«Я же видела, как миссис Чейз незаметно опустила это письмо в карман лорда Кэмерона. Она проделала это, можно сказать, у меня под носом. Чертовка».

Эйнсли Дуглас прямо в бальном платье опустилась на колени и сунула руки в шкаф лорда Кэмерона Маккензи, где хранилась его одежда.

Но почему именно Кэмерону Маккензи? Неужели миссис Чейз знает?.. У Эйнсли забилось сердце, но она тут же успокоилась. Нет, Филлида Чейз не могла знать. Никто не знает. Кэмерон наверняка ничего ей не рассказывал, иначе этот рассказ тут же вернулся бы к Эйнсли, но уже в виде светской сплетни. Поэтому разумнее предположить, что Кэмерон никому ничего не сказал.

Но это не слишком успокоило Эйнсли. Ни в одном из сюртуков, висевших в гардеробной, письма королевы не оказалось. А в шкафу Эйнсли обнаружила аккуратно сложенные рубашки, стопки воротничков в коробках, шейные платки, переложенные тонкой бумагой. Яркий батист, шелк и тончайший лен. Дорогие ткани для богатого человека.

Она поспешно ощупала одежду, но письма нигде не нашла — вероятно, оно было небрежно засунуто в карман или завалилось где-нибудь на полке между рубашками. А возможно, камердинер проверил карманы своего хозяина и вытащил случайную бумажку, чтобы вернуть ее лорду Кэмерону, или положил куда-нибудь, чтобы не потерять. Не исключено также, что Кэмерон сам нашел это письмо, принял за женскую глупость и сжег. Эйнсли начала исступленно молиться, чтобы он просто сжег его.

Только вряд ли это полностью разрешит проблему. Филлида, эта чертовка, еще где-то припрятала другие письма королевы. Задача Эйнсли — найти и вернуть их, чего бы это ни стоило.

Пока что Эйнсли это стоило светло-серого бального платья, первого нового платья за многие годы, которое не было траурного черного цвета. Не говоря уже о ее коленях, спине и душевном состоянии.

От звука открывающейся двери Эйнсли едва не лишилась рассудка.

Она в ужасе отпрянула от шкафа и обернулась, ожидая увидеть камердинера Кэмерона — пугающего вида цыгана. Но вместо этого тот, кто открыл дверь, придержал ее, и Эйнсли пережила еще несколько неприятных секунд.

Спрятаться, мелькнуло у нее в голове. Где? Дверь в гардеробную — в противоположном конце комнаты, шкаф у нее за спиной так набит вещами, что молодая женщина в бальном платье ни за что в нем не поместится. Под кровать? Нет, она не успеет промчаться по ковру и залезть под нее.

Зато совсем рядом, примерно в двух шагах, было окно с широким подоконником. Эйнсли юркнула туда, подобрала юбки и резко задернула шторы.

И вовремя. Через щель в задернутых шторах она увидела, как в комнату вошел сам лорд Кэмерон, а к нему льнула Филлида Чейз, бывшая фрейлина королевы.

Эйнсли с удивлением почувствовала, как кольнуло сердце. Она уже не первый день знала, что Филлида прочно вцепилась в Кэмерона Маккензи. Но почему это должно ее беспокоить?

Филлида как раз тот тип женщин, который нравится Кэмерону: красивая, опытная, равнодушная к собственному мужу. А такие, как Кэмерон, нравятся Филлиде: богатый, красивый, избегающий глубоких привязанностей. Они отлично подходят друг другу. Какое ей дело до этого?

Но когда лорд Кэмерон одной рукой прикрыл дверь, а вторую положил на талию Филлиды, в горле у Эйнсли встал ком. Филлида обняла его, а он, наклонившись, стал неспешно покрывать поцелуями ее шею.

В этих объятиях угадывалось желание, бесстыдное, безошибочное желание. Когда-то давным-давно Эйнсли и на себе ощутила это желание. Она помнила пульсирующий жар, разлившийся по ее телу, обжигающий поцелуй. Прошли годы, но она до сих пор помнит вкус его губ на своих губах, на коже, помнит его умелые руки.

