Глава 7

Большинство охотников явились этим вечером в парадный зал вместе с женами, детьми, родственниками или в компании друзей.

Рассевшись за украшенными гирляндами столами, они стали принимать от слуг кубки с вином или кружки с элем в зависимости от предпочтений. Рядом с высоким столом был поставлен еще один, для победителей на охоте.

Хотя большинство охотников были людьми спесивыми, которым не нравилась победа ненавистных шотландцев, все же нашлись среди них те немногие, которые дружелюбно приветствовали лэрда и его сына сразу же после их появления в зале. По крайней мере двое охотников поднялись и приветственно вскинули кружки с элем, но, видя, что никто их не поддержал, смущенно опустились на свои скамьи.

Даже эти скромные знаки внимания были для Десмонда чем-то вроде пощечины, когда он устремился в зал, разодетый едва ли не богаче короля. Ревность, такая же гнусная, как его черное сердце, заставила его пожалеть о провале попытки расправиться с шотландцами.

Весь вечер он мог думать только о мести ненавистным врагам.

Но когда он увидел, как Сибернов провожают к отведенному им столу, его ненависть возросла еще больше. Ему даже стало казаться, что они специально сели рядом, чтобы поиздеваться над ним, раздражать своим присутствием.

В это время среди гостей, сидевших в дальнем конце зала, послышались восторженные возгласы. Десмонд вскинул голову и задохнулся, потрясенный красотой женщин, идущих впереди своих провожатых. Гнев быстро сменился восхищением, и по лицу Десмонда расплылась улыбка. Когда молодые дамы грациозно наклонили голову, чтобы приветствовать его, плохое настроение испарилось словно по волшебству. Этим двум красавицам не было равных.

Продолжая продвигаться к столу сквайра, Абриэль и Корделия вместе со своими родителями привлекали всеобщее внимание. Не только молодые люди благоговейно взирали на девушек; Элспет и Изольда тоже получали свою долю внимания от рыцарей постарше, что очень сердило Вашела и Реджинальда, пока Корделия не догадалась сказать, что восхищенные взгляды служат свидетельством их прекрасного вкуса в выборе жен.

Платье Абриэль было сшито из нескольких слоев прозрачной золотистой ткани, отделанной расшитыми драгоценными камешками лентами. Казалось, что она облачена в золотое облако, колыхавшееся легкими цветными волнами вокруг ее стройного тела. Красота наряда и его обладательницы вызвала неприкрытую зависть остальных женщин и явное восхищение мужчин.

Такое же платье, только кремового цвета, надела Элспет, вызвав довольно громкие жалобы некоего рыцаря, который сам надеялся жениться на прекрасной вдове. В эту минуту его ревность к Вашелу де Жерару была неприкрытой.

Корделия со своими светлыми волосами и светло-голубыми глазами была очень похожа на мать, леди Изольду. Роскошно одетые, они привлекали столько же восхищенных взглядов, как и невеста. Судя по широкой улыбке лорда Реджинальда Грейсона, было очевидно, что он очень горд своей маленькой семьей.

При виде невесты, идущей под руку с Корделией, Десмонд как пораженный молнией открыл рот и уставился на них. Прошло несколько минут, прежде чем он понял, какое забавное зрелище представляет в глазах окружающих, и смущенно откашлялся.

Незаметно оглядев зал, он, к собственному облегчению, убедился, что большинство мужчин слишком заняты прелестными гостьями, чтобы следить за хозяином.

Рейвен не меньше остальных был потрясен красотой Абриэль, просто лучше умел скрывать свои чувства от окружающих. К сожалению, он не смог скрывать их от себя самого. Сердце билось тревожно, как у влюбленного школьника.

Его желание получить Абриэль было так велико, что он мечтал об одном: подхватить даму на руки и умчать в шотландские горы. Если бы Абриэль поощрила его хотя бы взглядом, он оказался бы рядом с ней, прежде чем де Марле успел бы подняться с позолоченного стула. Но взгляд голубовато-зеленых глаз ни разу не обратился в его сторону.

