Глава 5
Ариана совершенно измучилась. Она села и, прищурившись, посмотрела на маленькие часы в оправе из орехового дерева на ночном столике. Три часа… Более двух часов прошло с тех пор, как она скрылась в убежище своей кровати с пологом. Слезы ее давно высохли, горе переросло в отчаяние. Она должна пережить свою беду в одиночестве.
Впервые в жизни Ариана отказалась от общества и утешений Терезы, отпустив ее. Охваченная душевным волнением, она бросилась на постель, неистово рыдая в подушку. Потрясение, гнев, боль, унижение — все переживания, все случившееся, все оправдавшиеся ее предчувствия стремительно нахлынули на нее. Она плакала из-за того, что чье-то стремление к возмездию решило ее судьбу, из-за своей беспомощности и невозможности что-либо изменить, из-за равнодушия Бакстера к ее участи. Слезы душили ее, и сильнее всего из-за того, в чем она боялась признаться даже самой себе.
Она не в силах больше отрицать — ее влекло к Трентону Кингсли.
Испытывая отвращение к себе, она сжала руки в кулаки и ударила ими по мягкой перовой подушке. Как она могла? — вопрошала ее совесть, немедленно напомнив ей все те отвратительные поступки, которые совершил этот человек.
И все-таки ее влекло к нему.
Она могла считать это любопытством, увлеченностью или замешательством, но название не меняло сути — это было влечение. Она ощущала его. Но хуже того, он тоже это чувствовал.
Ее сердце предательски дрогнуло, когда она припомнила откровенный, все понимающий взгляд внимательных глаз герцога. У нее не было никакого опыта общения с мужчинами, но ее тело, тем не менее, поняло его призыв и охотно ответило на него, нисколько не заботясь о велении совести.
Кроме волнующего физического воздействия, было еще что-то, какой-то тихий, но настойчивый зов глубоко скрытого инстинкта, отвергавшего все доводы здравого смысла. Интуитивно она рассмотрела за железной маской герцога проблески сострадания, и сегодня, и тогда, в лабиринте у Ковингтонов.
И все же последнее, что она увидела в его глазах, прежде чем убежала к себе, было месть и триумф. Казалось, его взгляд говорил, что она всего лишь орудие возмездия. Или это своего рода воскрешение прошлого? Возможно, герцог видел перед собой Ванессу, когда так пристально рассматривал Ариану? Может, он хотел наказать, сломить Ванессу… Поэтому он хочет, чтобы она стала его женой? Если все, что рассказывал Ариане Бакстер, было правдой, то бессмысленная ревность к Ванессе довела Трентона Кингсли до безумия, до мучительства… до убийства. Эта мысль заставила Ариану содрогнуться. Два часа терзаний, в течение которых противоречивые порывы разрывали ее на части. Последовавшее за этим оцепенение было самозащитой, свидетельством того, что она больше не может вынести столь высокого эмоционального напряжения. Да и выхода у нее не было. Не имеет значения, что победит: ее разум и совесть или же ее влечение — конечный результат один. Королева издала указ. Так что нравится ей это или нет, пятого августа Ариана станет миссис Трентон Кингсли.
Дверь спальни приоткрылась и также тихо закрылась.
— Теперь вы готовы к разговору со мной, миледи. — Это было скорее утверждение, чем вопрос. Тереза пересекла комнату и села рядом с Арианой на кровать. Ариана медленно повернула к ней голову:
— Ты знала?
— Да. — Тереза откинула спутанные пряди медных волос с горящих щек Арианы. — Вы находились в одиночестве достаточно долго и теперь уже готовы поделиться своими думами со мной.
— Я не это имела в виду. — На этот раз Ариана не дала своему другу пощады. — Ты знала о королевском указе.
Тереза помедлила.
— Нет.
— Но ты знала, что Трентон Кингсли будет ее посланцем.
— Я знала, что он — ваше будущее.
Ариана схватила Терезу за руки:
— Но ты сама сказала мне, что он — убийца!
