Глава 20

– Не кричи, – прошептал ей на ухо Гейбриел.

Почувствовав облегчение, она поспешно кивнула и выпустила из рук щипцы.

Убрав руку, молодой человек развернул ее лицом к себе. В полумраке лаборатории он казался огромным и раздраженным.

– Какого черта ты здесь делаешь? – обманчиво мягким тоном осведомился он. – Я думал, ты проводишь время в галерее.

Венеция с трудом взяла себя в руки.

– Это я тебя хочу спросить. Кажется, сегодня утром ты собирался навестить престарелого члена тайного общества?

– Я уже поговорил с Монтроузом. Я как раз направлялся на Саттон-лейн, но по дороге решил заглянуть сюда.

– Что ты рассчитывал здесь найти? – осторожно поинтересовалась она.

– Хотелось побольше узнать о Бертоне.

– Зачем? Его смерть вряд ли как-то связана с пропавшей формулой.

Гейбриел промолчал.

У Венеции свело желудок.

– Или связана?

– Скорее всего нет, – ответил Гейбриел.

Венеция старалась подавить волнение.

– Ты все-таки сомневаешься?

– Вы, как всегда, очень проницательны, мадам. – Он бросил взгляд на деревянный сундук. – Похоже, ты нашла негативы фотографий с твоим изображением?

– Да.

– Я их посмотрел. За исключением снимка с могильным камнем с твоим именем, все фотографии довольно безобидные. Ты выходишь из булочной, направляешься в галерею, разговариваешь с клиентом. Такого типа.

Венеция пожала плечами.

– Зависть Бертона переросла в некую одержимость.

– Лично я начинаю сомневаться, что он действительно был настолько одержим тобой, – проговорил Гейбриел.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется странным, что Бертон преследовал тебя в течение нескольких дней, а потом его убили опять же в непосредственной близости от тебя.

– Что? – Ее озарила внезапная догадка. – Постойте-ка сэр. Вы хотите сказать, что убийство мистера Бертона может иметь отношение ко мне?

– Это одна из версий, которую я не могу сбрасывать со счетов, не имея достаточных улик.

– Осмелюсь напомнить, сэр, что я единственный известный нам человек, у которого был мотив убить бедного Бертона. Но я его не убивала. Тогда мы можем предположить, что это сделал кто-то другой по неизвестной нам причине.

– Возможно.

– Ты снова сомневаешься! – воскликнула Венеция. – Где, скажи на милость, в моих рассуждениях нарушена логика?

– Ты мыслишь совершенно безукоризненно, милая моя, но твое суждение основывается на удивительном совпадении. Я же старался никогда не полагаться на такие вещи.

Венецию раздражала манера Гейбриела называть ее «моя милая» столь будничным тоном. Складывалось такое впечатление, словно их отношениям уже несколько лет и подобное отношение вошло в привычку.

Он посмотрел на нее.

– Ты до сих пор не сказала, зачем вломилась в этот дом и что хотела здесь разыскать.

Венеция сжала зубы.

– Никуда я не вламывалась. Просто воспользовалась шпилькой. Дверь открылась сама. – Венеция внезапно остановилась. – А как тебе удалось войти?

– Ну, я тоже кое-что умею. – Кивком головы Гейбриел указал на дверь в другом конце комнаты. – Правда, я позаботился о том, чтобы как следует закрыть за собой дверь, если вдруг кому-нибудь вздумалось войти следом за мной без предупреждения.

– Отличная идея, – заметила Венеция, потрясенная его логикой. – Впредь я тоже буду так делать.

– Впредь, – отчеканил Гейбриел, – ты будешь обсуждать подобного рода планы со мной, прежде чем их осуществлять.

– С какой стати? – осведомилась Венеция. – Ты ведь будешь каждый раз пытаться отговорить меня.

– Если вы не заметили, миссис Джонс, действуя подобным образом, легко попасть в руки полиции. Детектив, который допрашивал нас вчера вечером, не был склонен видеть в вас подозреваемую по делу, но его точка зрения может измениться, если он застанет вас в подобной ситуации.

– Я действовала очень осторожно. Отвечая на ваш вопрос, хочу сказать, что пришла сюда из страха. Ведь Бертон имел возможность сфабриковать другие фотографии с моим изображением, которые могли бы спровоцировать скандал, если бы попали в чужие руки.

