Глава 8
На следующий день, в десять минут четвертого, Ифигиния влетела в гостиную тети Зои. Амелия едва поспевала за ней.
— Мы прибежали так быстро, как только могли. — Ифигиния первым делом взглянула на тетю, сидевшую на красном бархате нового дивана в римском стиле. Затем перевела взгляд на лорда Отиса, потягивавшего бренди в другом конце комнаты.
— Слава Богу, ты здесь! — возопила Зоя голосом актера древнегреческой трагедии.
Лорд Отис, невысокий приземистый мужчина с кустистыми бровями на добродушном лице и редеющими седыми волосами, в отчаянии посмотрел на кузин:
— Новое несчастье…
— Что случилось? — Ифигиния развязала ленты нарядной белой шляпки с пышными оборками. — По твоей записке я поняла, что произошло нечто ужасное, тетя.
— Я получила новое письмо от вымогателя, — простонала Зоя. Взяла двумя пальцами сложенный листок бумаги и протянула его Ифигинии. — Взгляни сама.
Ифигиния схватила письмо. Она сразу заметила сломанную черную печать со знакомым изображением феникса. Потом громко прочла вслух:
Мадам.
Если желаете и дальше хранить в тайне одно очень личное событие своей жизни, то принесите пять тысяч фунтов на Ридингское кладбище к памятнику миссис Итон.
Будьте на месте ровно в полночь. Деньги должны быть оставлены на плите в центре памятника. Приходите одни, мадам, в противном случае в следующий раз сумма возрастет вдвое.
Ваш Феникс.
Амелия тяжело опустилась на стул.
— Значит, мы оказались правы. Первое письмо было только началом.
— Я вас предупреждал, — хмуро заметил Отис. Он пересек комнату, подошел к Зое и обнял ее за плечи. — Вымогатели всегда возвращаются за новой данью. Это настоящие хищники.
— Что же мне делать? — причитала Зоя. — Я выдержала первый взнос, надеюсь, выдержу и второй. Этот негодяй настолько хитер, что руководствуется в своих требованиях здравым смыслом! Но не могу же я платить ему до конца дней своих! Рано или поздно он пустит меня по миру!
— Мы разыщем мерзавца, — поклялся Отис. — И тогда я своими руками сверну ему шею!
Зоя подняла руку и с благодарностью пожала ладонь Отиса, Затем обернулась к Ифигинии:
— Тебе удалось выяснить хоть что-нибудь?
Ифигиния медленно опустилась на оригинальный стул с ножками в форме звериных лап.
— Я сняла подозрения с трех джентльменов, которые в течение восемнадцати лет играли в карты с Гатри, а сейчас вращаются в обществе Мастерса.
— Кто они? — требовательно спросил Отис.
— Лартмор, Джадсон, Дэрроу. Мне удалось пробраться в их библиотеки и осмотреть воск и печати. Ни один из этих джентльменов не пользуется черным воском. Не попадалась мне на глаза и печать с фениксом.
— Но они могут прятать и то и другое, — возразила Амелия.
— Да, я уже думала об этом, — кивнула Ифигиния. — Мастерс тоже указывал на такую возможность. Но я тщательно обыскала столы этих джентльменов. В любом случае у нас нет другого выхода. Черный воск и печать — единственные наши улики.
— Но они ничего не дали нам! — Со скорбным вздохом Зоя откинулась на спинку дивана. — Я погибла! Что, что мне теперь делать?!
— Успокойся, успокойся же, дорогая. — Отис похлопал ее по плечу. — Мы найдем выход.
Ифигиния задумчиво рассматривала письмо с черной печатью.
— Интересно было бы знать, — протянула она, — друг Мастерса тоже получил второе письмо?
— Отличный вопрос, — наморщила лоб Амелия.
— Я ничего не знаю об этом, — пробормотала Зоя. — Сейчас я знаю только одно, — она патетически возвысила голос, — я должна действовать незамедлительно! Ибо в письме указано, что сегодня в полночь деньги должны быть в условленном месте.
— Полночное кладбище, — усмехнулась Ифигиния. — Как в пошлой мелодраме! Очевидно, наш злодей увлекается готическими романами миссис Радклифф.
— Или же просто забавляется таким странным образом, — проворчала Зоя.