— Нет, — снова возразила Тереза. — Я только сказала, что так казалось. А то, что кажется…
— Часто обманчиво, — Ариана закончила за нее. — Он не убивал Ванессу?
— Меня там не было той ночью, миледи. — Тереза сжала пальцы Арианы. — А вы как думаете? — Их взгляды встретились.
— Я думаю… слишком много чувств, — прошептала Ариана, — гнев, возмущение, предательство, боль, унижение… — Последовала короткая пауза.
— Влечение?
— Да.
— И страх?
Ариана моргнула. Трентон задал ей тот же самый вопрос в лабиринте, и ее ответ удивил их обоих.
— Страх? Нет. Герцог не причинил мне никакого вреда. — Она посмотрела Терезе прямо в глаза. Невзирая ни на что, ее ответ был правдив тогда и сейчас прозвучал правдиво.
— На это можно возразить, что брак с убийцей должен внушать страх, — заметила Тереза. — И все же вы его не чувствуете. Это ни о чем вам не говорит?
— О том, что я дура?
— Что вы сомневаетесь в вине герцога.
— Не знаю, сомневаюсь ли я в его вине… Я просто вижу другую его сторону.
— В каждом человеке множество граней, так же многолика та или иная история. Каждая из них отчасти правдива и отчасти иллюзорна. И нам самим предстоит уяснить разницу.
Ариана спокойно впитывала слова Терезы.
— Ты говоришь сейчас не только о характере Трентона Кингсли, но и о его участии в гибели Ванессы.
— Разве?
— Но я слышала эту историю тысячу раз, Тереза. Да, от Бакстера, но знаю о ней и из перешептывания слуг, из случайных обмолвок знакомых Бакстера…
— А от герцога? — прервала ее Тереза. Ариана приподняла брови:
— Нет конечно.
— Хм-м-м, — задумчиво пробормотала Тереза. — Раз Трентон Кингсли был непосредственно вовлечен в события, о которых столь много говорят, может, и ему будет позволено сказать свое слово?
— Он предпочел ничего не говорить. Вместо этого он сбежал и сделал свою вину очевидной.
— Очевидной? — задумчиво переспросила Тереза. — Вина ли заставила его бежать? А может, несправедливость?
— Не знаю. — Новые слезы подступили к глазам Арианы и потекли по щекам. — С того вечера, как встретила Трентона Кингсли, я нахожусь в таком смятении. Пожалуйста, помоги мне, Тереза.
Тереза прижала к себе Ариану и принялась нежно гладить ее по волосам.
— Как говорит сэр Фрэнсис: «Если человек начнет с уверенности, то закончит сомнениями, но если он согласится начать с сомнений, то закончит уверенностью». Некоторые вещи надо предоставить судьбе, миледи. А судьба поставит много вопросов, прежде чем даст ответы. Ваш путь, насколько я вижу его, ясен. Вы не можете ослушаться указа королевы Виктории, следовательно, должны выйти замуж за Трентона Кингсли. А потом время прояснит ваше будущее.
Ариана прижалась щекой к узкому, но надежному плечу Терезы, ее напряжение сменилось покорностью. Но одна мысль тревожила, и она произнесла вслух:
— Герцог сказал, что свадьба состоится в Броддингтоне. Но Бакстер говорил мне, что Броддингтон заброшен с… тех пор.
Тереза кивнула:
— Да, заброшен. В поместье никто не жил в течение шести лет, туда только время от времени наезжал маркиз Тирехэм.
Ариана приподнялась:
— Маркиз Тирехэм?
— Дастин Кингсли. Младший брат вашего нареченного. — Тереза произнесла это слово мягко и вместе с тем достаточно выразительно, чтобы дать возможность Ариане привыкнуть к его значению.
— Я никогда не слышала о маркизе. — Ариана проигнорировала нарочитое напоминание Терезы, заинтересовавшись этим новым и неожиданным известием.
