Зима прошла спокойно. Еды для людей и скота было достаточно. Пролетел апрель, и снова настало первое мая. В свой день рождения Эльф, отягощенная младенцем на последнем месяце беременности, ходила вперевалку и легко раздражалась. Никто, даже Ранульф, не смел возразить ей, когда она решила поехать в монастырь.

– Не думаешь, что это опасно? – спросил Ранульф, безуспешно пытаясь остановить ее.

Эльф ответила негодующим взглядом:

– Я всю зиму сидела в доме, как в темнице, господин! Даже поговорить не с кем, кроме Виллы и старой Айды, которая постоянно пугает меня своими глупыми предсказаниями! На всякий случай возьму с собой Орву и Виллу! Я хочу снова встретиться с сестрами!

– В тележку нужно положить подстилки помягче, – настаивал он.

– Все, что угодно, лишь бы успокоить тебя, – отрезала Эльф.

– И без эскорта я тебя не отпущу, малышка.

– Естественно.

– У меня на душе тяжело, – сознался Ранульф.

– Жаль, что мое желание повидаться с сестрами так тебя тревожит, господин, – ехидно ответила Эльф.

Вилла осторожно коснулась руки господина:

– Орва говорит, что женщина в таком состоянии становится капризной. Госпожа не хочет обидеть вас.

– Передай госпоже аббатисе мое почтение, – попросил Ранульф жену. – И конечно, сестрам Уинифред и Коламбе.

– Конечно, – коротко обронила Эльф.

Повозку, в которой предстояло ехать Эльф, выложили мягкой шерстью и прикрыли голубым шелком, а сверху натянули балдахин из красно-синего полосатого шелка. На случай бури или дождя можно было опустить боковые занавесы. Балдахин хорошенько провощили, чтобы не промок. Эльф было просторно и удобно. Орва и Вилла ехали верхом в окружении полудюжины вооруженных людей. Они покинули Эшлин утром и прибыли в монастырь к концу дня. Стражники проводили их в ворота и вернулись домой. Монахиня-привратница взяла лошадь под уздцы и повела к конюшне. Там задний борт откинули, и женщины помогли Эльф спуститься.

– Эльф! – взвизгнула сестра Коламба, бросаясь навстречу с такой скоростью, что темные одеяния развевались по ветру. – О Эльф! Как хорошо снова тебя видеть! – Она отстранила Эльф и, приглядевшись, охнула:

– Пресвятая Дева, помилуй нас! Да ты в дверь не пройдешь! Похоже, он будет таким же великаном, как отец!

– Не представляю, как буду его рожать! – пожаловалась Эльф, но тут же рассмеялась. – Как хорошо вновь вернуться! – счастливо воскликнула она.

– Пойдем, я отведу тебя в странноприимный дом. Кроме тебя, там никого не будет, – заверила сестра Коламба.

– Как всегда, – фыркнула Эльф. – Кстати, это мои служанки Вилла и Орва. Орва – наша повитуха. Я подумала, что лучше взять ее с собой.

– Твое время близится? – прошептала сестра Коламба.

– Да. Мне, наверное, не следовало приезжать, но больше не могла ни минуты вынести заточения в Эшлине. Ранульф просто невыносим, пытается изображать господина и повелителя. Это уж слишком! Кроме того, я хотела повидать тебя и других. Я не приезжала в монастырь с тех пор, как мы вернулись в Вустер. Целых полтора года!

Они добрались до домика, и сестра Коламба проводила подругу в комнату.

– И каково это – быть замужем. Эльф?

– Прекрасно, – сообщила Эльф и обратилась к служанкам:

– Орва, Вилла, разложите вещи. Мы будем ночевать в спальне напротив. А пока я и сестра Коламба прогуляемся в саду. Скоро пробьет колокол, сигнал к ужину. Не пропустите.

И с этими словами Эльф взяла монахиню под руку, и женщины покинули дом.

– Ты стала такой властной! – заметила сестра Коламба.

– Приходится, – рассмеялась Эльф. – Ведь я хозяйка поместья. А теперь расскажу, как мне живется. Мой муж – хороший, добросердечный человек, справедливый хозяин, и наши люди искренне его почитают. Дни мои проходят в разнообразных занятиях, совсем как здесь. Сев, сбор урожая, убой скота, молотьба, варка мыла, засолка мяса. Мы многое успели сделать, и главное, починили церковь. Потом я написала епископу, и осенью он прислал священника, отца Ос-вина.