Приблизившись к невесте с гостеприимно распахнутыми объятиями, Десмонд подождал, пока тонкие пальцы девушки легли на его рукав.

– Вы неотразимее любой дамы в этом зале, – заверил он, улыбаясь. – Я постоянно благодарю судьбу за столь щедрый подарок. Когда мы поженимся и больше никто не посмеет встать между нами, на земле не будет человека счастливее.

При мысли об этом событии Абриэль невольно передернуло. Не в силах ответить подобающей вежливостью, она молча повернулась и позволила ему подвести ее к хозяйскому столу. И хотя она очень сомневалась в своей способности улыбаться Десмонду и его гостям, приложила все силы, чтобы приподнять уголки губ.

Когда стали разносить блюда, Абриэль не могла не заметить разочарованные лица гостей, предвкушавших пир. Но на стол подавали самую простую еду, единственным достоинством которой была ее съедобность. Абриэль подумала, что первым делом придется найти превосходную кухарку, ибо теперешняя только портит продукты.

После ужина, когда убрали посуду, Десмонд поднялся и вскинул руки, чтобы привлечь внимание гостей. Он решил, что неплохо бы пробудить враждебность к шотландцам, и старался поскорее достичь этой цели.

– Норманны и саксы, выслушайте меня! Как известно всем подданным короля Генриха, он выбрал свою дочь Мод законной наследницей королевства, которым правит после трагической смерти его сына, утонувшего при кораблекрушении.

Хотя полупьяный Десмонд с трудом выговаривал слова, он считал себя лучшим оратором в королевстве. Значит, и шотландцы будут вынуждены выслушать утомительное повествование о короле и его семье.

– Если же наш повелитель отправится к Создателю, дай Бог, чтобы это произошло как можно позже, принцесса Матильда, или Мод, как называют ее подданные, взойдет на трон. Пока что все знатные люди подписали клятву верности, готовые поддержать ее, если его величество скончается. Учитывая его возраст, нужно понять, что он не проживет долго. Известно также, что ее дядя, король Давид Шотландский, дал клятву поддерживать ее как Богом данного правителя этой страны после кончины его величества. По эдиктам Генриха мы все должны быть ей верны и связаны единством целей после его смерти. Но в последнее время до меня доходили слухи о том, что король Давид втайне замыслил захватить трон Англии, вместо того чтобы позволить племяннице наследовать Генриху.

Многие гости, кивая, стали перешептываться и подозрительно поглядывать на шотландцев.

Но тут Рейвен вскочил, привлекая внимание собравшихся в зале.

– Никогда не слышал, что мой повелитель добивался английского трона, – без обиняков объявил он, разгадав замысел сквайра возбудить ненависть к шотландским кланам и их королю. – Я твердо уверен, что король Давид намеревается всячески помогать принцессе во время ее правления и поддерживать ее во всем, как и короля Генриха. Нужно помнить, что Малькольм Канмор был ее дедом, человеком, любимым и уважаемым в своей стране. Шотландцы охотно принесут ей клятву верности. А если до вас действительно дошли слухи о тех, кто замыслил оспорить права Матильды на трон, может, следует поискать таких у себя дома, прежде чем обвинять в предательстве шотландские кланы! Подло даже помыслить, что мы поднимемся против нее!

– Хотите сказать, что останетесь верными принцессе Мод, когда она взойдет на трон Генриха? – презрительно бросил Десмонд.

– Моя верность навсегда отдана Шотландии, – не колеблясь объявил Рейвен. – И не думаю, что Мод собирается поднять восстание против наших кланов! Мы всегда считали ее одной из своих.

– Боюсь, шотландцы обладают удивительной способностью отворачиваться от тех, которыми еще несколько месяцев назад неподдельно восхищались.

– Шотландцы обычно честно высказывают свое мнение, чего нельзя сказать о людях твоего сорта, – парировал Рейвен.

