Глава 10
Пирс поднимался по ступенькам следом за Элис.
– Знаю, мне не следовало сюда приходить, Элли. Ужасно поздно, правда? Ты зря посмотрела в окно. Я вовсе не собирался стучаться.
Она поставила свечу на столик и обернулась.
– Ты проделал пешком весь этот путь, чтобы только взглянуть на мой дом?
– Я шел сам не зная куда и опомнился только здесь. Но я намеревался уйти. Не сердись, Элли, пожалуйста!
Он тяжело опустился в кресло.
– Я не сержусь. Ох, Пирс, у тебя такой мокрый сюртук! Ты простудишься.
– Мокрый? – Он удивленно похлопал себя руками. – Да, верно. Я сниму его, чтобы не испортить твою мебель. Ты не возражаешь, Элли?
Она улыбнулась:
– Придя сюда, ты уже совершил крайне неприличную вещь, Пирс. Теперь можешь делать все, что угодно. Хуже от этого не станет. Снимай.
Он встал, скинул сюртук и повесил его на спинку соседнего кресла.
– Я рад, что ты не принадлежишь к числу женщин, падающих в обморок при одной только мысли о мужчине без сюртука, – улыбнулся Уэстхейвен. – А вот я никогда не видел тебя с распущенными волосами. Когда ты была маленькой, ты заплетала косички.
Он окинул взглядом ее халат, довольно причмокнул губами и сел снова в кресло.
– Ну, как тебе сегодняшний вечер? Было необычайно интересно, не правда ли?
– Нет, – тихо ответила Элис, усаживаясь на диванчик.
– Что? Тебе не понравилось разговаривать с Босли? Он не рассказал тебе про свое нажитое на рыбе богатство? И не намекал, что оно может стать твоим? Я готов поклясться, что он с тобой заигрывал…
– Он мне не понравился.
Пирс поднял брови:
– Неужели ты нашла его слишком вульгарным? Странно. Я думал, ты повеселишься.
– Ты ошибся.
– А я чудесно провел время. Гроза началась как раз вовремя. Я целый час сидел в гроте с восхитительной мисс Борден.
– И она, конечно же, испугалась грозы?
– Откуда ты знаешь? Действительно испугалась. Она прижималась ко мне от страха. Мне пришлось усадить ее на колени и поцеловать. Любой другой джентльмен назвал бы меня счастливчиком.
– Пирс! – с упреком произнесла Элис, глядя на его улыбающееся лицо.
– Ты не одобряешь моего поведения? По-твоему, это безнравственно – целовать женщину до свадьбы? Ты слишком чопорна, Элли. И старомодна.
– Не надо, Пирс.
Он усмехнулся:
– Но что остается делать мужчине, когда милая юная девушка подставляет ему губы и эти губы дрожат от испуга? Я же не каменный! К тому же отвернуться было бы не по-джентльменски.
Элис потупилась.
– Конечно, теперь я на ней женюсь, Ты же не думаешь, что, проведя целый час наедине с невинной девицей, я поступлю неблагородно? Я не лишен чести, Элли. Ну же, пожелай мне счастья.
– Ох, Пирс! Ты считаешь ее невинной девицей?
– Разумеется. Поцелуи легкомысленного малого вроде меня не лишили ее невинности. Она нуждалась в утешении и не имела понятия о том, какая опасность ей грозит, когда села ко мне на колени и очаровательно выпятила свои алые губки.
Элис промолчала.
– Через несколько лет Уэстхейвен-Парк будет полон детей, – продолжал Пирс. – Барон Берринджер может спать спокойно – его наследство перейдет в надежные руки. Рыбный магнат Босли обзаведется собственным имением, а моя мать – долгожданными внуками. Согласись, Элли, это был очень плодотворный вечер. Пожелай же мне счастья.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, Пирс. Очень хочу. И надеюсь, что ты найдешь свое счастье с мисс Борден.
Он усмехнулся:
– Ты произносишь это таким тоном, будто я по собственной воле собрался взойти на эшафот.
– Я говорю совершенно искренне. Я верю в тебя и знаю, что из тебя получится хороший муж… и отец.
Уэстхейвен откинулся в кресле, сжимая руками подлокотники.
– Я не должен был здесь появляться, да? Сейчас уйду. Прогони меня, Элли.
– А зачем ты вообще пришел? Что тебе нужно?
Он с улыбкой взглянул на хозяйку дома.