– Значит, ты счастлива, – тихо вымолвила сестра Коламба.

– Очень. Очень, Матти. Когда меня оторвали от привычной жизни, я думала, что все кончено, но оказалось, что мне никогда не было так хорошо.

– Любишь его?

– Да, хотя так и не призналась.

– Но почему, во имя неба?

– Ранульф – закаленный в битвах воин, Матти, и не привык к изъявлениям нежности. Я только сконфужу его своими признаниями, – усмехнулась Эльф. – И что он может сказать мне в ответ? Мы хорошо относимся друг к другу, и я его почитаю. У нас прекрасная семья.

– Но вдруг он скажет в ответ, что тоже любит тебя? – с надеждой прошептала сестра Коламба.

– А если нет? Я лишь расстрою его своей болтовней, и он будет терзаться тем, что, сам того не желая, меня обидел. Нет, лучше пусть все остается как есть.

– А вот я хотела бы, чтобы муж знал о моей любви, – твердо объявила сестра Коламба. – Ведь говорю же я каждый день Спасителю, как люблю его!

– Но ведь это наш. Господь, Матти! А моя любовь к простому смертному, и супруг наверняка раздражался бы, слушая, как я нашептываю ему в ухо милые пустячки, – хмыкнула Эльф.

– Элинор!

Женщины поспешно повернулись. К ним приближалась настоятельница с приветственно раскинутыми руками. Эльф порывисто сжала ладонь матери-настоятельницы. Аббатиса, внимательно рассмотрев бывшую подопечную, тепло улыбнулась:

– Все, как я сказала в тот день в Вустере. Господь изменил твою судьбу, Элинор. Теперь ты растишь в себе новую жизнь, и твое лицо так сияет, что даже не нужно расспрашивать, как идут дела. Впрочем, я никогда не сомневалась в твоем супружеском счастье.

– Боюсь, что меня в отличие от вас одолевали сомнения, – улыбнулась Эльф. – Но мой чудесный муженек скоро их развеял.

– Король, хоть и не слишком мудрый человек, все же добр и заботлив. Я знала, что он отдаст тебя в надежные руки, – уверила настоятельница. – Но, дочь моя, вижу, тебе скоро родить.

– Верно, – отозвалась Эльф, – только я должна была вернуться туда, где был мой дом, прежде чем распрощаться с детством окончательно и самой стать матерью. Монахини рассмеялись.

– Иза поступила точно так же, хотя не стала рисковать и приехала в самом начале беременности.

– Иза уже родила? – удивилась Эльф. – Я не знала.

– В прошлом году, девочку, и опять носит дитя, – пояснила сестра Коламба. Эльф улыбнулась.

Она снова зажила прежней жизнью, посещала мессы и помогала пожилой сестре Уинифред. Бывшая наставница обучала новую послушницу обязанностям лекарки и травницы.

– У тебя есть сад трав? – допрашивала она Эльф.

– Конечно, сестра. К счастью, с серьезными болезнями мне пока не довелось столкнуться. Разве что сломанные кости да легкие раны. Но я боюсь нашествия чумы или оспы.

– Ничего, справишься, – утешила сестра Уинифред. – Ах, дитя мое, как же я рада тебя видеть!

Эльф пробыла в монастыре чуть больше недели. В утро отъезда она поднялась с постели и уже хотела было умыться, как из нее вдруг хлынула жидкость и на полу образовалась большая лужа. Эльф потрясение уставилась на нее.

– Орва, – едва слышно выдавала она. – Орва!

– Дева Мария, матерь Божья, помилуй нас! – охнула вошедшая Орва, увидев оцепеневшую хозяйку. Но здравый смысл взял верх, и повитуха, придя в себя, решительно воскликнула:

– Что же, госпожа, так тому и быть! Ваш ребенок родится сегодня и в монастыре Святого Фрайдсуайда. – И, видя вопрошающий взгляд Эльф, властно подняла руку:

– Нет. Мы не успеем вернуться в Эшлин. Это слишком опасно. Воды уже отошли, а это означает, что вот-вот начнутся роды. Господин убьет нас, если что-то случится с вами или с ребенком. Это место так же подходит для родов, как Эшлин, а может, и больше. Вилла! Останься с хозяйкой, пока я схожу к настоятельнице.

