Глава 4
Грейнджер добрался до широкой улицы и повернулся, чтобы бежать по тротуару, который шел вдоль нее. Из-за ширины улицы леденящий ветер стал сильнее, проносясь вдоль нее от реки и разгоняя всех случайных прохожих. Грейнджер миновал более респектабельные салуны, отмеченные бочками, ящиками и табуретами, которые выхватывали из темноты редкие лампы.
Рейчел обняла его рукой за шею и чуть было не отдернула руку, ощутив мускулистые плечи, а не хрупкое тело. Она много лет ухаживала за Элиасом и хорошо знала, каково на ощупь мужское тело: четко выраженные кости и связки на ключицах и шее, которую она легко могла бы обхватить пальцами. Но Грейнджер оказался совсем другим: жарко-живым даже под засыпанным снегом пальто, словно его плоть требовала, чтобы ее пальцы отыскали его обнаженную кожу. Чтобы они его раздели…
Ее сердце забилось сильнее.
– Я могу бежать! – выдохнула она, отчаянно стараясь не отстраниться.
– Не сейчас.
Похоже, он даже не запыхался. Даже успевал читать вывески лавок, мимо которых они бежали.
Высокий мужчина с темными волосами, тронутыми на висках сединой, в небрежно накинутой на плечи шубе вышел из переулка кварталом дальше, весело насвистывая увертюру к «Севильскому цирюльнику» Россини. Казалось бы, он мог помочь им с Грейнджером, вместо того чтобы развлекаться бравурной музыкой:
Ненавистные голоса раздались позади них:
– Вот они, ребята! Не стреляйте, она нужна нам живой!
Рейчел оглянулась и вздрогнула. Громилы Коллинзов были всего в нескольких шагах от них.
Не колеблясь ни секунды, темноволосый мужчина перестал насвистывать и бросился в салун, расположенный перед ними, – яркое угловое заведение.
«Трус! Почему он не поднял тревогу и не привел на помощь представителей закона?»
Грейнджер пробежал еще один перекресток и прыгнул на тротуар. Он остановился перед угловым салуном, в котором скрылся незнакомец. Он поставил Рейчел на ноги и заслонил ее собой.
– Что бы ни происходило, держитесь рядом со мной. Поняли?
Она судорожно вздохнула. Опять насилие? Но ведь она дралась за то, чтобы вырваться от Мейтленда, а сейчас ее готов защитить благородный человек. Рейчел едва держалась на окоченевших ногах.
– Да, конечно.
Она выглянула из-за его плеча, чтобы видеть происходящее.
Четверо из коллинзовских бандитов выбежали на тротуар и остановились. Их бушлаты и толстые вязаные шапки говорили о том, что они из морского порта. Один, из них засмеялся, остальные подхватили его смех.
Рейчел вздрогнула, но осталась стоять на месте, крепко прижимаясь к спине Грейнджера. Едва слышный голосок прошептал ей, что хорошо бы познакомиться с сильным мужским телом, которое оказалось так близко от нее! С широкими плечами, гибкой талией, поджарым торсом и сильными ногами…
Боже правый, они оказались так близко друг к другу, что она ощущала каждый его вдох, словно свой собственный: он проходил сквозь ее кожу и попадал ей в легкие. Она снова задрожала – но не от холода.
Грейнджер повернул к ней голову, но ничего не сказал. Его руки слегка пошевелились. О Боже, сейчас начнется перестрелка и его могут ранить.
Рейчел подумала, что должна ему помочь. Она осмотрелась, но ничего не увидела – только скамьи, бочки и большие корыта, из которых поили лошадей. Должно же найтись хоть что-то, чем она могла бы в них запустить. Тут она увидела метлу, стоявшую у скамьи всего в паре шагов от них.
Пусть она не умеет стрелять из револьвера, зато может махать метлой – и ей уже случалось ее применять против нахальных представителей мужского пола, правда, школьного возраста. Она схватит ее, если понадобится.
Предводитель поднял руку, и его зверского вида помощники приготовились к наступлению, готовые броситься на Грейнджера, несмотря на ограду деревянного тротуара. Когда они перекрыли ему все пути отступления, кроме двери в салун, их предводитель начал расхаживать взад-вперед, не переставая наблюдать за своей добычей. Он явно хотел подчеркнуть, как ловко они загнали в тупик Грейнджера и Рейчел.
– Уходите сейчас же, если хотите сохранить шкуру, – хладнокровно приказал Грейнджер.
Предводитель громил расхохотался. Луч света из салуна упал на его лицо и высветил остаток уха: большая часть его была оторвана в какой-то припортовой драке.
Рейчел сразу его узнала. Это был Холлоуэй, самый мерзкий из людей Коллинза, который в Бостоне наслаждался тем, что терроризировал ее горничных.
Немного успокоившись, он спросил:
– Слышали, парни? Один против четырех – и он советует нам убежать?
