Спустившись по парадной лестнице, Эванжелина оцепенела. Шесть лакеев в малиновых с золотом ливреях, выстроившись в ряд, выжидающе смотрели на нее. Грейсон, чей строгий черный костюм резко контрастировал с их пышными одеяниями, похоже, придирчиво осматривал их перчатки, словно желал удостовериться, что те, как и полагается, идеально белы. При этом на огненно-рыжей шевелюре управляющего играли блики многочисленных свечей. Увидев Эванжелину, Грейсон тут же повернулся к ней.

– Мадам, – сообщил он, – герцог и ее светлость уже в гостиной. Они вас ждут. А вы пунктуальны – ее светлость это оценит.

С того мгновения, как горничная с кислой физиономией разбудила ее, девушка места себе не находила.

– А когда приедут гости, Грейсон? – спросила она.

– Через пять минут, мадам. Хочу заметить, что никто, даже принц-регент, не осмеливается опаздывать на приемы в Кларендон-Хаус.

– Я так и думала, – заметила Эванжелина.

Грейсон распахнул перед ней тяжелые дубовые двери, и Эванжелина вошла в парадную гостиную. Улыбаясь матери, герцог, скрестив ноги и сложив руки на груди, стоял возле камина. Он был великолепен в черном с белым вечернем одеянии. Отвечая герцогине, Ричард взмахнул своими длинными пальцами. Эванжелина так и представила, как эти пальцы нежно скользят по ее лицу, шее, груди… У нее перехватило дыхание. Она не должна была представлять этого, потому что знала: как только она начинала мечтать о ласках герцога, он тут же по ее лицу догадывался об этом.

Эванжелине пришло в голову, что она еще слишком молода, чтобы поставить на себе крест.

Заметив Эванжелину, Ричард остановился на полуслове. Он в жизни не видел женщины прекраснее. Она выглядела потрясающе в платье Мариссы из кремового шелка с кружевами. Пояс, повязанный под грудью, приподнимал ее так высоко, что та казалась невероятно большой. И разумеется, приковывала к себе внимание, причем декольте толком не прикрывало ее.

Герцог нахмурился. Он должен поговорить с ней об этом. Он не хотел, чтобы ее оскорбляли взглядами. Ричард покачал головой. Если бы он остался с Эванжелиной наедине, то немедленно подошел бы к ней, развязал пояс и опустил лиф платья до пояса, а потом вдоволь налюбовался бы открывшимся зрелищем и попробовал ее грудь на вкус. И тут герцог встретился с ней взглядом. Эванжелина казалась такой одинокой. “Но почему?” – спрашивал он себя. Это бессмысленно, не могла же она быть несчастна здесь, в Лондоне, с ним! Ричард знал, что его мать наблюдает за ними. Ему следовало взять себя в руки.

Надо было что-то сказать – что-то, не имеющее отношения к его желанию сорвать с нее платье и взять прямо здесь, на полу перед камином. Откашлявшись, Ричард нерешительно шагнул к девушке, но на полпути замер, потому что, честно говоря, не доверял самому себе.

– Ты опаздываешь, Эванжелина, – наконец заговорил он, – но я не стану тебя ругать, потому что ты очень устала в дороге. И ты здесь…

– Я вовсе не опаздываю, ваша светлость, – возразила девушка. – Грейсон заметил, что я на редкость пунктуальна, как и ее светлость.

– И все-таки ты почти опоздала, – упрямо повторил Ричард, чувствуя себя полным идиотом.

– Ваша светлость, – не обращая на него внимания, обратилась Эванжелина к вдовствующей герцогине и делая перед ней реверанс.

– Господи! – воскликнула Марианна Клотильда. – Боюсь, тебе придется защищать Эванжелину. Она очаровательна.

Уверена, все мужчины будут без ума от нее.

– У них есть на это право, – заметил Ричард. – Только посмотри на ее шею, мама. Она такая гибкая и длинная! Впрочем, на мой взгляд, ее туалет чересчур откровенен, так что мужчины, естественно, будут глазеть на нее. Хотя если хоть один из них будет смотреть на нее слишком нахально, я, не раздумывая, швырну его на пол, в розовые кусты.

