Глава 17

На следующее утро Адам Ролинз и Эвлин Макгрегор поженились. Настоятельные просьбы прежде непобедимого Адама, который теперь лежал на спине после схватки со смертью, увенчались успехом, и Эви не смогла отказаться от предложения героя, спасшего ей жизнь.

Кроме того, она любила его.

Тем не менее Эви была убеждена, что перенесенная им контузия, несомненно, повлияла на его решение устроить столь необычное бракосочетание.

Свадьба одного из богатейших калифорнийских предпринимателей проходила в спальне над казино.

Невеста выглядела прекрасно, с раскрасневшимся лицом и… босая. Белая хлопчатобумажная ночная сорочка, отороченная кружевами, и пестрая шаль, накинутая на плечи, составляли весь ее свадебный наряд.

Жених тоже был красив, хотя казался бледным и нездоровым. На нем был коричневый фланелевый халат, отделанный кожей, голову и руки украшали свежие повязки.

Круг приглашенных гостей ограничивался помощницей-француженкой и известным стрелком-метисом. Обряд совершался набожным священником, громогласным последователем Господа в своей любви к потерпевшим неудачу, который нисколько не пытался скрыть свое презрение к жениху и невесте в течение всей церемонии.

Но для тех двоих, кто стал в этот день мужем и женой, это была самая прекрасная свадьба на свете. — Ты не жалеешь, что мы не отложили свадьбу? Ты могла бы надеть красивое платье, — сказал Адам позднее, когда он и Эви сидели в постели, отмечая событие лишь одним бокалом вина, который разрешил врач.

Эви не удержалась от шутки:

— Нет, мой любимый. Я сожалею только, что вышла замуж за человека, который не мог дождаться, чтобы я надела хоть какое-нибудь платье. Или по крайней мере пару туфель.

Адам засмеялся и, обняв ее, привлек к себе.

— Платье — это ерунда для человека, который едва не потерял свою женщину. А что касается отсутствия туфель, дорогая, оставь эту мысль, потому что я намерен постоянно держать тебя босой и беременной.

Эви улыбнулась про себя. Он даже не подозревал, как его шутка была близка к тем подозрениям, которые она испытывала с тех пор, как пропустила месячные. Об этом она не сказала даже Симоне. Эви отбросила свои сомнения и поцеловала его в щеку.

— Большинство мужчин предпочитают подождать со свадьбой до тех пор, когда смогут стоять на ногах. Мне кажется, на тебя повлиял удар по голове, Адам Ролинз. — Она положила руку ему на лоб. — К тому же у тебя жар, и тебе лучше полежать. Слишком много волнений для одного дня.

Адам покорно лег на спину и закрыл глаза. — Извини, дорогая. Обещаю тебе, что мы отметим нашу свадьбу подобающим образом, как только я снова буду в форме, — пробормотал он и мгновенно уснул.

На следующий день после бракосочетания между новобрачными возникла первая ссора, и неудивительно. Эви сообщила Адаму, что собирается восстановить кондитерскую.

Он сидел в постели, размахивая руками:

— Какого черта! Теперь ты моя жена, Эви. Ты поедешь со мной домой.

— Успокойся, пожалуйста, Адам, — озабоченно сказала Эви. — Ты слишком разволновался. От этого тебе станет хуже.

— Да как могу я быть спокойным, если моя жена сообщает, что не намерена жить в моем доме? Разве ты не добровольно согласилась стать моей женой?

— Вчера у меня не было времени, чтобы подумать о том, надо ли отказаться от кондитерской и вернуться в Сакраменто. Ты был так настойчив… спас мне жизнь… и я благодарна тебе…

— Благодарна! Мой Бог, ты говоришь, что вышла за меня из благодарности?

— Нет, конечно, нет, — решительно заявила Эви. — Я люблю тебя, Адам. Просто мы поженились, не обсудив некоторые детали.

— Детали! Муж всегда полагает, что жена будет жить вместе с ним. Я не сомневался, когда ты согласилась стать моей женой, что ты намерена вернуться в Сакраменто вместе со мной. — У него заболели виски, и он откинулся на спину. Эта упрямая Эви. Опять между ними трещина, но в данный момент он был слишком слаб, чтобы спорить.