Орва направилась к выходу и через несколько минут уже входила в здание капитула, где аббатиса, как всегда, занималась текущими делами. Утреннее собрание капитула как раз подходило к концу, когда Орва поспешно подошла к креслу аббатисы и почтительно поклонилась.

– Что тебе, Орва? – спросила та.

– Моя госпожа, матушка, она рожает. Мне понадобится помощь.

– О Господи, – на мгновение растерялась мать Юнис, но тут же лицо ее осветила широкая улыбка, которую до сих пор удостаивались видеть немногие из приближенных. – В нашем монастыре сегодня появится на свет дитя! Сестра Уинифред, сделайте все, что в ваших силах. Остальные молитесь за благополучное разрешение Элинор и здоровье ее младенца. Можете идти.

– Матушка, – нерешительно обратилась к ней сестра Коламба.

Настоятельница кивнула и похлопала по руке молодую монахиню.

– Иди побудь со своей подругой, – добродушно разрешила она. – И время от времени сообщай, как идут дела;

– Хорошо, матушка.

– Я только соберу все, что понадобится, и вернусь, – пообещала старушка Уинифред.

– А я пойду с тобой сейчас, – сообщила подруга Эльф.

– Роды – вещь кровавая, – предупредила Орва – Не упадешь в обморок при виде крови, сестра?

– Не знаю. В жизни не видела ни ран, ни крови, Орва пожала плечами:

– Если боишься сомлеть, лучше держись подальше от роженицы, сестра. Вряд ли у меня будет время возиться с тобой, когда моя госпожа так мучается.

– Долго ли ждать появления младенца?

– Иногда совсем немного. Иногда целую вечность. Мы нуждаемся в твоих молитвах, сестра.

– Пусть молятся остальные, – возразила сестра Коламба, – а я способна на большее. Хочу быть полезной, а не просто стоять рядом, ломая руки и слушая вопли Эльф.

– Слава Пресвятой Деве, – обрадовалась Орва. – Мне необходима любая помощь. Вилла, служанка госпожи, еще молода и, хотя присутствовала при родах ее двух братьев и сестры, все же слишком неопытна.

Женщины вошли в дом для гостей. Оказалось, что Вилла не сидела сложа руки, а натянула на госпожу сухую камизу, уложила в постель и теперь старалась придвинуть трапезный стол поближе к очагу. В монастыре не было родильного стула, и придется уложить роженицу на стол. Сестра Коламба поспешила присоединиться к служанке.

– Жаль, что нет родильного стула, – с отчаянием прошептала Орва, – но придется обойтись тем, что есть под рукой. Где госпожа, девушка?

– Отдыхает, ма.

Орва немедленно отпустила дочери подзатыльник.

– Ты зачем позволила ей лежать? Можно подумать, не знаешь, что нужно делать! , Она ворвалась в спальню, где на кровати скорчилась бледная испуганная Эльф.

– Немедленно вставайте, госпожа, – велела она, поднимая Эльф. – Нельзя разлеживаться, это не ускорит роды. Боли чувствуете?

– Нет, – ответила Эльф.

– Что же, раз воды отошли, вот-вот начнутся схватки, – деловито сообщила Орва. – Нужно ходить, госпожа. Чем скорее появится малыш, тем лучше для вас.

Она укутала Эльф в плащ, повела через зал, а оттуда во двор.

– Прогуляемся вместе, госпожа, пока схватки не придут.

– Ранульф! – охнула Эльф. – Нужно послать за мужем!

– Мужчина в такие минуты ни на что не пригоден, – категорически заявила Орва. – Когда родится ребенок, мы за ним пошлем.

– Но если я умру? – вырвалось у Эльф. Больше всего она боялась оставить малыша сиротой.

– Такое бывает, – признала Орва, – но пока все идет как полагается. Вы маленькая, но очень сильная.

Они ходили… ходили… ходили… до бесконечности. Дамасские розы, усыпавшие кусты, изливали сладостное благоухание. День стоял солнечный, и легкий ветерок доносил аромат цветов. Наконец Орва позволила Эльф отдохнуть. Они присели на небольшую каменную скамью.

– Начались схватки, госпожа?

– Не знаю. Просто очень неприятное чувство внизу живота. Такая тяжесть, словно что-то внутри вот-вот взорвется.

– Вернемся в дом, – предложила Орва. Судя по словам госпожи, роды долго не продлятся.