— У вашего брата нет привычки обсуждать семью Кингсли, лапочка, — напомнила ей Тереза. — Маркиз на два года младше брата, добрый и красивый джентльмен. Вы получите огромное наслаждение от общения с ним… так же, как и он, от общения с вами.
Ариана открыла было рот, чтобы спросить Терезу, откуда ей все это известно, но поспешно закрыла его. Если Тереза что-то утверждала, так оно и было.
— Почему герцог считает, что сотни гостей придут на свадьбу? — вместо этого спросила она. — Многие его презирают, большинство боится, и все избегают. Разве кто-нибудь захочет появиться на этой пародии на торжественную церемонию.
— По множеству причин, миледи. — Тереза пожала плечами, как бы говоря о чем-то само собой разумеющемся. — Любопытство. Желание посплетничать. Человеческая природа поразительна. Великий соблазн воскресить старый скандал, и перед этим немногие смогут устоять. Разумеется будут и те, кто придет из уважения к имени Кингсли, покойному герцогу и доверия нынешнему.
Значение слов Терезы проникло глубоко в сознание Арианы.
— Ты веришь в него, — медленно произнесла она, внимательно вглядываясь в непроницаемое лицо своей наперсницы.
— В данном случае не имеет значения, во что я верю. — Тереза уголком передника, вытерла слезы со щек Арианы. — Значение имеет, во что верите вы. И только время… и ваш будущий муж… смогут открыть вам правду. Не я.
Внезапно Ариана сжалась.
— Ты поедешь со мной, — взмолилась она с отчаянием в голосе. — Ты не оставишь меня.
Морщинистое лицо Терезы расплылось в улыбке.
— Я когда-нибудь оставляла вас, миледи?
Ариана покачала головой:
— Но что, если герцог не позволит этого?
— Он уже согласился, чтобы я сопровождала вас в Броддингтон. Мои вещи отошлют вместе с вашими.
Ариана с изумлением воззрилась на горничную:
— Ты говорила с ним об этом?
— Конечно говорила, — оживленно ответила Тереза. — Сразу после того, как проводила вас в вашу комнату. Как же иначе я могла строить планы?
— Что он сказал?
— Он сказал «да».
— Нет, я имею в виду, что еще он сказал? — настаивала Ариана.
Тереза чопорно сложила руки на коленях.
— Герцог обрадовался, что я буду сопровождать вас. Он сказал, что это сделает ваш переход к новой роли не таким болезненным.
— Болезненным? — Ариана побледнела. — Тереза я беру назад свои слова. Я боюсь.
Теперь пришла очередь Терезы удивиться.
— Он никогда не поднимет на вас руку, миледи.
Ариана облизала пересохшие губы и решительно покачала головой.
— Я знаю и не этого боюсь. Мне только что пришло в голову… я только сейчас поняла…
— А, ваша брачная ночь.
— Моя брачная ночь, — медленно повторила Ариана, оглушенная противоречивыми чувствами, которые эти слова пробудили в ней. Она имела некоторое представление о том, чего следует ожидать. Наряду с яркими садами Уиншэма другим ее прибежищем были конюшни. И, проводя немало времени среди собак, лошадей и кур, она, безусловно, видела, как спариваются животные. — А люди действуют так же, как и животные, — выпалила она и вспыхнула от собственного непозволительного заявления.
Тереза и бровью не повела.
— Более или менее. С одним дополнением, если захотят, люди могут сочетаться сердцами так же, как и телами.
Ариана попыталась вообразить такого рода близость и вспыхнула еще больше. Сможет ли она сделать это с ним?
Спокойно, так, словно они обсуждали погоду, Тереза продолжала, считая по пальцам:
— Мы признали факт, что герцог привлекает вас. Во всяком случае, физически. Мы также пришли к заключению, что он не намерен причинить вам вред. Так чего же вы боитесь?
— Я не знаю. Просто я не знаю как… Я никогда…
— Он знает.
