Глава 20

Мастер Ньюберри был высоким и тощим и выглядел так, будто голодал несколько месяцев. Подбитый мехом гаун висел на нем как на вешалке. У него были бесцветные глаза, один из которых все время смотрел в разные стороны, а другой оставался неподвижным.

Мастер Ньюберри низко поклонился, когда Джиневра с магистром вошли в зал.

– Миледи, примите мои поздравления.

– Благодарю вас, мастер… – Джиневра запнулась. – Кажется, мастер Ньюберри.

– Именно так, миледи.

– Позвольте мне представить магистра Говарда. Он уже много лет является моим советником.

Магистры, не пытаясь скрыть взаимной подозрительности, чопорно поклонились друг другу.

Хью вошел в зал через заднюю дверь. Он только что вернулся с верховой прогулки, и его щеки покрывал яркий румянец, а волосы были взлохмачены.

Он снял перчатки и бросил их на скамью рядом с дверью на кухню, а потом вежливо поприветствовал присутствующих:

– Доброго всем утра, леди Джиневра, магистр Говард, магистр Ньюберри.

Хью бросил оценивающий взгляд на Джиневру. Вчера он надеялся, что она придет к нему, однако ему пришлось провести ночь в одиночестве… в обществе своих снов. А вот послезавтра… послезавтра она станет его женой и будет обязана делить с ним постель.

В платье из серого травчатого шелка и в темно-синем чепце Джиневра выглядела невозмутимой и собранной. Ее изящную шейку украшало жемчужное ожерелье. Казалось, ничто не может поколебать спокойствие этой высокой и стройной, как ива, женщины с фарфоровой кожей, заставить ее сделать ложный шаг, сказать что-то неуместное. Трудно было поверить, что в ее жилах течет горячая кровь.

У Хью зачесались руки от непреодолимого желания сдернуть с нее чепец, распустить ей волосы и уткнуться лицом в эту шелковистую массу. Он даже испугался, что выдал себя, – настолько велико было желание. Однако Джиневра ничем не показала, что догадалась о его мыслях. Она просто смотрела на него и улыбалась холодной загадочной улыбкой.

Хью не знал, что она почти всю ночь металась в лихорадке страсти, заставляя себя оставаться в постели и помня, что борьба с Хью еще не окончена, и она не должна поддаваться слабости. Джиневра приняла твердое решение биться с ним из-за брачного договора. Если он намерен обокрасть ее, то перед ним предстанет противник.

– Давайте сядем за стол. – Хью указал на обеденный стол и первый сел во главе. Джиневра и магистр расположились справа от него, а магистр Ньюберри – слева. – Вы составили список своих владений? – обратился Хью к Джиневре. Она повернулась к магистру, который выложил на стол лист бумаги, исписанный убористым почерком. Хью взял его и углубился в чтение. То, что он узнал, не было для него новостью. У хранителя печати был свой перечень имущества вдовы и земель, на которых основывалось ее богатство. Хью ознакомился с ним, прежде чем ехать в Мэллори-Холл. Сейчас же он хотел проверить, не изменили ли они список в попытке скрыть от него какое-то имущество. – Это земли, унаследованные девочками после смерти их отца? – пробормотал он, посмотрев на Джиневру. – Что-то не припомню, чтобы сюда входили все земли вокруг Илкстона. – Вот как? – только и произнесла Джиневра и снова замолчала.

Хью не мог не восхищаться ее выдержкой.

Он обнаружил, что свинцовые рудники в Брассингтоне находятся у Джиневры в пожизненном владении. Рудники были богатыми, и такая оговорка в перечне хранителя печати отсутствовала. Проверить, правду она говорит или нет, можно только в Государственном архиве в Дербишире. Если это, правда, значит, рудники фактически не принадлежат ей и их нельзя включать в брачный договор. Предъявляя права на поместье Роджера Нидема, он выдвигал точно такой же аргумент. Если же это неправда и он примет ее ложь, она сможет распоряжаться землей без его ведома или вмешательства.

Хью снова поглядел на Джиневру. Как это типично для нее, подумал он, обратить его же собственный аргумент против него. По Джиневре нельзя было сказать, испытывает ли она смущение, – она сидела и смотрела на него с безмятежным равнодушием. Тогда Хью перевел взгляд на магистра. Тот смотрел в пространство и втягивал и раздувал щеки.

