Он был все таким же, возможно, лишь на висках прибавилось седины. Впрочем, не так уж давно она его видела. У Эджертона было узкое лицо эстета, как однажды сказал о нем ее отец, лицо человека, у которого слишком много мыслей в голове, но которому вечно недостает времени. И вот этот человек приехал в Чеслей-Касл.

Потому что она была там.

Эванжелина надеялась, что ей дадут больше времени. Страх сковал ее, на мгновение девушка потеряла дар речи. И вдруг ей безумно захотелось иметь пистолет. Она бы пристрелила негодяя. Этого мерзкого предателя, подонка.

Ей было известно, что сэр Джон должен связаться с ней, да, но она не успела приготовиться к встрече с ним. Какой же она была идиоткой! Всего лишь несколько часов провела в обществе герцога, но и этого времени хватило, чтобы забыть о цели своего приезда в Чеслей-Касл. А теперь… Теперь все встало на свои места. Чудесное забытье прошло, уступив место грязной реальности. Девушке все было ненавистно, ненавистна она сама.

– А меня не надо представлять Эванжелине, – проговорил Эджертон, делая шаг ей навстречу. – Я знаю мадам де ла Валетт с тех пор, как она была маленькой девочкой с растрепанными косичками, грязным носом и носила стоптанные башмачки. – Низко поклонившись, Эджертон взял похолодевшую руку девушки и поцеловал ее.

Его губы были сухими и холодными. Но взгляд, как ни странно, казался теплым и ласковым, словно не было этого ужаса, словно он был всего лишь мужчиной, с улыбкой узнавшим в молодой красавице растрепанную девчушку, которую видел много лет назад.

– Как приятно встречать старых друзей, не правда ли, Эванжелина? – вновь заговорил Эджертон. – Надеюсь, с вами все в порядке? Позволено ли мне будет заметить, что выглядите вы великолепно? Вы – вылитая копия вашего замечательного отца, вот только глаза унаследовали от матери.

– В чем дело? – нахмурился герцог, переводя взгляд с Эванжелины на Эджертона, все еще державшего девушку за руку.

Эванжелина замерла, казалось, она боится шевельнуться, хотя.., это было просто нелепо.

– Так ты знаешь ее, Джон?

В это мгновение девушке удалось наконец справиться с собой. Она высвободила руку из руки Эджертона и заговорила спокойным и уверенным голосом:

– Да, мы знакомы, ваша светлость, причем очень давно. Но я просто поражена, сэр Джон. Никак не ожидала увидеть вас, тем более так скоро.

Они были почти одного роста. Глаза их встретились, но Эванжелина ничего не увидела во взоре Эджертона, ничего, кроме явной радости по поводу внезапной встречи. Он был настоящим виртуозом по части обмана, да и как могло быть иначе, если вся его жизнь была сплошной ложью, а окружающие даже не замечали этого? И чего она ожидала? Что поперек его лба крупными буквами будет написано “зло”?

– Надеюсь, неожиданная встреча не огорчила вас, Эванжелина? – елейным голосом осведомился сэр Джон, опустив глаза на ее грудь.

Герцог заметил этот взгляд и чуть покраснел. Удивившись себе самому, он отступил назад. Господи, что с ним произошло? Эта женщина не имела к нему никакого отношения, она всего лишь его родственница, к тому же дальняя. Впрочем, он чувствовал ответственность за нее, поэтому взял Эванжелину под свою защиту. Да, так оно и было. Но отчего-то Ричарду захотелось влепить сэру Джону пощечину – за то, что тот имел наглость так глазеть на ее грудь.

– Ого, по-моему, ваш кузен нахмурился, Эванжелина, – улыбнулся сэр Джон. – Полагаю, он решил, что я на весь вечер завладею вашим вниманием. Да, конечно же, вы должны поклониться леди Пемберли. Она – сущий дракон, но пламя, вырывающееся из ее пасти, не сожжет вас, а лишь слегка опалит. Мы с вами после обеда потолкуем, ведь нам наверняка есть что обсудить. Сколько же лет прошло с тех пор, как мы встречались, а? – Он повернулся к герцогу:

– Я не видел Эванжелину почти три года. Я знал ее родителей, – добавил негодяй.