— Не сомневаюсь. — Ариана поежилась. — У меня, действительно, должна вызывать отвращение эта мысль или по крайней мере я должна противиться, — рассуждала она вслух. — Что я, конечно, и делаю, — поспешно добавила она.
— Конечно.
Ариана была слишком погружена в свои тревоги, чтобы уловить насмешливую нотку в тоне Терезы.
— Но, если быть абсолютно честной, должна признаться, что я чувствую также… ну, любопытство.
— И это удивляет вас? — Глаза Терезы блеснули. — Герцог очень красивый, неотразимый мужчина. И его явно влечет к вам, так же как и вас к нему. Остальное придет само собой.
— Когда ты говоришь, все кажется таким простым, — вздохнула Ариана. — Но что, если он действительно опасен?
— Как уже говорила прежде, я не знаю такого случая, чтобы ваша интуиция подводила вас. Всегда прислушивайтесь к ней, миледи.
Ариана закрыла глаза и представила ожесточенного загадочного человека, который вскоре станет ее мужем.
— Боже, помоги мне, если моя интуиция подвела меня, — прошептала она.
Бакстер залпом выпил остатки вина и поставил пустой бокал на стол с победным грохотом. Итак, Кингсли считает, что победил. Вскоре он поймет, что совершилось обратное.
Припомнив то, как за последние четырнадцать лет бессчетное количество раз Трентон Кингсли брал над ним верх, Бакстер насмешливо искривил рот. Длинная и полная разногласий история их взаимоотношений началась в 1859 году, когда им обоим не было еще и двадцати. Родители Бакстера только что умерли, оставив его опекуном сестер и управляющим Уиншэма, в то время как ухудшившееся здоровье Ричарда Кингсли заставило Трентона взять на себя управление поместьями Кингсли и многочисленными семейными делами.
Они познакомились в Лондоне через общего делового партнера и, хотя не стали друзьями, сначала почувствовали друг к другу уважение, смешанное с некоторой долей зависти.
Уважение быстро рассеялось.
Первый же их конфликт должен был послужить Бакстеру предостережением, что его ждут впереди поражения, которые он будет постоянно терпеть от Кингсли. Обойдя Бакстера в борьбе за право на часть собственности в небольшой промышленной фирме Брайанта и Мея на Тули-стрит, Трентон с удовлетворением узнал, что его инвестиции дали десятикратную прибыль, когда компания, использовав средства Кингсли, создала линию по производству новых безопасных спичек, за что и получила награду.
Трентон преуспел, а Бакстер кипел от злости.
После этого их пути, казалось, постоянно пересекались. В какое рискованное предприятие Бакстер ни пускался, там всегда на шаг впереди оказывался Трентон. Пари, которые они заключали, выигрывал Трентон, все женщины, которых домогался Бакстер, предпочитали постель Трентона.
Казалось, удача никогда не покинет этого ублюдка.
Даже с Ванессой.
Бакстер склонил голову, намереваясь отогнать давно уже похороненные воспоминания.
Что сделано, то сделано. Ванессы больше нет, и никакая месть не сможет вернуть ее назад. Это Трентон Кингсли лишил Бакстера всего — достоинства, денег, сестры.
Всего, кроме Арианы.
А теперь надумал отнять у Бакстера и ее тоже, чтобы снова явиться победителем?
На этот раз не выйдет.
Бакстер прижал сжатые кулаки к столу, оценивая поразительные события этого дня. Королевский указ, приказывающий Ариане стать герцогиней Броддингтон. Он все еще не мог свыкнуться с таким необычным поворотом судьбы. Делая ставку на красоту Арианы, чтобы привлечь мужа с достаточным состоянием, он намеревался возместить свои убытки. В то же время он стремился наказать Кингсли за его последний губительный поступок — отмену помолвки Бакстера с Сузанн Ковингтон, в результате чего Колдуэлл остался без средств. И вот судьба предоставила Бакстеру превосходную возможность объединить два его самых страстных желания в один окончательный акт мести.