– Мне нужны бальзам, бинты и обезболивающие средства. А еще мне нужны холодная рука и утешающие слова.
Она молча смотрела на него.
– Мне нужны спокойствие, уют и безопасность. Я всегда находил их в вашем с Уэбомдоме. Как ты думаешь, я мог бы остаться здесь до конца жизни?
– Мне очень жаль, Пирс, но я не могу предоставить тебе приют, – серьезно ответила Элис.
Он усмехнулся:
– Тебе не нужно ничего говорить. Тебе просто нужно быть, Элли. С тобой мне спокойно, как ни с кем другим. Тебя окружает аура умиротворения и домашнего уюта. Так было в Чандлосе, так происходит в этом доме и, особенно в этой комнате. Даже если бы меня привели сюда с черной повязкой на глазах, я бы почувствовал твое присутствие. Как тебе это удается?
Она растерянно улыбнулась, и Пирс на мгновение закрыл глаза.
– Какой же я эгоист! – сказал он со вздохом. – Сижу в твоей гостиной глубокой ночью и не даю тебе спать, а все потому, что мне нужна твоя поддержка. Ты давно должна была выставить меня за дверь, Элли. Но я сейчас уйду. Мы теперь не скоро увидимся, верно? Завтра ты возвращаешься в Бат?
– Да.
Он встал.
– Я буду по тебе скучать, – пробормотал он, поднося ее руки к губам. – О Господи, как же я буду по тебе скучать, Элли!
– А я по тебе.
– Нет. Ты наконец-то отделаешься от меня и моих проблем, и тебе станет гораздо легче жить. Что такое, Элли? Ты плачешь? О, перестань! Я не заслуживаю твоих слез.
Она пожала плечами и судорожно сглотнула. Он крепче сжал ее руки.
– Прощаться всегда тяжело, не так ли? – спросил он, наклонившись вперед и чмокнув ее в щечку.
– Да, ты прав. До свидания, Пирс.
Она улыбнулась сквозь слезы, потом привстала на цыпочки и тоже поцеловала его в щеку.
Но Уэстхейвен никак не мог заставить себя отпустить Элис, взять сюртук и удалиться к двери. Боже, уже завтра ее здесь не будет!
А ей не хватало силы воли, чтобы высвободиться, уверенно улыбнуться и произнести банальные слова прощания. Она знала, что он больше никогда не войдет в эту дверь. И во все другие двери, которые будут в ее жизни.
– Элли, – прошептал он и, нагнувшись, нежно поцеловал ее в губы. В его глазах читался тревожный вопрос.
Она стояла, закусив губу, и пыталась вернуть утраченное самообладание. Он медленно опустил руки и привлек ее к себе. Она уткнулась лицом в складки его галстука.
– Элли, – опять прошептал он ей на ушко, и она растаяла.
Время словно остановилось. Элис подняла голову, ища его губы.
Он чувствовал себя уютно, как дома. Прожив на свете целых тридцать шесть лет, он наконец-то испытал это чувство. Ему казалось, что он обнимает всю вселенную. От шелковистых темных волос Элис исходил дивный аромат. Он ощущал под рукой прохладный шелк ее халата и теплое стройное тело. Ее соленые от слез губы были маняще раскрыты.
Элли, Элли…
Она закрыла глаза. Его губы двинулись по ее шее и плечу. Она чувствовала под ладонями бугристые мускулы его плеч и выгибалась ему навстречу, сгорая от неистового желания. Пирс!
Его губы вернулись к ее рту. Язык дразнил и ласкал сладкие глубины. Всего одно слово, сказанное шепотом. Пирс заглянул в прекрасное лицо Элис и увидел вспухшие губы, пылающие щеки и веки, отяжелевшие от страсти. Он искал ответа в ее глазах.
Она подняла голову и увидела рядом мужчину своей мечты. Ода, это Пирс! Все происходящее было похоже на волшебный сон, Он хотел ее и спрашивал разрешения, умоляя взглядом.
Элис подняла руку, коснулась его щеки дрожащими пальцами и судорожно сглотнула. Уэстхейвен подхватил ее на руки. Она закрыла глаза и опустила голову ему на плечо.
Он открыл дверь спальни. Постель была разобрана на ночь, на столике горела единственная свеча.