Она была рада, что разговор закончился. Адам явно нуждался в отдыхе. Заботливо укрыв его одеялом, новоиспеченная миссис Ролинз решила, что Эвлин Макгрегор должна изменить свои планы.

Когда через несколько часов Симона вернулась из магазина, Эви смогла наконец снять мужскую рубашку и переодеться в обычную женскую одежду.

Адам с каждым днем восстанавливал свои силы. К концу недели он уже был на ногах и почти оправился от ран и ожогов. Сняв повязки, врач сообщил Адаму, что его руки были обожжены не столь серьезно, как показалось поначалу. Хотя они все еще болят при сгибании, заживление идет нормально.

По поводу кондитерской разговоров больше не было. Адам избегал этой темы, одновременно размышляя над тем, как мирным путем разрешить ситуацию.

Эви выжидала тоже, но через несколько дней за обедом наконец решилась. Адам и Симона уже сидели за столом, когда она вошла столовую.

— Я думала, Сэм тоже будет с нами. — Он был неотъемлемой фигурой в ее военной хитрости. — Я уже давно не видела его, — добавила она.

Симона бросила на нее беспокойный взгляд:

— Боюсь, он ищет эту «сиднейскую утку», которую ты видела в день пожара. Сэм уверен, что пожар устроил именно этот проходимец.

— Надеюсь, Сэм не так глуп, чтобы разыскивать его в одиночку? Мы должны привлечь на нашу сторону закон, — заявил Адам. — Если бы Сэм рассказал мне о своих намерениях, я остановил бы его.

Голос Симоны сопровождался беспокойным вздохом.

— Последний раз, когда Сэм ходил в этот Сидней-таун, он вернулся с ножевым ранением.

Эви протянула ладонь через стол и утешающе похлопала Симону по руке:

— О, Сэм может постоять за себя, Симона. Однако, раз уж мы заговорили о пожаре, что вы думаете по поводу восстановления кондитерской? У нас есть земля. Как только ее очистят от обломков, мы можем поставить на ней новую постройку.

Адам безнадежно покачал головой: — Симона, может быть, я смогу убедить тебя. Не хочешь ли ты забыть об этой тяжелой работе и вернуться в Сакраменто? В нашем доме всегда найдется для тебя место.

Симона, старавшаяся избегать споров, теперь оказалась арбитром между двумя людьми, которых горячо любила. Будучи по натуре человеком справедливым, она не могла кривить душой.

— Я понимаю, почему Эви поступает так, Адам. Кондитерская приносит неплохой доход. Мы доказали это. Если бы не пожар, у нас не было бы проблем.

— Где гарантия, что пожар не произойдет еще раз? Особенно в этом городе, — возразил Адам.

— Если он произойдет, мы снова восстановим кондитерскую, — ответила Эви, заложив язык за щеку и готовая спорить до бесконечности.

Подумав над идеей Эви восстановить кондитерскую несколько дней, Адам наконец решил пойти на компромисс, чтобы не портить семейные отношения.

— Хорошо, ты победила, — неожиданно сказал он. Эви с недоверием взглянула на него расширенными глазами. — Но моя жена должна находиться под моим постоянным контролем.

Эви и Симона вопросительно посмотрели друг на друга, затем на Адама. Он широко улыбнулся и продолжил:

— Мы построим дом здесь, и я переведу свою контору в Сан-Франциско.

Эви взвизгнула от восторга и прыгнула ему на колени, крепко обняв за шею.

— Ты действительно так решил, Адам? Неужели ты сделаешь это ради меня? — В глазах ее блестели слезы.

Адам попытался принять суровый вид, но это было очень трудно, просто невозможно.

— Как же еще я могу быть вместе со своей женой? — Он поцеловал ее легким поцелуем. — Однако я хочу, чтобы ты усвоила кое-что. Ты будешь работать в кондитерской только в мое отсутствие. Когда я дома, ты должна быть со мной. Мне вовсе не хочется, чтобы моя жена подавала кому-то кофе и чай.

К величайшему удивлению Адама, Эви отрицательно покачала головой, по-видимому, отвергая его требования.

— Черт побери, Эви, я сделал тебе хорошее предложение. Почему ты не согласна?

