Глава 20

Когда кузены вернулись в Ройс-Хаус, обоим пришлось окунуть голову в таз с водой, но это не помогло. Как и ванна. Рекс все еще чувствовал себя грязным. Он вычеркнул из списка несколько подозреваемых, но чтобы сделать это, втоптал в грязь свое имя, карьеру и лучшего друга. Предполагалось, что он раскроет преступление и наставит кузена на путь истинный, а не станет помогать погрязнуть в пьянстве и разврате. Прекрасный пример он показал сегодня вечером.

Дэниелу нужна хорошая девушка, крепкая провинциалка, которая сможет сносить его грубые выходки. Она будет кормить его и… заботиться обо всех его потребностях, не переживая из-за его промахов в бальном зале. Лучшего товарища, чем Дэниел, не найти. Он заслуживает такой же женщины. Возможно, Аманда знает подходящую кандидатку. Она бывала в свете и знает, кто из дебютанток обожает галоп, а не скучные прогулки в Гайд-парке.

– Нет, нельзя тревожить Аманду сватовством. У нее и без Дэниела достаточно тревог. – Это вернуло Рекса к делу об убийстве. А оно не имело ничего общего с тем, чтобы видеть ее или хотеть… или хотеть видеть. Но Рекс знал, что это ему нужно, как знал и то, что лучше этого не делать.

Завтра, решил Рекс, он займется оружием, а не людьми. Вещи не лгут и не обижаются. Они просто существуют. Конечно, они не могут сказать, где были и в чьих руках, но вещественное доказательство говорит само за себя. Последняя теория Дэниела состояла в том, что в сэра Фредерика стреляла женщина. По мнению Дэниела, который, по общему признанию, не был гениальным тактиком, мужчина никогда не оставил бы оружие на месте преступления. Про пистолет легче всего выяснить, поэтому Рекс поставил оружие во главе списка. Грабитель не стал бы стрелять в жертву. Если бы его поймали, это стало бы отягчающим обстоятельством, и наказание было бы более суровым.

– А если Аманда его спугнула? – предположил Рекс.

– Да она просто цыпленок, он выстрелил бы в нее и сбежал. Женщина, совершившая преступление в пылу страсти, не стала бы рассуждать.

– И много ты знаешь женщин-убийц?

Дэниел был непреклонен:

– Само собой разумеется, что женщина бросила бы оружие и сбежала раньше, чем Аманда могла узнать ее. Возможно, они знакомы.

Единственной женщиной в перечне инициалов была миссис Бертон, но она не воровка и не знакома с Амандой Карвилл. Рекс задавался вопросом, почему Советник включил ее имя в список подозреваемых. Должно быть, в Лондоне множество женщин с инициалами Л.Б. Но есть ли среди них столь бессердечные, чтобы прострелить голову мужчине? Сэр Фредерик, как известно, не держал любовницу, несмотря на шелковый чулок, найденный в его комнате. Такие дела всегда раскрываются, несмотря на осторожность и осмотрительность. Сэр Фредерик к тому же был скуп. Экономка вне подозрений, она сказала правду. Кроме того, нужен мотив убийства.

Рекс решил оставить это на утро и заодно выяснить, где можно остановиться в Лондоне. Сегодня ему нужен хороший отдых. С еще влажными после ванны волосами Рекс забрался в постель, прихватив свои записи, потом бросил на пол одеяло и приказал собаке слезть с кровати. Верити храпит так же сильно, как няня Браун. К чему делить ложе с тем, кто во сне преследует кроликов? Его собственные сны и без того довольно неприятны.

Аманда не слышала, когда кузены вернулись домой, она крепко спала. Но услышала, как Додд с лакеем ворчат, что в такой час приходится тащить наверх горячую воду. Вскоре наверх понесли уголь, чтобы согреть комнаты для купания. Потом оловянные бадьи несли вниз, задевая ими о ступеньки. Аманда старалась не представлять, как Рекс в ванне намыливается сандаловым мылом, которым от него всегда пахнет, как, откинувшись назад, отдыхает в воде. Она очень старалась не воображать, как он ложится в кровать, отпускает камердинера, гасит свечу, и только тлеющие угли в, камине освещают комнату.

Это была прекрасная картина, шедевр фантазии, даже если детали неточны. В конце концов, она никогда не видела мужчину в ванне или в кровати. Или нагим. Аманда откинула верхнее одеяло. Боже милостивый, почему в комнате так жарко?