Пальцы Пирса проворно развязали ленточку у горла Элис и поясок на ее талии. Гладкий шелк спустился по плечам и рукам. Элис уже не была растеряна. Она знала точно, где она и с кем. Она в своей комнате на Кавендиш-сквер. Пирс сидит на краю кровати в одной рубашке и раздевает ее. Ночная сорочка соскользнула с ее тела вслед за халатом. Элис осталась обнаженная.
Уэстхейвен вбирал ее красоту жадным взором. Она подняла руки, развязала его галстук и расстегнула рубашку. Он припал к ее мягким губам, зарывшись пальцами в пышные волосы.
Он не затушил свечу, потому что хотел ее видеть, наблюдать за ее глазами. Его руки и губы неторопливо ласкали ее тело, и в этих ласках чувствовался огонь едва сдерживаемой страсти.
Элис ждала облегчения и в то же время не хотела, чтобы эта сладкая мука кончалась. Пусть она длится вечно.
– Элли, – прошептал Уэстхейвен, – моя красавица!
– Люби меня, – так же шепотом отозвалась она, – люби меня, Пирс. Не останавливайся!
«Никогда», – пообещали его глаза.
Он никогда, никогда не перестанет ее любить!
Она легла на спину, заложив руки за голову. Он накрыл их своими руками, осторожно вошел в нее и начал ритмично двигаться, не спуская с нее глаз.
Это его женщина. Такая красивая! Такая желанная! Самая лучшая во всей вселенной! Пирс зарылся лицом в волосы Элис, больше не в силах смотреть ей в глаза. Наступило долгожданное облегчение. Она содрогнулась под ним, и их пальцы переплелись.
Элис наконец-то расслабилась. Она отдала Пирсу всю себя без остатка и была уверена, что надолго запомнит эту чудесную ночь.
Он повернулся на бок и накрыл их обоих одеялом. Элис подняла голову, чтобы он мог ее обнять, и улыбнулась. Его мягкие теплые губы ласково коснулись ее рта.
Они смотрели друг на друга и улыбались, ошеломленные тем, что произошло с ними. Мир, еще недавно казавшийся Пирсу черно-белым, вдруг заиграл всеми красками.
Наконец Элис закрыла глаза и погрузилась в сон. Уэстхейвену же почему-то совсем не хотелось спать. Он продолжал разглядывать ее лицо.
Теперь, когда страсть была утолена, вернулась реальность. Пирс держал в объятиях теплое нагое тело Элис и вспоминал, какой она была раньше, четырнадцать лет назад. На его глазах милая изящная девушка превратилась в красивую женщину. Он полюбил ее сразу, но не осмелился прийти к ее отцу-священнику и попросить у него руки дочери. Что он мог ей предложить, кроме своего имени и богатства? Эти вещи ровным счетом ничего для нее не значили.
Он дорого заплатил за свою нерешительность. У него было мало шансов ее завоевать, но этих шансов вовсе не осталось, когда Уэб признался ей в любви и попросил стать его женой. Уэстхейвен не мог соперничать с Уэбом – ведь этот человек был для него дороже брата. Пирс не хотел, чтобы между ними встала женщина. Особенно такая, которой Уэб подходил в тысячу раз больше, чем он.
С годами он научился скрывать свою боль и тоску. Даже себе самому он не признавался в том, что любит Элис. Она сделалась его лучшей подругой. Ее имя и имя друга слились в сознании Пирса в единое целое: Уэб-и-Элли. С ними ему всегда было хорошо и спокойно.
Но Элис вот уже два года как овдовела. Пока она жила в Чандлосе, Пирс цеплялся за любой предлог, лишь бы не появляться в Уэстхейвен-Парке. Потом она переехала в Бат, и они по понятным причинам стали видеться совсем редко.
Зато сейчас, и Лондоне, он старался встречаться с ней каждый день. Она была необходима ему как воздух. Какие еще причины, кроме дружбы, заставляли его это делать?
Уэстхейвен грустно улыбнулся и только сейчас заметил, что свеча на столе догорела. Комната была погружена во мрак.
Элли. Женщина, которую он любил четырнадцать лет – так сильно, как никогда никого не любил, в том числе и себя. Особенно себя. В данный момент он себя почти ненавидел.
Что он наделал?
Пришел к ней в минуту душевного смятения, ворвался посреди ночи в ее дом, заставил выслушивать его бредни, а сам успокоился в ее присутствии. Он вынудил ее пожелать ему счастья в предстоящем браке, а потом не смог от нее уйти.
