Глава 12,
в которой капитан Макгрегор все объясняет

На следующее утро Эсме проснулась на Гросвенор-сквер со странным чувством трепета и предвкушения. Что-то должно было случиться. Она ощущала это всем существом, всей своей шотландской натурой. Не в силах справиться с собой, она оделась, сошла вниз и нервно ходила по гостиной, пока не появился Гримонд с большим серебряным подносом.

— Не принести ли вам кофе и утреннюю газету, мисс? — учтиво спросил он. — Ее светлость еще не оправилась от головной боли и предполагает некоторое время провести в постели.

— Прекрасно, — сказала Эсме. Она обрадовалась возможности занять чем-нибудь голову.

Эсме уселась на диванчик, развернула газету и стала читать очередную статью об отставке Веллингтона. Вдруг ей пришла в голову мысль, от которой она похолодела. В газетах уже могло появиться сообщение о разрыве помолвки. Лорд Уинвуд собирался немедля отослать объявление. Видимо, он, как и Эсме, хотел как можно скорее покончить с этим скандальным происшествием.

Запах свежей типографской краски дразнил ее ноздри, пока она листала газету. Долго искать не пришлось. Короткое объявление было напечатано в верхней части страницы. Это, возможно, была самая короткая помолвка на памяти светского общества, подумала Эсме.

Боже, сколько будет сплетен! Неудивительно, что у тети разболелась голова. Вот об этом Эсме действительно сожалела. Она взяла чашку и, не отрывая глаз от газеты, сделала пробный глоток горячего кофе. Это было ошибкой, потому что она поперхнулась и закашлялась.

Эсме поставила чашку, отодвинула ее подальше и полностью развернула газету. Что это напечатано чуть ниже объявления Уинвуда? Знакомое имя. Эдвард Уилер.

Но этого не может быть. Тут какая-то ошибка. Она прочитала еще раз, каждое слово. На этот раз внезапное озарение обрушилось на нее. Ей вспомнились слова Аласдэра, сказанные им в тот ужасный день, когда они ссорились.

«Ребенок Джулии Кросби вас не касается, как, впрочем, и меня, и оставим это».

Боже, какой идиоткой она была!

Она быстро сложила газету и вышла в коридор, в котором дворецкий ставил вазу с цветами.

— Гримонд, я собираюсь прогуляться подольше, — бросила она ему, сбегая по лестнице. Она покинула дом, но рука ее перестала дрожать только когда она была уже далеко от Мейфэра. В другой руке она по-прежнему сжимала газету. О мистере Уилере она знала только то, что он был успешным драматургом. Теперь на свои места вставало все остальное.

Генриетта — сестра Уилера. А не его жена. Миссис Уилер на самом деле мисс Уилер. Как она могла подумать другое? Какой дурочкой она была, и не только поэтому.

Пришло время им с Аласдэром обстоятельно обсудить все. Она твердо решила не оставлять ему выбора. Если потребуется, она будет сколько угодно ждать у его дверей. И в конце концов она добьется своего или умрет, не прекращая попыток. Это ее жизнь. Она должна позаботиться о себе. Как сказала тетя, ей не следует жить чужими заботами.

Многое смущало Эсме, но даже если бы Джулия Кросби носила ребенка от Аласдэра, Эсме уже готова была признать, что в любви, как на войне, все позволено. Но даже этого препятствия больше не существовало. Она испытывала облегчение. Радость. Нет, это был исступленный восторг. Сэр Аласдэр Маклахлан мог быть повесой, негодяем, обаятельным мерзавцем, но он был ее негодяем — и она должна заполучить его.

Ветер хлестал ее по лицу и развевал полы ее плаща, когда она коротким путем спешила через почти пустынный парк. Улицы, тоже были пусты. На Грейт-Куин-стрит царили тишина и спокойствие, только ветер играл сухими листьями да коренастый мужчина сходил на мостовую из щегольской почтовой кареты. Не обращая на него внимания, Эсме заторопилась к дому Аласдэра и настойчиво задергала за дверное кольцо. Уэллингз распахнул дверь, и на лице его расплылась улыбка.

— Доброе утро, мисс Гамильтон. Вы к маленькой мисс? — Он заколебался. — Может быть, послать за Лидией?

— Спасибо, но я хочу видеть не Лидию и не Сорчу. Мне нужен сэр Аласдэр. Немедленно разбудите его, Уэллингз. И скажите ему, что я не уйду, пока он не сойдет вниз и не поговорит со мной.