Рана у него на ноге еще не зажила и болит? Он спит на боку, на животе или на спине? Аманда снова завертелась в постели.

Фантазии не давали ей заснуть. Размышления о собственных несчастьях успокаивали еще меньше. Как она могла заснуть, если, вместо того чтобы считать овец, считала оставшиеся до суда дни?

Возможно, его сиятельство сегодня вечером обнаружил что-то важное? По словам няни, кузены ищут улики, но главным образом они уходят из дома для того, чтобы сберечь ее репутацию. Глупые! С тех пор как сэр Фредерик налгал Чарльзу Ашуэю, у нее нет репутации. Аманда не видела для себя будущего, в котором безупречное имя имеет значение. Сейчас важно, будет ли у нее будущее вообще.

Рекс, возможно, еще не заснул и знает нечто, что успокоит ее душу. Конечно, отправиться к нему в комнату – это самая большая глупость после того, как она подняла пистолет в кабинете сэра Фредерика. Плохо дело. Аманда уже зажигала свечу.

Боже, ни одна леди даже думать не станет о посещении мужской спальни, да еще ночью, неодетой, тайком, зная, что он в постели. Ну и прекрасно! Она падшая женщина и хочет всего лишь, выйти в коридор. Где ее шлепанцы?

Леди Ройс возвращается. Аманда сознавала, что такое свободное поведение отнюдь не способ расплатиться с крестной матерью за гостеприимство. Но пока графиня не вернулась, можно рассчитаться с Рексом за то, что он сделал для нее, выказав свою… дружбу. Он спас ей жизнь. Аманда знала, что умерла бы в тюрьме от голода, лихорадки или отчаяния. Жизнь, особенно ее жизнь, слишком коротка, чтобы волноваться о приличиях и манерах. Аманда нашла свой халат. И вспомнила про честность. Рекс любит правду. Он убеждал ее говорить без хитрости и обмана, так она и будет говорить с собой. Да, она хочет его утешений. Конечно, она хочет узнать новости. Естественно, она хочет его поблагодарить. И отчаянно хочет его поцелуев.

Аманда выбрала более подходящий наряд.

Рекс делал пометки в списке инициалов, когда в дверь тихо поскреблись. Дворецкий и лакей давно ушли, ворча на то, что им приходится трудиться в столь поздний час. Должно быть, Мерчисон пришел сказать, что Дэниелу плохо.

– Войдите.

Дверь тут же открылась, доказывая, что Мерчисон, когда хочет, и слышит, и говорит. Вместо маленького опрятного джентльмена в дверном проеме возникло видение, потом оно быстро шагнуло в комнату и закрыло за собой дверь.

– Черт побери, Аманда, что вы здесь делаете? – Подтянув одеяло, Рекс прикрыл голую грудь. – Что случилось? Где няня? Она ранена?

– Няня Браун в комнате свой сестры-экономки. Думаю, обе крепко спят. Мне не хотелось заставлять милую старушку подниматься по лестнице.

– Значит, что-то с вами? Вам плохо? Вы снова заболели?

– Да.

– Лихорадка?

– Да, я чувствую жар.

Аманда была уверена, что в аду не так жарко. Хотя она в легком пеньюаре, под которым, насколько мог видеть Рекс в свете угасающих углей, лампы у кровати и свечи в ее дрожащей руке, лишь тоненькая сорочка. Он выпрыгнул бы из кровати, чтобы закутать Аманду в одеяла, но они нужны ему, чтобы сохранить благопристойность и ее невинность. Сжимая одной рукой одеяло, он пошарил другой в ногах, где Верити, снова забравшись на кровать, спала на его халате.

– Пойду поищу няню, она знает, какое лекарство вам необходимо принять и сколько.

– Мне не это нужно.

Его рука замерла на спящей собаке.

– Мм, тогда что вам угодно?

– Я… Мне нужно, чтобы вы обняли меня.

Проклятие!

– Я отдам вам свою собаку. – Рекс растолкал Верити, ворча, что она никудышный сторож. – Вы ведь говорили, что хотите собаку.

– Я прошу слишком много? Днем вы не возражали.

Возражать? Против чего? Рекс растерянно заморгал.

Как будто можно забыть ее аромат, ощущение ее тела, шелковистость локонов и тепло ее губ. О Господи!

– Вам не следовало приходить сюда!