Филлида со страстным стоном прильнула к Кэмерону, и Эйнсли округлила глаза. Она прекрасно знала, что мистер Чейз гуляет с другими гостями в парке, под полуночным небом по тропинкам, освещенным бумажными фонариками. Эйнсли знала это, потому что ускользнула с бала, улучив момент, когда все переместились из бального зала в парк, чтобы обыскать спальню лорда Кэмерона.

Неужели нельзя было дать ей спокойно поискать эти письма? Так нет, неугомонная Филлида не могла удержаться, и притащила Маккензи сюда на любовное свидание. Эгоистичная корова.

Пиджак Кэмерона соскользнул на пол. Жилет и рубашка подчеркивали мускулатуру тела, натренированного многолетней верховой ездой и работой с лошадьми. Для мужчины его роста и силы лорд Кэмерон двигался с удивительной легкостью. С такой же грацией он ездил верхом — лошади реагировали на малейшее его прикосновение. Как, впрочем, и дамы. Уж Эйнсли-то это знает!

Кое-кто считал, что глубокий шрам на скуле портит красоту Кэмерона, но Эйнсли была не согласна с этим. Этот шрам не смущал ее: когда шесть лет назад Изабелла представила их друг другу, Эйнсли сразу оценила его рост, и у нее перехватило дыхание. А когда ее маленькая рука утонула в его огромной лапище в перчатке… Тогда Кэмерона, похоже, совсем не заинтересовала старая школьная подруга невестки, но потом… О, ей припомнилось, что было потом!

Но в этот момент взгляд Кэмерона был направлен на стройную темноволосую красавицу Филлиду Чейз. Эйнсли случайно узнала, что Филлида немного подкрашивает волосы, но она, Эйнсли, не такая мелочная — она никогда не скажет об этом вслух. Ну а то, что они с Изабеллой вдоволь похихикали над этим, так какой в том вред?

Жилет Кэмерона полетел в сторону, за ним последовал шейный платок, воротничок. Взору Эйнсли открылась крепкая влажная шея.

Почувствовав боль в груди, Эйнсли отвела взгляд. Интересно, сколько ей придется ждать, чтобы незаметно выскользнуть из комнаты. Естественно, как только парочка окажется в постели, они будут так увлечены друг другом, что она сможет прокрасться к выходу. Эйнсли тяжело вздохнула, почувствовав себя еще более несчастной.

Когда она набралась мужества и еще раз выглянула сквозь щель в закрытых шторах, лиф платья Филлиды оказался раскрыт, виднелся прелестный корсет, удерживающий пышный бюст. Лорд Кэмерон наклонился и поцеловал нежную грудь, которая выпирала из корсета, и Филлида застонала от удовольствия.

На мгновение Эйнсли вдруг представила, как лорд Кэмерон прижимается губами к ее груди. Она помнит, как его дыхание обжигало ей кожу, его руки лежали у нее на спине. И поцелуй. Глубокий, страстный поцелуй, сразу пробудивший в ней огонь дикого желания. Она помнит, как он прильнул к ее губам, помнит форму и вкус его губ, прикосновение кончиков пальцев к своей коже.

А еще она помнит ледышку, образовавшуюся в ее сердце, когда на следующий день он посмотрел в ее сторону и словно не заметил. Это ее вина. Она была тогда молода и позволила себя одурачить. А потом еще больше усложнила проблему, обидев его.

Теперь рука Филлиды была под килтом Кэмерона. Он отодвинулся, предоставляя ей простор для действий, и клетчатая ткань медленно поползла вверх. Показались крепкие бедра Кэмерона, и Эйнсли с ужасом заметила шрамы, которые тянулись из-под колен до самых ягодиц.