Эльф вскочила, но тут же с воплем согнулась. Орва обняла ее за талию и почти потащила к дому. Там уже ожидали сестра Коламба и Вилла. По знаку Орвы они помогли уложить Эльф на стол.

– Сестра, встаньте позади подруги. Приподнимите ей голову и плечи так, чтобы она полусидела, – наставляла Орва. – Госпожа, согните ноги в коленях и разведите как можно шире. Я должна вас осмотреть.

Повитуха наклонилась и пристально всмотрелась в пациентку. Все, как она думала. Роды будут легкими и быстрыми. Госпожа невероятно удачлива! Головка ребенка уже виднеется, правда, чуть-чуть.

– Надень на меня передник, Вилла, – приказала она дочери, – принеси тазик с водой и кувшин вина. Да ты и сама все знаешь. Госпожа, эта тяжесть, которую вы ощущаете, означает, что дитя старается выйти из вашего тела, причем слишком быстро. Ни за что не тужьтесь, как бы отчаянно вам этого ни хотелось. Ждите моего приказа.

Она подождала, пока Вилла завязала на ее талии широкий передник, тщательно вымыла руки, сначала вином, а потом водой с мылом.

– У тебя есть нож, чтобы отрезать пуповину? – спросила она у Виллы. – А свивальник?

– Все есть, ма, – успокоила дочь.

– Я принесла Элинор травы, чтобы заглушить боль, – объявила вошедшая сестра Уинифред.

– Нам не понадобятся травы, сестра, – покачала головой Орва. – Дитя вот-вот родится. Вы останетесь помочь мне?

Эльф застонала. Сестра Уинифред намочила тряпку в ведре с прохладной водой и вытерла покрытый потом лоб Эльф.

– Ничего, дитя мое, ты всего лишь переносишь те же страдания, что и наша Пресвятая Дева, а разве это не истинное счастье?

В комнату влетела сестра Джозефа, распространяя вокруг слабый запах конюшни. В руке она держала небольшую кормушку.

– Я принесла самые маленькие ясли, которые только могла найти. Как следует выскребла их, выложила чистой соломой и сушеным клевером, а потом покрыла чистым полотном. Колыбельки у нас нет, так что придется малышу в них спать. Если ясли годились для младенца Христа, подойдут и этому ребенку, – благочестиво пропела она и перекрестилась.

– Ну как она? – Прекрасно, – заверила Орва.

– Никогда-никогда не стану больше рожать! – взвыла Эльф. – Почему мне никто не сказал, как это больно? 0 – о-ой!

– Тише, госпожа, вам еще не так плохо, – пожурила Орва.

– Мне нужно потужиться! – выкрикнула Эльф.

– Подождите, – велела Орва. – Сейчас! Тужьтесь, госпожа, что есть сил! Держи ее, сестра Коламба!

Эльф с воплем стала тужиться, пытаясь избавиться от бремени, угрожавшего разорвать ее.

– Ну же, Элинор де Монфор, ты все можешь сделать! – ободряла напрягавшуюся женщину сестра Джозефа. Сестра Уинифред сунула в рот роженицы листик.

– Жуй, дорогая, – велела она, – это придаст тебе сил.

– Ой, – снова заплакала Элинор. – Матти, милая, радуйся, что ты монахиня, – всхлипнула она, чувствуя, как тяжесть сползает все ниже. Давление стало непереносимым. Она застонала.

– Ждать! – строго скомандовала Орва. – Сейчас! Тужьтесь!

Прекрасное лицо Эльф исказилось болью.

– Головка! Головка вышла! – взволнованно объявила Орва. – Еще чуть-чуть, и ребенок родится, госпожа! Будьте храброй! И когда начнутся потуги, тужьтесь!

Эльф кричала почти непрерывно, закрыв глаза и сжав кулаки. Орва, не обращая внимания, хлопотала возле роженицы. Плечики младенца уже выскользнули из тела матери. Повитуха осторожно протерла крошечное личико. Голубые глазки зажмурились, ротик приоткрылся.

Эльф пыталась выполнить распоряжение повитухи. Но не могла. Она так устала! Как никогда в жизни.

– Только один раз, госпожа.

– Не получается, – выдохнула Эльф.

– Нужно. Он уже почти родился. Всего разик, госпожа. Эльф все-таки натужилась, и на нее снизошло благословенное облегчение. Сразу же раздался требовательный вопль ребенка.