Уэллингз помялся в нерешительности.

— К сожалению, его нет дома, мисс, — отвечал он. — Сэр Аласдэр уехал в своем экипаже не более десяти минут назад.

Эсме еще продолжала размахивать газетой, когда в дверь снова постучали. Уэллингз нахмурился.

— Прошу меня извинить, мисс.

Он снова открыл дверь, за которой стоял тот самый кряжистый джентльмен, который вышел из кареты недалеко от дома. Незнакомец держал в руках шляпу с загнутыми боковыми полями, а его похожая на бочонок грудь заполнила весь дверной проем.

— Прошу прощения, — произнес он с сильным шотландским акцентом. — Здесь живет Маклахлан? Похоже, я на дом-два сбился с курса.

—Да. — Уэллингз бросил быстрый взгляд на платье джентльмена. — К сожалению, он в отсутствии.

Мужчина положил шляпу и принялся расстегивать свою шинель.

— Какая жалость! — сказал он и обернулся, чтобы крикнуть в дверь: — Заносите сундук и чемодан, Уинтерз. Кажется, мы нашли мальчугана.

Уэллингз не сдавался:

— Сэр Аласдэр ожидает вас, сэр?

— Не знаю! — сказал незнакомец, высвобождаясь из шинели, под которой оказалась синяя щегольская морская форма. — Но у него все равно не будет выбора, потому что я его кровный родственник. Капитан Макгрегор к вашим услугам. А теперь скажите, где здесь Адмиралтейство?

Уэллингз указал в направлении Уайтхолла.

— Это там, сэр, — сказал он. — Совсем близко, прямо за углом.

— Превосходно! Превосходно! — сказал Макгрегор. — Я загляну туда завтра.

Слуги капитана вносили его багаж, а Уэллингз, услышав магические слова «кровный родственник», отдавал распоряжения, что куда нести. Эсме наблюдала за всем этим, широко раскрыв глаза.

К сожалению, дядя Аласдэра оказался одним из самых некрасивых людей, которых ей когда-либо приходилось видеть. Капитан был не таким коротышкой, каким показался вначале, но по сложению он более всего походил на быка. Его напоминавшие проволоку ярко-рыжие с проседью волосы торчали во все стороны, кожа была темной и словно травленой, похожей на кожу туфель, сильно пострадавших от непогоды.

У него отсутствовало несколько передних зубов, а нос, насколько могла судить Эсме, был сломан дважды. Один глаз у капитана ужасно косил, отчего моряк напоминал Эсме пирата без повязки на глазу. Неожиданно капитан Макгрегор повернулся к ней.

— А кто вы будете, мисс? — спросил он, щуря косой глаз. — Вы пришли или уходите?

— Я только что пришла, — немного удивленно проговорила она. — Я ожидаю сэра Аласдэра.

Капитан оглядел ее с головы до ног.

— Тогда мы в одинаковом положении, — низким голосом почти прорычал он. — Вы мне кого-то напоминаете, девушка. Как ваше имя?

— Гамильтон, — сказала она, слегка поклонившись. — Мисс Эсме Гамильтон.

— Ах да! Девчушка Гамильтон! — воскликнул он, трогая рукой щетину на своем подбородке. — Мальчуган сообщил мне, что вы здесь.

— Я не здесь, — раздраженно сказала Эсме. — То есть я здесь. Но только с визитом.

— В самом деле? — Капитан повернулся к Уэллингзу, который отпустил остальных слуг. — Не принесете ли нам крепкого кофе и по глотку хорошего виски? Пока мой племянник не надумает вернуться домой, мы с мисс Гамильтон скоротаем время за разговорами.

— Но сейчас половина десятого, сэр.

— Да? — Капитан косо взглянул на него. — Так что из того?

Уэллингз побледнел и посмотрел на Эсме. Эсме пожала плечами. Ей неизвестны привычки дяди Аласдэра, но она и шагу назад не сделает, пока не поговорит с Аласдэром. ^ — Мы будем в гостиной, Уэллингз, — сказала она. — Кофе был бы очень кстати.

Тяжело ступая, капитан последовал за ней. Она удивилась, обнаружив, что Аласдэр сообщил о ней дяде. Почему, хотела бы она знать. Она порылась в памяти, но имя Ангус Макгрегор ничего ей не говорило.

Отложив газету, Эсме указала ему на кресло, а сама уселась напротив. Капитан сел и, глядя на нее с большой сердечностью, хлопнул себя по коленям.