Ариана, возможно, и будет принадлежать Трентону по закону, но в душе она навсегда останется Колдуэлл. Бакстер может рассчитывать на это. Да, он вернет свои деньги… и Трентон Кингсли возместит ему убытки.
Подходящий финал столь непримиримой вражды.
Размышления Бакстера прервал тихий стук в дверь.
— Да.
Ариана открыла дверь и вошла.
— Бакстер… нам нужно поговорить.
Легкое ощущение вины возникло в его душе при виде ее влажных, слипшихся ресниц и пылающих щек. Но он отмел это чувство.
— Конечно, эльф. Входи.
Ариана пересекла комнату и остановилась перед братом, приподняв подбородок, чтобы видеть его лицо, и стала говорить, не смягчая слов.
— Расскажи мне еще раз о гибели Ванессы.
Темное облако пробежало по лицу Бакстера, он резко отвернулся.
— Пожалуйста, Бакстер… Мне необходимо знать.
— Ты уже все знаешь, — ответил он, опустив голову. — Я рассказывал об этом ужасном дне десятки раз. Мне нечего добавить.
— Я вынуждена выйти замуж за человека, который, как ты считаешь, убил нашу сестру! — взорвалась Ариана. — Несомненно, тебе есть что еще сказать!
Бакстер продолжал стоять к ней спиной.
— Доказательств вины Кингсли не было, — ровным голосом сказал он, внимательно разглядывая восточный ковер. — К тому же… несчастье с Ванессой произошло шесть лет назад. Оно никак не связано с твоим браком. Ты в полной безопасности, эльф, поверь мне.
Дрожащими пальцами Ариана перебирала и мяла складки платья.
— Ты действительно ничего не в состоянии сделать, чтобы предотвратить этот брак? Или просто ничего не хочешь предпринять?
Бакстер повернулся к ней лицом, брови его удивленно вздернулись дугой.
— Ты изменилась, малышка. Прежде ты никогда не была такой настойчивой.
— Мое будущее никогда раньше не ставилось на карту.
Он кивнул:
— Хорошо. И то и другое — я действительно ничего не могу сделать, а также ничего не хочу предпринимать. Королева всегда была неравнодушна к семье Кингсли. Бог знает почему.
Ариана глубоко вздохнула:
— Ее указ обязывает. Так же, как и брак, Бакстер. Но почему ты ничего не хочешь сделать?
Протянув руку, он потрогал один из спутанных локонов.
— У тебя будет все, что ты только пожелаешь, эльф. Все, чего я больше не могу тебе дать. — Увидев выражение ее глаз, он поспешно добавил: — Кроме, конечно, твоих романтических представлений о любви. Но так же сильно, как ты веришь в нее, у меня, наоборот, нет и тени надежды на то, что истинная любовь действительно существует. А этот брак предоставит тебе больше, чем любой другой, который я смог бы устроить.
— И что же именно он мне предоставит? — спросила она сдавленным голосом. — Самый отвратительный враг нашей семьи, возможно убийца, в роли моего мужа?
Бакстер стиснул зубы:
— Он не поднимет на тебя руку. Я ручаюсь. Он не посмеет… после того, что произошло с Ванессой. Помни, Ариана, вся Англия знает о сомнительных обстоятельствах смерти нашей сестры. В свете распространились слухи, обвиняющие Кингсли в убийстве. Такой грандиозный скандал может на время утихнуть, но о нем никогда не забудут. Стоит только Кингсли совершить еще какой-либо неблаговидный поступок, как честь столь дорогой его сердцу семьи будет окончательно погублена. Он скорее умрет, чем рискнет ее репутацией.
Ариана пристально всматривалась в его лицо.
— Ты, в самом деле, веришь в это, не так ли?
— Да, — не сомневаясь, ответил он. Она кивнула, уступая и испытывая некоторое облегчение.
— И на том спасибо. По крайней мере, я теперь знаю, что ты жертвуешь только моим счастьем ради денег. А не жизнью.