Они рассмеялись и подошли ближе. Грейнджер чуть пригнул плечи.
– А теперь послушай меня, мистер! – рявкнул Холлоуэй, сходя со своего участка тротуара.
Рейчел чуть слышно пробормотала слова молитвы. Она перенесла свой вес с одной ноги на другую, готовясь сделать отчаянный рывок за метлой.
Рука Грейнджера быстро скользнула за спину, чтобы перекрыть ей путь в том направлении.
Рейчел замерла, гадая, как ему удалось разгадать ее намерение. Ведь она даже не шевельнулась. Не важно: если громилы на него бросятся, она все равно сможет рвануться за своим оружием.
– Ты отдашь нам ее немедленно! – заявил Холлоуэй. – Иначе мы у нее на глазах покрошим тебя на фарш. Не по-джентльменски заставлять милую даму смотреть на такое зрелище.
Грейнджер глухо зарычал:
– Будь у вас хоть немного порядочности, вы ушли бы, избавив ее от необходимости смотреть на кровопролитие.
Холлоуэй снова захохотал:
– Идиот, мы тебя убьем!
Внезапно двери салуна распахнулись, и оттуда выбежал тот самый тепло одетый мужчина, за которым следовало не меньше дюжины других. Они выстроились позади и по бокам от Грейнджера и Рейчел, открыто демонстрируя противникам свои дубинки, ножи и пистолеты. Другие мужчины открыли окна верхнего этажа и взвели курки пистолетов.
– Донован! Донован! – кричали они.
Грейнджер присоединился к их боевому кличу, и его низкий голос, вибрируя, прошел через его спину и затопил ее тело.
Рейчел перевела дыхание и начала улыбаться. Оказывается, даже в этом ужасном районе у Грейнджера есть друзья и союзники.
Крики наконец смолкли, и Рейчел осмотрелась. Холлоуэй был явно взбешен, но по-прежнему стоял на том же месте. Его люди встали вплотную к нему.
– Джентльмены, – любезно проговорил он, но выражение его лица резко контрастировало с его интонациями, – право же, не нужно устраивать драку в такую холодную погоду. Давайте расстанемся друзьями.
Грейнджер посмотрел на нее:
– Вас это устроит?
Рейчел пыталась собраться с мыслями. Тогда она сможет рассказать Грейнджеру об опасности, которая угрожает Уильяму Доновану. Правда, для нее самой угроза от Коллинзов сохранится, но ее сможет устранить только муж. Она энергично кивнула.
– Уходите! – приказал Грейнджер.
Громилы отступили на один квартал. Каждый шаг они делали с явной неохотой, под пристальным наблюдением друзей Грейнджера.
– Коллинз вернет ее назад, а ты пожалеешь, что вмешался!
– Если это случится, ты умрешь, – отозвался Грейнджер так спокойно, что у Рейчел по спине пробежал холодок. Эти слова показались ей не столько угрозой, сколько пророчеством.
Холлоуэй сделал в ответ неприличный жест и исчез. Темноволосый незнакомец и еще один человек осторожно пошли следом за ними.
Колени у Рейчел подогнулись, в глазах потемнело. Она начала оседать на землю. Грейнджер резко обернулся, чтобы ее подхватить.
Лукас положил Рейчел Дэвис на кушетку в гостиной «Императрицы». Освободить ее от шляпки было делом одной секунды. Шляпку он отложил в сторону, к ее саквояжу. «Ублюдки! Довели ее до того, что она бежала через трущобы почти раздетая!»
Он бережно повернул ее, снимая с нее длинный шарф. Грейнджер смотрел на лежавшую перед ним красавицу и с трудом преодолел желание швырнуть рюмку бренди в стену.
Что ему с ней делать?
Красавица с соблазнительными формами лежала на кушетке, словно образ из его далеких грез. Тонкие черты аристократического лица, как на древнеримских камеях, не оставили бы равнодушным ни одного мужчину.
Рейчел была его единственным другом женского пола. Бог свидетель, его сестра Гортензия могла вести разговор лишь о ее выходах в свет. Рейчел доверяла ему, как Другу, о чем свидетельствовали многие годы их переписки на самые разные темы, начиная с политики и кончая цветами.
Дышала Рейчел ровно, хоть и неглубоко. Пульс оставался учащенным, лицо на фоне темно-синей обивки казалось бледным.
Проклиная громил, которые довели его до такого состояния, Грейнджер расстегнул ей накидку, быстро и уверенно двигаясь вдоль ее груди и следя за тем, чтобы его пальцы не задерживались подолгу на одном и том же месте.
Бедняжку преследовали какие-то разбойники, собиравшиеся захватить ее и утащить обратно в какой-то жуткий ад, который почти наверняка был создан Альбертом Коллинзом.
К счастью, он не сомневался в том, что пятна крови у нее на платье не были ее собственной кровью. Но при мысли о том, что, видимо, ей пришлось вынести…
Он невольно зарычал, и его пальцы сжались на ткани ее накидки. Дорогая тонкая шерсть пошла затяжками под его мозолями. Он разгладил ткань, приводя в порядок ее одежду, и выпрямился.
