошлой ночью.
Финн взял ее руки в свои и решил не выпускать, чтобы они были у него на глазах.
— Видишь ли, дорогая, ты сейчас находишься как раз в середине месячного цикла. Поэтому я не рискую приближаться к тебе. Во всяком случае, выступающая вперед часть меня не должна находиться вблизи тебя.
Александра застонала, высвободила руки и закрыла ими лицо.
— Как ты умудряешься все это считать? Это унизительно.
— Я обязан считать, дорогая, — заговорил он тихо и довольно спокойно. — Я знаю не понаслышке, как живется ублюдку, и не могу допустить появления на свет еще одного.
Ее плечи поникли. Александра убрала руки и внимательно вгляделась в лицо Финна. Ее щеки порозовели.
— И все же, дорогой, я буду вечно признательна твоему отцу за то, что он не был столь осторожным.
Финн привлек любимую к себе. Она не сопротивлялась.
— Просто выйди за меня замуж, дорогая, и все вопросы будут решены.
— Ты знаешь, что я не могу.
— Ты можешь не пользоваться моими деньгами. Хочешь, я вообще откажусь от своей собственности. Только будь моей.
— Я и так твоя.
Александра уткнулась лицом в грудь мужчины. Ему показалось, что ее дыхание проникает под не слишком чистую ткань рабочего халата и приятно щекочет кожу, и его руки напряглись. Но он знал, что на нее давить нельзя.
— В любом случае я, по-моему, хорошо потрудился, утешая тебя ночью.
Она затряслась от смеха:
— Ты был великолепен. Утром я проснулась и сразу придумала дюжину способов ответить тебе взаимностью, если бы хватило сил.
— Теперь, пожалуйста, подробнее…
Она отпрянула и прижала пальчик к его губам.
— Не сейчас. Боюсь, я пришла, чтобы сказать только одно: я не смогу помогать тебе на испытаниях сегодня вечером. Завтра будет шумное празднество и угощение. Абигайль не дает домочадцам присесть и сама крутится как белка в колесе.
Финн раздвинул губы и взял ее палец в рот.
— Мм, как приятно. В общем, меня привлекли к подготовке, — сообщила Александра.
Она вытащила палец и провела им по щеке и подбородку Финна, оставляя влажный след.
— Я буду занята украшением помещений и прочей ерундой, придуманной Абигайль. Объяснить это невозможно.
Финн нахмурился:
— Что за праздник. В деревне?
— Это идея Абигайль. Синьорина Морини сказала, что это древняя традиция. В дни солнцестояния устраивают праздники. Язычество, конечно, но церковь их не запрещает, и деревенский священник будет присутствовать.
Ее палец задержался на шее мужчины. Почему-то это простое действие потребовало от Александры максимальной сосредоточенности, и она сбилась. В то же время ее невинное прикосновение отдалось в паху Финна, его фаллос начал болезненно пульсировать.
— У нас будут маски и факелы, — продолжила Александра, сообразив, на чем остановилась, — еще музыка и танцы. Ты должен прийти, конечно.
— У меня нет маски, — сообщил Финн.
— Мы сами будем делать маски сегодня вечером. Приходи, прошу тебя. — Она взглянула на Финна снизу вверх. Ее улыбка дразнила и соблазняла. Кошачьи глаза загадочно мерцали. — Без тебя будет ужасно скучно. С кем тогда мне флиртовать?
Мысль об Александре, танцующей в маске на освещенной факелами площади за стенами замка, заставила сердце Финна забиться чаще.
— Конечно же, ты будешь флиртовать только со мной, — твердо заявил он.
— Значит, ты придешь?
— Выходит, что должен. Хотя, увидев, как я танцую, ты предпочтешь навсегда забыть мое имя.
— Я утащу тебя в сад задолго до начала танцев, — заверила Александра, приподнялась на цыпочки и поцеловала его. — Извини, я уже опоздала. Абигайль может отправиться меня искать. Следи за временем. Ты должен быть внизу к восьми часам — умытый, выбритый и презентабельный.