Она незаметно улыбнулась, испытывая удовольствие от решения, которое приняла еще раньше на этой неделе.

— Ты прав, Адам. Мой долг — быть рядом с тобой.

Адам подозрительно посмотрел на нее, затем кивнул, соглашаясь.

— Разумное мнение, мадам, — усмехнулся он, стараясь скрыть довольную улыбку. Он чувствовал, что она едва сдерживает непонятный восторг.

— Ты говорил, что казино — хорошее предприятие для вложения денег, не так ли? — Он снова кивнул, на этот раз настороженно. — И ты говорил также, что ищешь порядочного человека, которому можно было бы поручить управление «Первородным грехом»?

Адам медленно покачал головой из стороны в сторону. Этот жест означал, что он пока не понимает, к чему она клонит.

— Так вот, мистер Адам Ролинз, любимый муж и уважаемый бизнесмен, «Запретный плод» — тоже выгодное предприятие для вложения денег, но в отличие от казино, для которого требуется найти честного управляющего, для моей булочной его искать не надо. Я уже нашла такого человека. Только не его, а ее, и это не я, — заявила Эви, решительно вскинув свои темные локоны.

Адам начал улавливать ход ее мысли. — Что ты скажешь по этому поводу, Симона? — спросила Эви. — Ты вполне можешь справиться с управлением «Запретным плодом». Мы наймем пекаря, а ты будешь руководить всем заведением.

Симона, довольная тем, как разворачиваются события, и втайне желавшая остаться в Сан-Франциско, ответила без промедления:

— Мне нравится такое предложение, дорогая. Эви повернулась к Адаму, озорно улыбаясь:

— Ну, что ты думаешь по этому поводу? Устраивает тебя такой вариант?

Адам, смеясь, обнял ее еще крепче. — Просто не верится. Превосходная идея, милая. — Он поцеловал ее. — А теперь, я думаю, вы обе заслужили хороший отдых. Вы не можете продолжать жить наверху в казино, и, кроме того, вам обеим нужно пополнить свой гардероб, поэтому возвращайтесь в Сакраменто, пока восстанавливается кондитерская. Здесь командую я, леди. Завтра мы отплываем домой. — Он наклонился и снова поцеловал Эви. — И я не хочу больше слышать ни о каких соглашениях и возражениях, — добавил он, увидев, как изменилось выражение ее лица.

Но Эви вовсе не собиралась спорить. Обе девушки работали очень напряженно с тех пор как прибыли в Сан-Франциско, и Симона особенно. Хороший отдых в роскошном доме был желанным для них обеих. Однако Эви подумала, захочет ли Симона покинуть Сэма. Она сомневалась, что Сэм последует за ними в Сакраменто, и потому вопрос о том, как сделать так, чтобы Симона и Сэм были вместе, не давал ей покоя.

Адам вопросительно поднял бровь, заметив колебания Эви.

— Неужели моя молодая жена может предложить что-нибудь более подходящее для медового месяца?

— Мне нравится твое предложение, — взволнованно сказала она, вскакивая на ноги. Затем добавила с надеждой: — Сейчас подходящий момент для поездки, не так ли?

Симона, радуясь за своих друзей и с нетерпением ожидая, когда сможет начать свое новое дело, с восторгом одобрила предложение:

— Я думаю, это превосходная идея. Наслаждайтесь своим медовым месяцем и не беспокойтесь по поводу кондитерской. Я вернусь сюда и сделаю все, что надо для ее восстановления.

— Надеюсь, от тебя потребуется не так уж много, не так ли, Симона? Особенно, если тебе будет помогать Сэм? — Эви улыбнулась. Все складывалось, как нельзя лучше.

— Конечно, дорогая. Я настаиваю, чтобы ты отдохнула.

Адам, не подозревая, что Эви старалась сблизить Симону и Сэма, был доволен, что она без всяких споров согласилась провести медовый месяц в Сакраменто, и не догадывался о скрытых мотивах.

— Значит, договорились, завтра мы втроем уезжаем в Сакраменто. Сэм поможет проследить за строительством дома, и к тому времени, когда мы вернемся после медового месяца, Симону будет ждать отделанное помещение.