Какая хитрая парочка! Неудивительно, что они так хладнокровны – столько лет работают рука об руку над делами Джиневры и уже успели спеться.

– Вот что я предлагаю, – наконец нарушил молчание Хью. – Земли между Грейт-Лонгстоном и Уордлоу – те земли, которые всегда принадлежали моей семье, – полностью переходят к Робину.

Джиневра ожидала именно этого и согласно кивнула. Мастер Ньюберри начал что-то писать, а магистр Говард сделал какую-то пометку.

– В собственности ваших дочерей остается имущество, унаследованное после их отца. Это имущество, а также земли в окрестностях Илкстона – они не упоминались в первоисточниках – составят их приданое. – Хью пожал плечами: учитывая ее богатство, это небольшое отклонение не играет особой роли. – Итак, остальное ваше имущество, кроме Мэллори-Холла и рудников в Брассингтоне, отходит мне как вашему мужу, что является в порядке вещей. – Не обратив внимания на тихий возглас Джиневры, он продолжил: – В случае вашей смерти ваши дочери получат половину этого имущества. В случае моей смерти… – Хью помолчал, а затем, пристально взглянув на Джиневру, с нажимом сказал:

– Если я умру раньше вас, мой сын получит вторую половину. Если от нашего брака родятся дети, они получат справедливые доли от этого имущества, и распоряжения по этому поводу будут сделаны сразу после их рождения.

Джиневра убеждала себя, что нужно ожидать самого худшего, но в глубине души надеялась, что чувства Хью к ней обуздают его жадность. Ведь он знал, насколько важна для нее независимость.

В редкие моменты, когда в ней снова вспыхивал оптимизм, она представляла, как они будут жить вместе, в любви и согласии решая возникающие проблемы. Возможно, он разделит с ней тяготы управления поместьями. Она бы с радостью приняла такое партнерство.

Но Хью не оправдал ее надежд. Он намерен полностью лишить ее независимости.

Джиневра внезапно почувствовала, что не вынесет этого. Все ее благие намерения – обуздать гордость, проглотить обиду – разлетелись в прах. Он грабит ее, причем в открытую, при свете дня!

– Все! – воскликнула она, побледнев. В ее глазах пылал огонь гнева. – Вы хладнокровно хотите украсть все мои земли?

В глазах Хью тоже появился гнев.

– Едва ли это грабеж, мадам. Я же стану вашим мужем. Подобное положение вещей абсолютно законно и не противоречит обычаям. Я понимаю, в предыдущих браках все было по-другому, я же не откажусь от своих прав только потому, что так поступили мои предшественники. Уверяю вас, вы ни в чем не будете нуждаться, а ваши дочери обеспечены более чем щедро. Я ничего не забираю у них, вам же в полное владение оставляю Мэллори-Холл. Думаю, в подобных обстоятельствах это разумное решение.

– Вы не сделали ничего, чтобы быть достойным такого богатства, – заявила Джиневра. – Сейчас поместья приносят больше дохода, чем в то время, когда я получила их в наследство, и все потому, что я управляла ими, потратила огромные деньги на усовершенствования. А вы решили, что можете просто так отобрать их у меня.

– Это обычный брачный договор, миледи, – напомнил ей мастер Ньюберри.

– Я знаю, что обычно, а что – нет, – оборвала его Джиневра и обратилась к Хью: – Негоже нам ссориться на людях. Я настаиваю на том, чтобы мы обсудили эти вопросы наедине. – Она встала из-за стола.

– Здесь нечего обсуждать, – ровным голосом возразил Хью. – Эти пункты договора обсуждению не подлежат.

– Я не обязана соглашаться на этот брак, – процедила Джиневра.

– Вот тут вы правы. – Хью тоже встал. – Кажется, нам действительно есть что обсудить. Что ж, это привилегия женщины – менять решение. Сегодня изумительное утро. Вы бы не хотели прогуляться по саду?

– Я имела в виду отнюдь не приятную прогулку, – отрезала Джиневра.

– Тогда пройдем в мою комнату. – Хью направился к лестнице.

– Мне ждать здесь, лорд Хью? – спросил мастер Ньюберри.

– Да. Можете в наше отсутствие обсудить с магистром все пункты. Магистр должен убедиться в том, что в договоре полностью соблюдена буква закона, иначе леди Джиневра не подпишет его.