— Ну что ж, — объявила Ифигиния, — я сама отнесу деньги.
Зоя, Амелия и Отис в изумлении уставились на нее.
— Нет, нет и еще раз нет! — воскликнула Зоя. — Это, как и в прошлый раз, возьмет на себя Отис.
— Ты не можешь идти на такой риск! — испугалась Амелия.
— Совершенно верно, — вступил Отис. — Я все сделаю.
Ифигиния подняла руку, призывая собравшихся к тишине:
— Вымогатель не случайно обращается именно к Зое, объясняя, как и куда принести деньги. Это может означать только одно — он будет из укрытия наблюдать за тем, правильно ли она исполнила его требования. Он будет ждать женщину. Если придет мужчина, ничто не помешает ему запросить в следующий раз десять тысяч.
— Десять тысяч! — простонала Зоя. Казалось, она сейчас упадет в обморок.
Отис поспешно поднес флакон с нюхательной солью:
— Вот, вот, дорогая.
— Благодарю тебя.
Отис недовольно посмотрел на Ифигинию:
— Ты не можешь пойти на это. Все в городе знают твой маленький белый экипаж, его, безусловно, кто-нибудь увидит, и потом весь свет станет чесать языки по поводу твоих полночных визитов на кладбище.
— Об этом не беспокойтесь. Я все тщательно продумаю. — Ифигиния нахмурилась. — Возьму извозчика. Заплачу ему, чтобы дождался меня у ворот. Оденусь во что-нибудь неприметное, а чтобы скрыть лицо и фигуру, наброшу накидку с капюшоном. Если наш злодей увидит меня, то, безусловно, примет за Зою.
— Но, Ифигиния, — ужаснулась тетка, — ради Бога, вспомни, о чем идет речь! Это же кладбище!!! Полночное кладбище!
— После года изучения итальянских руин чем-чем, а кладбищем меня не удивишь.
— Но, Ифигиния, это не путешествие в Помпею, — строго перебила ее Амелия. — Зоя совершенно права. Это слишком опасно!
— Мы не можем отпустить тебя одну, — отрезал Отис.
— Глупости! — заявила Ифигиния. — Нет никакой опасности. Вряд ли вымогатель захочет убить человека, который принес ему деньги. Это все равно что зарезать курицу, несущую золотые яйца.
— Убить?! — Казалось, Зоя сейчас умрет, сраженная ужасом. — Боже праведный! Но ведь мы уже решили, что имеем дело, во всяком случае, не с убийцей!
— Я оговорилась, — поспешила успокоить ее Ифигиния. — Я хотела сказать, что вымогателю нет никакого смысла причинять мне вред.
— Я иду с тобой, — решительно заявила Амелия.
— Я тоже, — сдвинул брови Отис.
— И я с вами! — всколыхнулась Зоя.
— Нет, нет и еще раз нет, — нетерпеливо мотнула головой Ифигиния. — Это недопустимо. Увидев вас троих, вымогатель и в самом деле может в следующий раз увеличить свои притязания. Нет, мы должны буквально следовать его требованиям.
— Почему ты так настойчиво хочешь действовать сама? — сердито спросила Амелия.
— Надеюсь узнать нечто очень важное, — ответила Ифигиния.
Зоя в ужасе вытаращила на нее глаза:
— Не вздумай только сказать мне, что хочешь увидеть, как негодяй заберет мои деньги! Я никогда не позволю тебе идти на такой риск.
— Нет, ну конечно же, нет! — заверила Ифигиния. — Я не решусь на такое безумство.
На самом деле именно это она и намеревалась сделать.
Сегодняшний визит на Ридингское кладбище позволит наконец сорвать маску с вымогателя.
Без десяти двенадцать наемный экипаж с грохотом остановился возле окутанных ночным туманом ворот Ридингского кладбища.
Одетая в неприметное старое платье и длинный серый плащ, Ифигиния всматривалась в ночную тьму. Космы холодного тумана клубились вокруг могильных плит и надгробий маленького кладбища. Бледный свет фонаря кебмена освещал лишь небольшое пространство возле самой коляски. Ифигиния вздрогнула, крепче прижала к груди парусиновую сумку с деньгами, взяла фонарь и приготовилась выйти из кареты.