Рейчел по-прежнему не шевелилась.
Он заставил себя отойти от нее и бережно повесил ее накидку на кресло, чтобы она просохла.
Его сердце забилось сильнее. Он резко развел руки, проклиная свою непокорную плоть. Когда же его тело наконец поймет, что Рейчел, как и любая другая респектабельная женщина, не для него?
Грейнджер сбросил пальто, уронив его на ближайший стул, и зашвырнул шляпу на рожок вешалки.
Он стал мерить шагами узкий проход. К тому моменту, когда появится Брейден, он должен полностью овладеть собой.
Рейчел судорожно вздохнула.
Лукас стремительно повернулся, чтобы посмотреть на нее. Цвет лица у нее стал лучше.
Он должен вести себя с ней как настоящий джентльмен. Миссис Элиас Дэвис заслуживает рыцарского отношения со стороны всех мужчин, которые оказываются рядом с ней, начиная с него самого. Он предупредит об этом людей «Донована и сыновей», хотя сомневается в том, что им понадобится это предупреждение. Они и без того относятся к порядочным женщинам с величайшим уважением.
Лукас провел пальцами по волосам, пытаясь отбросить густую гриву назад.
Проблема скорее всего будет его личной. Ему необходимо постоянно напоминать себе, что она для него под запретом, как вдова его бывшего командира. Под таким же запретом, под каким была с той минуты, когда он познакомился с ней на их свадьбе.
Впрочем, он никогда не флиртовал с женщинами из своего круга. Но так чертовски легко увлечься роскошными каштановыми волосами, устремленными на тебя прозрачными янтарными глазами, которые улыбаются тебе. Господи, как же он завидовал Дэвису!
Ее замужество было нелегким из-за тяжелой болезни Дэвиса. А иметь Коллинза своим опекуном было равнозначно переходу по всем девяти кругам ада. Лукас позаботится о том, чтобы Рейчел больше не попала в руки этого подонка.
Может быть, Рейчел поможет глоток крепкого кофе?
Лукас направился к кухне. Его тяжелые сапоги стучали, несмотря на мягкий ковер.
Миссис Дэвис застонала и вскинула руку, закрывая лицо.
Лукас остановился, проклиная себя за то, что побеспокоил ее.
– Миссис Дэвис?
Рейчел пошевелилась на мягком, обитом бархатом ложе, пытаясь понять, где находится. Арендованный Коллинзом пульман не мог похвастаться роскошной мебелью. Газовое освещение постоянно шипело и искрило, что было верным признаком забитых сажей труб и горелок.
Но «Императрица», как именовала пульман гравированная медная табличка над дверью, могла поспорить элегантностью с личной библиотекой богатого человека. Элиас и его отец восхитились бы великолепной древесиной грецкого ореха, которая пошла на деревянные детали. Она была, конечно, покрыта обильной резьбой, но в георгианском стиле, который оказался гораздо строже, чем она могла бы ожидать в легендарном семейном пульмановском вагоне. Занавески были темно-синими, как и обивка мебели, а пол устлан превосходным бельгийским ковром. Большие уютные кресла чередовались с кушетками, плевательницы и небольшие столики были предусмотрительно размещены для вящего удобства гостей. Ярко начищенные лампы свисали с полотка, заливая все ровным золотистым светом.
Во многих отношениях «Императрица» нравилась ей больше, чем Англези-Холл, дом Элиаса.
– Миссис Дэвис? – услышала она приятный мужской голос.
Это, конечно же, не Коллинз-старший и не Мейтленд!
Она повернула голову.
– Мистер Грейнджер?
Лукас улыбнулся ей. Его зеленовато-голубые глаза удивительным образом напоминали драгоценные камни.
– Как вы себя чувствуете? У вас ничего нигде не болит, миссис Дэвис?
– Нет, кажется, не болит, мистер Грейнджер. Просто я немного устала.
Рейчел попыталась сесть, что оказалось непросто из-за большого турнюра и шлейфа. Чего бы она ни отдала, чтобы вернуться к прежней жизни в Бостоне, когда она еще не была замужем за Элиасом!
– Разрешите вам помочь, миссис Дэвис?
– Благодарю вас, мистер Грейнджер.
Он подхватил Рейчел на руки, быстро и ловко расправил ее тяжелые нижние юбки и турнюр, уложил подол аккуратным водопадом с края кушетки. И наконец снова отпустил ее. Теперь Рейчел наполовину лежала, наполовину сидела, опираясь на подлокотник кушетки.
Грейнджер отступил на шаг, чтобы оценить результаты своих усилий.
– Вам так удобно?
Она вздохнула, признавая, что он справился с делом лучше, чем смогла бы она сама, если принять во внимание ее слабость, не любопытствуя, где он всему этому научился.