– Уверяю вас, ваша светлость, ни один джентльмен не бросит на меня косого взгляда. Я бедная вдова, во мне нет ничего особенного. – Однако руками она прикрывала свой роскошный бюст. Эванжелина спорила с Дорри, но безуспешно – та не согласилась сделать платье более скромным. В одном Эванжелина оказалась права: ни один джентльмен не решился проявить к ней внимание в присутствии герцога.

Наклонившись к ее уху, он прошептал:

– Если скажешь еще что-нибудь подобное, я тебя выпорю. Поняла?

Заставив себя улыбнуться, Эванжелина опустила руки:

– Я слышала, что ты сказал, но ничего не поняла.

– Ты больше не будешь говорить про себя всякие глупости, – пояснил Ричард. – Хотя, думаю, ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. У тебя слишком глубокое декольте. Вели Дорри поднять его хотя бы на пару дюймов. Не хочу, чтобы мужчины глазели на твою грудь.

– Почему?

– Потому что она моя.

Девушка едва не упала от этих слов. Заметив ее смятение, Ричард самодовольно ухмыльнулся.

– Дорогой, мне кажется, ты дразнишь Эванжелину, – заметила Марианна Клотильда.

– Вовсе нет, мама. Я просто говорил нашей гостье, чего жду от нее этим вечером.

Марианна Клотильда нахмурилась, услышав смех и голоса, доносившиеся из вестибюля. Что ее сын сказал Эванжелине? Видимо, что-то непристойное, потому что девушка покраснела до корней волос. Надо спросить его, в чем дело, подумала герцогиня, от досады тоже заливаясь краской. Знатная дама, пожалуй, впервые пожалела о том, что ее гости, будь они неладны, оказались столь пунктуальны.

Интересно, это была мысль герцогини устроить небольшой прием? Эванжелина оторопело смотрела на огромный обеденный стол, на двадцать пять разряженных, смеющихся гостей. Леди Пемберли приветливо поздоровалась с девушкой и тут же во всеуслышание заявила, что у ее платья слишком глубокий вырез. Герцог, стоявший рядом, яростно хмурился. А Фелисия, которая в этот момент что-то говорила лорду Пемберли, похлопывая его по руке изящным веером из слоновой кости, тут же повернулась к ним и весело заметила, что герцогу Портсмуту вовсе не стоило так долго прятать такую красавицу в Чеслее.

– Мне надо было побыть там, – пожав плечами, промолвила девушка.

– Но больше туда ездить не стоит, мадам, – раздался позади нее знакомый низкий голос.

Эванжелина знала, что он будет на приеме, но не заметила, когда Эджертон приехал. Девушка медленно повернулась к человеку, которого с радостью отправила бы на тот свет.

– Как скажете, сэр Джон.

Эджертон поклонился:

– Позвольте мне вести вас к обеду, мадам. Мы все просто счастливы, что вы решили уехать из провинции. Уверен, что и здесь, в Лондоне, вы найдете себе занятие. Надеюсь, позднее вечером я смогу рассказать вам о городе и о местах, где можно развлечься.

Эванжелина заметила, что герцог посмотрел сначала на нее, а потом на сэра Джона. Опустив глаза, она направилась с ним в парадную столовую Кларендон-Хауса.

К се удивлению, герцог отодвинул для нее стул по правую руку от себя. Лакей оторопело смотрел на хозяина, но потом, взяв себя в руки, отступил назад. Джон Эджертон был вынужден оставить ее рядом с Ричардом. Приподняв брови, он занял свое место, к счастью, расположенное на некотором расстоянии от Эванжелины. Место справа от девушки предназначалось для лорда Джорджа Уоллиса – отставного военного с пышными бакенбардами, который, как вскоре заметила Эванжелина, имел дурную привычку вставлять нелепейшие замечания в любую беседу. Он страстно ненавидел Наполеона. Два его брата погибли в борьбе против тирана.

Напротив сидела леди Джейн Беллерман, старшая дочь графа. Хорошенькая, в розовом платье из дымки, она внимательно оглядела Эванжелину и наградила ее ледяным взглядом.

Эванжелине оставалось только терпеть. Опустив голову, девушка отрезала себе кусочек лососины.