– Мальчик! – проворковала Орва. – Слава Отцу, Сыну и Святому Духу, у хозяина Эшлина появился наследник.

– Аминь. Аминь, – хором вторили монахини, восторженно улыбаясь. Этот ребенок, несомненно особенный, если родился в монастыре.

– Мальчику повезло появиться на свет в этот день! – объявила сестра Джозефа. – Тридцатое мая. День святого Хьюберта, покровителя охотников. Элинор де Монфор, твой сын должен быть назван в его честь. Ну, что скажешь?

– Симон, – ответила Эльф. – Мы с Ранульфом решили дать ему имя Симон, в честь деда. Но окрестим мы его Симон Хьюберт. Отец Ансельм здесь? Симона нужно немедленно окрестить. Пошлите за моим мужем! Ранульф должен знать, что теперь у него есть сын. Ах! Орва! Опять боли! Что это?

– Послед выходит, госпожа. Вилла, подай тазик! Теперь все хлопотали вокруг роженицы. Сестра Уинифред перерезала пуповину и ловко перевязала. Потом вместе с сестрой Джозефой осторожно обтерла малыша сначала вином, затем теплой водой и, наконец, оливковым маслом. Вручила мальчика сестре Коламбе, и та ловко запеленала его в мягкий свивальник. Вилла встала на ее место и поддерживала роженицу, пока выходил послед. Орва поймала его в тазик и отставила, чтобы позже зарыть под дубом. Эльф вымыли, переодели в чистую камизу и отнесли в постель. Сестра Уинифред поставила перед ней чашу крепкого вина с сырым яйцом и отваром сонных трав.

– Я хочу посмотреть на Симона, – попросила Эльф. – Все видели моего сына, кроме меня. За Ранульфом послали? Она с благодарностью пригубила вино.

– Вилла отправится домой, – решила Орва, кладя младенца на грудь матери. Громко орущий младенец немедленно замолчал, почувствовав родное тепло. – Еще совсем рано. Она доберется до Эшлина засветло.

– Не опасно пускаться в путь одной? – встревожилась Эльф, но тут же забыла обо всем, улыбнувшись сыну. – Он прекрасен, – прошептала она.

– Кажется, я слышала детский крик? – спросила настоятельница, входя в зал.

– Эльф родила сына, матушка, – взволнованно сообщила Коламба.

– Его нужно окрестить, – сонно потребовала Эльф. От вар начал действовать.

Аббатиса осмотрела Симона Хьюберта де Гланвиля.

– Похоже, здоровый малыш. Думаю, лучше это сделать завтра, Элинор. И отец ребенка будет здесь. Кого выберешь в крестные, дочь моя?

Как ни устала Элинор, вопрос встревожил ее.

– Я хочу, чтобы все вы стали крестными матерями. Иначе быть не может, ведь вы – моя семья, и Симон родился здесь – Вряд ли малышу прилично иметь столько крестных, возразила настоятельница. – Думаю, хватит и одной сестры Коламбы. Нужно соблюдать церковные законы. Но кто будет крестным отцом?

– Это зависит от моего господина, – пробормотала Эльф. – Пусть будет, как вы сказали, преподобная матушка. Мой сын станет щедро жертвовать на монастырь в благодарность за все благодеяния, оказанные его матери, и потому что я с детства буду его этому учить.

Речь отняла последние силы, и глаза Эльф закрылись Но и во сне она продолжала обнимать новорожденного сына – Положите его в ясли, – с улыбкой велела аббатиса. – А потом пойдем в церковь и вознесем благодарственные молитвы Господу за благополучные роды и здоровье доброй матери Симона Хьюберта.

Она повернулась и выплыла, сопровождаемая сестрами Джозефой и Уинифред.

– Но если Вилла отправится за лордом Ранульфом, кто присмотрит за Эльф? – поинтересовалась сестра Коламба.

– Я позабочусь о госпоже, сестра, не беспокойтесь, заверила Орва.

– Но вы должны прибрать все это.

– Иди за сестрами и настоятельницей, – добродушие посоветовала Орва, поняв тревоги монахини: ведь госпожа была ее старой и верной подругой. – Когда помолитесь можешь вернуться и помочь мне. Буду рада, дорогая сестра.

Сестра Коламба кивнула.

– Ты права, – сказала она и поспешила за остальными.