– Да, спасибо.
– Не хотите ли кофе? У нас всегда есть свежезаваренный. Если желаете, мой стюард Брейден может заварить вам чай.
Рейчел вздрогнула, представив себе поднос для чая с ломтиками лимона и вилкой для них.
– Нет!
Грейнджер прищурился, и на его лице отразилась тревога.
– Нет?
Рейчел взяла себя в руки. Ей не нужно бороться с тенями, по крайней мере здесь, в личном вагоне Грейнджера.
– Я хотела сказать, что не надо затруднять вашего стюарда. Я с удовольствием выпью кофе.
Он секунду всматривался в ее лицо, потом кивнул:
– Хорошо. Я попрошу его подать какую-нибудь еду. У меня не было возможности пообедать. Может быть, присоединитесь ко мне?
Рейчел понимала, что ее слабость связана с тем, что она ничего не ела, а не только с событиями последнего часа.
Грейнджер пошел на кухню. Рейчел смотрела ему вслед. Широкие плечи, сильные ноги, под кожей играют мускулы.
Рейчел бросило в жар. Прошло уже много лет с тех пор, как она, глядя на мужчину, оценивала его плотские возможности. Последним мужчиной, который вызывал в ней желание, был Бобби Томпсон. Ему тогда было восемнадцать, а ей – шестнадцать.
И хотя со временем она научилась наслаждаться вниманием Элиаса, замуж за него она вышла не ради этого. Элиас нуждался в таком уходе, что у нее редко бывала возможность рассматривать его с чисто плотской точки зрения.
Ей необходимо выйти замуж, чтобы раз и навсегда избавиться от Коллинзов. Любовная связь, какой бы принятой она ни была, ей не поможет.
Но прежде всего ей необходимо предупредить Грейнджера о том, что Доновану угрожает опасность, а уже потом найти себе мужа, не думая о мужских достоинствах Грейнджера. А они, наверное, немалые, если вспомнить шутки Элиаса о том, что его друг ни дня не жил без любовницы.
Но как ни старалась Рейчел забыть о Лукасе, ее мысли постоянно возвращались к нему. Она представляла себе, как он целует ее, как его сильные руки ласкают ее грудь, доводят до экстаза.
Дверь кухни распахнулась. Грейнджер вернулся, неся поднос.
Лукас бросил взгляд на миссис Дэвис. В ее глазах появился блеск, щеки порозовели. Жаль, что он не может вернуться и убить Коллинза за то, что негодяй так долго измывался над бедняжкой.
Охваченный яростью, Лукас вспомнил про кинжал в рукаве и на секунду остановился. Но быстро овладел собой. Здесь миссис Дэвис в безопасности. А если у Коллинза хватит глупости явиться ее искать, Лукас с величайшим наслаждением поучит его должному обращению с женщинами. Он улыбнулся своим тайным мыслям о том, какие способы успел освоить для того, чтобы учить животных.
– Я принес простую еду, мэм. Сандвичи с ветчиной, бобы, кофе.
Он поставил поднос на столик рядом с ней. Рейчел смущенно улыбнулась, подняв лицо к нему, и его сердце взволнованно забилось. Но уже в следующую секунду они дружно принялись жевать сандвичи, запивая их свежезаваренным кофе.
Сначала Рейчел ела быстро, потом все медленнее и медленнее, а потом и вовсе перестала есть.
Лукас исподтишка наблюдал за ней. Судя по напряженной линии ее губ, она давно не имела возможности расслабиться.
Рейчел положила недоеденный сандвич на тарелку, и он моментально насторожился: никто никогда не оставлял недоеденным угощение, подаваемое в «Императрице».
– Вы сыты? Не хотите ли пирога с джемом? Это коронное блюдо Лоусона, повара.
Она улыбнулась ему – чуть дрожащими губами, но невероятно ласково.
У Лукаса перехватило дыхание. Ни одна женщина еще ему так не улыбалась.
– Пирог с джемом? Я не ела его с тех пор, как нам пришлось отпустить всех старых слуг после смерти Элиаса, в том числе и кухарку.
Лукас нахмурился и отодвинул тарелку. За каким чертом ей понадобилось выгонять слуг Дэвисов?
– Что вы хотите сказать?
Она подперла голову рукой, вспоминая безрадостное прошлое.
– Коллинз угрозами хотел принудить меня к помолвке со своим сыном, – тихо проговорила Рейчел.
Лукас вскочил на ноги:
– С чего он взял, что подобное сойдет ему с рук?
Вокруг ее рта легли горестные складки.
– У нас не было ни друзей, ни богатства, чтобы противиться ему. Остальные опекуны заботились только о видимости, о своих юридических обязанностях по опеке и о своих личных интересах в отношении наследства, что включало в себя библиотеку, произведения искусства, сады и лошадей. Конечно, конюхи и садовники были в безопасности. Я молила опекунов о помощи, но… – Голос ее дрогнул.
