Глава 16
НЕОЖИДАННЫЕ ВИЗИТЫ НЕ ВСЕГДА ПРИЯТНЫ

Эсме целый час прикладывала к лицу компрессы, но это не помогло ей избавиться от припухлостей под глазами. Арабелла посоветовала прибегнуть к помощи огуречной маски, но и это не помогло… Эсме подозревала, что на самом деле от разбитого сердца средства просто нет. «Я прогнала его, потому что должна была», — твердила она себе сердито. Проблема состояла в том, что Себастьян и вправду ее покинул, но еще хуже было то, что гадкий, пронзительный внутренний голос без конца напевал ей: «Он не любил тебя по-настоящему! Если бы он в самом деле…» И слезы тут же снова начинали течь рекой. С чего бы вдруг Себастьяну отличаться от других мужчин, которых она знала? Майлз никогда не любил ее; Себастьян говорил, что любит, и, возможно, так оно и было, но у нее в сердце словно засела заноза. Если бы он на самом деле любил ее, то ни за что не уехал бы, как бы упрямо она ни гнала его прочь. Разве он не знает, сколько женщин умирают в родах? Или ему все равно? А может, просто она относится к тому типу женщин, с которыми мужчины всегда расстаются с легкостью?

Ответы на свои вопросы она получила, едва вошла в гостиную. Такой счастливой Хелен она еще не видела. Сидя напротив Стивена, Хелен играла с ним в шахматы. Весьма подходящее занятие для столь интеллигентной пары. Что до Эсме, она даже не представляла, как правильно передвигать фигуры.

Увидев Эсме, Стивен тотчас вскочил и пододвинул ей свое кресло. Она с благодарностью опустилась в него, в то время как Хелен улыбкой намекнула Стивену, что ему следует оставить их наедине. Он поклонился и, прежде чем уйти, прижался губами к ее ладони, из чего Эсме сделала вывод, что они и в самом деле поладили друг с другом. Общая постель, бесспорно, способствует быстрому сближению.

— Эсме! — воскликнула Хелен с ослепительной улыбкой. — Ты не станешь возражать, если мы пригласим сюда с коротким визитом… Риса?

Эсме резко вскинула голову. Может, она ослышалась?

— Сюда? Твоего мужа? Хелен рассмеялась:

— Ну да, его собственной персоной.

— Естественно, ты вправе пригласить кого хочешь. — Эсме кисло окинула взглядом гостиную. Уиннамор и Арабелла репетировали за пианино дуэт, Беата что-то вышивала, и никто не обращал внимания на тот факт, что она должна со дня на день родить.

Взглянув на лицо Эсме, Хелен тут же погасила улыбку. Хозяйка дома выглядела осунувшейся и была словно сама не своя.

— Прости, я как-то не подумала, — спохватилась она виновато. — Конечно, если ты против, я не стану приглашать Риса. А что случилось?

Эсме стиснула зубы, ее нервы напряглись до предела.

— Я не сказала, что тебе не следует его приглашать! — буркнула она. — Раз уж у нас тут собралась теплая компания, то почему не позвать еще одного? По крайней мере его появление определенно сделает Арабеллу счастливее.

Хелен неуверенно пожала плечами:

— Я ведь точно не знаю, приедет ли он…

— А зачем, скажи на милость, он тебе понадобился? Смею тебя уверить, тем, что ты делаешь сейчас, гораздо лучше заниматься вдали от мужниных глаз.

— Не в моем случае, — заговорщицки шепнула Хелен. — Мы собираемся продемонстрировать наши отношения Рису самым натуральным образом.

— Продемонстрировать отношения?

— Мы со Стивеном собираемся показать Рису, что я вовсе не такая фригидная, как он привык думать, — все так же шепотом пояснила Хелен, и на ее щеках загорелся яркий румянец.

Эсме прищурилась:

— Неужели этот негодяй посмел сказать тебе такое? Хелен кивнула.

— Тогда ему повезло, что его здесь нет, — прошипела Эсме. — Я бы растерзала его на куски. Впрочем, все мужчины до единого одинаковые. Развратники и плуты!

— Что-то ты сегодня не в духе, — заметила Хелен, приглядываясь к подруге. — У тебя под глазами темные круги. Как ты себя чувствуешь? Уж не собралась ли ты рожать?