Неожиданно в голову Эви пришла мысль:

— А что, если Сэм не согласится? Я не могу позволить Симоне возвращаться сюда одной раньше нас.

— С Сэмом я договорюсь, как только он появится, — уверенно сказал Адам.

Внезапно раздался нетерпеливый стук в дверь. Адам открыл ее. На пороге стоял Билли Чамберс, вышибала из казино. Он задыхался после быстрого бега.

— Я подумал, что вам следует знать, мистер Ролинз, на перекрестке улиц Керни и Торговой толпа собирается повесить Сэма Монтгомери.

Чашка, которую Симона держала в руках, выскользнула из ее пальцев и вдребезги разбилась о пол.

— Мой Бог, за что? — спросил потрясенный Адам.

— Кажется, он застрелил какого-то парня.

— Кого-нибудь послали за шерифом?

— Не думаю. Мало кого из жителей беспокоит, если повесят метиса.

— Позови Бена и захватите свои ружья, — приказал Адам.

Билли поспешно удалился, подчиняясь приказу. Адам вздрогнул от боли, стягивая себя жестким ремнем с револьвером. Затем быстро взял ружье и направился к двери. Он резко остановился, когда Эви и Симона последовали за ним.

— О нет. Вы, женщины, оставайтесь. Там нечего делать. Толпа линчевателей очень жестока.

Эви посмотрела на Симону. Выражение лица обезумевшей от ужаса женщины заставило сжаться ее сердце.

— Мы не можем оставаться здесь, не зная, что происходит, Адам.

— Черт побери, Эви, у меня нет времени на споры. — Он ринулся вниз по лестнице, не оглядываясь назад.

— Мы должны пойти. — Горе Симоны было очевидным.

Эви взяла ее за руку:

— Я понимаю тебя, дорогая. Не важно, что говорит Адам. Мы пойдем.

Толпа собралась у склада на углу улиц Керни и Торговой. Среди глумящихся людей было большое количество «сиднейских уток». Хотя все ненавидели эту шайку бандитов, в данный момент местные обиды были забыты перед общей фанатичной ненавистью к индейцам.

Один из бандитов, высокий, худощавый человек без двух передних зубов, пытался возбудить ярость в толпе.

— Давайте сейчас же повесим этого убийцу-метиса! — крикнул он.

Толпа одобрительно загудела, и тут же появилась веревка. Быстро сделали петлю и набросили ее на выступающую балку подъемника, используемого для погрузки тяжелых ящиков.

Сэм стоял, прижавшись спиной к стене склада, окруженный группой людей. Револьверы в его обеих руках охлаждали пыл бандитов, готовых в любую минуту броситься на него.

Адам в сопровождении двух своих помощников начал проталкиваться сквозь гудящую толпу. Им уступали дорогу, так как думали, что эти трое хотят сделать то, на что не решались остальные.

Но когда Адам повернулся к толпе с поднятым ружьем, раздались возгласы разочарования, непристойные крики и насмешки. Оба спутника Адама последовали его примеру. При виде пяти стволов толпа затихла и дружно отступила назад.

— Что здесь происходит, черт побери? — спросил Адам.

— Скажи ему, Дикки! Скажи, что сделал этот ублюдок с Элфи, — выпалил один из шайки «уток».

— Этот стрелок-полукровка убил несчастного Элфи. Нет ему прощения! — крикнул худой мужчина по имени Дикки.

— А что ты скажешь, Сэм? — Адам не спускал глаз с толпы.

— Я искал его, а когда нашел, он и вот этот тип достали ножи и бросились на меня. Я был вынужден защищаться.

— Он врет! — крикнул Дикки. — Я никогда не видел его, пока он не застрелил Элфи.

— Это ложь. Я столкнулся с этим тощим негодяем несколько месяцев назад, — мрачно заявил Сэм.

Адам не сомневался, что Сэм нашел и убил человека, который устроил пожар. Главное, чтобы и толпа узнала об этом.

— Ты сказал, что искал этого Элфи. Зачем? Что ты хотел от него?

Сэм разволновался.

— Изобличить его в поджоге кондитерской.