Она глотнула кофе, пряча свою муку.
– Ленивые бездельники! – Лукас стал мерить шагами гостиную, представляя себе, как эти хорошо одетые скользкие типы высокомерно выслушивали просьбы вступиться за простолюдинов. Его пальцы сжались, руки автоматически потянулись к «кольтам». – И что потом?
– Коллинз быстро понял, что я на многое готова, чтобы защитить домашнюю прислугу, но только не выйти замуж за его сына.
Какую возмутительно опасную игру ей пришлось вести!
– Но дом Дэвисов вели вы? Как же он смел выдвигать какие-то требования?
– Да, формально приказы отдавала я. Но деньгами распоряжался он и постоянно создавал проблемы.
Жилка билась у нее на виске, а пальцы стиснули тонкую кофейную ложечку с такой силой, что побелели костяшки.
Лукас настороженно замер. Ему хотелось выяснить, насколько сурово он должен будет вершить правый суд.
– Однажды он заявил, что все слуги будут получать по доллару в месяц, пока я не отдам Мейтленду ключи от комнат горничных.
Рейчел в волнении поднялась с кушетки. Любимый кинжал Лукаса скользнул ему в ладонь, готовый к действиям.
– Проклятие! Неужели он всерьез думал, что может превратить дом Дэвисов в бордель?
– Я отправила всех горничных в отпуск на год. – Озорная улыбка заиграла у нее на губах. – С превосходными рекомендациями.
Лукас, вне себя от изумления, низко поклонился, выражая восхищение, и быстро вернул кинжал в ножны.
– Вы поступили весьма хитроумно. Подобная тактика обманула бы даже самого генерала Шермана!
Рейчел печально улыбнулась и в волнении начала расхаживать по гостиной.
– Коллинз пришел в ярость, поскольку собирался завладеть особняком Дэвисов.
– Что было потом?
– Он сосредоточился на матушке и сестре. Спустя несколько недель он силком увез нас в свое фамильное поместье на островах Элизабет и заявил, что мы останемся там, пока не сгнием или пока я не выйду замуж за Мейтленда.
Лукас с силой ударил кулаком в стену.
– Неужели никто не пришел вам на помощь?
– Нет.
– И надо полагать, остальные опекуны, словно бараны, с покорным блеянием шли за пастухом-Коллинзом, радуясь возможности попользоваться конюшнями и коллекциями Дэвисов!
Рейчел Дэвис сдавленно застонала – к счастью, от почти истерического смеха, а не от отвращения.
Лукас едва сдержал ругательства и лишь после этого смог продолжить разговор.
– И где сейчас ваши матушка и сестра?
– Они благополучно плывут в Лондон, слава Богу. В Джерси-Сити мне удалось отвлечь внимание Коллинзов, дав возможность сестре и матушке сбежать от охранников и сесть на паром в Манхэттен. По словам Мейтленда, они успели попасть на пакетбот, отправлявшийся в Лондон. Мысль о том, что мои родные в безопасности, грела мне душу.
Ей удалось провести Коллинза и его команду грубых матросов? Поразительно. Он должен позаботиться о том, чтобы миссис Дэвис никогда больше не пришлось пережить нечто подобные.
– Отлично сделано, миссис Дэвис! Не сомневаюсь в том, что Господь будет оберегать их во время путешествия. Я телеграфирую моему лондонскому поверенному, чтобы он их встретил.
– Спасибо. Они должны хорошо устроиться в Оксфорде у друзей моего отца.
Рейчел секунду помолчала, расправляя бахрому на одной из занавесей.
– Я бесконечно благодарна за то, что вы спасли меня из трущоб и от людей Коллинза. Если бы не вы, то я была бы уже мертва… или еще хуже.
Она ослепительно улыбнулась, с восхищением глядя на него, словно на рыцаря без страха и упрека.
– Рад быть полезным. Впрочем, так поступил бы любой порядочный человек. Я глубоко сожалею о том, что вам пришлось перенести такие испытания. – Говоря это, он с трудом удержал руки, которым до зуда хотелось снова лечь на рукояти «кольтов». Или взяться за любимый кинжал. Ей утешение нужнее, чем ему возможность прикончить Коллинза. – Я следовал за вами из Чикаго, надеясь вам помочь. Прошу вас, верьте: как вдова майора Дэвиса, вы можете рассчитывать на мою полную поддержку.
– Благодарю вас, мистер Грейнджер. Но уберечь меня от возвращения под опеку мистера Коллинза может только замужество.
Лукас изумленно уставился на нее:
– Замужество? О чем вы говорите? Я считал, что вы – полноправная наследница состояния Дэвисов, а опека создана исключительно для управления вашим имуществом до тех пор, пока вы снова не выйдете замуж.
На этот раз она рассмеялась уже более искренне, и щеки ее чуть порозовели.
– Ничего подобного. Отец Дэвис оставил свое состояние Элиасу, а потом – детям Элиаса и моим детям после этого.