– Ты называешь меня лжецом? – взвился Десмонд, пытаясь подняться, хотя в эту минуту весь зал неестественно кружился и качался перед глазами. Стиснув ближайшую к нему кружку, он хотел поднести ее ко рту, но, увы, она тут же выскользнула из его руки и покатилась по столу, разбрызгивая содержимое на сидевших справа гостей, которые тоже были так пьяны, что не успевали увернуться.

Десмонд не замечал импровизированного обряда крещения, которым удостоил гостей, поскольку был занят тем, что злобно таращился на молодого шотландца. Но даже это у него не получилось, потому что тот внезапно раздвоился и вместо одного негодяя по имени Рейвен Сиберн перед залитыми алкоголем глазами возникли двое.

– Т-ты толь… ч-что назвал м-меня лжецом? – пробормотал Десмонд.

Морщась от омерзения при виде пьяного сквайра, Рейвен снова поднялся. Его примеру последовал отец.

– Прошу извинить нас, сквайр, – сказал он, – но сегодня мы проснулись очень рано и сильно устали, поскольку день выдался тяжелым. Может, вы позволите нам закончить эту дискуссию в другое время?

Фырча, как разъяренный бык, Десмонд хотел было пошутить насчет неспособности шотландцев пировать до рассвета. Если бы он сам выехал сегодня на охоту, наверняка показал бы шотландцам образец стойкости и выносливости. Передразнивая шотландский выговор Седрика, он упрекнул:

– Похоже, у вас не с-слишком сильный с-сын. Неужели холодная английская погода заморозила вас?

Седрик проигнорировал пьяные издевки Десмонда, а Рейвен откровенно улыбался, не желая напоминать хозяину о ежеутренних умываниях в ледяном ручье, протекавшем рядом с его родным домом в Шотландии.

– Вам следует помнить, сквайр, что я живу в горах. Там стоят такие утренние холода, которых не выдержит ни норманн, ни сакс, а кое-кому взбрело в голову без особых на то причин забрести в наши края. Впрочем, может, вы не знаете, что мы приехали прямо с севера.

С этими словами Рейвен резко повернулся и последовал за отцом к выходу из зала. Собравшиеся в напряженном молчании смотрели им вслед.

– Погодите! – вдруг крикнул кто-то.

Слишком поздно Абриэль поняла, что Корделия, вскочив, бежит за шотландцами. Что она задумала? Неужели не понимает, что план обмануть Десмонда больше не понадобится?

– Что она делает?! – в ужасе спросила леди Грейсон, наблюдая, как дочь, догнав шотландцев, что-то тихо им говорит.

Абриэль застонала и закрыла лицо ладонями.

– У нас… мы собирались отвлечь Десмонда от его одержимости шотландцами, – призналась она. – Но этот вечер кончился так плохо, что все пошло прахом. Никогда не думала, что она…

– Абриэль, – упрекнула мать, – тебе не стоило становиться между двумя мужчинами.

– Но, мама, неужели ты не видишь, что это уже произошло?! По крайней мере Десмонд так считает, – мрачно заключила она.

– А ты? Ты тоже так считаешь? – спокойно вмешался Вашел.

Абриэль серьезно посмотрела на него:

– Я… я прекрасно сознаю свой долг.

Он досадливо поморщился, но лицо его тут же превратилось в бесстрастную маску. Элспет молча вложила ладонь в руку мужа, и Вашел не шевельнулся, но, по-видимому, думал о прошлом и о том, что все могло быть иначе. Абриэль стало так жаль отчима, что она тоже положила руку ему на плечо. Но при этом не сводила глаз с Корделии. Ее подруга весело улыбалась мужчинам, явно пытаясь вернуть им хорошее настроение. И похоже, преуспела в этом, потому что мужчины тоже заулыбались. Наконец она присела в реверансе, и шотландцы покинули зал. Абриэль бросила взгляд на Десмонда в надежде, что их план сработал, но, к ее досаде, он так усердно пил и ел, что даже не заметил этой сцены.

Корделия вернулась к их столу и принялась за десерт, словно ничего не произошло, не обращая внимания на неловкое молчание обеих семей.