– Почему? Мне нечего терять. Почему я не могу получить немного утешения, если могу… пока могу? Я не глупая героиня из плохого романа, которая хочет получить брачный опыт, прежде чем уступить какому-то таинственному злу. Признаюсь, мне немного любопытно, но это не причина предать все, чему меня в жизни учили. И я здесь не для того, чтобы выразить благодарность, хотя я у вас в неоплатном долгу. Я… Мне понравились ваши поцелуи. Я обо всем забыла в ваших объятиях.

– Вы не поняли. Приличная леди…

Аманда подняла изящную тонкую руку, обнаженную до плеча, если не считать узкой бретельки.

– Не говорите так. Мы оба знаем, что мою репутацию не восстановить. Я больше не считаю себя леди и рада свободе.

– Но я джентльмен, несмотря на сплетни. – Рекс похлопал себя по груди. – Я джентльмен здесь, в своем сердце. И здесь. – Он постучал себя по голове. – Я не могу принять то, что вы предлагаете, не сделав в ответ предложения.

Аманда не отрицала свои намерения и лишь подтвердила их, теребя бриллиантовое ожерелье. Ни одна женщина не наденет самые лучшие свои драгоценности, чтобы спать в одиночестве. Она напоминала ему гурию из эротических фантазий, и его тело напряглось в ответ.

– Это противоречит всем понятиям о благопристойности.

– Фи, никто не узнает.

– Я узнаю.

– Но если меня повесят, вам не придется жертвовать своей свободой.

– Вас не повесят!

Аманда уставилась на свои босые ноги. Крошечные розовые пальчики выглядывали из-под тонкого белого кружева.

– Неужели так ужасно сделать мне предложение? Я не потащу вас под венец, если не будет ребенка.

Ребенок? Еще один монстр вроде него? Рекс глубоко вдохнул, кажется, впервые с того момента, как Аманда вошла в комнату. Да, это легкомыслие от недостатка воздуха.

– Я был бы счастлив назвать вас женой, если бы не поклялся остаться холостяком.

– Вы не любите женщин?

– Конечно, люблю. Вы должны были заметить это днем. – Если бы она присмотрелась к простыням, то заметила бы, что и ночью она ему нравится.

Аманда нервно теребила ожерелье.

– Тогда, наверное, дело в вашей матушке. Она вас так разочаровала, что вы, никогда не поверите другой женщине?

– Я не говорю о моих чувствах, к леди Ройс – у меня их нет. Какие уж тут чувства!

– Как я понимаю, она скоро будет здесь. – В самый неподходящий момент для его спокойствия и его совести. Но Аманда продолжала. – Есть только сегодняшняя ночь. Я не требую обязательств или вашего сердца, только одну ночь радости!..

Рекс вообразил ее в одном алмазном ожерелье и готов был откинуть одеяла, предлагая ей место в его кровати. Радость? Он показал бы ей небеса с радугой и танцующими ангелами. Если бы ожерелье не было подарком ее матери, напоминавшем о семье и долге.

– Ваше семейство ужаснется.

– Больше, чем когда узнали, что я в тюрьме? Что мое имя опорочено и меня обвиняют в убийстве? Думаю, мама была бы рада узнать, что я получила немного удовольствия.

Немного? Рекс не собирался удовлетворяться поцелуями, и объятиями. Его тело предупреждало, что, как только он возьмет Аманду в объятия, он ее не отпустит. Вот в чем проблема…

– Вы просите, чтобы я отказался от своей чести?

– Вы попросили меня не убегать, так что я могу лишиться жизни ради вашей чести. Что важнее? – Поставив свечу, она подошла к кровати и погладила собаку. Верити лизнула ее руку и закрыла глаза.

Рекс попытался глотнуть, но горло было таким же сухим, как миска Верити после обеда.

– Кто-нибудь может войти.

– Кто? Ваш камердинер?

– Он очень заботливый. Мой отец послал его присматривать за мной.

– Сейчас полночь. Он знает, что вы достаточно взрослый, чтобы спать без нянек, к тому же у вас есть сторожевая собака.

Которая снова захрапела.

– Может зайти мой кузен.

– Я слышала его храп. Он храпит громче няни и куда громче Верити.

Рекс знал, что после сегодняшних приключений Дэниел будет спать двое суток.

Аманда коснулась одеяла, словно чтобы поднять его. Рекс уцепился за верхний край.

– На мне под одеялом ничего нет.

– И на мне одежды мало.