Герцогу подумалось, что Эджертон неподобающим образом ведет себя с его гостьей, поэтому желание ударить сэра Джона не оставляло его. Ричард увидел, как Эванжелина кланяется его тетушке Эудоре. Он слышал, что девушка что-то говорит ей, впрочем, слов разобрать не мог. Что за черт! Повернувшись, герцог посмотрел на Дрю Хелси, с которым разговаривал, размахивая длинными руками, сэр Джон.

– Стало быть, вы – кузина Мариссы, – проговорила леди Пемберли, оглядев Эванжелину с головы до ног. – Очевидного сходства я не вижу. Ваши волосы довольно темные, а у Мариссы они были золотистыми. Она в противоположность вам была совсем маленького роста. Есть и другие отличия.

– Да, миледи, – кивнула Эванжелина. – Я, как тут уже было сказано, большая девочка.

– Это я позволил себе отпустить подобное замечание, – внезапно проговорил за спиной девушки герцог. От неожиданности та едва не подскочила.

– Не сомневаюсь, что ты многого наговорил ей, мой мальчик, – отозвалась леди Пемберли. – Итак, мадам, должна заметить, что ваше произношение превосходно, вы говорите почти как англичанка. Полагаю, вам следует отблагодарить за это своих наставников. Можно не сомневаться, что со временем вы избавитесь от акцента.

– Моя мать была англичанкой, – сообщила Эванжелина. – К тому же я выросла в Англии, миледи.

– Думаю, вы уже достаточно смутили се, тетушка, – проговорил герцог. – Довольно, тетя Эудора, она же только что приехала. Между прочим, Эдмунд боготворит ее, так что подумайте хотя бы о счастье моего сына, тетушка. Эдмунд предпочитает ее общество обществу Роана Каррингтона и Филипа Мерсеро.

Герцог, смеясь, тут же поведал пожилой даме о подарке, который его кузина привезла Эдмунду.

– Я и не думала, что он станет стрелять в павлина, – заметила Эванжелина, обращаясь к леди Пемберли.

– Кстати, он выстрелил и в веревку, которой была привязана его лодочка, – добавил Ричард. – К счастью, это не принесло никому вреда.

Эванжелина удивленно наблюдала за накрашенным лицом леди Пемберли – казалось, ее кожа вот-вот треснет от широкой улыбки, а в больших зеленых глазах пожилой леди вспыхнуло любопытство.

– Что ж, детка, если вы привезли ребенку пистолет, то, несомненно, вы скорее англичанка, чем француженка. Ох уж эти мужчины с их пистолетами! Можно подумать, они спят, положив оружие под подушку. Помнится, мой отец палил направо и налево, а мама лишь хваталась за голову. Да, детка, вы сделали хороший подарок. Мой мальчик научит своего малыша не убивать никого, кроме разбойников, да, может, премьер-министра и принца-регента – этих напыщенных дураков, которые, несомненно, заслуживают подобной участи. А теперь, – обратилась леди Пемберли к своей крестнице, – скажи что-нибудь приятное мадам, Фелисия. Одному Господу известно, сколько усилий приложил твой отец, чтобы превратить тебя в настоящую леди. Свое искусство обольщения ты уже испробовала на герцоге. Я видела, как он едва сдерживал смех, но ты ему нравишься, так что его светлость держал себя в руках. Впрочем, думаю, тебе удастся достичь больших успехов с Дрю. Уж он-то по крайней мере до сих пор улыбается. Давай же, Фелисия, постарайся, пока кто-нибудь из этих господ не отправил тебя назад в классную комнату. Хотя, пожалуй, они и ручку тебе поцеловать могут, чтобы раззадорить.

Кокетливо взмахнув длинными ресницами, Фелисия посмотрела на Дрю Хелси, а затем перевела взор на герцога.

– Так это правда, ваша светлость? Вы остались равнодушны ко мне? Вы, оказывается, просто шутили со мною, а я так старалась! – воскликнула она. Фелисия поклонилась Эванжелине:

– Рада познакомиться с вами, мадам. Надеюсь, вы простите нас за неожиданное вторжение, но крестная настаивала, чтобы мы приехали к обеду. Между прочим, она уверяла меня, что предупредить о визите за три часа вполне нормально. У герцога отличная кухарка, так что крестная уверена, что мы не умрем с голоду. Видите ли, лорд Петтигрю и сэр Джон заехали к нам с визитом, и леди Пемберли тут же предложила им сопровождать нас. Его светлость, разумеется, обрадовался, что мы приехали. Он заверил нас, что обожает сюрпризы.