– Хм-м-м… не так уж плохо, – заметила она.

– Очень трудно испортить свежие фрукты, – кисло пробормотала Абриэль.

Реджинальд закатил глаза, поражаясь выходке дочери, и велел замолчать жене, которая уже хотела что-то сказать Элспет.

Абриэль подалась к подруге и прошептала:

– Тебе не следовало этого делать, но тем не менее что сказал Рейвен?

– Вел себя как настоящий джентльмен, разумеется, но я с ним не флиртовала. А вот перед его отцом почти невозможно устоять.

Абриэль застонала и прикрыла глаза.

– Но со стороны казалось, что я заигрываю с Рейвеном, верно?

– Именно, – мрачно буркнула Абриэль. – Благодарю за усилия.

– Хотя Рейвен улыбался, когда я говорила с его отцом, у меня создалось впечатление, что наш план ему не понравился.

– Конечно, нет, – кивнула Абриэль. – Он из тех, кто считает себя непобедимым и может справиться с любыми трудностями. Остается надеяться, что отец сможет его образумить и заставить понять всю серьезность ситуации. Им лучше немедленно уехать.

Корделия широко улыбнулась:

– Поближе познакомившись с его отцом, могу сказать только, что твое желание вряд ли исполнится, ибо они не только горды, но и настоящие свирепые воины, как их кельтские предки.

Абриэль была так расстроена случившимся, что прошло немало времени, прежде чем она перестала сокрушаться о Рейвене и наконец задремала. Она сама не понимала, почему так мучается. Как Абриэль говорила Корделии, отказ ухаживать за ней еще до помолвки означал полнейшее отсутствие интереса Рейвена к ней, жалкой бесприданнице. Так почему она тревожится о нем?

Но как только сладостный сон объял ее, Рейвен снова явился ей… он был совсем близко… и непонятно, что с ней творилось. Наверное, лучше бы забыть о нем до конца жизни.

Она металась во сне, ворочалась с боку на бок, улыбаясь, когда Рейвен отводил с ее лба непокорный локон, вздыхая, когда его пальцы гладили щеку, и сгорая в жару, когда вдруг поняла, что это сам Рейвен Сиберн наклоняется над ее постелью, освещенный полной луной, и ее рука обнимает его за шею, гладкую и очень теплую, как если бы… если бы…

Глаза девушки широко раскрылись, и потрясенный крик замер на губах, когда он закрыл ей рот своей большой ладонью и покачал головой. Мозолистая рука приятно царапала мягкие губы, посылая озноб по спине.

– Не поднимайте шума, миледи, говорите как можно тише, если не хотите обрушить на нас гнев хозяина.

Когда он наконец отнял руку, она отстранилась, села и натянула покрывало до подбородка.

– Как вы смеете появляться в моих покоях, сэр?! Да еще в ночь перед свадьбой!

Он присел на корточки перед кроватью и серьезно воззрился на девушку:

– Я посмел, потому что в этот вечер вы попытались меня спасти, вы и леди Корделия. Я хотел ответить одолжением на одолжение, предупредив вас больше не рисковать подобным образом.

– Я сделала это не ради вас, – возразила она поспешно, слишком поспешно. – Кровавое побоище на свадьбе ни к чему хорошему не ведет. Я не могла сидеть и смотреть, как вас и вашего отца пытаются убить, тем более что сила на стороне Десмонда.

– И поэтому вы поспешили на помощь. Она пожала плечами и отвела взгляд.

– Просто не хотела, чтобы ваше упрямство и пролитая кровь испортили день моей свадьбы.

Чуть приподняв уголок рта, он прижал руку к сердцу.

– Я глубоко тронут, миледи.

– Не стоит, – отрезала Абриэль. – И не нужно недооценивать Десмонда… он слишком завистлив и ревнив, чтобы шутить с ним.

– Да, и многое сделал, чтобы это доказать, – добавил Рейвен.

Абриэль вспомнила о мертвых телах, привязанных к лошадям.