— Так вы старшенькая Розамунды, так? — начал он. — Вы похожи на нее, точно, похожи.

Эсме удивленно моргнула.

— Вы знали мою мать?

— О да! — сказал он. — Шотландия невелика. А она была редкостной красавицей. Никогда не встречал женщины, которая могла бы сравниться с ней, хоть очень старался, видит Бог!

Капитан засмеялся и помотал головой, будто погружаясь в воспоминания.

Эсме удивленно подняла бровь.

— Как вы познакомились с ней?

— Я встретил Розамунду, когда ее стали вывозить в свет, — сказал он. — Разве она никогда не упоминала мое имя?

Эсме покачала головой. Лицо капитана помрачнело.

— Я был влюблен, — продолжал он, — как всякий мужчина с горячей кровью, который положил глаз на девушку. К тому времени я стал лейтенантом и был таким самоуверенным, каким только может быть молодой офицер.

Его слова заставили Эсме улыбнуться.

— Да, кажется, понимаю. Глаза капитана затуманились.

— Конечно, ко времени моего появления все танцы у Розамунды были уже расписаны. Мои паруса повисли. Тут два подвыпивших мелких лорда затеяли ссору, стали выяснять, чей должен быть следующий танец, и я увидел шанс для себя. — Он взглянул на Эсме и подмигнул ей здоровым глазом. — Роза ускользнула в сад со мной, а лорды остались выяснять отношения.

Улыбка Эсме стала неуверенной.

— Это звучит почти романтично, — заметила она. — И вы ушли в море и никогда больше не видели ее?

— Господи, конечно же, нет! — сказал капитан. — Я осаждал ее месяц или больше. Даже сделал предложение, каким бы безрассудным это сейчас ни казалось. Сейчас, не смейтесь, мисс! В юности я был совсем неплох. Все зубы были при мне и копна рыжих волос на голове.

Эсме улыбнулась, стараясь вообразить его молодым, но это было трудно.

— И что было дальше?

— О, Розамунда была слишком благоразумной, чтобы выйти за меня замуж, — печально отвечал он. — Она не захотела стать женой моряка, а я был слишком упрямым, чтобы отказаться от моря. Оглядываясь назад, я не виню ее. Многие замечательные парни ушли в море и никогда не вернулись назад.

Эсме вдруг что-то вспомнила. Не тот ли это человек, о котором говорила тетя Ровена? Первая любовь ее матери? Это казалось невероятным. И все же… нет. Каким бы безобразным он ни казался, в нем было обаяние. Эсме сцепила руки на коленях и глубоко вздохнула.

— Если вас это немного утешит, капитан Макгрегор, я думаю, моя мать вспоминала вас с большой нежностью.

Капитан широко осклабился.

— Будьте уверены, — сказал он, еще раз весело подмигнув. — Каждый раз она изводила меня, бранила за мой выбор. Конечно, в ответ я бранил ее и говорил, что это она выбирала, а не я. И так оно и шло, красавица. Но в каком-то смысле мы оставались добрыми друзьями.

— Вот как. — Эсме села прямее. — Так вы не теряли друг друга из виду?

Капитан пожал плечами.

— Настолько, насколько это возможно для моряка. Редкие письма, а раз в два-три года случалось свидеться — Шотландия невелика, как я уже сказал, но мне никогда не удавалось застать ее в промежутке между замужествами. Какая ирония судьбы, как-то сказал я ей, что все ее распрекрасные сухопутные денди умерли, а я жив, здоров, бодр и с каждым днем все безобразнее.

— А вы… А вы все еще хотели жениться на ней? Он еще раз пожал плечами.

— В своих фантазиях, — отвечал он. — Но, наверное, все так и должно было идти. Розамунда была та еще штучка. Мы скорее убили бы друг друга, чем стали примерной парой, вместо того чтобы время от времени… Впрочем, не имеет значения.

В этот самый момент в коридоре послышался шум, и в гостиную влетел Аласдэр, на ходу стягивая перчатки.

— Эсме! — задохнулся он, широко раскрывая руки. Эсме, не рассуждая, бросилась в его объятия.

— Моя дорогая девочка, — говорил он, зарывшись лицом в ее волосы. — Мне сказали, что ты ушла на прогулку. Тебе не следовало приходить сюда, ты знаешь. Почему ты не подождала меня?

Эсме немного отстранила его.

— Я устала ждать тебя, Аласдэр. Ты слишком медлителен. Тут капитан прочистил горло.

— Что нужно сделать славному старому моряку, мальчуган, чтобы получить в этом доме кружку кофе?