Это были старые глубокие раны, неровные края которых давно зарубцевались. Боже правый, Эйнсли этого не видела. Она не смогла сдержать вздоха, сорвавшегося с губ.

— Дорогой, — подняла голову Филлида, — ты что-нибудь слышал?

— Нет, — отозвался грудным голосом лорд.

— Я уверена, что слышала какой-то шум. Пожалуйста, проверь вот то окно.

Эйнсли замерла.

— К черту окно. Это, наверное, одна из собак.

— Дорогой, ну пожалуйста. — Капризный тон был доведен до совершенства. Кэмерон что-то проворчал, и Эйнсли услышала его тяжелые шаги.

У нее заколотилось сердце. В спальне было два окна, кровать Кэмерона стояла между ними. Вероятность того, что он подойдет к другому окну, — два к одному. Пари с равными шансами, как говорит младший брат Эйнсли, Стивен. Либо Кэмерон отдернет штору и обнаружит ее, сидящую на подоконнике, либо нет.

Стивен не любит пари с равными шансами. Недостаточно меняющихся факторов значит, неинтересно, утверждает он. Поэтому Стивен и не сидит на подоконнике и не ждет — обнаружит его лорд Кэмерон и женщина, которая шантажирует королеву Англии, или нет.

Большие загорелые руки лорда Кэмерона захватили края штор перед Эйнсли и раздвинули их на несколько дюймов.

Эйнсли взглянула на Кэмерона, впервые за шесть лет встретившись с глазами цвета золотистого топаза. Он смотрел на нее так, как лев в южноафриканской степи смотрит на газель, и Эйнсли, словно она и была этой газелью, захотелось бежать и бежать без оглядки. Однако она одернула себя. Так что на Кэмерона смотрела дерзкая девчонка-сорванец из Академии мисс Прингл, а теперь надменная фрейлина.

Молчание затягивалось. Внушительная фигура Кэмерона закрывала собой Эйнсли, ее невозможно было увидеть из комнаты, но он легко мог приоткрыть шторы пошире, и тогда бы обнаружилось ее присутствие. Должно быть, он думает, что она скрывается в его спальне из-за какой-то своей интрижки, и потому может спокойно выдать ее.

— Ну что там, дорогой? — прозвучал голос Филлиды. — Мне показалось, ты вздрогнул.

— Ничего. Просто мышь.

— Не выношу мышей. Убей ее, Кэм.

Кэмерон пристально смотрел на Эйнсли, пока она пыталась вздохнуть в своем слишком туго зашнурованном корсете.

— Пусть живет. Пока. — Кэмерон задернул шторы, словно заточив Эйнсли в палатке из стекла и бархата. — Мы должны спуститься вниз.

— Почему? Мы только что пришли.

— Я видел, что многие гости уже возвращаются в дом, включая твоего мужа. Мы спустимся порознь. Не хочется смущать Бет и Изабеллу.

— Ладно.

Похоже, Филлида не слишком расстроилась — вероятно, она считает, что может уединиться с лордом Маккензи в любое время и в другом месте, чтобы насладиться его ласками.

На мгновение Эйнсли почувствовала мучительный укол зависти.

В комнате повисла тишина — наверняка эти двое собирали свои вещи.

— Поговорим позже, дорогой, — сказала Филлида.

Эйнсли услышала, как открылась дверь, до нее донеслись приглушенные голоса, потом дверь закрылась и все стихло. Эйнсли, сердце которой все еще тревожно билось, выждала несколько секунд — хотела убедиться, что они ушли, потом раздвинула шторы и соскользнула с подоконника.

Она уже подошла к двери и потянула за ручку, когда услышала за спиной тихое покашливание.

Эйнсли медленно повернулась. Посреди комнаты в одной рубашке и килте стоял лорд Кэмерон Маккензи. Взгляд его золотистых глаз пригвоздил ее к месту. В руке он держал ключ.

— Итак, миссис Дуглас, — скрипучим голосом проговорил он, — какого черта вы делаете в моей спальне на этот раз?