Финн открыл рот, чтобы потребовать дополнительную информацию, к примеру, будут ли присутствовать братья Пенхоллоу, но Александры уже и след простыл.
— Не опаздывай! — крикнула она, уже выбежав из мастерской, и звук ее голоса показался ему пением райской птички.
Женщины! Ему пришлось немало потрудиться, чтобы вернуть контроль над своей взбунтовавшейся плотью. Это было совсем не просто, учитывая, что он дважды довел Александру до оргазма прошлой ночью, не позволив ей прикоснуться к своему эрегированному фаллосу из опасений, что его способность обуздывать собственные желания все же не безгранична. Он даже оставался одетым, во избежание нелепых случайностей. Дважды он наблюдал, как Александра бьется в сладких судорогах, чувствовал, как ее нежная плоть сжимается вокруг его пальцев. Он мог одним толчком войти в нее, излить в нее свое семя и, возможно, совершить таинство зарождения новой жизни, которая привязала бы ее к нему навсегда.
Но Финн не сделал этого. Пока ее тело медленно охлаждалось, а сердцебиение возвращалось к норме, он, закрыв глаза, думал о цепях переменного тока. Потом он обнимал Александру, прижимал к себе и наблюдал, как тяжелеют и опускаются ее веки, а сам в уме подсчитывал, сколько еще пройдет дней, прежде чем он сможет войти в ее восхитительное тело, не слишком опасаясь, что их близость будет иметь последствия. Он прикинул, когда сможет достать в Риме то, что избавит его от необходимости во избежание зачатия воздерживаться от близости с женщиной в середине ее месячного цикла и прерывать половой акт.
Ставки были слишком высоки, чтобы проявлять легкомыслие и беспечность. Он не станет устраивать ей ловушки, чтобы обманом заставить выйти за него замуж. Да и нельзя исключать вероятности того, что она не попадет в ловушку. Такую женщину, как Александра, следует завоевывать с величайшей осторожностью. Она должна прийти к нему сама, по собственной воле. И игра будет стоить свеч. Ведь если она будет принадлежать ему, сама отдаст ему свою руку, то никогда не нарушит клятву. Потому что под внешним очарованием и легкомыслием бьется сердце львицы.
Его львицы. Страстной, грациозной и очень соблазнительной.
Дьявол!
Финн принялся шарить взглядом по сторонам в поисках отвлекающего фактора и заметил письма на столе. Судя по всему, деловая корреспонденция. Отчеты обычно приходили пачками в середине месяца: подробные описания его состояния дел, ответы на запросы, счета, контракты, на которых необходима его подпись. Все это собирал его помощник и отсылал ему, снабжая комментариями. В последнее время письма стали приходить чаще. Дело в том, что давно подготавливаемый процесс покупки им манчестерского машиностроительного завода вступил в заключительную стадию.
Он довольно долго присматривался к этой компании. Сам Финн сосредоточил все свои усилия на создании электрического двигателя, но при этом считал, что идея паровой машины, принадлежавшая манчестерцам, тоже неплоха, если только решить вопросы, связанные с управлением паровым котлом. Более того, он чувствовал огромное желание владеть самим заводом. Несколько лет назад приток нового капитала позволил компании построить новейшую фабрику, намного обогнавшую всех остальных конкурентов по размерам, возможностям и эффективности. Ее местонахождение и транспортные связи тоже были на уровне.
Основные фонды компании продавались за небольшую часть их реальной стоимости. Невежественных Городских инвесторов, несомненно, отпугнуло отсутствие немедленной отдачи. Никто не желал думать о стоимости оборудования и великом будущем автомобильного транспорта. Помощник Финна собрал все необходимую информацию, тайно, разумеется, и можно было начинать скупку акций.