– Мне так жаль, что на вас и вашего отца напали. При мысли о том, что вас могли тяжело ранить… или хуже…

– Их было только двое, – спокойно объяснил он.

– Против двоих.

– Да я спокойно справлюсь с двумя дюжинами, лишь бы увидеть это выражение в ваших глазах.

– Вам нужно уходить.

– Никакой опасности. Мой отец сторожит в коридоре.

– Я имею в виду, уйти из моей комнаты… и уехать из замка! Завтра или сегодня ночью. Сейчас! Пока не случилось чего похуже!

– Хочешь, чтобы я убрался, девушка?

Но вместо того чтобы убраться, он придвинулся ближе. Его голос был мягким и гортанным, вызывавшим в ее душе некое примитивное желание. Ей хотелось прогнать его, но слова не шли с языка. Абриэль продолжала смотреть на шотландца, облитого белым лунным светом: темные волосы блестят, в глазах – выражение покоя, которого она так долго не ведала. Почему он это делает? Может, по какой-то причине хочет ей помочь?

Абриэль вынудила себя вспомнить о том, что поставлено на карту.

– Да, уезжайте, – холодно бросила она. – Не хочу, чтобы ваша смерть тяжким грузом легла на мою совесть.

– Я тоже этого не хочу, – заверил он. – Но больше меня беспокоит, как ваша совесть справится вот с этим.

Она не успела раскрыть рот, как он наклонил голову и коснулся губами ее губ. Абриэль мгновенно потеряла разум и голову. Его поцелуй был медленным, горячим, сладостным, словно густой мед, затягивавший ее на дно, где бурлили восхитительные ощущения.

Он не торопил ее, не принуждал, не требовал. Но когда кончики их языков соприкоснулись, ее губы приоткрылись чуть больше без всяких просьб с его стороны. Некая часть ее сознания, не нуждавшаяся ни в наставлениях, ни в побуждениях, желала большего, но Рейвен просто позволил себе затянуть поцелуй, прежде чем отстранился и осторожно снял ее руки со своих плеч. А девушка даже не сознавала, что все это время держалась за него, как утопающий – за соломинку.

Рейвен поднялся, возвышаясь над ней.

– Теперь я уйду, девушка, но не покину замок завтра. Это вопрос чести.

Абриэль, голова которой по-прежнему шла кругом, не понимала, что больше задевает ее: неожиданный поцелуй или спокойствие, с которым он это проделал.

– Гордость или надменность? Вы слишком дерзки, сэр. Я могла бы закричать, и…

– Могли, но не закричали, – перебил он, – и не закричите. И попробуйте спросить себя… перед тем, как вернуться в мир сонных грез, который я нарушил, почему я прав.

Он поклонился и ушел. Если этого повесу схватят, так ему и надо!

Но она невольно затаила дыхание, пока не услышала, что он благополучно прошел мимо гостиной родителей и оказался в коридоре. Только тогда она громко выдохнула и опустилась на постель, глядя в деревянный потолок и надеясь, что он покинул не только комнату, но и ее сны.

Много лет назад изукрашенное вышивкой розовое блио стало свадебным нарядом для Элспет, которая выглядела в нем настоящей королевой. И вот настала очередь дочери блистать в этом наряде. Элспет следовало бы радоваться, что даже переделок не потребовалось. И она радовалась бы… будь джентльмен достоин ее дочери.

Но теперь Элспет могла лишь тяжко вздохнуть, представляя единственного ребенка, попавшего в ад брака с Десмондом. Как будет жить несчастная девушка с человеком, напоминавшим бедной матери ядовитую змею?!

Невесту долго и старательно готовили к свадебному обряду. Волосы цвета червонного золота, доходившие до бедер, были собраны на затылке, заплетены в косу и перевиты узкими лентами того же оттенка, что и платье. На голове красовался золотой полумесяц тонкой работы, с которого свисала прозрачная, изукрашенная вышивкой розовая вуаль, ниспадавшая на спину и плечи. Неестественную бледность и дрожащие пальцы невесты заметила одна только мать.