Она выразительно выгнула бровь и выжидающе посмотрела на него.
Секунду он обдумывал необычную формулировку.
– Вашим детям? Вы хотите сказать, что наследство сначала отходило Элиасу Дэвису, затем – его детям и, наконец, вашим детям?
– Совершенно верно.
Она долила в чашку кофе.
– И поскольку он умер бездетным, все отходит вашим детям.
– Моим детям от законного брака.
– Боже правый, Коллинз донимал вас день и ночь, стараясь заставить выйти за его сыночка, чтобы родить внуков!
Она вздрогнула, чашка зазвенела на блюдце, и Рейчел поспешила поставить ее обратно.
Лукас схватил ее за запястье:
– Миссис Дэвис, они вас обратно не получат, клянусь вам. Люди из «Донована и сыновей» сейчас патрулируют вокруг нашего вагона. Вы здесь в безопасности.
– Сегодня вечером Мейтленд Коллинз пытался навязать мне свое внимание.
Лукас зарычал и снова сжал рукоять кинжала.
– Я не уступила и поранила его. Надеюсь, он жив. – Рейчел судорожно сглотнула. На шее у нее быстро билась жилка. – В соответствии с условиями фонда мистер Коллинз является главным опекуном и распоряжается всеми средствами и недвижимостью, ответственность он несет только перед другими опекунами. Если он обратится в суд, меня снова отправят к нему. Вы сможете меня защитить?
Он улыбнулся:
– Смогу. И с удовольствием это сделаю.
– Мистер Грейнджер, вы шутите! – изумилась Рейчел.
Лукас пожал плечами, нисколько не смущаясь. Вряд ли у него хватит денег на взятки, но он смог бы заставить подонка помучиться.
– Нет, не шучу, – ответил Лукас.
Она прикрыла глаза.
– Постараюсь забыть о том, что вы говорили. Ваши методы кажутся мне не вполне законными.
Губы Лукаса тронула едва заметная улыбка.
Рейчел посмотрела на него так, как может смотреть женщина на мужчину, которого находит привлекательным.
– Мне необходимо выйти замуж, и побыстрее, – сказала Рейчел.
Выйти замуж? Лукас знал, что это когда-нибудь произойдет. Но после того как он нес ее на руках, ощутил ее нежное тело и вдохнул ее сладкий запах, эти слова причинили ему боль.
– У нас нет времени на долгую тяжбу с Коллинзом здесь, в Омахе. Главное, немедленно отрезать его от всех денежных средств, особенно от тех, которые он получал как мой опекун.
Лукас насторожился:
– Почему немедленно?
– Он собирается заманить в ловушку Уильяма Донована в копях «Синяя птица» и убить его.
– Убить Донована? Ах он, уб… жабий потрох!
Рейчел энергично кивнула.
– Но если он перестанет быть моим опекуном…
Мысль Лукаса лихорадочно работала, он обдумывал услышанное, но не мог сосредоточиться, так действовала на него эта женщина.
– Тогда он не сможет от вашего имени отдавать приказы людям с копей «Синяя птица».
Расхаживая по вагону, Рейчел оказалась всего в половине шага от Лукаса. Тихо ахнув, она повернулась, зашуршав платьем. Не смотрела ли она на него слишком долго через плечо? Но если и смотрела, то не так, как женщина, которая умеет флиртовать.
– Да. Элиас купил копи несколько лет назад у старого друга, которому срочно понадобились деньги. А еще он продал долю Доновану – это была часть более крупной сделки.
– Значит, Хамфрис, управляющий шахтой, отчитывался перед Бостоном!
Рейчел опустилась на кушетку.
– Совершенно верно. Поэтому мне необходимо сообщить лично ему о том, что я вышла замуж, чтобы он перестал помогать Коллинзу.
– Нет! – воскликнул Лукас. – Вы не должны даже приближаться к «Синей птице», если речь идет о покушении на убийство.
Она высокомерно выгнула бровь и стала больше похожа на ту женщину, которую он знал – которой нравилось бередить его ум, а не мужской интерес.
Лукас расслабился, готовясь к увлекательному спору.
– Мистер Грейнджер, необходимо спасти жизнь невинного человека. Это гораздо важнее, чем из мнимого благородства не подвергать женщину опасности. Как только мистер Хамфрис поймет, что я снова замужем, он перестанет помогать мистеру Коллинзу, что, собственно, и требуется.
Чтобы управляющий копями в Неваде превратился в покорную овцу, повинуясь движению ее пальчика? Ужаснувшись ее оптимизму, Лукас хотел возразить, но Рейчел продолжала:
– Помогите мне найти мужа. Чем быстрее, тем лучше, пока мистер Коллинз не обратился в суд, чтобы вернуть меня под свою опеку.
Лукас нахмурился.
Рейчел Дэвис – и какой-то мужчина в ее постели? Кто-то, кто будет благороден, вежлив и уважителен даже в спальне.