Блюда сменяли одно другим. Лакеи были предупредительны. У Эванжелины заболела голова, но она была вынуждена вполуха слушать бесконечные рассказы лорда Джорджа Уоллиса обо всех битвах на полуострове.

– Некоторые подонки все еще среди нас, – сообщил он и отпил внушительный глоток вина. – Дело не окончено, пока он не умер.

– Под землей мне бы тоже не хотелось с ним встретиться, – улыбнулась Эванжелина.

– Вам, несомненно, известно, что недавно был убит добрый друг герцога – Роберт Фарадей. Если только герцог узнает, кто поднял руку на этого человека, презренный убийца отправится на тот свет, не успев взмолиться о прощении.

– Это верно, – кивнул Ричард.

– Что верно, ваша светлость? – низким обольстительным голосом переспросила леди Джейн Беллерман. – Что вы очень любите вальс? Вы так стремительны в танце! Может, пригласите меня на круг вальса?

– Сегодня танцев не будет, – ответил герцог, глядя на Эванжелину.

Девушка была до того бледна, что он боялся, как бы она не упала в обморок. Разговор все еще шел о Наполеоне, о смерти Робби. Похоже, эта тема не для дамских ушей. Ричард нахмурился.

Вдруг Эванжелина подняла на него глаза, и он увидел, что они полны холодного гнева. Нет, пожалуй, она не упадет в обморок. Что здесь происходит?

Эванжелина понимала, что Ричард читает ее мысли. Она постаралась придать своему лицу беспечное выражение, но это было нелегко, поскольку речь шла о Наполеоне. Девушка взглянула на Грейсона, который важно стоял за массивным стулом герцога с высокой резной спинкой, а потом услышала смех леди Джейн и, повернувшись к ней, увидела, что та смотрит на нее. Эванжелина вопросительно подняла брови:

– Прошу прощения?

– Леди Джейн обращается к вам, моя дорогая, – сообщил ей лорд Джордж, откусывая огромный кусок пирога со свининой – гордости здешней кухарки. Потом он довольно засопел. – Все приходят к герцогине, если проносится слух, что кухарка будет готовить свой знаменитый пирог.

– Я только что сказала герцогу, – повторила леди Джейн, – что вы, по-моему, чем-то недовольны. Наверное, хозяевам неприятно, когда гости так откровенно скучают. Вы согласны со мной, мадам де ла Валетт?

– Признаться, мои мысли были заняты совсем другим, леди Джейн, – просто ответила Эванжелина, – но теперь я готова слушать и восторгаться вашими словами.

Герцог подмигнул ей, поднося ко рту вилку.

– Его светлость сказал, что вы недавно приехали из Франции, мадам.

– Ох нет! – воскликнул лорд Джордж. Он взглянул на Эванжелину с таким видом, словно впервые ее заметил, и то, что предстало его глазам, было ему не по нраву. – Но вы же так хорошо говорите по-английски! Не понимаю…

– Я наполовину англичанка, лорд Джордж, – промолвила девушка. – Я выросла в Сомерсете. Правда, была замужем за французом, но он ненавидел Наполеона, как и я.

– Я уже говорила его светлости, – вмешалась леди Джейн, – что эта тема не подходит для разговора за обедом. Боюсь, его светлость чувствует, что вы вгоняете его гостей в тоску.

Бедный старикан, подумала Эванжелина. Лорд Джордж покраснел от негодования, а Ричард опустил голову, с трудом сдерживая смех.

– Я неудобная гостья, – заметила девушка, глядя на леди Джейн поверх бокала с вином.

– Это верно, – согласилась с ней дочь графа. И очень тихо добавила; – Возможно, вам стоит уехать. Возвращайтесь во Францию, там вы будете чувствовать себя лучше.

Эванжелина пожала плечами и аккуратно положила на тарелку свою вилку. А потом улыбнулась леди Джейн, показав ряд белоснежных зубов.

– Если герцог пожелает, ему останется всего лишь смотреть на остальных гостей, готовых развлекать его.

– Скоро он это сделает, – заявила леди Джейн, похлопав рукой по черному рукаву Ричарда.