Аласдэр повернулся с недоверчивым выражением лица.

— Ангус! — крикнул он, двумя большими шагами перекрывая комнату. — Вы?..

Дядя Аласдэра встал, и они тепло пожали друг другу руки.

— Я отправился в путь, мальчуган, как только получил твое письмо, — сказал он, и его лицо внезапно помрачнело. — О ребенке. Извини, что так задержался.

Аласдэр положил руку на плечо дяди.

— Ну, сейчас это не имеет значения. Мы все уладили. Ангус бросил взгляд на Эсме.

— Это я вижу.

Аласдэр чуть ли не покраснел.

— Кроме того, Ангус, вам не нужно было непременно проделывать долгий путь в Лондон, —добавил он. —Достаточно было бы письма.

Ангус переводил взгляд с Эсме на Аласдэра и обратно.

— Вот в этом я не уверен, — сказал он. — Предстоит еще кое в чем разобраться.

Внезапно у Эсме появилось ужасное предчувствие. Она придвинулась к Аласдэру, который смотрел на дядю с недоумением. Вошел Хоз с кофе и виски, но его появление даже не сразу заметили.

— Я слушаю, Ангус, — сказал Аласдэр, когда слуга вышел. Ангус сделал жест в сторону Эсме:

— Ей тоже лучше выйти. Разговор будет не для ушей леди.

— Говорите, дядя, — потребовал Аласдэр. — Если это так важно, что вы проделали столь долгий путь, то Эсме должна услышать это.

Его дядя сначала высоко поднял плечи, а потом широко развел руками.

— Хорошо, дело в том, что… — начал он, затем остановился и тяжело вздохнул. — Дело в том, что малышка… она не твоя. Не знаю, откуда взялась эта путаница, но мне очень жаль, что все это из-за меня.

— Не… не моя? — недоуменно спросил Аласдэр. — Но она моя. Так сказала Эсме. Вы ошибаетесь.

Ангус медленно покачал головой:

— Нет, мальчуган. Разве ты не помнишь? Ребенок мой, и я не собираюсь вешать его на тебя. Это было бы нечестно.

Эсме смотрела на Аласдэра, с лица которого исчезли все краски.

— Но… но это совершенно невозможно! — воскликнула она. — Я знаю. Я там была.

— Откуда тебе знать, красавица? — хитро сказал капитан. — Я что-то не помню ничего такого.

Эсме почувствовала, как разгорелось ее лицо.

— Сорча — ребенок Аласдэра, — настаивала она. — Я была там, когда моя мать призналась в этом.

— Она призналась, — сказал Ангус. — А при каких обстоятельствах?

Эсме раскраснелась еще больше.

— Она застала Ачанолта в… ну, в смущающей позе с одной из наших служанок, с той, которая была очень хорошенькой и кокетливой, — за ней всегда нужен был глаз да глаз, — и когда она застала этих двоих в таком виде, ну, мама взорвалась. Она была в ярости. Мы все слышали, как они ссорились.

— Она была не в себе, так? — сказал капитан. — И что дальше?

Аласдэр скрестил руки на груди.

— Зачем вы оба пережевываете эту старую историю? — запротестовал он. — У меня нет желания слушать ее. Мне все равно, кто там завалил судомойку. И заметьте, Ангус, Сорчу никто ни на кого не вешал.

Но он не был услышан. У Эсме дрожали губы, и она не в силах была остановиться.

— Я… я вбежала в комнату сказать им, что слуги слушают. Девушка все еще была голой и завернулась в простыни. Я вышвырнула ее вон. Они не обращали на меня внимания — были слишком заняты друг другом. Я повернулась и увидела, как мама ударила его. С этого момента все покатилось под гору.

Аласдэр издал пренебрежительный звук.

— Как это может быть?

— О, очень просто! — сказала Эсме. Он обвинил ее, что она носит в своем чреве бастарда. Он заявил, что ему давно известно об этом. А она — она сказала ему в лицо, что признает это! Сказала, что рада этому и пусть он идет к черту.

Ангус согласно кивнул головой.

— Да, она разозлилась и хотела ранить его как можно больнее, так?

— Да, — признала Эсме. — Она была вне себя от гнева.

— Как это похоже на Розамунду, — сказал он. — А я совсем не тот мужчина, к которому можно ревновать, согласны?

Эсме непонимающе смотрела на него.

— Что вы хотите сказать?