– Ты вполне можешь скакать верхом, – сказала Орва Вилле. – Пойди и оседлай лошадь. Передай господину, что госпожа здорова и его сын, слава Господу, тоже. Возвращайся с ним, мне без тебя не обойтись. Только смотри, чтобы старая Аида за вами не увязалась. Успеет увидеть малыша, когда привезем всех в Эшлин. Кроме того, не мешало бы госпоже выбрать няньку помоложе. Аиде уже семьдесят. Не донимаю, почему бы ей не вспомнить о своем возрасте и не уйти на покой.

– Наверное, считает, что успеет належаться в могиле, ма, – встала на защиту бабки Вилла. – Хочет быть полезной. Будь ты в ее годах, неужели добровольно рассталась бы со всем, что тебе дорого в жизни, и целыми днями просиживала бы на солнышке?

Орва изумленно уставилась на нее. Подумать только, она считала Виллу глупенькой девчонкой! Как же ее дочь повзрослела, всего за несколько месяцев!

– Поспеши, девочка, – велела она, не отвечая. А ведь Вилла права. Ни за что не позволила бы Орва старости победить себя и все так же продолжала бы принимать новорожденных, но ведь между ней и свекровью существует огромная разница.

Вилла, словно догадавшись, о чем думает мать, лукаво улыбнулась и покачала головой, прежде чем выбежать из дома. Не найдя на конюшне сестры Джозефы, девушка оседлала ту лошадь, на которой приехала, весело помахала на прощание рукой сестре Перпетуе и поскакала к Эшлину.

…Ворвавшись в ворота на полном скаку, девушка крикнула недоумевающему Седрику:

– Где господин? Я привезла новости. Эконом повел ее в зал, и Вилла, едва поклонившись, метнулась к высокому столу.

– Господин, сегодня у вас родился чудесный сынок! Госпожа благополучно разрешилась и тоже здорова. Ой!

Только сейчас Вилла заметила еще одного рыцаря, того, что посетил Эшлин несколько месяцев назад. Такой красавец, сразу видно, что не простой человек.

– Простите, господин, – извинилась она, краснея. – Я так торопилась сообщить вам, что не заметила гостя. Ранульф широко улыбнулся:

– Ты прощена. Вилла. Скажи, девочка, малыш крепкий? А моя милая жена? Все обошлось?

– Да, господин, – кивнула Вилла и подробно пересказала все, что случилось сегодня.

– Меня послали за вами, – добавила она. – Вы поедете? Госпоже не терпится вас увидеть.

– Иди на кухню и поешь, девушка, – велел Ранульф. – Вернемся в монастырь вместе. Отдохни. Через чае отправимся в путь.

– Хорошо, господин, – откликнулась Вилла и с низким поклоном отошла. Девушка не ела целый день и сейчас умирала от голода.

– Поздравляю, Ранульф! – воскликнул сэр Гаррик Талиферро. – Теперь у тебя есть сын и наследник.

– Первый из многих, надеюсь. Ранульф был вне себя от радости и сиял, как весеннее солнышко, но, внезапно отрезвев, нахмурился:

– Мы можем ехать в Вустер прямо из монастыря. Говоришь, не знаешь, зачем герцог Генрих хочет меня видеть?

– Нет. Могу сказать только, что он приехал тайно и послал меня сюда. Чем быстрее доберемся, тем скорее узнаешь.

– Придется провести ночь в монастыре. Приедем туда уже в сумерках, но до утра лучше никуда не трогаться.

– Я думал оказаться в Вустере примерно через неделю, – признался сэр Гаррик. – Герцог будет рад увидеть нас раньше назначенного срока.

Через час рыцари вместе с Виллой пустились в дорогу. Солнце уже опустилось за холмы, отделяющие Англию от Уэльса, когда ворота монастыря открылись перед ними. Сестра Перпетуя приветливо заулыбалась гостям. Спешившись, они передали лошадей сестре Джозефе.

– Слава Богу, вы благополучно добрались, – приветствовала их настоятельница, спеша навстречу. – Элинор все звала вас, и вам, наверное, не терпится увидеть сына!

Ранульф кивнул и, представив аббатисе Талиферро, попросил:

– Мы с сэром Гарриком умоляем о гостеприимстве. Нельзя ли провести сегодняшнюю ночь под вашим кровом?

– Разумеется, сэр, вы оказываете нам честь.