Джиневра поджала губы и прошла мимо него к лестнице. Ей так хотелось сохранить свои права, продемонстрировать свою гордость и достоинство, а потом милостиво согласиться на его требования, а он выбил почву у нее из-под ног!

Хью, стоя позади Джиневры, наклонился над ней и отодвинул задвижку на двери, а потом, положив руку Джиневре на талию, слегка подтолкнул ее вперед. Джиневра отпрянула и поспешила отойти подальше, к окну.

– Теперь понятно, зачем вы солгали и спасли меня, – с горечью проговорила она. – Чтобы разбогатеть. Я была о вас лучшего мнения. Я даже не предполагала, что вы так алчны. Конечно, я ожидала, что вы потребуете какой-то платы – но чтобы опуститься до грабежа! В жизни бы не подумала, что вы способны на это!

Хью неожиданно нахмурился. Неужели он действительно грабит ее? Естественно, нет. Ее жизнь не изменится, она будет такой же, как прежде. Она ничего не потеряет. Джиневра просто все драматизирует. Она потеряет только свою независимость.

Фу, какая чепуха! Ее независимость – это мираж. Когда-нибудь у нее будет муж, любовник. И тогда ее жизнь изменится. И если Джиневра согласится умерить свою гордыню, она это поймет. Она осознает, что эти перемены – к лучшему. Что она только приобретает, а не теряет.

– Джиневра, – спокойно сказал он, – вы делаете из мухи слона. Я не знаю, почему ваши бывшие мужья позволяли вам диктовать условия договора. Я из другого теста. Страсть к вам не превратила меня в раба, и я не допущу, чтобы вы управляли мною. Мы заключим брак на обычных условиях. Ваши дети получат половину ваших земель. Я и мой сын – вторую половину. Мэллори-Холл останется у вас, и делайте с ним что пожелаете.

Джиневра скрестила руки на груди и молча уставилась на Хью. Она вправе сказать, что не выйдет за него на таких условиях. Но только это признание равнозначно самоубийству.

Джиневра чувствовала себя абсолютно беспомощной. Она плохо представляла, что это за чувство, до тех пор, пока на ее дворе не появился Хью де Боукер. С того дня беспомощность превратилась в ее постоянного спутника. А сейчас к нему прибавились бессилие и отчаяние.

Хью решил зайти с другого бока.

– Подумайте, Джиневра: если я позволю вам диктовать условия договора, обвинения епископа Гардинера в колдовстве будут иметь определенный резонанс. Ведь хранитель печати, а может, и сам король, тщательно изучит этот договор. Если он не устроит их, если они найдут что-то необычное, они истолкуют это по-своему, и не обязательно в вашу пользу.

– Вы хотите убедить меня в том, что для этого грабежа есть веская причина? – усмехнулась Джиневра. – Не только ваша алчность?

Хью заставил себя сдержаться.

– Да вы и сами это увидите, если немного подумаете. И не обвиняйте меня в алчности. Мое терпение не безгранично.

Джиневра молчала, продолжая смотреть на него. Что ж, в его словах есть смысл, придется ей признать это… но только самой себе.

– Мне кажется вполне разумным, – после минутной паузы продолжил Хью, – если я получу определенную материальную выгоду от этого брака. После смерти Сары… я не собирался жениться еще раз. Я поклялся, что буду оберегать себя от боли подобной утраты. – Он отвернулся.

– Если я умру раньше вас, вы вряд ли будете очень переживать, – холодно проговорила Джиневра. – Женщина, на которой вы женитесь ради выгоды, не может занимать большое место в вашем сердце.

Хью круто повернулся к ней, и Джиневра с удовлетворением отметила, что ей наконец-то удалось вывести его из себя.

– Что за глупость! – возмутился он. – Вы же отлично знаете, что я люблю вас. Никакая выгода не вынудила бы меня на ложь в Звездной палате.

Настороженные, разгневанные, они в полном молчании подозрительно смотрели друг на друга: ни один не желал отступать, и оба боялись переступить черту.

– Но вы намеревались разбогатеть за мой счет, – первой заговорила Джиневра.

– Едва ли за ваш счет, – усмехнулся Хью. – Ведь вы будете жить как прежде. Я бы сначала обеспечил будущее Робина. И вообще, моя дорогая Джиневра, я не понимаю, почему я должен лишать себя комфорта, к которому вы, моя жена, так привыкли, если закон дает мне на это право?