В глазах Элспет стояли слезы, готовые пролиться, особенно при виде храбрых усилий дочери оставаться спокойной. Для них обеих испытание было почти непереносимым.

– Я молюсь о чуде, – прошептала Элспет Абриэль, делая вид, будто поправляет вуаль. – Не могу представить тебя в объятиях Десмонда. И все же не знаю, как спасти тебя от этого ужасного человека. Вашел надеется, что, узнав, как он богат, ты будешь счастлива, но, боюсь, с таким мужем, как Десмонд, богатство значит очень мало.

– Мама, пожалуйста, не плачь, – тихо прошептала Абриэль, хотя ее глаза тоже затуманились. – Если я замечу твои слезы, значит, не смогу вынести сегодняшнюю пытку, не разразившись рыданиями. Мы обе должны быть спокойными и храбрыми.

Заслышав шаги друзей, Элспет поспешно провела платком по лицу и трясущимися губами улыбнулась Изольде.

– Пожалуйста, не мучь себя, – уговаривала та, обнимая подругу за плечи. – День еще не кончился, Элспет, а ты сама знаешь, что чудеса случаются, хоть и очень редко. Молюсь, чтобы милость Божья осенила тебя и Абриэль, но не знаю, произойдет ли это быстро или займет годы. Однако не сомневаюсь, что вы сумеете вынести любые испытания и с благодарностью принять все, что пошлет Господь.

Несмотря на все свои горести, Элспет невольно улыбнулась. Она никогда не думала, что подруга может быть так оптимистична.

– Я знаю, ты права, дорогой друг, но до церемонии остается так мало времени… трудно поверить, что спасение уже близко. Как бы Вашел ни нуждался в золоте Десмонда, мне противна сама мысль о том, что это чудовище станет мужем моей дочери. Он омерзителен.

– Со мной все будет хорошо, мама, клянусь, – пролепетала Абриэль похолодевшими губами и, выдавив улыбку, добавила: – Не стоит так волноваться. Уверена, что Десмонд будет мне добрым мужем.

Элспет горько усмехнулась.

– Похоже, нам пора, – едва слышно пролепетала она. Изольда сжала ее руку.

– Мы с Корделией пойдем вперед. Реджинальд ожидает нас у церкви.

– Мы тоже скоро там будем, – заверила Элспет. Изольда обняла женщин и подождала, пока Корделия последует ее примеру.

Улыбнувшись на прощание, женщины ушли и всю дорогу вытирали слезы жалости.

Вашел ожидал жену и падчерицу в соседней комнате и, увидев лицо Элспет, спросил себя, не поспешил ли он с такой готовностью согласиться на жертву Абриэль.

– Ты прекрасна, дорогая моя, – мягко сказал он, сжимая руку Абриэль.

– Десмонд наверняка удивляется, куда мы подевались, – выдохнула она, пытаясь изобразить некое подобие энтузиазма. Но она старалась держаться прямо и с достоинством, зная, как мучает отчима ее вынужденный брак.

Вашел отвел взгляд и случайно заметил, как жена прижала к дрожащим губам кружевной платочек. В этот момент он чувствовал себя ниже и гаже любого грязного зверя. И все же он знал, как тяжела бывает бедность, как будет страдать его семья, какая невыносимая предстоит им жизнь. Сейчас Абриэль по крайней мере станет законной женой Десмонда, а не любовницей какого-нибудь негодяя.

И что он мог поделать? Состояние такое, словно его прижали к каменной стене и держат нож у горла, собираясь выцедить по капле всю кровь. Его счастливый брак, которым он наслаждался до последнего времени, уже никогда не будет таковым, ибо жена станет медленно чахнуть в тоске по дочери.

Элспет осторожно коснулась его рукава:

– Нам пора, Вашел. Десмонд нас ждет.

Вашел страдальчески вздохнул. В этот момент сквайр был последним человеком, которого он хотел видеть.

– Не сомневаюсь.