Он глухо зарычал и начал расхаживать по ковру.
Он ни за что этого не допустит! Раз уж она готова заключить брак по расчету, Лукас сам на ней женится.
Лукас судорожно вздохнул.
Миссис Дэвис права: лучшим способом спасти жизнь Доновану, принимая во внимание коварство Коллинза, было бы ее замужество. Лукас перед Донованом в неоплатном долгу. Донован помог ему отомстить за Эмброуз. Целой жизни не хватит, чтобы возместить этот долг. Женитьба на Рейчел сравняет счет.
Перевешивает ли его старая клятва никогда не жениться возможность спасти жизнь Доновану?
Лукас поморщился. Нет.
Боже правый, а вдруг она опустошит его, как это сделала Эмброуз…
Но Рейчел его друг. Она не ищет любви, а только защиты и тепла. На этой основе они могли бы построить надежные отношения.
Но если он женится на ней, появится необходимость заводить детей. Впервые в жизни ему придется надеяться на то, что его семя даст плод. У них родится ребенок, красивый, умный, полный жизни. У Лукаса будет настоящая семья – исполнится его давняя мечта.
Лукас улыбнулся.
Но тут на него нахлынули страшные воспоминания, кошмар, который преследует его всю жизнь: черные волосы и синяя юбка, качающиеся на волнах.
Он попытался прогнать видение, но тщетно.
Лукас снова повернулся к Рейчел Дэвис, оценивая ее в качестве жены. Она выглядела дьявольски притягательно.
– Сегодня вечером? – уточнил он, изумляясь тому, с какой стремительностью некоторые видения затопили его разум и разожгли кровь.
Она была такой утонченной, что больше походила на богиню мудрости, чем на Венеру.
Рейчел кивнула и посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.
– Если можно. Разумеется, я выйду только за порядочного человека.
– Само собой. – Мысль его лихорадочно работала. – Дайте мне еще немного времени подумать.
Он клялся, что не женится, если не будет уверен в том, что его непреодолимые плотские желания не вынудят его нарушить супружеские обеты. Оба его родителя, все братья и сестры его отца, оба его деда и одна бабка постоянно нарушали супружескую верность и не скрывали этого. Лукасу тогда не исполнилось и двенадцати. Повзрослев, он готов был наслаждаться чувственными удовольствиями, но не ценой потери чести.
Если он женится на Рейчел Дэвис, ему придется блюсти брачные обеты и до конца дней своих быть верным ей одной. Близость с ней сулит ни с чем не сравнимое наслаждение. Он будет ласкать ее дивные груди, покрывать поцелуями ее тело.
А главное, он спасет ее от Коллинза. Этот негодяй обладает в Бостоне реальным весом благодаря вековой истории своей семьи и их судовой компании, однако ему будет непросто выстоять против Грейнджеров.
Семейство Лукаса придет в ярость, узнав, что он женится на девушке низкого происхождения, пусть даже обладательнице большого состояния.
Его семья видела в нем только производителя потомства. Что ж, женившись на миссис Дэвис, он будет производить потомство для своих целей и целей Донована, а не для них. Великолепно!
– Вы выйдете за меня замуж, миссис Дэвис? – решительно спросил он. – Сегодня же. Уверен, что смогу разыскать пастора в этом городе.
Рейчел уронила сандвич, чуть было не перевернув чашку.
– За вас? Никого другого нет?
Она весьма умело поставила его на место.
– В ближайшие несколько часов я не могу никого найти.
Рейчел густо покраснела и промокнула стол салфеткой.
– Прошу прощения, если я вас оскорбила, но мне казалось, что вы ярый противник брака. Почему вдруг на мне? Почему сейчас?
– Ситуация, в которую вы попали, заставила меня пересмотреть мои взгляды на женитьбу.
Она стиснула зубы.
– Давайте сохраним дружеские отношения.
Какого дьявола она артачится?
– Коллинз появится здесь в ближайшие часы.
– Нет! – Она с видимым усилием взяла себя в руки и перевела разговор в более разумное русло, продолжая тщательно следить за выражением своего лица: – Вы ничего не сказали мне о своих побуждениях.
Проклятие! Почему она заставляет его думать и говорить о вещах, которых ему хотелось бы избежать?
Он привел ей свои аргументы, хоть и не все. Она не вертихвостка, готовая поверить в надуманные сантименты.
– Я здесь, я ваш друг. У меня есть деньги и семейные связи, чтобы справиться с Коллинзом. Ваш муж был моим первым командиром, а Донован спас мне жизнь. Если у вас нет на примете кого-нибудь другого… – Он сделал паузу, но Рейчел промолчала. Ее лицо оставалось непроницаемым. – Я предлагаю себя вам в качестве наиболее подходящего кандидата, который имеется здесь и сейчас.