– Что касается раздела земель между нашими детьми – как вы намерены распределить доли? – спросила Джиневра. – Не вся собственность стоит одинаково, и вам это прекрасно известно.

– Мы изучим всю вашу собственность и постараемся разделить ее так, чтобы все доли были равными, – с готовностью ответил Хью. – Полагаю, в ваших счетах отражена точная стоимость.

– Естественно, – невесело ухмыльнулась Джиневра.

– И еще я полагаю, что вы не будете искажать стоимость имущества? – Он, прищурившись, посмотрел на нее.

– Если у вас не хватает ума на то, чтобы увидеть подправленные цифры, милорд, значит, вы не способны управлять тем богатством, которое вознамерились забрать у меня, – заявила Джиневра. – Ведь вы собираетесь сами управлять моими поместьями?

– Только в том случае, если вам самой надоест это занятие.

– О, понятно. Ловкий ход! Деньги – вам, работа – мне. Равное партнерство. Поздравляю вас, лорд Хью.

Неожиданно Хью рассмеялся. Быстрота и острота ума Джиневры проявлялись даже в экстремальных ситуациях.

– Ну, вы и язва! – Он подошел к ней и, не обращая внимания на ее сопротивление, обнял. – Договор должен быть составлен именно так, Джиневра, если мы не хотим подливать масла в огонь. Отбросьте в сторону мою выгоду – и вы увидите, что он очень целесообразен с политической точки зрения. Если мы хотим сыграть свои роли убедительно, нужно иметь настоящие декорации. Хранителя печати не так-то просто обвести вокруг пальца.

Джиневра понимала, что нужно уступить. Ведь Хью честен как-никак. И говорит, что любит ее. Возможно, это и так. А любит ли она его? Может, именно любовь послужила причиной тому, что между ними установилась эта странная связь? Конечно, она хочет его. Даже сейчас, когда ею владеют гнев и разочарование. Его запах, его мускулистое тело, сила и надежность его объятий – все это возбуждает ее, заставляет быстрее биться сердце и будоражит кровь.

Джиневра знала, что он может быть ласковым, страстным, веселым. Она знала, что, выполняя свой долг и отстаивая свою честь, он может быть грубым, резким, излишне рассудительным.

И он солгал, чтобы спасти ее.

– Договор должен быть составлен именно так, – тихо проговорила она, капитулируя.

Хью сжал ее лицо в ладонях и поцеловал. Этот поцелуй был и торжественной клятвой, и подтверждением его права на нее, и обещанием счастья. Возможно, подумала она, ее поражение можно считать и победой. Отныне ей не надо бороться с ним, и, следовательно, нет надобности сопротивляться. А в любовной игре победители они оба.

Когда Хью оторвался от Джиневры, она задала мучивший ее вопрос:

– Ты солгал ради меня, потому что поверил, что я не убивала Стивена Мэллори?

Он молча смотрел на нее, а потом спросил:

– А ты убила его?

У нее между бровей пролегла складка. Действительно ли она хотела, чтобы он упал? У нее не было ответа, однако Хью требовал его.

– Нет, – наконец сказала она.

Хью не поверил. Он заметил, как она нахмурилась, почувствовал ее колебания. Но жребий уже брошен.

– Это дело прошлое, – проговорил он, пожимая плечами. – Какое имеет значение, верю я в твою невиновность или нет. Главное, что другие верят в то, что я в это верю.

Хью пытливо вглядывался в лицо Джиневры. Если она действительно невиновна, тогда она разозлится и попытается убедить его. Однако лицо Джиневры не дрогнуло, она продолжала молчать.

Хью пошел к двери.

– Так мы договорились? Мы можем подписать договор?

– Кажется, у меня нет выбора, – ответила Джиневра. – Я бы предпочла поскорее закончить эту неприятную процедуру.

– Я тоже. – Он отрыл дверь и пропустил ее вперед.

Джиневра подписала бумаги без всяких объяснений. Магистр не скрывал разочарования. Он сидел, втянув голову и от этого сильнее, чем когда-либо, напоминал карпа. Однако он никак не выразил своего несогласия, и подписание договора прошло в полном молчании под скрип перьев.

– Лорд Хью, я немедленно отвезу его лорду – хранителю печати. – Мастер Ньюберри посыпал договор песком, а потом сложил его, капнул расплавленным воском и протянул Хью, чтобы тот приложил печать.