— О Боже, Ариана! — Пальцы Бакстера впились в ее руки, ему так хотелось, чтобы она все поняла. — Похоже, ты считаешь меня людоедом.
Она слабо улыбнулась:
— Я не считаю тебя людоедом, Бакстер. Возможно, я понимаю тебя даже лучше, чем ты сам себя знаешь.
Она высвободилась из его рук и медленно направилась к двери.
— Пойду готовиться к свадьбе. — Закрыв за собой дверь, Ариана прислонилась к стене, ее горло сжалось от одиночества. Хотелось бы ей знать, где она меньше значит — здесь или в Броддингтоне.
— Жена? Боже, Трентон, когда это произошло? — Дастин Кингсли вскочил и уставился на своего старшего брата, небрежно развалившегося в одном из глубоких стеганых библиотечных кресел Тирехэма. Библиотеку спроектировали сами братья. Трентон пожал плечами:
— Сегодня.
— Сегодня, — бессмысленно повторил Дастин. Привычным жестом он в волнении провел большим и указательным пальцами по сужающимся к концу усам, при этом пристально вглядываясь в лицо Трентона.
— Хорошо, братец. Ну а теперь расскажи мне остальную часть истории.
— Остальную часть истории? — Лицо Трентона выражало саму невинность.
Глаза Дастина, синие, словно полуночное небо, подозрительно прищурились.
— Ты говоришь со мной, Трентон. Никто не знает тебя лучше, чем я. Ты покинул Суссекс шесть лет назад. Внезапно, во время моего последнего визита в Спрэйстоун ты объявил, что возвращаешься с единственной целью — расстроить помолвку Бакстера Колдуэлла. Что ты и сделал. Но ты ни словом не упомянул о своей помолвке. А сейчас, как гром среди ясного неба, ты объявляешь, что женишься. Кто она и почему ты на ней женишься?
Трентон усмехнулся и, закинув ногу за ногу, с обманчивой небрежностью откинулся на спинку кресла.
— Ее зовут Ариана, я женюсь на ней потому, что она младшая сестра Бакстера Колдуэлла.
Дастин разинул рот от изумления:
— Ты что, рассудок потерял?
— Уже давно.
— Какого черта, Трентон, что ты делаешь?
— Хочу оплатить долг за нашего отца.
— Женившись на сестре Колдуэлла? Неужели случай с Ванессой тебя ничему не научил?
Гнев, казалось, углубил морщинки вокруг глаз Трентона, морщинки, которых до знакомства с Ванессой не было.
— Многому научил, Дастин. Слишком многому.
— И, тем не менее, ты упорно стремишься довести все до конца.
Дастин принялся расхаживать по комнате, качая головой.
— Почему ты считаешь, что Колдуэллы согласятся с твоими намерениями?
— О, они согласятся. Об этом позаботилась королева Виктория.
Дастин резко остановился:
— Объясни как следует.
Коротко и без промедления Трентон рассказал брату о событиях последних дней.
— Итак, ты насильно заставляешь молодую девушку выйти за тебя замуж?
— Она будет щедро вознаграждена. — Глаза Трентона зажглись враждебностью. — Она получит все, о чем мечтала Ванесса и чего ей так и не удалось заполучить — богатство, положение в обществе, даже высокий титул. Как ты помнишь, при жизни отца я был всего лишь маркизом.
— Ты так уверен, что твоя будущая жена жаждет того же, что и Ванесса?
Лицо Трентона смягчилось.
— Напротив. Я уверен, что Ариана мечтает совсем не о том, о чем мечтала Ванесса. Но она очень молода и вела явно уединенный образ жизни. Ей нужно только показать те чудеса, которые можно купить за деньги. Она изменится.
Дастин задумчиво посмотрел на него:
— Расскажи мне о ней.
— Об Ариане? — Губы Трентона медленно расплылись в улыбке. — Это мучительный маленький узел противоречий: наивное, доверчивое, идеалистическое, пытливое существо и потрясающая женщина. — Его улыбка угасла. — Преданная своему брату и своей семье.