Завтра она от него освободится и вернется к той жизни, которую сама для себя выбрала.
Он сыграл на ее сочувствии, дружбе, желании выслушать его и утешить. Он заставил ее сделать нечто, за что она будет ненавидеть себя завтра, когда наконец поймет, что натворила.
О Господи, он переспал с женой Уэба! Пирс закрыл глаза, ужаснувшись при одной этой мысли. И Элис отдалась ему не просто из сострадания, она отдалась ему с такой страстью, которую он до сих пор не видел ни у одной женщины.
Элли… Она жила без Уэба целых два года. Пирс пришел к ней в спальню после полуночи – в такое время, когда человек наиболее уязвим, – и воспользовался ее слабостью.
Пирс ненавидел самого себя.
Но он не мог жениться на Элис. Для этого было несколько причин. Прежде всего, вчера вечером он уже скомпрометировал другую женщину, юное невинное создание, и чувствовал себя обязанным сделать ей предложение. Он женится на Кассандре Борден, а не на Элли.
Но даже будь он свободен, о каком браке идет речь? Пирс не желал Элли зла, а потому не имел права заставлять бывшую жену Уэба разделить его одиночество.
И все-таки он занимался с ней любовью. И тем самым убил все. Уничтожил то единственное, что было хорошего в его унылом существовании. Начиная с завтрашнего дня они уже не смогут смотреть друг другу в глаза. Она начнет его презирать – так же, как он презирает сейчас себя.
Итак, все кончено. Конец дружбе, озарявшей его жизнь на протяжении стольких лет. Осталась только любовь. Эта любовь не померкнет до конца его дней, но в ней уже не останется места для прежнего тепла и света. Он эгоистично удовлетворил свои желания, нарушив покой своей возлюбленной.
Элли непременно будет страдать от того, что сделала этой ночью. А он не сумеет ее утешить.
Она заворочалась и открыла глаза. В полумраке Пирс увидел ее удивленный взгляд, но удивление тут же сменилось радостью. Она улыбнулась. Он нагнул голову и поцеловал Элис в губы. Этот поцелуй, казалось, длился целую вечность.
– М-м, – сонно пробормотала она и обхватила его руками.
Уэстхейвен ненавидел собственную слабость. По крайней мере, в первый раз он действовал чисто инстинктивно, не в силах обуздать свои желания. Теперь у него не было даже такого оправдания. Он совершенно ясно осознавал, что делает. Завтра их дружбе придет конец. Он сделает предложение другой женщине.
Пирс перевернул Элли на спину и вошел в нее без долгих прелюдий. Их соитие было долгим и медленным. Наконец она достигла высшей точки наслаждения. С ее губ сорвался сладостный крик, заглушенный его поцелуем.
Пирс поднялся с кровати и оделся в темноте, потом нагнулся к Элис и произнес первые внятные слова с того момента, как они встретились этой ночью:
– Не вставай. Я уйду сам.
Но ей все же придется спуститься вместе с ним на первый этаж, чтобы закрыть дверь. Слуги не должны знать, что ночью к ней приходил мужчина. Элис опять надела ночную рубашку и халат.
Когда они сошли вниз, Пирс обнял ее и прижал к груди.
– Элли, – сказал он, зарывшись лицом в ее волосы, – прости меня, если сможешь.
Ее лицо озарила спокойная улыбка. Уэстхейвен переступил порог и не оглядываясь закрыл за собой дверь.
Элис вернулась в спальню, разделась и опять легла в постель – на ту сторону, где лежал Пирс. Она повернулась на живот и уткнулась носом в подушку.
Она подумает обо всем утром. Сейчас мысли – непозволительная роскошь. Она может только чувствовать. Все ее тело охвачено сладким томлением.
Всего несколько минут назад они с Пирсом упивались друг другом, и это было прекрасно.
Любовь, таившаяся в ней целых пятнадцать лет, наконец-то пришла к логическому завершению.
Думать нельзя. Завтра она поймет, что Пирс с ней прощался. Но до завтра еще есть время.
И все же, несмотря на неизбежную боль, она не позволит себе пожалеть о случившемся.
Это была самая чудесная ночь в ее жизни. И, к счастью, она еще не закончилась. Элис по-прежнему ощущала тепло и запах мужского тела, исходивший от постели.
Нет, сожаления не будет! И угрызений совести тоже.