— Ну посмотрите на меня! — продолжал капитан, указывая на один из недостающих зубов. — Какую ревность могу вызвать я со своим брюшком, своими зубами и рыжими с проседью волосами?

Аласдэр издал горький смешок.

— Не могу поверить!

— Верь мне, мальчуган! Она застала Ачанолта на прехорошенькой молоденькой служанке, а как она могла отомстить? Тем, что была со мной? Со старым морским волком, который двадцать пять лет провел в море и утратил даже ту небольшую привлекательность, которой обладал в молодости? Нет, лучше бросить ему в лицо, что ребенок от молодого красавца. Кроме того, Аласдэр в это время находился в семистах милях оттуда. Что же касается меня, я время от времени появлялся дома, и Розамунда была неравнодушна ко мне. Она бы не хотела увидеть мою голову на пике.

— Но как она могла? — вскричала Эсме. — Как она могла сотворить такое с Сорчей?

Аласдэр уселся на диван и уронил голову на руки.

— Это неправда, — сказал он. — Этого не может быть. Но Ангус бегал по комнате и не слушал его.

— Роза в этот момент не думала о ребенке. Она жаждала мести. И она ведь не знала, что умрет. Как все мы, она думала, что у нее будет время все исправить. В любом случае таково мое мнение.

Эсме села рядом с Аласдэром.

— О Боже!

— Нет! — твердо произнес Аласдэр. — Я… я помню, Ангус. Зачем вы говорите все это?

Ангус остановился и посмотрел на него.

— Что ты помнишь, мальчуган? Аласдэр пожал плечами.

— Ну, я был в самом плачевном состоянии, — признал он. — И… сделал что-то, о чем подумал, что позже буду раскаиваться. Что-то постыдное.

— Да, почти сделал! — сказал Ангус, бросив быстрый взгляд на Эсме.

— Что? — спросил Аласдэр. — Что именно? Это было что-то плохое?

— Ну, нельзя сказать, чтобы совсем плохое, — наклонил голову Ангус. — А ты уверен, что хочешь это знать?

— Да почему бы и нет? — махнул рукой Аласдэр. Ангус посмеивался про себя.

— Ты пытался пописать в горшочные пальмы леди Мо-руин.

Аласдэр поднял голову.

— Я — что?

— Ты был сильно пьян, вот что, — продолжал Ангус. — И тебе срочно нужно было облегчиться. Заявил, что тебе нужно в мужской туалет, но я заметил, что ты шагнул не в ту дверь. Ты, шатаясь, двинулся за занавеси позади помоста для музыкантов, споткнулся о футляр для скрипки — с тебя свалились брюки, и ты не мог натянуть их.

— Боже. — Аласдэр издал горестный стон. — Занавески — они были тяжелые? Бархатные?

— Нуда, скорее всего. Последовал еще один стон:

— Кто-нибудь… кто-нибудь видел?.. Ангус успокоительно похлопал его по плечу:

— Нет, но если бы занавеси раздвинулись как раз в то время, когда брюки болтались вокруг твоих лодыжек, дамы были бы сражены наповал, — сказал он. — Не это меня заботило. Мы вернули все на свои места, и тут я понял, что нужно срочно покинуть дом лорда и леди Моруин, прежде чем один из нас не свалится, потому что видел, что все к тому идет.

Эсме не могла оценить юмора ситуации. Она была близка к панике. Капитан Макгрегор был любовником ее матери? Боже милостивый. В это невозможно было поверить. Ее мать всегда предпочитала красивых вертопрахов. Квадратный коротышка с поседевшей головой, с лицом, похожим на поношенную седельную суму, — это не укладывалось в голове. И что теперь будет с Сорчей? Как это все произошло?

Внезапно она подумала о тех безжалостных словах, которые бросала в лицо Аласдэру.

— О Боже! — Она прижала ладони к щекам. — Какая ужасная получилась путаница — и все из-за меня!

— Нет, милочка, это наделала твоя мать, упокой Господь ее душу.

Эсме не слушала его.

— Аласдэр! Прости меня, я так виновата перед тобой. Ангус недоуменно посмотрел на нее.

— Почему? — спросил он. — Что ты сделала? Эсме уставилась на ковер.

— Я… говорила ужасные вещи, — прошептала она. — Такие, что мне и вспомнить страшно.

Но Аласдэра, казалось, совсем не интересовало ее извинение. Он все еще неодобрительно следил за дядей.

— Ангус, вы уверены? — спросил он голосом, в котором сквозило недоверие. — За последние месяцы я многое передумал и, казалось, понял, где истина. Этот ребенок очень дорог мне.