Трудно выбрать более устрашающее место, подумала она, открывая дверь. Конечно же, вымогатель сделал это нарочно, чтобы окончательно запугать свою жертву… Но неужели он настолько умен, что предусмотрел даже этот туман?
Она сошла вниз, зажгла фонарь и подняла глаза на кебмена:,
— Я вернусь очень скоро.
Лицо кебмена скрывала тень от широченных полей шляпы.
— Вы не передумали насчет того, чтобы навещать усопших в столь мрачное время, мадам?
— Я обещала, — вздохнула Ифигиния. — Бедной женщине будет так приятно, что я свято исполняю ее последнюю волю.
— Она никогда не узнает, выполняете вы или нет ее дурацкую волю. Вот что я скажу, если вы меня спросите, мадам. Ну что ж, идите, раз надумали. Я подожду вас.
— Спасибо.
Она подошла к воротам кладбища. Ифигиния не знала, что будет делать, если они вдруг окажутся запертыми. Но тяжелые чугунные створки медленно распахнулись под ее рукой.
Ифигиния шагнула внутрь. Высоко подняв фонарь, пристально вгляделась в туманную тьму. Луч света озарил первый ряд могильных плит.
Она двинулась вглубь по тропинке, читая надписи на могильных камнях. ++
ДЖОН ДЖОРДЖ БРИНДЛ,
Скончался в возрасте трех лет и одного месяца.
МЭРИ АЛИСА ХАРВЕЙ,
Возлюбленная жена и нежная мать.
ЭДВАРД ШИПЛЕЙ,
1785 — 1815, храбрый солдат, надежный товарищ.
Гнетущий ужас сжал сердце Ифигинии. Ледяная дрожь пробежала по телу.
Амелия оказалась права — это совсем не то же самое, что развалины Помпеи.
Но ведь у нее не было выбора. Ифигиния прекрасно знала, что бедная Зоя не выдержала бы и двух минут в этом месте. Мрачная атмосфера так подействовала бы на ее экзальтированное воображение, что она убежала бы прочь, не оставив денег… И вскоре последовали бы новые требования и угроз» со стороны вымогателя.
Зияющая пасть большого каменного склепа вынырнула из тумана прямо перед Ифигинией. Обе створки причудливо украшенных ворот были распахнуты. Зазывно чернела мрачная пустота…
Затаив дыхание, Ифигиния еще выше подняла фонарь. Она никогда не считала себя особо впечатлительной или склонной к излишнему драматизму, но это было уже слишком… даже для нее.
Яркий свет фонаря высветил надпись над аркой входа:
ЭЛИЗАБЕТ ИТОН
1771 — 1817
НЕСЧАСТНАЯ НА ЗЕМЛЕ,
ПОКОЙСЯ ЖЕ С МИРОМ
Ифигиния помедлила. Свет фонаря озарял лишь первые несколько шагов каменного коридора. Холодный сырой туман струился из пасти черного грота.
Сердце ее бешено заколотилось, голова закружилась. Ифигиния почувствовала, как внутри у нее все сжалось от непреодолимого безумного желания броситься прочь отсюда — к свету, к поджидавшему ее кебу.
Она крепче прижала к себе сумку с деньгами. Глубоко вздохнула — и сделала несколько шагов внутрь склепа… Как в пасть мрачной пещеры.
Тьма здесь была столь глубока, что даже свет фонаря оказался бессилен рассеять ее. Тот, кто возводил этот грот, видимо, не жалел денег… Грубые каменные стены. Странные барельефы в виде открытых книг и переплетающихся виноградных лоз… Ифигиния приподняла фонарь, чтобы прочесть надпись, выбитую на одной из каменных книг.
ТЯЖЕЛА И ТЕРНИСТА ДОРОГА МЕСТИ, НО ТОЛЬКО ОНА ВЕРНА И НАДЕЖНА
Жуткий стон железных петель раздался у нее за спиной. С испуганным криком она обернулась:
— Нет!!!
Уронила деньги и кинулась к выходу…
Слишком поздно.
Из тумана быстро вынырнула закутанная в плащ фигура. Чугунные ворота захлопнулись. Зловещим эхом отозвался в склепе скрежет поворачиваемого в замке ключа.
Превозмогая ужас, Ифигиния бросилась к воротам:
— О Боже! Подождите! Пожалуйста, подождите! Я же здесь!