– Где Элинор? – нетерпеливо осведомился Ранульф.

– Вилла проводит вас в странноприимный дом, господин. Сэр Гаррик, у нас редко бывают посетители. Служанка леди Элинор покажет, где вы сможете отдохнуть. Доброй ночи.

Мужчины последовали за Виллой. Та показала сэру Гаррику, где обычно размещаются гости мужского пола, а Орва тем временем торопливо поклонилась Ранульфу.

– Добро пожаловать, господин. Госпожа не может дождаться, пока вы увидите нашего Симона Хьюберта.

– Трудно ей пришлось? – спросил Ранульф. Орва покачала головой:

– В жизни не думала, что такая малышка произведет на свет настоящего богатыря и без особого труда. Редко увидишь такие быстрые и легкие роды, словно у ее изголовья ангелы стояли, господин.

– Так оно и было, – кивнул Ранульф, – ибо моя Элинор – лучшая из всех женщин на свете.

– Она здесь господин, – показала на дверь женской спальни Орва, и Ранульф едва не оторвал ручку, торопясь поскорее узреть жену.

– Малышка! – прошептал он, становясь на колени и целуя ее в лоб.

Эльф улыбнулась мужу. Господи, как она его любит!

– Наконец-то ты здесь. Я хотела, чтобы они послали за тобой, когда начались схватки, но Орва все твердила, что мужчины тут ни к чему. Посмотри, у очага стоят ясли. Там наш сын.

– А ты, малышка? Ничего не повредила?

– Все хорошо. Иди к Симону Хьюберту. Он самый прекрасный ребенок на земле!

Ранульф поднялся, подошел к импровизированной колыбельке и восхищенно уставился на мирно спавшего сына. На крошечной головке кудрявился рыжий пушок.

– У него твои волосы! – ахнул Ранульф, осторожно коснувшись лобика малыша. – Он прекрасен. – Он снова подошел к кровати и, придвинув табурет, сел. – Мы решили назвать его Симоном. Почему Хьюберт?

– Сегодня праздник святого Хьюберта, покровителя охотников, – пояснила жена. – Мне посоветовали дать ему второе имя в честь Хьюберта. Но крещение только завтра, так что, если не хочешь, назовем просто Симоном.

– Нет, я думаю, что это очень подходящее имя, Элинор.

– Ты был прав, господин. Мне не следовало ехать в монастырь перед самыми родами. Но я в жизни не предполагала, что мой ребенок появится именно здесь.

Ранульф взял ее руку и расцеловал каждый пальчик.

– Хотя я предпочел бы, чтобы наш первенец родился в Эшлине, здесь ты в такой же безопасности, как и там. В окружении добрых монахинь, так тебя любящих, ты чувствовала себя лучше и разрешилась быстрее. Я не сержусь на тебя.

– Они так много для меня сделали, Ранульф. Настоятельница была спокойна и ободряла меня. Сестра Уинифред дала мне снадобье, чтобы облегчить муки. А сестра Джозефа вымыла и выложила душистыми травами ясли, чтобы сделать Симону колыбельку. Матти ободряла и поддерживала меня, помогая пережить страх и боль.

– В благодарность, Элинор, мы сделаем щедрый дар монастырю, – тихо пообещал Ранульф.

– Нельзя ли нам вернуться домой завтра? – с надеждой спросила Эльф. Как красив ее муж. Сильный и нежный… если бы только она посмела признаться ему в любви! Она перевела взгляд на сына. Настоящее чудо! Голос мужа вернул ее к действительности:

– Думаю, тебе следует отдохнуть несколько дней перед возвращением. Утром я еду в Вустер, а на обратном пути остановлюсь здесь, и мы поедем вместе, малышка. Орва говорит, что роды были легкими, но отлежаться не помешает. Я приказал, чтобы через неделю сюда прибыла дюжина вооруженных всадников. Даже не пытайся уехать без меня, малышка. Даешь слово?

– Да, – недоуменно протянула Эльф. – Но зачем тебе в Вустер?

– За мной приехал сэр Гаррик, чтобы отвезти к герцогу Генриху. Не спрашивай, с какой целью, ибо я сам не знаю. Поскольку герцог осведомлен о моей преданности королю, уверен, что он не замышляет зла. Сэр Гаррик – человек благородный. Если я сумею оказать небольшую услугу будущему королю, не нарушая при этом клятвы верности нынешнему, нам это совсем не повредит, малышка. Герцог Генрих известен как человек чести, так что вряд ли он просил меня приехать ради каких-то низких целей.