Леди Пемберли картинно закатила глаза, а Ричард произнес:

– Знаете, Фелисия, глядя на вас, я чувствую себя древним старцем.

– Мне пришла в голову та же мысль, – добавил лорд Петтигрю, однако улыбка, которой он наградил девушку, была далеко не отеческой.

– Вот это да! – воскликнула Фелисия. – Вам, джентльмены, всего лишь по двадцать семь лет! Это женщина в подобном возрасте должна считать себя древней старухой. Но вы, господа, ощущаете себя такими зрелыми и умудренными опытом, что наверняка думаете, будто в состоянии развлечь даму своими доводами и подкупить ее искренней привязанностью. Во всяком случае, так говорит моя мама.

– Да твоя бедная мама никогда в жизни не произносила так много слов за один раз! Во всяком случае, после твоего рождения, – заметила леди Пемберли.

– Да, я стар, – повторил Ричард. – Полагаю, Дрю, следующей ступенью нашего падения станут трости. Хересу, Джон? Эванжелина? Налить кому-нибудь?

После того как вино было разлито по бокалам, лорд Петтигрю проронил своим низким голосом:

– Джон, ну ты и негодяй! Даже не предупредил нас, не намекнул, что вы с мадам знакомы.

– Как говорила Фелисия, герцог любит сюрпризы, – улыбнулась леди Пемберли. – Так вы сказали, что были знакомы с ее родителями, Джон?

– Совершенно верно, миледи. Ее отец был талантливым ученым и одним из самых красивых мужчин из всех, кого мне доводилось встречать. Эванжелина очень похожа на него. Позвольте выразить вам мое соболезнование, Эванжелина, ведь, как я слышал, он недавно умер?

Девушка молча кивнула.

– А когда ты в последний раз видел Эванжелину? – спросил герцог у Эджертона.

– Она была тогда еще совсем юной. А потом вышла замуж и вскоре овдовела. Так много неприятностей за столь короткий срок! Временами жизнь становится невыносимой, не так ли?

Эванжелина молчала. Ей не нужен был игрушечный пистолет Эдмунда, нет, она мечтала держать в руке настоящий пистолет, причем заряженный, и нацелить его в голову сэра Джона.

– Да уж, – продолжал Эджертон, – те времена были не самыми счастливыми. Мать Эванжелины умерла всего за год до печальных событий, дамы так и вертелись вокруг ее отца, так что Эванжелина большую часть времени проводила хоронясь от людей в кленовой рощице. Помнится, мне несколько раз приходилось искать ее там, когда я приезжал с визитами. Кстати, что вы там делали?

– Ничего особенного, – пожала плечами девушка. Она едва сдерживалась, чтобы не сказать, что пряталась в роще от него.

– Кленовая роща! Как романтично! – воскликнула Фелисия. Она отпила большой глоток хереса, и у нее был такой вид, словно она вот-вот выплюнет его.

– Только вам могло такое в голову прийти, – усмехнулся герцог.

– Вы, наверное, уже заметили, – обратилась Фелисия к Эванжелине, – что герцогу нравится смотреть на меня, но он не любит, когда я болтаю. От моих слов он то и дело хватается за бутылку бренди – во всяком случае, так утверждает крестная.

– Перестаньте строить глазки и попридержите язычок, – строго проговорил Ричард. – Представляю, до чего вы доведете своего мужа. – Он покачал головой. – Бедняга, мне так и видится, на кого он будет похож после первой брачной ночи. Можно не сомневаться, что вы с ума его сведете своей болтовней, указаниями, как надо поступать и чего не надо делать ни в коем случае, а также размышлениями вслух о том, чего бы вы хотели на завтрак.

– Вот еще! – пожала плечами Фелисия. – Знаете, мне всегда казалось, что наутро после первой брачной ночи я буду спать как младенец.

Наступило молчание, а потом герцог спросил:

– Надеюсь, хоть во сне-то вы не разговариваете.

– Попрошу мужа сообщить вам об этом сразу же, как выйду замуж, – лукаво улыбнулась Фелисия. У нее был вид нашалившей девчонки.