Она подбежала к запертым воротам как раз в ту минуту, когда закутанная в плащ фигура снова растаяла в тумане. Ифигиния вцепилась в чугунные прутья, с силой потрясла их. Ворота не шелохнулись.
Она была заперта в могильном склепе.
Ифигиния открыла рот, чтобы позвать на помощь. Возможно, кебмен услышит… Но как раз в тот момент, когда она собиралась это сделать, до нее донесся удаляющийся стук колес… Кебмен не дождался ее.
— Помогите! — крикнула Ифигиния в клубящийся туман. — Я здесь, в гроте! Пожалуйста, вернитесь!
Кладбище молчало. Казалось, туман за воротами грота сгустился еще сильнее, словно приготовившись ворваться внутрь.
Бешенство охватило Ифигинию, на мгновение вытеснив даже страх.
— Проклятие!
И тут она заметила маленький кусочек бумаги, белевший возле самых ее ног. Она быстро нагнулась и подняла записку. Свет фонаря выхватил черную восковую печать, украшавшую послание.
Это предупреждение. Если посмеете вмешаться еще раз, наказание будет гораздо серьезнее.
— Проклятие!
Ифигиния посмотрела на фонарь. Сколько еще он сможет гореть?
…Интересно, что сейчас делает Маркус? Заметил ли он ее отсутствие на балу у Шелтенгамов?
Маркус раздраженно мерил шагами библиотеку Ифигинии. Услышав звук отворяемой двери, он резко остановился и обернулся к Амелии. Она была в ночном чепце и ситцевом халатике. Испуг и тревога ясно читались на ее бледном лице.
— Где она, черт побери, мисс Фарлей?! И прежде чем начнете отвечать, зарубите себе на носу — я не намерен выслушивать вашу ложь! Мы с Ифигинией должны были встретиться в час у Шелтенгамов, а сейчас уже почти два!
— Милорд, меня никак нельзя заподозрить в особой любви к вам, но поверьте — сейчас я безумно рада вашему приходу! — Амелия закрыла за собой дверь и вошла в комнату. Взглянула на высокие часы:
— С полуночи я не нахожу себе места от тревоги!
— О чем же вы тревожитесь? — Маркус сжал рукой край мраморной каминной доски. Беспокойство, сжигавшее его последний час, усилилось… Что-то случилось.
— Об Ифигинии, милорд. Я так волнуюсь!
— Где она может быть в такое время?! Если вы посмеете сказать, что она опять ищет черный воск и печать с фениксом в кабинете какого-нибудь лорда, клянусь, я не отвечаю за свои действия! Я сыт по горло ее выходками!
Амелия поглубже запахнула полы своего скромного халатика и мрачно посмотрела на него:
— Она на Ридингском кладбище.
Маркус потерял дар речи…
— На кладбище?! — выдавил он наконец. — В такой час? Но ради всего святого, зачем…
— Леди Гатри получила очередное послание от вымогателя.
— Черт побери!
— Он приказал оставить деньги на новом памятнике Ридингского кладбища. Ифигиния решила отнести деньги вместо тети.
Ему показалось, что он шагнул вниз с края утеса. На какое-то мгновение безотчетный страх охватил его — и тут же сменился яростью.
— Как она посмела решиться на такое, не посоветовавшись со мной?!
— Ифигиния знает, что вы не доверяете ей. Как могла она довериться вам?
— На этот раз она действительно зашла слишком далеко.
Маркус повернулся и направился к двери.
— Милорд, куда вы?
— А вы как думаете? На Ридингское кладбище.
— Спасибо, — прошептала Амелия. — Я так благодарна вам…
— Оставьте при себе свою благодарность! Я очень сомневаюсь в том, что Ифигинию обрадует мое появление. Я в таком бешенстве, что, боюсь, мое общество покажется ей еще, менее забавным, чем компания кладбищенских призраков.
Ворота Ридингского кладбища стояли открытыми. Густой туман окутывал скрывающиеся во тьме надгробия.
Маркус вышел из кареты. В одной руке он держал фонарь, в другой — пистолет. Поднял лицо к Динксу:
— Жди здесь.
— Да, милорд. Вам не нужна моя помощь?
— Нет. Приглядывай за воротами. Если кто-нибудь попытается выйти раньше меня — задержи его.