– Мне эта мысль тоже приходила в голову, – сказал Гейбриел. – Помимо безобидных негативов в деревянном сундуке, других твоих фотографий я не обнаружил.

– Слава Богу! – Венеция подняла глаза к небу. – А что находится в комнатах?

– Ничего интересного. – Гейбриел взял деревянный сундук и вышел из лаборатории. – Пошли, возьмем фотографии с собой и посмотрим их в более спокойной обстановке.

Венеция пошла следом за ним к задней двери. Заметив коробку с негативами на столе, она остановилась. Имя производителя показалось ей знакомым. Она заказывала пластины в этой же фирме.

– А вот это интересно, – выдохнула она.

Гейбриел, который уже взялся за ручку двери, посмотрел па Венецию.

– Что такое?

– Судя по всему, Бертон едва сводил концы с концами, но оборудование у него в лаборатории первоклассное и очень дорогое. Кроме того, на столе стоит самая большая коробка пластин, которую только можно заказать в этой фирме. И она стоит больших денег.

– Бертон явно относился к своей работе очень серьезно и вкладывал все деньги в оборудование и химикаты.

– Судя по слухам, он зарабатывал очень мало и не мог позволить себе такую роскошь. – Она постучала ногой по полу и оглядела комнату. – Может, он и новый фотоаппарат купил?

– В другой комнате стоит фотоаппарат на треноге, – сказал Гейбриел. – Я еще не успел рассмотреть его.

Венеция прошла в соседнюю комнату. Бертон установил стул и простой фон таким образом, чтобы весь свет, который только проникал сквозь темные окошки, падал на них. Одного взгляда на громоздкий фотоаппарат было достаточно.

– Это определенно старая модель, – сказала Венеция, обходя треногу. – Видимо, денег на новую у него не было.

Внезапно она резко остановилась, увидев шляпу на одной из полок.

– Венеция, давай скорее, – окликнул ее Гейбриел. – Нам пора идти.

– Одну минуточку, сэр. – Она взяла шляпу, которая оказалась гораздо тяжелее, чем должна была быть.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – осведомился Гейбриел с плохо скрываемым любопытством.

– В тех случаях, когда я ловила мистера Бертона на слежке, у него была с собой эта шляпа. Только он всегда носил ее под мышкой. Он никогда не надевал ее на голову. – Венеция перевернула шляпу и удовлетворенно улыбнулась. – Теперь я знаю почему.

– Что там у тебя?

– Скрытая камера. Последняя модель, Краудер. Отличные линзы. Должно быть, очень дорогая.

– Проклятие! – Гейбриел поставил сундук на пол и взял у нее из рук шляпу, чтобы рассмотреть повнимательнее. – Никогда не видел ничего подобного.

– Фотографы называют такое приспособление «камерой для слежки». Они бывают разных типов. Я видела аппараты, встроенные в вазы, дипломаты и другие емкости.

– Так вот как ему удавалось фотографировать тебя без твоего ведома!

– Да.

Гейбриел поставил шляпу с фотоаппаратом на стол, взял сундук и снова направился к двери.

– Таким образом можно зарабатывать деньги?

– Конечно. Пока еще фотонаблюдение мало распространено, но я уверена, что скоро этим будут заниматься большинство фотографов.

– А кто может платить за добытые подобным образом фотографии?

– Кто угодно, мистер Джонс. Только представьте себе, сколько женщин захотят получить фотографии своих гулящих мужей в обществе любовниц. А также ревнивые мужья, подозревающие своих жен в измене. Источники финансирования в данном случае неисчерпаемы.

– Вам не говорили, что вы весьма цинично настроены по отношению к браку, миссис Джонс?

– Думаю, что смотрю на вещи реалистично. – Она помедлила. – По крайней мере я ответила на вопрос касательно мистера Бертона, который мучил меня все это время.

– Ты теперь знаешь, на что он купил новую камеру и фотоаппарат.

– Да, он занимался фотослежкой.

Сидя в кабинете маленького дома на Саттон-лейн, Венеция убрала последний негатив в сундук. Откинувшись на спинку кресла, она посмотрела на Гейбриела.

– Вы оказались правы, сэр. За исключением одного отретушированного негатива, больше ничего интересного в ящике нет.

– За исключением наглядного отчета о твоих передвижениях и встречах за последние несколько дней, – спокойно проговорил Гейбриел. – В самом деле либо Бертон был одержим тобой, либо кто-то другой нанял его для слежки за тобой.