— Нет. Раз в день ко мне наведывается из кухни повитуха, тычет пальцем в мой живот и говорит, что все в природе идет своим чередом. Ох, я так устала от этой фразы!

Эсме откинула голову на спинку кресла. На потолке салона вылепленные из гипса вальяжные боги и богини поедали виноград, который держали перед ними амуры. Богини все были стройными, даже очень стройными, а вот она, возможно, никогда не сможет сбросить лишний вес, который набрала за эти месяцы.

— Что ты думаешь по поводу моего плана? Эсме нахмурилась:

— Плана? Какого плана?

— Боже, да ты сама не своя. Я провожу тебя в твою комнату, если ты не против.

Эсме попыталась сообразить, не почувствует ли она себя при этом еще хуже. Впрочем, что еще на свете могло ухудшить ее состояние…

В этот момент в дверях появился Слоуп.

— Миледи, — произнес он, и в его голосе прозвучала тревожная нотка, заставившая всех повернуться в его сторону.

— К вам маркиза Боннингтон с коротким визитом. Эсме выпрямилась, словно услышала трубный глас, и вцепилась в руку Хелен:

— Этого не может быть! Хелен тоже ощутила опасность.

— Интересно, что леди Боннингтон здесь делает? Я очень надеюсь, что она не собирается призвать тебя к ответу за то, что ее сын натворил прошлым летом, но если эта дама и задумала что-то в таком духе, я быстренько ее выпровожу!

Внезапно Эсме почувствовала странную легкость в коленях.

— Кажется, я сейчас упаду в обморок, — прошептала она.

Однако времени на обморок уже не оставалось: леди Боннингтон стояла на пороге.

Переборов головокружение, Эсме поднялась.

— Миледи, — произнесла она слабым голосом, — как я рада видеть вас в Шантилл-Хаусе!

На маркизе был дорожный костюм из тонкого шелка цвета соломы, подбитый белым атласом. Нижнее платье имело черную оторочку и было украшено двумя французскими рюшами, только что вошедшими в моду. Взгляд ее казался весьма решительным, даже устрашающим.

— Я тоже рада, — кисло ответила она и отвернулась. Этим, похоже, мера ее вежливости и исчерпывалась. — Леди Ролингс, через день-два вы разрешитесь от бремени и все же принимаете гостей. Это так… необычно.

— Прием я устроила, — вмешалась Арабелла, выступая вперед. — А вот видеть тебя здесь, Гонория, настоящий сюрприз. Боже правый, сколько же времени прошло, с тех пор как мы вместе ходили в школу! И все же, когда я тебя вижу…

— Полагаю, это комплимент, — желчно перебила леди Боннингтон. — Мне всегда нелегко было догадываться, что именно ты имеешь в виду, дорогая.

— Какое несчастье! — На лице Арабеллы появилась ядовитая улыбка. — Зато по тебе всегда с точностью скажешь, какую мысль ты собираешься изречь. Это так любезно с твоей стороны — выражаться без обиняков. А теперь признавайся, каким ветром тебя сюда занесло.

Леди Боннингтон хмыкнула и для внушительности стукнула палкой об пол.

— Я хочу переговорить с твоей племянницей. — Она многозначительно посмотрела на Эсме. — С глазу на глаз, если это возможно.

— Конечно, почему нет, — согласилась Эсме и направилась к двери. — Давайте только пройдем в библиотеку.

Эсме отчаянно хотелось увести мать Себастьяна из круга ближайших друзей и тетки, которые откровенно сгорали от любопытства, поэтому она вышла, не дожидаясь возражений.

— Вам лучше присесть, — махнув тростью в сторону кушетки, как только они оказались в библиотеке, сказала леди Боннингтон. — По вашему виду можно подумать, что вы собираетесь произвести на свет буйвола.

— Боюсь, вы меня переоцениваете, — пробормотала Эсме. — «Мерзкая старуха!» Она села, не дожидаясь, когда это сделает маркиза.

— Я явилась за сыном, — объявила леди Боннингтон, ' опускаясь в кресло.

— Следует ли из этого, что вы надеетесь найти его у меня? — спросила Эсме как можно спокойнее.