– Бракосочетание состоится завтра в первой половине дня в Хэмптон-Корте, – сообщил Хью. – Сегодня утром доставили распоряжение короля. Королева горит желанием почтить церемонию своим присутствием.

– Какая честь! – воскликнул мастер Ньюберри, одним глазом глядя в угол, а другим – на сложенный документ в его руке.

– Большая честь, – согласился Хью.

– А мы тоже будем на свадьбе, мама?

Все, словно по команде, повернулись. Появление Пиппы разрядило обстановку и подействовало на всех как освежающий дождь после долгой засухи.

– Откуда ты взялась? – осведомился Хью.

– Я искала Светлячка. Она забежала сюда. Я знаю, ты, мама, велела нам не беспокоить тебя, но я ведь должна была поймать ее. – Пиппа схватила котенка и с тревогой взглянула на мать. – Я ничего не слышала, – поспешно добавила она. – Только то, что лорд Хью сказал о завтрашней свадьбе.

Джиневра не поверила дочери. Пиппа всегда ухитрялась услышать гораздо больше, чем следовало.

– Где Пен?

– Она с Робином на конюшне. Робин чистит упряжь. Они не хотят разговаривать со мной. У них секреты. – Девочка обиженно надула губы.

– Вряд ли они что-то скрывают от тебя. – Джиневра притянула дочь к себе. – Просто им надо решить кое-какие вопросы.

Пиппа кивнула и, сразу забыв о сестре и Робине, вернулась к важной для нее теме:

– Так мы едем на свадьбу, да?

Джиневра посмотрела на Хью, и тот отрицательно покачал головой:

– Король не велел брать с собой детей. На церемонии разрешено присутствовать только, вам и мне.

– Сожалею, дорогая. – Джиневра погладила Пиппу по щеке. – Но мы постараемся вернуться поскорее.

– И когда вернемся, все вместе отпразднуем это событие, – сказал Хью. – Устроим пышную свадьбу.

Личико Пиппы расплылось в улыбке.

– Обязательно! А мы с Пен украсим зал, как на Рождество и на Двенадцатую ночь. И попросим приготовить марципановый торт.

Джиневре хотелось бы, чтобы церемония была краткой и деловой, в духе процедуры подписания их брачного договора. Пышная свадьба не входила в ее планы, однако она не могла лишить Пиппу удовольствия.

– Скромную свадьбу, – все же не удержалась она.

– Никаких скромных свадеб! – весело возразил Хью. – Это отличный повод для того, чтобы зажарить жирненького теленка!

– Теленка? – озадаченно воззрилась на него Пиппа. – На свадьбе мамы с лордом Мэллори подавали павлина, оленину и сазана, а еще засахаренные фрукты. А вот теленка не было.

– Думаю, твоя мама будет не против, если мы отпразднуем нашу свадьбу чуть по-другому, – сказал Хью.

– А у нас будет музыка и танцы? – спросила девочка. – На свадьбах всегда много музыки и танцев.

– Пойди и поговори об этом с Пен, – предложила Джиневра, ласково подталкивая ее.

С уходом Пиппы зал как будто опустел. Мастер Ньюберри робко кашлянул и принялся собирать бумаги.

– Итак, милорд, я отправляюсь к хранителю печати. – Хью кивнул:

– Если будет ответ, доставьте его немедленно.

– Слушаюсь, сэр. – Нотариус почтительно поклонился Джиневре и магистру и ушел.

– Музыка и танцы, – задумчиво проговорил Хью. – Надо бы заняться поиском музыкантов.

– В этом нет надобности, – твердо заявила Джиневра. – Как и в музыке, и в павлинах, и жирненьких телятах. И вообще, я не понимаю, чем этот день отличается от других. Пусть дети украшают зал, если им хочется, но вот остального не надо.

– Напротив, – возразил Хью, в его глазах появился недобрый блеск, – очень даже надо. В моей жизни была только одна свадьба. Вам, я понимаю, эти церемонии… ну, скажем, приелись… для меня же это знаменательное событие.

Магистра Говарда вдруг начал бить жестокий кашель. Жестом, попросив извинения, он спрятал лицо в огромном и не очень чистом носовом платке и поспешил прочь.

– Ваше чувство юмора поражает меня! Как вам удается всегда шутить не к месту? – с издевкой поинтересовалась Джиневра. – Вы уже победили – так вам еще надо и позлорадствовать?