— Судя по описанию, она очаровательна, — заметил Дастин, не пропустивший ни единой детали в небрежном ответе брата.
— Она Колдуэлл.
— По-видимому, ненадолго.
Трентон встал и на негнущихся ногах подошел к окну.
— Имя ее изменится, а кровь — нет.
— И поэтому ты хочешь наказать ее? — допытывался Дастин.
— Я не собираюсь причинять ей вред, если тебя это волнует.
— Возможно, ненамеренно, — задумчиво заметил Дастин, оценивая степень чувств брата. — Но, тем не менее, твой гнев, безусловно, обратится на нее. — Он подошел и положил руку на напрягшееся плечо Трентона. — Ты уверен, что хочешь этого, Трент?
— Я уверен, что должен так поступить.
Дастин замолчал, тщательно взвешивая слова.
— Мы сейчас обсуждаем только чувства долга?
— Да, долг. И возмездие.
— И ничего больше?
Трентон стиснул зубы:
— Если ты спрашиваешь меня, хочу ли я ее, горю ли желанием почувствовать ее тело под своим, ответ будет — да. Даже я не готов жениться на женщине, которую не желал бы видеть в своей постели.
Страсть, таившаяся в признании Трентона, заставила Дастина снова забеспокоиться.
— Трент… если она так молода… — Он откашлялся. — Как она относится к этому союзу?
На губах Трентона появилась кривая усмешка.
— К союзу? Или ко мне?
— К тому и другому.
— Ей невыносима мысль о принудительном замужестве. Что же касается меня, она сбита с толку и питает ко мне отвращение. — Что-то вспыхнуло в глазах Трентона. — Но и хочет меня.
Дастин не поверил последним словам брата.
— Ты уверен?
— В том, что она хочет меня? — На лице Трентона отразилась самодовольная уверенность. — Очень даже уверен. Далее больше, чем сама Ариана.
— А случайно… — Дастин помедлил, но все же спросил, желая непременно выяснить: — Не похожа ли Ариана на Ванессу?
Трентон резко повернулся, его рот от ярости сжался в плотную линию.
— Это никак не связано с моим решением.
— Ты только что дал мне ответ.
— Перестань, Дастин.
Трентон пересек комнату и налил себе бренди.
— Я женюсь на Ариане. И точка. — Он залпом выпил стакан и с грохотом поставил его на стол.
— Хорошо, — согласился Дастин, понимая, что остальные вопросы придется отложить. — Чем я могу помочь?
Трентон повернул голову, выражение его лица опять смягчилось.
— Ты можешь организовать венчание в церкви. А затем помоги мне подготовить Броддингтон к приему гостей.
— А жилые комнаты?
Трентон долго задумчиво смотрел на ковер.
— Да, — наконец сказал он. — В Спрэйстоуне нет ничего интересного для молодой женщины. Ариана захочет посещать вечера, театр — развлекаться всей той мишурой, что несет с собой ее новая роль герцогини. — Он кивнул решительно и в то же время покорно. — Да, Дастин. На время мы с женой останемся в Броддингтоне.
— Очень хорошо. — Дастин скрыл свое удивление, хотя прекрасно помнил, как Трентон клялся никогда не возвращаться в Суссекс. — Я тотчас же начну приготовления.
— И, Дастин. — Трентон торжественно посмотрел на брата. — Я хочу попросить тебя еще об одном одолжении — стать моим шафером.
Дастин усмехнулся:
— Нужно ли об этом просить?
Став серьезным, он сжал Трентона за плечи, посмотрел ему прямо в глаза, как бы подчеркивая важность и необратимость того шага, который брат намеревался совершить.
— Не приноси больше жертв, Трент, и так слишком много, — спокойно посоветовал он. — Прошлое невозможно изменить. А брак — это навсегда.
— Нет, Дастин. — Постоянно преследующие воспоминания затуманили глаза Трентона, превратив его черты в маску боли и ненависти. — Что навсегда, так это смерть.