— Этот гнусный индеец врет! — закричал Дикки. — Элфи не поджигал. — Он указал костлявым пальцем в сторону Сэма. — Это он поджег кондитерскую.

В толпе раздались крики «сиднейских уток», поддерживающих своего человека. Для большинства собравшихся поджог являлся преступлением хуже убийства, потому что огонь мог уничтожить весь город. Толпа снова двинулась вперед, утвердившись в своем решении линчевать преступника.

Именно в этот момент появились Эви и Симона. Их самые худшие опасения подтвердились, когда они услышали гневные выкрики в толпе и увидели безжизненное тело Элфи, лежащее на улице. Черный котелок слетел с его головы и валялся рядом растоптанный.

Несмотря на свое волнение, Эви сразу узнала лицо мужчины.

— Это он. Этот тот человек, который ударил меня и пытался ограбить. В день пожара он заходил в кондитерскую! — крикнула она.

Ее крики привлекли внимание толпы. Эви с удивлением увидела среди разгневанных лиц преподобного Уильямса.

Человек, известный как Дикки, вышел вперед: — Не обращайте на нее внимания. Эта черноволосая шлюха — полукровка и проститутка.

Удар, который Адам нанес ему прикладом ружья, сбил его с ног на землю и сломал челюсть.

— Даю тебе десять секунд, чтобы принести извинения моей жене, ублюдок, иначе отправишься вслед за своим дружком.

Оцепеневший бандит, держась за челюсть, заскулил от боли и страха. Адам стоял над ним, глаза его бешено сверкали.

— Что здесь происходит?

Адам взглянул на только что прибывшего человека. Он подошел, слегка прихрамывая, и остановился около Адама. Эви с облегчением схватила Симону за руку, она узнала шерифа, который прибыл вовремя и предотвратил новое кровопролитие.

— Эта толпа хочет линчевать Сэма Монтгомери за убийство человека, который поджег «Запретный плод», шериф.

Тот взглянул на Сэма, который стоял у стены, по-прежнему держа наготове оба револьвера.

— Ты убил этого человека, Монтгомери? — Сэм кивнул. — Ладно, убери свои железки в кобуру, пока не прикончил еще кого-нибудь.

Сэм Монтгомери был отчаянным человеком. Он смело смотрел на толпу линчевателей и не собирался сдаваться без боя.

— Вы думаете, я буду смирно стоять здесь и позволю этим ублюдкам повесить меня?

Шериф был справедливым человеком, выполнявшим невероятно трудную работу в быстрорастущем, кишащем всеми существующими в мире пороками городе, но он никогда не принимал решений без существенных оснований.

— Никто здесь не будет повешен, пока я не узнаю все факты.

Его дальнейший разговор с Сэмом был прерван Хильгой Свенсен, чьи дочери работали в кондитерской. Она вышла вперед, запыхавшись от бега. Одной рукой она обнимала за плечи мальчика с волосами цвета пакли.

— Шериф Фландерс, мой сын хочет что-то сказать вам.

— Что, сынок?

Голубые глаза девятилетнего Гунара Свенсена округлились от волнения.

— Это он, шериф, — сказал мальчик, указывая на труп. — Я видел, как этот человек крадучись выходил из кондитерской в тот вечер, когда случился пожар.

— Ты уверен, сынок? — доброжелательно спросил шериф. — Это очень важно, и нельзя ошибаться.

— Да, сэр, — убежденно сказал юнец. — Я шел от Бовзера и хорошо видел его, потому что было полнолуние.

— Ладно, Монтгомери, можешь убрать свое оружие. Кажется, ты избавил город от необходимости повесить его. Но запомни на будущее: здесь я представляю закон и слежу за порядком. — Угловатое лицо шерифа сморщилось. — И я не потерплю больше никаких убийств.

Сэм поколебался, затем спрятал револьверы в кобуры.

— Представление окончено, господа. Приказываю всем разойтись по домам! — крикнул шериф Фландерс.

Разочарованная толпа начала рассеиваться, недовольная тем, что их лишили развлечения.

— Убирайтесь отсюда. Я отведу этого человека к врачу, — приказал шериф, когда несколько мужчин из числа «уток» попытались помочь Дикки встать на ноги.

Однако Адам не желал так легко успокаиваться.