— Да, милорд. — Динкс протянул руку к коробке с пистолетами, которую держал среди инструментов. — Уж я здесь расстараюсь за вас.
Маркус шагнул за ворота и остановился, привыкая к темноте. Клубящийся серый туман был таким густым, что не позволял разглядеть ничего, кроме ближайших могил.
Он опустил глаза. В ярком свете фонаря ясно виднелась дорожка примятой росистой травы, уходящая между рядами могильных плит в глубь кладбища. Кто-то прошел здесь совсем недавно, но невозможно было определить, в какую сторону.
Маркус быстро пошел по примятой траве. Не обращая внимания на маленькие надгробия, он искал глазами большой, величественный монумент из числа тех, что богатые люди часто возводят в память о любимых родственниках.
Темный зев каменного грота внезапно вырос перед ним из тумана. Мучительное предчувствие, не оставлявшее его весь вечер, вдруг заставило сердце заколотиться быстрее… Следы на мокрой от росы траве вели прямо к воротам склепа и исчезали за ними. Слабый свет из глубины грота мог быть лишь угасающим пламенем фонаря…
— Ифигиния!
Маркус подошел к воротам и сразу увидел, что они заперты. Не выпуская пистолета, он поставил фонарь на землю. С яростью посаженного в клетку зверя потряс чугунные прутья. Тяжелые ворота загрохотали.
— Ифигиния, ты здесь?! Ради Бога, ответь мне!
— Маркус!
Свет фонаря стал ближе. Послышались торопливые шаги по каменному полу.
— Слава Богу, это вы!
— Черт побери! — Маркус увидел ее в конце коридора. — Клянусь, я убью того, кто это сделал!
Ифигиния выбежала к воротам из тьмы склепа. Взметнулись тяжелые полы ее длинного серого плаща. Она остановилась по другую сторону решетки. В тени накинутого на голову капюшона ее глаза казались огромными.
При виде странного оцепенения, исказившего нежные черты ее лица, внутри у него все сжалось. Губы ее дрожали. Она дышала слишком часто, слишком прерывисто. Видно было, что Ифигиния почти парализована ужасом и только чудом сохраняет самообладание.
Маркус знал, что лишь железная воля сейчас спасала Ифигинию от паники, и неожиданно почувствовал восхищение ее мужеством.
— Я увидела свет фонаря. — Голос ее слегка дрожал, но слова звучали поразительно твердо. Ифигиния крепче стиснула прутья ограды. — Я молила Бога, чтобы это были вы, но все-таки сомневалась, поэтому и не вышла из склепа.
Маркус просунул руку через ограду и взял ее за подбородок:
— Я позову на помощь своего кучера. У него найдется чем взломать замок. Стойте на месте. Через минуту я буду здесь.
Ифигиния слабо улыбнулась:
— Куда же я денусь!
— Никуда, — хмуро усмехнулся Маркус. — И не надейтесь, что вам удастся еще раз отправиться куда-нибудь ночью без меня.
Меньше получаса потребовалось Маркусу, чтобы сбить замок. Когда дело было сделано, он протянул молоток и долото Динксу:
— Вот, держи.
— Да, милорд. — Динке невозмутимо принял инструменты.
Маркус рывком распахнул ворота. Он шагнул было в склеп — и резко остановился. Из темноты стремительно бежала Ифигиния… бежала прямо к нему.
— Маркус!
Он был вознагражден за все свои мучения — Ифигиния бросилась прямо в его объятия.
— Черт возьми! Никогда, никогда больше не вытворяйте, ничего подобного! — прорычал он, зарываясь лицом в ее волосы. Потом кивнул Динксу:
— Уходим отсюда.
— Если думаете, что я буду возражать, милорд, то ошибаетесь, — скривился Динке. — Не очень-то веселенькое занятие, скажу я вам, шляться по кладбищу в такой час — это в три-то часа утра!
Ифигиния, еще совсем слабая, смотрела на Маркуса и Динкса.
— Спасибо вам обоим, — прошептала она. — Я всю жизнь буду благодарна…
— Не за что, леди, — приподнял шляпу Динке. — Я вот уже десять лет служу их сиятельству, но никогда не видал ничего более волнующего. Вопрос жизни и смерти, я же понимаю…
— Пошли. — Маркус крепко взял Ифигинию под руку. — Мы и так потеряли кучу времени в этом чертовом месте!