– Я отвечаю за нее, – напомнила леди Пемберли, – и мне кажется, что разговор зашел слишком далеко. Так что, мадам, если с вас достаточно, то, пожалуй, сменим тему. А ты, дитя мое, если еще хоть раз заговоришь о вещах, которых девушка должна стыдиться, то я буду вынуждена вывести тебя.

– Не вижу ничего неприличного в ее словах, – вступился за Фелисию Ричард. – Одна надежда на то, что она не выйдет замуж за болвана.

– Стало быть, выбора у меня нет, остаетесь только вы, ваша светлость, – улыбнулась Фелисия. Прижав руки к груди, она вздохнула. – Я слышала, как мама говорила, что вы очень любите женщин и вас даже можно назвать распутником, но из-за вашего герцогского титула никто не осмеливается вызвать вас на дуэль.

– У меня просто голова идет кругом, – произнес Ричард. – Я вовсе не распутник, Фелисия. Я сдержанный человек, заботливый отец, гостеприимный хозяин. Только посмотрите – вы все еще здесь, не так ли?

– Да-да, мой мальчик, – вымолвила леди Пемберли, – ты таков и есть, но прекрати подзадоривать ее. Замечательно, что ты такой смелый и решительный джентльмен, на которого приятно смотреть. Даже я, зрелая женщина, замечаю, как ты умеешь себя подать, хотя наверняка ты и не думаешь об этом. К тому же, полагаю, у тебя в голове побольше мозгов, чем у моего восемнадцатилетнего “багажа”, который я имела глупость захватить с собой, но от которого, увы, не отвяжешься, ведь она моя крестница.

– Крестная, а мне-то казалось, что вы боготворите меня с того самого мгновения, как я появилась на свет. Мне говорили, что вы так упрашивали сделать вас моей крестной матерью. Разве это не правда?

Леди Пемберли закатила свои загадочные зеленые глаза.

– Не обращайте на них внимания, мадам, – обратился лорд Петтигрю к Эванжелине. – Сколько я их знаю, они вечно ругаются, а ведь я знаю их давным-давно. Потому что познакомился с герцогом и его семьей еще мальчишкой. На самом деле они просто обожают друг друга.

– Да, – кивнула Эванжелина, отпивая глоток вина. – Я вижу.

Лорд Петтигрю рассмеялся:

– Вообще-то я знаю Фелисию с пеленок. И довольно быстро понял, что эта девочка имеет железную волю. Однако ей нравится, когда о ней сплетничают. По ее словам, это помогает сохранять форму, так что ее язычок отточен постоянно. К тому же благодаря всем этим разговорам Фелисия постоянно находится в центре внимания, а ей только это и надо.

– Она не нравится вам, лорд Петтигрю? – осведомилась Эванжелина.

– Господи, вы не правильно меня поняли! – воскликнул Дрю Хелси, улыбнувшись гостье герцога. – По правде говоря, я собираюсь жениться на маленькой болтушке. Но мне бы не хотелось, чтобы она пропустила светский сезон. Каждая девушка заслуживает того, чтобы как следует развлечься перед замужеством. Думаю, в июне ей уже можно будет сделать предложение. – Внезапно Дрю нахмурился, глядя на огонь в камине. – Кстати, меня и в самом деле волнует, что она скажет после первой брачной ночи. Может, уже пора побеспокоиться об этом?

– Думаю, говорить об этом не стоит, – пожала плечами Эванжелина. – А Фелисии уже известно, какое счастье ей уготовано?

– Кажется, я слышу в вашем голосе иронию? Нет, она еще ничего не знает. Но скоро ее неведение рассеется. Надеюсь, вы не слишком любите разговаривать за обедом? Потому что если это так, вас ждет невеселый вечер. – Помолчав, он обратился к крестнице леди Пемберли:

– Фелисия, я только что сказал мадам, что мы с Джоном договорились пользоваться языком жестов в вашей компании, ведь иначе нам и слова не удается вставить.

– Не верю я вам, Дрю, – заявила Фелисия. Подойдя к лорду, она наградила его таким сияющим взглядом своих голубых глаз, словно знала об этом человеке все. Впрочем, подумалось Эванжелине, возможно, так оно и было на самом деле.

– Я никогда не видела, чтобы кто-то изъяснялся на языке жестов, – проговорила Фелисия, ткнув в грудь лорда Петтигрю маленьким кулачком. – Что это еще за язык? Покажите мне!