— Да, мой мальчик, — устало сказал он. — Не сомневаюсь. Эсме положила ладонь на руку Аласдэра.

— Глаза у Сорчи действительно как у Макгрегора, — задумчиво сказала она. — Наверное, твой дядя прав, говоря так о маме. Она могла быть импульсивной и безрассудной. Но было в ней и другое, о чем говорила тетя Ровена, — но не будем об этом! Я прошу прощения, Аласдэр, за все безобразные вещи, которые я наговорила.

Аласдэр повернулся к ней и взял ее руки в свои.

— Но ты была недалека от истины, дорогая, — сказал он. — Думаю, я должен признать, что все, сказанное дядей, правда. У него нет причин лгать. Но ужасная правда в том, что это мог бы быть я. На этот раз я оказался не виноват, хотя сейчас предпочел бы, чтобы все было наоборот. Но сколько раз я был виноват в подобных случаях? Сколько раз, Эсме? Я не мог бы даже сосчитать.

Ангус с любопытством наблюдал за ними.

— Что это значит, мой мальчик, — «предпочел бы, чтобы все было наоборот»?

— Ангус, я не хочу ссориться с вами, — начал он. — Но я не отдам ее. Я буду бороться.

Ангус был потрясен.

— Ты хочешь растить ребенка? — сказал он. — Но я думал, что мисс Гамильтон взяла на себя заботу о девочке.

Эсме жалко засопела.

— Сначала так оно и было, — сказала она. — Пока об этом не узнала моя тетя Ровена.

Ангус тихонько хихикнул.

— А, Ровена! Ее я тоже помню.

— Ангус, это, черт возьми, совсем не смешно. Ангус многозначительно поднял руки.

— Хорошо, мой мальчик! Ты знаешь, что всегда говорит твоя бабушка Макгрегор: «Рано или поздно цыплятки все равно вернутся на свой насест». Но на этот раз цыпленок по ошибке устроился на твоем насесте.

— Бабушка действительно говорила это? — сдвинул брови Аласдэр.

— Тысячи раз! — ответил Ангус. Аласдэр сжал кулаки.

— Ладно, она угнездилась здесь, и пусть, Бога ради, здесь и остается, — сказал он. — Я буду растить ее, как собственную дочь. Я единственный отец, которого она когда-либо знала — Ачанолту она никогда не была нужна, и я говорю вам, что не отдам ее.

Эсме начала понимать, что Аласдэр совершенно серьезен. Он на самом деле не хотел снимать с себя ответственность. Он был в ярости. Челюсть его свело судорогой.

Ангус сел и почесал свою седую голову.

— Хорошо, хорошо, как же нам быть? — пробормотал он. — Один Бог знает — моряку невозможно растить ребенка, и у меня в любом случае нет такого намерения. Конечно, я хотел бы устроить все так, как будет лучше для малышки. Но, мой мальчик, больше всего прав на девочку у нее… — Тут он сделал жест в сторону Эсме. — В этом я уверен. Женщины знают, что лучше для детей.

— Я знаю, что лучше для Сорчи, — рявкнул Аласдэр, сжатая челюсть которого по-прежнему свидетельствовала о его воинственном настрое. — Я понимаю ее. Мы с Эсме будем воспитывать ее вместе.

Ангус выглядел совершенно сбитым с толку.

— Я думал, Эсме живет с Ровеной.

— Да, и это следующая проблема, которую я намерен решить, — сказал Аласдэр, опуская руку в карман и извлекая оттуда маленькую бархатную коробочку. Она была зеленой, как та, в которой хранился подаренный им жемчуг, только меньше. Он хлопнул ею о стол рядом с позабытым подносом с кофе и бросил на Эсме взгляд, который вызвал в ней желание противоречить.

— Но это мы должны обсудить между собой, — добавил он.

— А! — сказал Ангус, хлопая себя по коленям и вставая. — Тогда я иду наверх и забираю с собой виски.

Аласдэр помахал ему рукой.

— Да-да, — сказал он. — Разумеется, ступайте.

Ангус остановился рядом с Эсме и положил ей руку на плечо.

— Не тревожься, красавица, — сказал он. — Я богатый человек, и я все сделаю для малышки. Мне в любом случае нужен наследник.

Эсме во все глаза смотрела на него.

— Но что мы скажем Сорче?

Ангус покровительственно похлопал ее по плечу.