Рейчел перевела на него взгляд: она была явно изумлена. Ему отчаянно хотелось убедить ее – этот блестящий ум, соединенный со страстным сердцем, все то, что так долго могло сохранять жизнь Элиасу.
– Я клянусь сделать все, чтобы вы и наши дети были спокойны и счастливы. И еще – оберегать вашу матушку и сестру, где бы они ни находились.
Бог да поможет ему: он говорил это совершенно искренне!
Она протянула руку через столик и вложила свои пальцы в его руку. На ресницах у нее дрожала слезинка. Ее ногти на секунду впились ему в ладонь, и легкая боль вернула его к жизни.
– Спасибо вам… Лукас. Для меня будет честью стать вашей женой, и я молюсь, чтобы наш брак оказался удачным.
Он поднял ее левую руку и поцеловал тот палец, на который будет надето его кольцо, гоня прочь свои страхи.
Коллинз стремительно взбежал по ступеням в тамбур и ворвался в пульмановский вагон. Холлоуэй следовал за ним по пятам. Когда-то элегантный, салон теперь выглядел отвратительно: в ковер втоптали цветы и кофейную гущу, чашки и тарелки завалились на чайник, стоявший на буфете, отбитое донышко великолепного хрустального графина выглядывало из-под кресла. Он не обратил на все это никакого внимания, как и на наемную прислугу, которая отчаянно суетилась и металась с горячей водой и чистыми тряпицами под недоверчивыми взглядами его матросов.
– Где он? Где мой мальчик? – Альберт Коллинз не узнал собственного голоса.
Его люди отступили назад, освобождая проход к кушетке.
Мейтленд лежал, вытянувшись во всю длину, голова у него была обернута окровавленным полотенцем. Лица не видно было, он не шевелился. Он был залит кровью по самые плечи, руки тоже были в крови, словно он до последнего сражался с тем, кто на него напал. От него разило ромом.
Коллинз по-звериному взвыл. Боже правый, если Мейтленд умрет, его миру придет конец. Мейтленд был для него всем с того дня, когда родился, а его мать умерла. Все надежды на будущее Альберт Коллинз возлагал на сына.
Холлоуэй содрогнулся, но не издал ни звука.
Приготовившись к худшему, Коллинз потянулся к импровизированной повязке и приподнял ее. Он судорожно сглотнул, но не дрогнул. Ему приходилось вести корабли по кишащим пиратами южным морям и не раз вступать в драки в портах чужих стран. Он хорошо знал, что такое раны лица. Но эта?
Мейтленд получил удар – почти резаную рану – у левого глаза. У него была порвана кожа до самой кости. Кровь запеклась и прилипла к ресницам. Рана была длинной и неровной, так что шрам будет ужасным.
Рейчел Дэвис наверняка обдумала все заранее и обманула Мейтленда, иначе не смогла бы нанести ему такую рану.
Будет чудом, если Мейтленд не ослепнет на один глаз. Возможно, левая сторона его лица будет постоянно опускаться вниз, кожа обвисать без поддерживающих ее мышц. Возможно, ему трудно будет есть, говорить или…
Он может умереть от заражения крови.
Проклятие! Рейчел Дэвис надо уничтожить, она заслужила это.
Коллинз бережно вернул полотенце на место и едва слышно чертыхнулся, когда Мейтленд дернулся.
Он бросил через плечо:
– В отеле «Коззенз» остановился военный хирург. Доставьте его сюда.
– Да, сэр!
Холлоуэй сделал знак одному из своих людей, который поспешно двинулся к выходу.
– Искупайте его в ледяной ванне, прежде чем впустить сюда. Он должен быть трезв, как стеклышко. Отмойте его до пояса карболовым мылом, как это делают высокомерные хирурги-французы.
Матрос изумленно открыл рот, но тут же закрыл его. У него хватило ума не задавать никаких вопросов. Бросив быстрый взгляд на Холлоуэя, который ответил отрывистым кивком, матрос исчез.
Не все ли равно ему, Альберту Коллинзу из Бостона, какой будет хирург, военный или гражданский, когда речь идет о жизни Мейтленда!
– Холлоуэй.
– Да, сэр?
– Где сейчас миссис Дэвис?
Остальные матросы замерли. Холлоуэй, надо отдать ему должное, не раздумывая ответил:
– Миссис Дэвис, сэр, в настоящее время находится с мистером Лукасом Грейнджером в личном пульмановском вагоне Грейнджеров.
Коллинз выпрямился, отдернув руку от Мейтленда.
– Какого дьявола? С Грейнджером?
Мейтленд застонал.
– Тише, сын, тише. Все будет хорошо.
«Особенно когда я смогу захватить эту адову шлюху!»
– Я оставил двоих людей наблюдать за вагоном Грейнджера. Они не смогут уйти так, чтобы я об этом не узнал, – заверил его Холлоуэй.
– Превосходно.
С каким наслаждением он будет смотреть, как Рейчел Дэвис медленно и мучительно умирает, после того как эта злобная сучка ощенится.