– Я заметил.

Черт, он едва мог от нее глаза отвести! Бриллианты сверкали в свете угасающего камина, бросая искры на ее карие глаза. Искры проникали ему в душу, зажигая ее. Только Аманда могла погасить этот огонь. Теперь Рекс это знал.

Она была его. Он спас ее, он сохранил ей жизнь. Она не станет послушной женой какого-нибудь безвестного типа, который женится на ней ради ее драгоценностей и набьет ей живот дюжиной слюнявых малышей.

Дети. Рекс потянул одеяло выше, насколько позволяла разлегшаяся на нем Верити.

– Я не могу. Я не заведу ребенка.

– Вы не любите детей? – В голосе Аманды звучало разочарование. – Я всегда хотела мальчика и девочку.

– Я их люблю, но не своих.

– Почему?

Почти нагая женщина невыносимо искушает его и хочет анализировать его жизненные принципы?

– Это личное дело.

– Вы просили меня не убегать, доверить вам свою жизнь. А сами не можете объяснить, почему не хотите иметь детей? – рассердилась Аманда.

Она права. Теперь она сидела на краю его кровати, поглаживая спящую собаку. Длинные сильные движения… вперед – назад, вперед – назад. Господи, помоги!

– Кому я могу рассказать? – сказала Аманда, решив, что он скрывает какую-то мрачную тайну.

Верити перевернулась на спину, чтобы ей погладили живот. У Рекса слова не шли с языка.

– Это трудно объяснить. Просто поверьте, что по мужской линии у нас передается неприятная особенность.

– Безумие? – Аманда вскочила, словно чтобы успеть выбежать, если у него начнется приступ. Верити заскулила, лишившись внимания. – Я слышала, в некоторых семьях это бывает. Вашего отца где-то содержат? Поэтому ваши родители разъехались и он никогда не бывает в Лондоне?

– Нет. У моего отца слабые легкие, но ум, хвала небу, столь же острый, как всегда, хотя некоторые считают его эксцентричным.

– Тогда что-нибудь вроде слабых подбородков? Но я не вижу никакого сходства между вами и кузеном, если не считать цвета волос и глаз.

– Считалось, что Дэниела это не коснется, поскольку он происходит по женской линии, он сын сестры моего отца. Но и ему это передалось, хотя и не так сильно.

Задумавшись, Аманда свела брови и облизнула губы, Рекс понимал, что она перебирает в уме перечень бед. Черт, что она воображает? Какое-нибудь отвратительное уродство? У него и без того есть шрамы и раны.

– Это не так заметно, как родимые пятна или плешивость.

– Тогда это болезнь, поражающая мужчин вашего рода в определенном возрасте?

– Да… то есть нет. Пожалуйста, просто поверьте, что я не хочу дать жизнь ребенку, который будет страдать.

– А как же продолжение графского рода? Я думала, что юным лордам с младенчества вбивают в голову, что единственное дело их жизни – это произвести на свет потомка.

– Я не могу этого сделать.

Аманда прищурилась, строя догадки.

– Не можете или не хотите?

Черт побери, теперь она сочла его импотентом!

– Я не буду заводить детей, и точка!

Она не стала оспаривать его упрямую решительность. Пока.

– Хорошо. Я слышала, есть способы…

Рекс видел, как краска залила ее грудь, поползла вверх на шею и щеки. Эта маленькая плутовка хотела спровоцировать любовное приключение, но стыдилась обсуждать более приземленные дела. И она думает, что она больше не леди?

– У меня нет под рукой такой защиты. Я мог бы… отступить, но это не гарантия.

К неудовольствию Верити, Аманда стукнула кулаком по постели.

– В жизни нет никаких гарантий! Разве вы этого не понимаете? Я могу не прожить столько, чтобы выносить ребенка! Забеременеть за одну ночь? У моей матери за долгие годы брака был только один ребенок. Но теперь я понимаю, в чем дело. Вы одну за другой придумываете отговорки. Вы не хотите меня. Скажите, дело в другой женщине? Я смирюсь, со мной истерики не случится.

Рекс вспомнил о Лидии Бертон. Он думал сочинить что-нибудь о какой-нибудь симпатии, об оставленной в провинции жене, но не мог заставить себя солгать.

– Сомневаюсь, что хоть одну женщину я хотел так, как вас.

Аманда улыбнулась:

– Хорошая собачка, Верити. А теперь слезай!