— Ну, когда она вырастет, ты скажешь ей все, что найдешь нужным — или не скажешь ничего! Она будет леди Сорча Гатри, твоя любимая младшая сестричка. Аласдэр не станет возражать, а если станет — я убью его. Или ты можешь сказать ей, что у нее были родители, которые очень любили друг друга, но испортили себе жизнь, хотя хотели для нее самого лучшего. Или, если захочешь, можешь изменить ей имя и сказать, что она ваша с Аласдэром дочь. Ведь так оно и будет, да?

Эсме смотрела на него, не в силах произнести ни слова.

— Хорошо. По крайней мере у нас есть… выбор.

Ангус помедлил ровно столько, чтобы успеть еще раз подмигнуть Эсме и захватить графин с виски.

— Не теряйте времени, — посоветовал он. — Как бы там ни было, красавица, ребенку нужны двое родителей. Не так важно, кто зачал, важнее, кто любит и заботится о нем.

Она медленно кивнула:

— Это правда.

И Ангус вышел, закрыв за собой дверь.

Аласдэр смотрел ему вслед с выражением недоверия.

— Ну и денек, — сказал он, беря ее за руку. — И он еще только начинается. Что ты обо всем этом думаешь, девочка?

— Я ему верю, но я потрясена. — Эсме тоже все еще смотрела на дверь. — Подумать только! Капитан Макгрегор и моя мать! Но похоже, что он и был ее первой давно утраченной любовью. В голове не укладывается, все это просто поразительно.

— Моя голова уже несколько недель отказывается мне служить. И что это за утраченная любовь?

Эсме повернулась к нему и тронула ладошкой его щеку.

— О, просто глупая романтическая история, которую мне рассказала тетя Ровена, — пробормотала она. — Что-то вроде предостережения.

Аласдэр смотрел на нее с некоторым недоумением.

— Понимаю, и что за мораль у этой истории? Эсме наклонилась к нему и легко поцеловала в губы.

— Что нужно доверять своему сердцу, — сказала она. — Потому что первая любовь может быть самой настоящей, и за нее нужно держаться всеми силами.

— И это так?

— Да, — твердо сказала она. — Моя мать не сделала этого, и, может быть, отсюда все ее несчастья. Я надеюсь, что у меня получится лучше. Я надеюсь, что распознаю свою любовь и буду держаться за нее, какой бы она ни была. Может быть, меня ждет счастливая жизнь. Может быть, у меня получится лучше, чем у моей матери.

Аласдэр погладил ее по щеке.

— Моя дорогая девочка, ты не похожа ни на одну женщину из тех, кого мне приходилось знать, — прошептал он. — Ты просто Эсме. И ты совершенство.

Эсме улыбнулась ему со слезами на глазах.

— Ну а ты нет, — сказала она. — Ты безнадежно испорчен и очень, очень грешен. К сожалению, я нахожу это сочетание неотразимым.

Аласдэр не отрываясь с нежностью смотрел на нее.

— Эсме, я был таким глупцом, и совсем не приезд дядюшки Ангуса убедил меня в этом.

Она улыбнулась ему — и так много было в этой улыбке.

— Да, так и есть. Ты был глупцом. Его глаза заблестели.

— Но может быть, нам нужно начать все сначала? — продолжал он. — Эсме, что ты делаешь здесь? Тебе не следовало приходить сюда одной, ты ведь знаешь.

— Да, я думала, ты скажешь это раньше, — заметила она и взялась за газету.

— Что это? — спросил он. — Сегодняшняя газета? Как странно. Та самая газета, которую я читал перед тем, как броситься на Гросвенор-сквер.

Она бросила на него настороженный взгляд.

— Тогда ты, наверное, уже знаешь, что моей помолвке с лордом Уинвудом пришел конец?

Его лицо посерьезнело.

— Как только я прочитал объявление, то сразу поспешил к дому твоей тети, но ты уже ушла, — сказал он. — Не буду притворяться, Эсме, что я не рад. И на этот раз не упущу возможность завоевать тебя. Мне не следовало бы обременять тебя таким скандалистом, как я, но я намерен сделать это, если ты мне позволишь. Я люблю тебя, моя девочка, люблю всем сердцем.

— И я люблю тебя, — сказала она, беря его руки в свои. — Я пришла сюда с твердым намерением броситься в твои объятия самым развратным образом. Я знаю — чтобы выйти замуж за такого, как ты, Маклахлан, нужно очень постараться, и будет лучше, если ты проявишь больше уступчивости. Я собираюсь заполучить тебя любым путем, чего бы это ни стоило.