Герцог тем временем внимательно наблюдал за тем, как его старый друг Джон смотрит на Эванжелину. Таким взглядом ястреб смотрит на полевую мышь. “Что тут происходит?” – спрашивал себя Ричард. Кем Джон был для нее, когда ей было всего семнадцать лет? А может, Джон поглядывал на нее так, как самец-ястреб смотрит на самку? Нет, Ричард решительно не мог понять, что происходит. Однако увиденного было довольно, чтобы он разгневался.

– Скажи, что с тобой происходит, мой мальчик? – обратилась к нему леди Пемберли. – Что-то ты молчишь, будто в рот воды набрал. У тебя такой вид, словно ты зол как черт, да к тому же сильно утомился. Ах! Пожалуй, я знаю! Ты проиграл пари! Да! Готова биться об заклад, что ты спорил из-за какой-нибудь девчонки.

Герцог рассмеялся, не возражая тетушке. Беспокоиться не стоило – он быстро выяснит, какую роль в жизни Эванжелины играл сэр Джон.

– Мадам, – обратился он к леди Пемберли, – сомневаюсь, что во всем королевстве найдется хоть один мужчина, способный противостоять мне в таких делах. – Он покосился на Эванжелину, которая невидящим взором смотрела на пляшущее в камине пламя. Казалось, мыслями она очень далека от них. – Или женщина, – добавил Ричард.

Лорд Петтигрю расхохотался.

– А он оказался на высоте, мадам! – воскликнул Дрю. – Не стал бы я держать пари, предложенное леди Пемберли. А ты что скажешь, Джон?

– Я тут слышал одну сплетню, – заговорил Эджертон, – будто герцог потерял благосклонность некоей дамы, которая отдала предпочтение его другу Филипу Мерсеро. Я прав, Ричард?

– Да, – согласился герцог. – Так и есть. Человек неохотно расстается с тем, что ему по нраву, но это было к лучшему.

Эванжелина только сейчас поняла, что слушала одного герцога, слова остальных гостей до нее просто не доходили. Интересно, что это за леди отвернулась от него?

– Нет, – громко сказала она, слегка нахмурив брови и не сводя глаз с Ричарда. – Это невозможно. Я не верю этому. – Вдруг до нее дошел смысл собственных слов. Нервно усмехнувшись, она постаралась исправить положение:

– Боюсь, ваше самомнение слишком велико, ваша светлость.

Значит, она поверила? Герцог был доволен.

– Нет, Эванжелина, я хотел сказать, что в самом деле потерял ее. А вы заметили, что это невозможно.

Отпив из бокала глоток хереса, о котором она совершенно забыла, девушка уклонилась от разговора:

– Я ужасно голодна. Где же обещанный обед?

– Да ладно тебе, Ричард, – промолвила леди Пемберли, – ты говоришь об этом так, словно сердце твое разбито, что весьма далеко от правды. Все дело в том, что задета лишь твоя гордость. Ты не хуже меня знаешь, что Сабрина Эверслей сделала лишь то, что должна была сделать, равно как и Филип.

– Возможно, – пожал плечами герцог. И добавил, обращаясь к Эванжелине:

– Тетушка знакома с дамой, которая вышла замуж за моего лучшего друга. Ничего больше. – Он повернулся к тетушке:

– А ваши осведомители, миледи, могли бы с успехом служить Наполеону. Слава Богу, в этом уже нет необходимости, потому что мерзавец заключен в тюрьме на острове. Так что присматривайте сами за своими сплетниками. Подумать только, мадам де ла Валетт только вчера вечером появилась в Чеслей-Каслс, а вы уже пожаловали в замок на обед!

Эванжелина не удивилась. Скорее всего они приехали в Чеслей из-за сэра Джона, а вовсе не из-за леди Пемберли. Она посмотрела на герцога, испытывая невероятное желание извиниться перед ним. За то, что сделала и еще сделает. За то, что не была той, за кого себя выдавала, и никогда не будет.