Финн опустился на стул и придвинул к себе стопку писем. Одно было от Дельмонико — вероятно, последние инструкции о проведении выставки. Толстый пакет от поверенного с пометкой «СРОЧНО». В нем, догадался Финн, были последние патентные предложения, на которых требовалась его подпись. И информация от банков, конечно. Финн распечатал конверт и убедился, что все еще владеет своим состоянием. Продажа акций компании «Бритиш консулз», которую он недавно поручил провести, прошла успешно, и полученных средств вполне хватит на покупку завода полностью, какую бы цену ни запросили держатели акций.
Последним было письмо от его помощника Малькольма Гордона.
«Мой дорогой мистер Берк, — писал он, — по вашей просьбе я выяснил, кому были проданы акции компании, и прилагаю список пятнадцати самых крупных держателей. Многие из них приобрели свои акции несколько лет назад по намного более высокой стоимости и могут иметь желание избавиться от них, получив за свои бумаги более или менее приемлемую цену. Эта цена, по моему убеждению, не может превышать 10 шиллингов за акцию, что и так выше текущего номинала на 200 процентов».
Остальное Финна не интересовало. Он отложил письмо и взял листок с перечнем держателей акций.
Лорд Альберт Линдси, 32 500 акций.
Мистер Уильям Хартли, 30 200 акций.
Сэр Филипп Макдоналд, 28 350 акций.
Леди Александра Морли, 22 800 акций…
Буквы слились, образовав продолговатую кляксу. Финн аккуратно положил бумагу на стол и тщательно разгладил ее.
Потом встал и принялся мерить шагами мастерскую — от стола до двери и обратно. Солнце припекало. Он снял халат, свернул его и положил на стол рядом с корреспонденцией.
Через несколько секунд передумал и отнес халат в шкаф.
Вернувшись, Финн убедился, что письмо продолжает лежать на том же месте, где он его оставил. Он сел, взъерошил пятерней волосы и перечитал письмо еще раз.
Ее имя, написанное аккуратным почерком его помощника-шотландца, выглядело странно. Нет, это была не она, а совершенно другая леди Морли, важная лондонская дама, хозяйка салона, столп высшего общества. Конечно, это была другая леди Морли. Незнакомка.
«Его племянник вложил деньги в… Неудачно вложил деньги, и то, что осталось, приносит меньше пятидесяти фунтов в год».
Племянник лорда Морли. По материнской или отцовской линии? Как его зовут? Финн опять уставился в список.
Уильям Хартли. Ну конечно. Он забыл, что мать Хартли была аристократкой, дочерью шестого маркиза и сестрой седьмого. Она вышла замуж за богатого торговца еще в те времена, когда брак с богатым торговцем считался скандальным. Ее сын Хартли вложил собственное состояние в манчестерский машиностроительный завод вместе с энтузиастом Линдси и блестящим инженером Макдоналдом. А деньги Александры обеспечили акционерный капитал, необходимый для финансирования нового здания, о котором Финн так давно мечтал.
Он откинулся на спинку стула, задрал голову и уставился в потолок, покрытый длинными извилистыми трещинами. Он чувствовал странное оцепенение, как будто чудовищность информации была слишком невероятной, чтобы ее осознать. Наверное, это было сродни неожиданному удару ножом в живот, но Финн ничего подобного не чувствовал. Только оцепенение. И еще что-то, большое и тяжелое, навалившееся на голову и плечи.
Все это могло быть совпадением. Возможно, она даже не знает названия компании, в которую были вложены ее деньги. Не исключено, что она просто интересуется автомобилями.
Или он величайший идиот из всех живущих.
Женщинам нельзя доверять.
Из открытой двери подул легкий ветерок, принесший запахи поздней весны — созревающих на солнце колосьев, виноградников, уже давших тысячи гроздьев маленьких ягод, которые теперь будут расти и насыщаться сладостью, крошечных зеленых оливок.
Финн встал и пошел к шкафу за халатом. Предстоит еще много работы, прежде чем его автомобиль будет готов.