– Почему-то я не чувствую себя победителем, – улыбаясь, признался Хью. – Я полон предвкушения и уверенности в том, что отныне в моей жизни не будет скуки. Но вот что касается радости победы – увы, этого я не испытываю.

Его взгляд притягивал Джиневру, однако она стойко сопротивлялась и даже сделала шаг назад, выставив перед собой руку, будто защищалась.

– Иди ко мне, – проговорил Хью. Его лицо внезапно стало серьезным. – Иди ко мне, Джиневра.

– Нет, – еле слышно прошептала она. – Нет. Не все будет так, как ты хочешь.

Хью нахмурился, и огонь, горевший в его глазах, потух.

– Ты прекрасно знаешь о том, что это нужно не только мне.

Она действительно знала это. Их любовь существовала в другом мире, где не было раздоров, противостояния, где их тела и души соединялись воедино. Но упрямство, помогавшее ей оставаться сильной все последнее время, не пускало ее к нему.

Решительно повернувшись, Джиневра пошла к лестнице.

– Кровь Господня! В жизни не встречал большей упрямицы! – крикнул ей вслед Хью.

– Полагаю, милорд, вы научитесь жить с этой упрямицей, – бросила Джиневра через плечо, поставив ногу на ступеньку.

– Полагаю, научусь, – пробормотал Хью.

На свадьбу Джиневра решила одеться в черное. Пока она одевалась, девочки сидели на кровати и оживленно болтали. Их звонкие голоса действовали на Джиневру успокаивающе. Ведь именно ради того, чтобы они имели возможность весело щебетать, она согласилась венчаться в церкви Хэмптон-Корта, как того пожелал король. И ради этого она отказалась от своей независимости. Нельзя задумываться о несправедливости сложившейся ситуации – это ни к чему не приведет, и ей никогда не будет покоя. Она должна думать только о том, что получила взамен – уверенность в будущем.

Хью постучал в дверь. Его бирюзовый гаун был отделан горностаем. Стеганый – теперь это стало очень модным – дублет был сшит из черного бархата. Бирюзовые чулки обтягивали мускулистые икры и бедра. Наряд дополнял бархатный берет, один край которого был лихо заломлен и пристегнут сапфировой брошью.

– Ой, какой вы красивый! – воскликнула Пиппа.

– Да, верно, – подтвердила Пен.

– Благодарю, барышни. – Хью торжественно поклонился. – Может, – обратился он к Джиневре, – мне тоже следовало бы одеться как на похороны?

– Я вдова, – напомнила та.

– В настоящий момент – да, – согласился Хью. – Королевская барка ждет нас.

– Король послал за нами барку? – удивилась Джиневра.

– Это барка его музыкантов, но им велено остановиться в Блэкфрайарз, чтобы забрать нас, – пояснил Хью. – Как бы то ни было, это знак внимания с его стороны.

– Я потрясена! – Хью хмыкнул.

– Если король почтит нас своим присутствием на церемонии, не забудьте рассказать ему, как вы потрясены.

– Постараюсь не забыть.

– А нам можно пойти посмотреть на королевскую барку? – подскочила Пиппа.

– Почему бы и нет? Робин пойдет с вами и проводит домой. Вы готовы, Джиневра?

Джиневра натянула тонкие лайковые перчатки, расшитые жемчугом. Тилли набросила ей на плечи черный, как самая темная ночь, бархатный плащ.

– Готова. – Не дожидаясь, когда Хью подаст ей руку, она пошла к двери.

– Пока нас не будет, – приказал Хью Тилли, – позаботьтесь о том, чтобы вещи леди Джиневры перенесли в мою комнату. Ради удобства своей хозяйки можете делать в моей комнате любую перестановку.

– Слушаюсь, милорд, – поклонилась Тилли.

– Не надо никаких перестановок, Тилли, – сказала Джиневра, останавливаясь у двери. Ну почему так трудно принять неизбежность будущего?

– Я все сделаю, цыпленочек, – заверила ее Тилли. – Предоставь это моим заботам.

«Мне не в первый раз приходится заниматься подобными вещами», – подумала старая камеристка. Несмотря на очевидное неприятие хозяйкой этого брака, несмотря на возмущение магистра, не одобрявшего подписанный договор, она была полна оптимизма. Один из браков леди Джиневры был по любви, и то, что старая камеристка видела сейчас, очень напоминало ей свадьбу хозяйки с Тимоти Хэдлоу.

Только бы все не закончилось преждевременной смертью!