– Постараюсь сделать все, что могу, – широко улыбнулась леди Пемберли. Потом пожилая леди поднялась со стула, зашуршав фиолетовыми шелковыми юбками. (Несомненно, именно фиолетовый цвет оценила бы миссис Роули.) – Надеюсь, этот твой Бэссик накрыл еще на четыре персоны? Потому что одна из них, точнее я, уже готова сесть за стол. – Она бросила на Эванжелину властный взгляд:

– Герцог сказал, что вы хотите остаться в замке в качестве гувернантки Эдмунда. Признаться, я ожидала увидеть унылую робкую особу без особых признаков красоты, но вы не оправдали моих ожиданий. Знаете ли, в моем возрасте от таких сюрпризов и сердце может остановиться, а этого мне бы совсем не хотелось.

– Этого никому бы не хотелось, – заметил герцог. – Между прочим, вчера вид у Эванжелины был действительно довольно жалкий. Зато посмотрите на нее сейчас. Всего сутки провела она в моей компании, а уже расцвела, как.., ммм.., как нарцисс, – наконец нашелся он. Картинно потерев подбородок пальцем, Ричард добавил:

– Разве нарцисс не такой.., мм.., желтый.., вытянутый цветок?

– Я бы не сказала, что мадам слишком вытянута, – усмехнулась Фелисия. – По-моему, совсем наоборот.

– Буду надеяться на вашу поддержку, – кивнула Эванжелина.

– На поддержку? – переспросила леди Пемберли. – Вряд ли вы получите ее от мисс Язык-Без-Костей. Думаю, поиски мужа этой особе сведут меня в могилу. Надеюсь, бедняга будет глухим. Я, знаете ли, привезла ее сюда для того, чтобы герцог не говорил, что я сую нос в его дела. А ведь я могла взять с собой любую из очаровательных молодых леди, которые всегда готовы сопровождать меня. Впрочем, нос я все же кое-куда суну. Ты все еще не женат, мой мальчик. А одного наследника маловато, подумай об этом. И уж не буду говорить о твоем мрачном настроении, в котором ты пребывал последние недели. Между прочим, твоя несчастная мать чего только не делает, чтобы вывести тебя из меланхолии.

Герцог дернул шнур от звонка. Чересчур яростно, подумалось Эванжелине. Интересно, почему он пребывал в меланхолии? Девушка вспомнила, что, войдя прошлым вечером в библиотеку, Ричард был зол и угрюм. Интересно, в чем дело?

Ответ на ее немой вопрос не заставил себя ждать:

– Мне очень жаль, Ричард, – тихо проговорил лорд Петтигрю. – Мы так и не поймали убийцу Робби Фарадея. Нам известно, что в министерстве есть шпион, но мы никак не можем выяснить, кто он. Ох, кого же я пытаюсь обмануть? Шпионов, думаю, на самом деле гораздо больше. Это всех сводит с ума.

– Я не понимаю вас, лорд Петтигрю, – медленно произнесла Эванжелина. – Наполеон больше не представляет угрозы. Он в тюрьме на Эльбе. Зачем же нужны шпионы?

Она знала, что Джон Эджертон не сводит с нее изумленного взгляда. Почему? Может, из-за того, что она нырнула в воды, которые могут поглотить ее? Или он боялся, что она укажет на него?

Дрю Хелси, лорд Петтигрю улыбнулся красивой женщине, которая была почти одного роста с ним.

– Видите ли, мадам, есть еще немало людей, жаждущих вернуть Наполеона на французский трон. Так что существует разветвленная шпионская сеть, работающая на то, чтобы освободить бывшего императора.

– И один из этих шпионов убил человека, которого герцог знал?

– Да, – кивнул Дрю. – Роберт Фарадей был нам всем добрым другом.

– А вы, лорд Петтигрю, вы работаете на правительство? – поинтересовалась Эванжелина.

– Верно. Как и сэр Джон, а иногда и герцог. Эванжелина не верила своим ушам. Как мог Хоучард возложить на нее такое дело, если герцог занимался политикой, а не был всего лишь равнодушным аристократом? Значит, друга герцога убили. Возможно, это дело рук Джона Эджертона. И не исключено, что тот действовал по приказу Хоучарда.

– Да, – заговорил сэр Джон, – все мы делаем все, что можем, не так ли, Эванжелина?

– Довольно об этом, – бросил герцог. Ричард не мог без боли вспоминать о Робби, о его бессмысленной гибели.

– Прошу дорогих гостей к столу, – сказал герцог. Дамы под руку с кавалерами неторопливо двинулись в столовую.