Он быстро повел ее мимо рядов молчаливых надгробий к воротам кладбища, где их ждал экипаж. Усадив Ифигинию в карету, повернулся к Динксу:
— Номер пять, площадь Утренней Розы.
— Да, милорд.
Маркус сел напротив Ифигинии. Задернув занавески, он откинулся на сиденье и пристально всмотрелся в женское лицо, освещенное фонарем. Глаза Ифигинии все еще таили в своей глубине тень только что пережитого кошмара, но сама она выглядела не правдоподобно спокойной.
На мгновение Маркус позволил себе вспомнить то блаженство, которое испытал несколько минут назад, когда эта женщина бросилась в его объятия… И тут же его снова захлестнула ярость.
— Ифигиния, ваши сегодняшние действия, вне всякого сомнения, являются самой безумной, самой немыслимой, самой идиотской авантюрой, какую я только видел за всю свою жизнь. А еще называете себя умной женщиной! Скажите на милость, как вы додумались прийти ночью на кладбище?
— Маркус…
— Какого дьявола вы это сделали, черт вас возьми?! Отвечайте!
Ифигиния поморщилась:
— Вы всегда читаете нотации своим любовницам в непростительно грубой манере?
— Нет, мадам, не всегда, — процедил он сквозь зубы. — Но, заметьте, у меня никогда еще не было такой любовницы, как вы.
Уголки ее губ дрогнули, знакомый огонек промелькнул в глубине зеленых глаз.
— Вы хотите сказать, что у вас никогда не было фиктивной любовницы?
— Нет, я хочу сказать другое! Даже принимая во внимание всю формальность наших с вами отношений, вы должны признать мое право испытывать некоторую ответственность за вас. Господи, Ифигиния, вы заставили меня поволноваться этой ночью! Как вы умудрились закрыться в этом чертовом склепе?!
— Я так поняла, что вы говорили с Амелией?
— Мисс Фарлей сказала мне, где вас искать.
— Значит, вы знаете о четких инструкциях вымогателя. Я должна была оставить деньги в склепе.
— Да.
— Когда я вошла внутрь, кто-то пробрался к воротам и запер их снаружи, — спокойно пояснила Ифигиния. Маркус застыл. Затем наклонился к ней:
— Так, значит, вы видели его?
— Да, но это, к сожалению, ничего не дает. Он был одет в плащ с капюшоном, такой же, как у меня. Я не разглядела лица… Не уверена даже, что это был мужчина. — Ифигиния сунула руку в карман серого плаща. — Вот что оставил вымогатель на полу склепа.
Маркус выхватил у нее записку, быстро пробежал ее глазами.
— Здесь угроза.
— Да. Очевидно, он догадался, что я не тетя Зоя.
— В таком случае он знает слишком много.
Маркус еще раз просмотрел короткую записку — и нахмурился, осененный слишком поздней догадкой:
— А что вы сделали с деньгами?
Ифигиния расширила глаза:
— Какой кошмар! Я оставила их в склепе!
— Черт возьми! — Маркус вскочил и распахнул окно в крыше экипажа. — Поворачивай, Динке! На кладбище. Быстро.
— Да, милорд, — пожал плечами Динкс.
— Думаете, мы успеем увидеть, как злодей забирает деньги?
— Сомневаюсь. Боюсь, на этот раз мне уже не повезет…
Как только показались кладбищенские ворота, Маркус выпрыгнул из кареты и бросился бежать между рядами надгробий прямо к склепу. Ифигиния едва поспевала за ним, ее серый плащ развевался на бегу.
Они опоздали. За те несколько минут, которые потребовались им, чтобы выехать с кладбища, а затем вернуться обратно, кто-то успел войти в склеп и забрать пять тысяч фунтов.
Ифигиния молча всматривалась в серый туман, стелющийся вокруг памятника миссис Итон.
— Значит, он смотрел, — прошептала она. — И ждал. Все это время, пока я сидела здесь, теряя рассудок от ужаса, он был где-то рядом.
— Он ожидал, что кто-то придет освободить вас, — протянул Маркус. — Но откуда он мог узнать об этом?
Ифигиния плотнее закуталась в плащ.
— Вы правы, милорд. Вымогатель знает слишком много… обо всех нас.