Герцог одарил ее ленивым взором; его огромные темные глаза сулили божественные удовольствия.

Впрочем, мысли его были заняты другим. Какого черта Марианна Клотильда посадила леди Джейн слева от него? Не могло же матери прийти в голову, что он захочет с ней развлекаться! Ричард покосился на Эванжелину, которая молча смотрела на остывающий кусок пирога.

– Я думаю, все дело в вашей английской крови, – елейным голосом вымолвила леди Джейн. Эванжелина склонила голову набок.

– – Возможно, – кивнула она.

– А вы не такая темненькая и маленькая, как большинство ваших сограждан, – продолжала нападки леди Джейн.

Эванжелина посмотрела на остатки своего пирога. Она откусила только один кусочек, но на пирог уже было противно смотреть. Девушка отрицательно покачала головой, когда лакей, наклонившись, предложил ей обычный яблочный пирожок. Чем все это закончится?

– Как скажете, леди Джейн, – ответила она.

– Да уж, – не отставала дочь графа, – похоже, смешение разных национальностей до добра не доводит. Думаю, присутствующие женщины рядом с вами чувствуют себя просто малютками.

Эванжелина спросила себя, почему именно эта дама, именно сейчас без конца оскорбляет ее? Чтобы привлечь внимание герцога? Вздохнув, девушка заставила себя улыбнуться и проговорила:

– Я тоже обратила на это внимание, леди Джейн. – Эванжелина усмехнулась. – Только мне пришло в голову, что дамы чувствуют себя не маленькими, а плоскими по сравнению со мной.

У леди Джейн перехватило дыхание, ее глаза сощурились от злости.

– Как жаль, что вы вдова. В отличие от французов англичане редко обращают внимание на овдовевших женщин, кроме, разумеется, определенных случаев.

– Джейн, а ты не замечала, что моя мать еще выше Эванжелины? – спросил герцог.

Леди Джейн беспомощно посмотрела на него. “Нет, – подумала Эванжелина, – не заставляй меня жалеть себя”.

– Но, ваша светлость, ваша матушка во многих отношениях женщина необыкновенная, – заметила она. – Да и как может быть иначе, если она – ваша мать?

"Что она имеет в виду?” – подумал герцог. Леди Джейн съежилась. Теперь она не просто ревновала Эванжелину к герцогу – она ее возненавидела.

А Эванжелина, словно решив, что и так была слишком добра и терпима к леди Джейн, проговорила:

– Кстати, у меня вовсе нет цели завладеть вниманием какого-нибудь английского джентльмена. Я не ищу нового мужа. Но раз уж речь зашла о мужчинах, то я хотела бы заметить, что, с их стороны, довольно глупо не обращать внимания на овдовевшую женщину. Так что если все англичане такие болваны, то можете оставить их себе.

Леди Джейн тут же заулыбалась герцогу.

– Кажется, моя мать готова увести дам из столовой, – заметил Ричард.

– Леди! – обратилась Марианна Клотильда к дамам. – Оставим мужчин, чтобы они могли без нас спокойно выпить портвейна.

Когда лакей отодвинул ее стул, девушка сказала лорду Джорджу:

– Пирог со свининой и в самом деле был очень вкусным.

Эванжелине не пришлось вступать в новую перепалку с леди Джейн, потому что леди Пемберли и болтушка Фелисия завладели ее вниманием, едва дамы расселись по стульям в гостиной.

Фелисия говорила о еде: она упомянула каждое испробованное ею блюдо и рассказала, каково оно на вкус. На это леди Пемберли заметила, что если она и впредь будет такой же прожорливой, то лорд Петтигрю, пожалуй, найдет себе другую даму.

Эванжелина за обедом почти не ела, однако поспешила поддержать Фелисию:

– Но обед и в самом деле был замечательным, так что я согласна с мисс Сторлей, мэм. Как хорошо, что женщины больше не носят этих ужасных корсетов.

Эванжелина беседовала с Полиной, виконтессой Демстер, когда герцог вошел в гостиную.

– Прошу прощения, миледи, – обратился он к виконтессе, – но только что приехали мои добрые друзья, и мне не терпится представить им мадам де ла Валетт.