– Интересно, что ему нужно, – медленно протянула Эльф. – Если никто, кроме тебя, не сумеет справиться с поручением, ты, несомненно, заслужишь благодарность герцога, а это впоследствии будет полезным нашему сыну.

Она уже пеклась о своем ребенке, как подобает заботливой, но честолюбивой матери.

– Кажется, у герцога совсем маленький сын! Может, в один прекрасный день Симон будет служить ему при дворе, и если они вырастут вместе, станут добрыми друзьями! Какая чудесная возможность для твоего наследника, Ранульф. Если услужишь Генриху, наше будущее обеспечено!

Ранульф де Гланвиль потрясение уставился на жену. Он и не подозревал об этой стороне ее натуры! Родила всего несколько часов назад и уже устраивает будущее сына, мечтает о величии и славе! Непонятно, то ли радоваться, то ли бояться этой совершенно неизвестной ему женщины, ставшей его женой.

– Простые рыцари редко оказывают сильным мира сего услуги, заслуживающие такого щедрого вознаграждения. Мое имя не столь знатное, чтобы король позволил принцу Уильяму дружить с нашим отпрыском.

– Никогда не знаешь наверняка, – возразила Эльф. Ранульф обескураженно хмыкнул. Его жена не из тех, кто легко расстается с мечтами.

– Вероятнее всего, герцог Генрих, незнакомый с местностью, просит здешних лордов проводить его по округе. Меня послали в Эшлин, потому что поместье стоит на границе Англии и Уэльса, Герцог – великий полководец, Элинор, и, вероятно, опасается, что, когда взойдет на трон, валлийцы начнут опустошать страну. Другой причины моей поездки, думаю, не существует.

Он поднялся и, нагнувшись, легонько поцеловал жену в .губы.

– У тебя был трудный день, Элинор. Поспи немного, чтобы набраться сил. Завтра тебе придется кормить сына.

– Ты навестишь меня перед отъездом? – с тревогой спросила Элинор. – Не уезжай, не попрощавшись, Ранульф. Ты должен присутствовать на крещении Симона.

– Обязательно, – пообещал он и вышел.» В» комнате появилась Вилла и, вынув из колыбели Симона, поднесла матери.

– Ма говорит, что лучше уже сейчас попробовать дать ему грудь. Молоко еще не пришло, но молозиво полезно для ребенка.

Эльф попыталась сесть и, устроившись поудобнее, развязала шнуровку камизы.

– Как это делается? – допытывалась она у Виллы, когда Симон схватился ручонками за ее грудь.

– Суньте ему в губы сосок, госпожа. Остальное он знает и сам, – сообщила Вилла. – Ма сотни раз так поступала.

Прижав к себе сына, Эльф потерлась соском о маленький ротик Симона. Тот немедленно приоткрыл губы и с поразительной силой вцепился в нежную плоть.

– Пресвятая Дева! – охнула Эльф. – Совсем как отец! И, немедленно сообразив, что высказалась вслух, побагровела, но Вилла хихикнула. Эльф зачарованно наблюдала, как малыш яростно сосет, красный от усердия. Голубые глазки на миг скользнули по ней.

– Да, – прошептала она. – Я твоя мать, Симон Хьюберт. Никогда не думала, что стану держать у груди младенца. Видишь, как все получилось.

В комнату ступила Орва.

– Ах, вы уже кормите! Прекрасно. Он настоящий великан, госпожа. Приложите его ко второй груди, чтобы вызвать приток молока. День-другой, и он у нас будет сыт и доволен.

Эльф переместила протестующего младенца, и он немедленно вцепился во вторую грудь с такой же энергией. Глазки его стали медленно закрываться, головка вдруг склонилась набок, и Симон мирно засопел. Орва взяла ребенка, уложила в ясли и наказала дочери не отходить от новорожденного, пока ее не сменят.

– В монастыре сейчас трое воспитанниц и две послушницы, – сообщила она госпоже. – Настоятельница обещала, что они по очереди станут дежурить у постельки нашей крошки, чтобы мы тоже могли поспать. Вы голодны, госпожа.

– Устала, – пробормотала Эльф.

– Тогда спите, – велела Орва. – Все спокойно, все хорошо, слава Господу нашему и его Пресвятой Матери.