— К моему величайшему сожалению, да.

— Вынуждена вас разочаровать, его здесь нет. Насколько мне известно, он на континенте.

— Ха! Не морочьте мне голову! Себастьян сам сказал мне, что занят на черной работе в вашем доме, и я этого не одобряю, леди Ролингс. До сего дня вы могли вести довольно разнузданную жизнь, но, уверяю, эта последняя эскапада закончится полным изгнанием вас из общества.

— Эскапада?! — воскликнула Эсме. — Себастьян устроился сюда без моего ведома и все это время отказывался уходить!

— Я так и знала. — В голосе леди Боннингтон прозвучало странное удовлетворение. — Последние дни я только об этом и думала. Действительно, кровь кое-что значит.

— О какой крови вы говорите?

— Кровь моего отца. Он был человеком, которому было бесполезно перечить, потому что его упрямству не было равных. Мой сын унаследовал его черты, а значит, он не уйдет.

— Тем не менее вашего сына больше нет в моем доме.

— Мальчик пытался пустить пыль мне в глаза, — продолжала леди Боннингтон. Теперь ее удовлетворение не вызывало сомнений. — Болтал всякую чушь насчет любви. Естественно, я полночи ломала голову, раздумывая, не сошел ли он с ума, как мартовский заяц, на почве вины за то, что убил вашего мужа. Но это выглядело как-то… неправдоподобно. — Она наклонилась вперед, и ее серые глаза пристально уставились на Эсме. В этой позе она напоминала орла, заметившего кролика.

— Вы носите под сердцем его ребенка, не так ли? Эсме не произнесла ни звука.

— Да или нет? — прогремела маркиза и для эффекта снова ударила тростью об пол.

Внезапно Эсме прищурилась.

— Нет, — холодно ответила она.

— Вздор! — В голосе леди Боннингтон звучала непоколебимая уверенность. — Мой сын вовсе не дурак. Чем больше я размышляю на эту тему, тем сильнее убеждаюсь, что он никогда не перепутал бы спальни. Он пришел к вам, потому что вы крутили с ним роман, а ваш муж просто нанес вам визит вежливости. Весь свет знает, что любой мог с таким же успехом обнаружить его в спальне леди Чайлд, если бы только пожелал.

— Отец моего будущего ребенка — Майлз!

— Ничуть не сомневаюсь, вы хотите, чтобы это соответствовало действительности. Полагаю, мы все хотели бы, чтобы вы несколько лучше запирали двери своей спальни.

На скулах Эсме проступили огненные пятна.

— Прошу прощения?

— Беда в том, что мой глупый сын вбил себе в голову донкихотскую мысль, будто это его ребенок должен вскоре появиться на свет. Поэтому он и хочет на вас жениться.

— Отец ребенка — Майлз, и его рождение под именем Ролингса более чем уместно. — Слова Эсме дышали яростью.

— Подумай хорошенько, девочка, — проскрипела леди Боннингтон. — Даже если тебе удалось завлечь в постель Ролингса, отцом ребенка и правда скорее всего является мой сын. Майлз Ролингс был слаб, как сверчок; все это знали. К тому же, как я склонна думать, вам не хуже меня известно: доктор давал Ролингсу от силы несколько недель жизни. Как мог он зачать ребенка? Для этого нужна красная кровь.

— Для этого дела кровь Майлза была достаточно красной, — парировала Эсме. — Жаль, что Майлз умер до того, как его сын увидит свет. Этот ребенок не первый и не последний родится после смерти отца. Позвольте заметить, леди Боннингтон, что для памяти Майлза будет публичным оскорблением, если его ребенок родится под именем Боннингтон.

— Значит, вы признаете, что ребенок может быть моим внуком, — заметила маркиза с мрачным удовлетворением.

Эсме открыла рот, чтобы ответить, но леди Боннингтон не дала ей этого сделать.

— Мы в молодости не тратили столько времени, как ваше поколение, тревожась по поводу того, чьи двери спальни открыты шире. Так и быть, карты на стол: мне бы страшно не понравилось, если бы мой сын женился на женщине с вашей репутацией. Пусть убирается из дровяного сарая и возвращается в гостиную, где ему и место. — Маркиза грозно насупила брови. — Надеюсь, мне нет нужды повторять дважды?