Он подарил ей одну из своих самых обольстительных улыбок.

— О, тебе не потребуется много усилий, особенно если ты собираешься вести себя развратно. — Вдруг улыбка исчезла с его лица. — Я только… ну, я только надеюсь, что Куин не возненавидит меня.

— Мне кажется, Куина больше заботит совсем другое, — пробормотала она. — Уверена, он едва ли заметил мое отсутствие.

— Не могу в это поверить. Эсме хитро взглянула на него.

— Поверь мне, — сказала она, раскрывая газету. — Но это совсем другая история, для которой будет свое время. Сейчас в газете меня привлекло это.

— Ого! — воскликнул он, следуя взглядом за движением ее пальца по странице. — Будь я проклят! Я не успел прочитать это — сразу бросился к дому твоей тети. Рад, что Уилер так поступил с Джулией. Это избавит меня от дуэли.

Эсме нетерпеливо постучала по объявлению.

— Аласдэр, почему ты не сказал мне, что Генриетта Уилер — сестра мистера Уилера?

— Зачем мне было это говорить? — Он смотрел на нее с удивлением. — Я едва знаю эту женщину. Какое это имеет значение?

Эсме пожала плечами.

— Так, никакого. Значит, мистер Уилер — отец ребенка миссис Кросби?

— Так говорит Джулия, — отвечал Аласдэр. — Ты еще пытаешься оправдать меня?

Эсме покачала головой:

— Боюсь, я не поверила тебе.

Аласдэр бросил на нее сердитый взгляд, но вдруг лицо его снова помрачнело.

— Хотя правда… печальная правда заключается в том, что отцом ребенка мог быть и я, — сказал он. — Это не делает мне чести. Но я им не был. Я так и сказал тебе. Теперь Джулия стала миссис Эдвард Уилер, и я желаю им счастья.

Эсме испытала некоторое замешательство.

— Хорошо, с этим разобрались, — сказала она. — Теперь скажи мне, Аласдэр, что в этой коробочке?

Аласдэр опустил глаза — темные ресницы легли на щеки.

— Я давно купил для тебя это, — сказал он. — Еще до того, как появилась твоя тетя и перевернула все в моей жизни.

— До того, как вернулась тетя? — повторила она. — Как интересно! Могу я получить это сейчас?

— Нет, — сказал он, забирая коробочку и позволив ей только мельком заглянуть в нее и увидеть купленное несколько недель назад великолепное кольцо с сапфирами и бриллиантами, которое обошлось ему в целое состояние.

— Нет? — Ее глаза широко раскрылись при виде кольца.

— Нет. — Он захлопнул коробочку. — Сначала ты должна согласиться выйти за меня замуж и помочь мне растить Сорчу и еще девять детей, которые у нас будут.

— Можно? — спросила она, потянувшись за коробочкой. — Но почему девять?

Аласдэр спрятал коробочку за спину.

— Чтобы не пустовали те стульчики в классной комнате, — объяснил он. — Хороший шотландец не допустит, чтобы что-то пропадало зря.

Эсме откинулась назад и нахмурилась.

— Именно об этом я подумала, когда ты купил их. Но ты действительно… Ты ведь не планировал?..

— О, я никогда ничего не планировал за всю свою жизнь! — отвечал он. — Но Старушка Макгрегор говорит, что наш разум работает самым непостижимым образом.

Эсме, оказавшись за его спиной, выхватила кольцо.

— Милый Аласдэр, я выхожу за тебя замуж совсем не из-за твоего ума, — сказала она, увлеченно открывая коробочку. — И уж точно не из-за поговорок твоей бабушки. Но это кольцо!.. О, любовь моя! Теперь совсем другое дело! За такое кольцо я почти могла бы — почти — выйти замуж за твоего дядю Ангуса.

Пробормотав нечто невразумительное, Аласдэр опрокинул Эсме на диван и навис над ней.

— Нет, моя маленькая красотка Гамильтон, — сказал он с притворной яростью. — Это Маклахлан, и никто другой. Отныне я не уступлю тебя никому.

Эсме смотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

— В самом деле? — спросила она и потерлась бедрами о его бедра, что сразу дало результаты.

— Нет, в ближайшую тысячу лет, — поклялся он. — И тысячу лет после нее.

По лицу Эсме медленно расползалась улыбка удовлетворения.

— Тогда вставай, Маклахлан, и закрой дверь, — прошептала она. — У нас девять пустых стульчиков, а ты уже потерял так много времени.