— У меня еще не окончено дело с вашим приятелем, шериф. Я не забыл, как он оскорбил мою жену.

— Пожалуйста, Адам. Это не имеет значения, — умоляла его Эви, дергая за рукав рубашки. — Я рада, что все кончилось и ты с Сэмом в безопасности.

— Забудь об этом, Ролинз, — заявил шериф. — В следующий раз, прежде чем открыть рот и обратиться к порядочной женщине, этот парень дважды подумает.

— Я говорил вам, леди, что среди порядочных людей города ходят нехорошие слухи о вас, — хихикнул преподобный Уильямс, возникнув перед ними. — Теперь вы верите мне?

Эви посмотрела на него с надменным презрением:

— В самом деле, преподобный Уильямс? Что-то я не заметила в этой толпе ни одного порядочного человека, включая и вас. — Она повернулась и быстро пошла прочь.

— Эй, подожди меня! — крикнул ей вслед Адам. Он догнал ее и обнял за плечи. — Не много ли волнений для одного вечера?

Эви оглянулась на Сэма и Симону, которые шли за ними.

— Не понимаю, почему так много людей ненавидят Сэма только за то, что он наполовину индеец? Он никому не причинял вреда.

Адам прижал ее теснее к себе.

— Не думай, что я могу объяснить человеческую натуру. Мой старый мудрый дед часто говорил: единственное, что известно о природе человека, так это то, что ее нельзя изменить.

— А этот преподобный Уильямс — просто лицемер, — сердито сказала Эви. — Неудивительно, что в городе царит беззаконие, если духовенство подает дурной пример.

— Милая, он всего лишь один из пасторов. Не суди обо всех по действиям одного человека.

К тому времени, когда они вернулись в казино, Эви наконец немного поостыла, но ее, Адама и Симону ждало новое потрясение. Сэм объявил, что собирается покинуть Сан-Франциско.

— Думаю, мне пора уезжать отсюда. Я уже достаточно долго проторчал здесь.

— Мы надеялись, что ты поедешь с нами в Сакраменто, — сказала Эви разочарованно.

Сэм покачал головой. Он чувствовал, что жизни всех четверых тесно переплелись и что он всегда будет причинять беспокойство этим людям.

— Я привык бороться в одиночку.

Адам понял смысл его слов и то, каким гордым и благородным был этот человек.

— Куда ты собираешься отправиться, Сэм?

— Возможно, попытаюсь найти Бэйли и посмотрю, как идут у него дела.

Во время этого разговора Симона не произнесла ни слова. Эви боялась даже смотреть в ее сторону, зная, как страдает подруга.

— Может быть, передумаешь, Сэм? — спросила она с надеждой. — Мы рассчитывали, что ты поможешь Симоне в восстановлении «Запретного плода», пока я и Адам проводим медовый месяц.

Сэм покачал головой:

— Нет, я уеду через пару дней. Если вы, девушки, имели бы хоть каплю разума, то забыли бы о кондитерской и вернулись в Сакраменто.

— Я тоже пытался убедить их в этом, — добавил Адам.

Симона встала с деланной улыбкой. Она чувствовала, что, если тотчас не уйдет, разрыдается перед всеми.

— У меня ужасно разболелась голова. Мне надо отдохнуть. Все, что вы решите, устраивает меня. — Она почти выбежала из комнаты. После ее ухода наступила неловкая тишина. Сэм извинился и последовал за Симоной.

Теперь Эви терзали сомнения. Может быть, действительно было бы разумнее забыть о восстановлении кондитерской, продать земельный участок, расплатиться с банком и вернуться в Сакраменто? Адам был бы счастлив.

Обратившись к прошлому, она поняла, что ее попытка избавиться от влияния Адама потерпела неудачу. Она не только вышла замуж за него, но и заставила Симону заплатить большую цену за все эти переезды и перемены, происходившие по ее, Эви, прихоти. Эви чувствовала, что выражение лица Симоны, когда та выбежала из комнаты, теперь всегда будет преследовать ее.

Раздеваясь, перед тем как лечь в постель, Эви вздохнула, чувствуя себя виноватой в несчастье Симоны. Надо все же что-то придумать, как-то помочь самой верной подруге.