У Эсме от ярости кровь заклокотала в жилах.

— Себастьяна здесь нет, — отчеканила она. — Я его прогнала. Отец моего будущего ребенка — мой муж, и я ни при каких обстоятельствах не стану женой вашего сына. Маркиз Боннингтон несет ответственность за смерть моего мужа, не забывайте об этом!

— Вы не хуже меня знаете, что Ролингс мог скончаться в любую минуту…

— Если бы ваш сын не вторгся без приглашения в мою спальню и не схватился в темноте с Майлзом, мой муж мог бы и по сей день здравствовать. — Голос Эсме звучал на удивление бесстрастно. — Я никогда не стану женой человека, виновного в подобной ситуации, никогда не соглашусь, чтобы такой человек стал отцом моего ребенка.

— Меня всегда удивляло, что самые отъявленные шлюхи являются самыми ярыми ревнительницами нравственности, — презрительно хмыкнула леди Боннингтон, давая понять, что вся эта перепалка ничуть не вывела ее из себя. — Не забывайте, что ваша мать — одна из самых чопорных дам общества. — Маркиза поднялась, тяжело опираясь на трость. — Одно хорошо — вы хоть не собираетесь выходить за Себастьяна замуж, какими бы мотивами вы ни руководствовались. Единственное, что мне остается выяснить, — кто отец ребенка. Не нужно недооценивать моего сына, леди Ролингс. Если он поймет, что ребенок его, то скорее всего увезет вас в Гретна-Грин без дальнейшего отлагательства. Про кровь моего отца вам тоже не стоит забывать.

— Все равно я не выйду за него замуж — ни в Гретна-Грин, ни в соборе Святого Павла. К тому же, покинув пределы моего поместья, Себастьян проявил гораздо меньше решимости, чем вы ему приписываете.

— И теперь вы скучаете по нему, верно? — бесцеремонно справилась маркиза.

Эсме покраснела. Эта ужасная старуха отличалась редкой наблюдательностью!

— Ничуть!

— Ладно, раз уж его нет, я останусь здесь до родов и сама удостоверюсь, что ребенок в самом деле член моей фамилии, — не допускающим возражения тоном заявила маркиза. — А если ребенок все же окажется произведением Ролингса, то мы благополучно забудем об этом.

— Каким же образом вы собираетесь удостовериться, если все новорожденные выглядят на одно лицо, и это всем известно, — буркнула Эсме, с трудом сдерживая раздражение. — Как мне сказали, все они одинаково красные и сморщенные.

— Если он Боннингтон, то на пояснице у него будет отметина в виде неправильной звездочки.

— О Боже! — воскликнула Эсме, тут же вспомнив, что у Себастьяна и впрямь на пояснице имелось маленькое родимое пятно.

Леди Боннингтон прищурилась:

— Не будь дурой! Я взгляну на ребенка и сразу узнаю, на кого он похож, после чего проинформирую о своих наблюдениях Себастьяна. Поскольку ты не желаешь выходить за него замуж, то, вероятно, тебе стоит рассчитывать на рыжие волосы. В нашей семье рыжих нет и, надеюсь, никогда не будет. — Медленно поднявшись, маркиза тяжелой походкой двинулась к двери, но возле порога обернулась. — Ты не та невестка, которую я выбрала бы. Полагаю, я достаточно ясно выразилась.

— Невестка? — Голос Эсме не дрогнул. — Я бы предпочла, чтобы вы немедленно выкинули из головы даже мысль об этом.

— Что-то не верится, что ты такая сговорчивая, — обронила маркиза. — Ты родственница Арабеллы Уидерс, с которой мы на ножах, с тех пор как окончили школу, и тем не менее она все еще пытается делать вид, будто ей не больше тридцати. Может, ты и имеешь репутацию подстилки, но у тебя тоже есть какой-никакой характер.

Эсме едва не захлебнулась от бешенства.

— Если вы не против, я удалюсь к себе в комнату, чтобы прийти в себя от такого комплимента… и помолиться о рыжих волосах.

Уголки рта леди Боннингтон дрогнули.

— Как ни странно, ты мне даже немного нравишься… Это замечание, как позже решила про себя Эсме, стало для нее самым жестоким ударом.