Глава 10
— Я считаю, что это неправильно, — заявила Мэри Могри.
Девушки сидели полукругом у ног Грея, внимая его словам, а он с трудом сдерживался, чтобы не повернуться к троим людям, стоявшим возле курятника. Даже проводя урок, он не мог не думать об Эмме.
— Конечно, правильно, — возразил Грей довольно громко, стараясь, чтобы его голос перекрыл кудахтанье кур. — Мужчинам нравятся женщины, которые умеют играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, но сидеть тихо и слушать их игру считается адским мучением.
— Что за ерунда, — нахмурилась Лиззи. — Я люблю слушать музыку.
— Но ты, моя дорогая, — женщина. А я говорю о мужчинах.
— А вы никогда не говорите о нас, — как всегда, бесстрашно ответила Лиззи. — Только о том, как нужно поступать, чтобы нравиться мужчинам.
— Но именно в этом и состоит цель наших занятий! — удивленно воскликнул Грей.
— Было бы куда приятнее, — вздохнула Джейн, — если бы нас любили просто за то, что мы симпатичные. — Она задумчиво пропускала траву сквозь пальцы. — А не за то, что мы умеем любезно ответить на любой вопрос.
— А разве вас учат в Академии мисс Гренвилл чему-то иному? Я ведь стараюсь дополнить и усовершенствовать процесс обучения.
— И делаете это не очень хорошо. — Лиззи, поднявшись, стряхнула с платья прилипшие травинки. — Если какой-нибудь мужчина скажет, что небо зеленое, что же мне ему отвечать? «О да, милорд, небо зеленое», только потому, что он граф, — так, что ли?
— Да этот граф просто-напросто глуп, — пробормотала Джулия, а Генриетта от души рассмеялась.
Потирая подбородок, Грей смотрел на своих учениц, сидевших перед ним. Все они были наделены незаурядным умом, особенно Джейн и Лиззи. До сегодняшнего утра они беспрекословно следовали его наставлениям и принимали его объяснения, хотя их вопросы и комментарии были подчас довольно забавными. Это даже доставляло ему удовольствие. Вернее, доставляло бы, если бы он не был чертовски раздосадован поведением Эммы.
Уже не владея собой, Грей обернулся. Директриса, одетая в легкое желтое утреннее платье, непринужденно беседовала с Тристаном и работником дяди Денниса. Ее блокнот превратился в объемистый том, а она все продолжала что-то записывать, делала какие-то замеры, а к Грею обращалась лишь с самыми пустяковыми вопросами. Он видел, как Тристан, вмешавшись в разговор, как бы ненароком положил ей руку на плечо. Она засмеялась. Герцог Уиклифф ни разу не удостоился такого смеха.
Грей стиснул зубы. Эта гордая мисс избегает его уже четыре дня. А он не спит уже четыре ночи. Вместо этого он мечется по спальне, проклиная ее и придумывая, как бы ей отомстить, но при этом ему представляется, что они оба… в его постели. Вечерами он составлял планы уроков. Планы уроков для этих неблагодарных девчонок, которые — так ему вдруг показалось — воспринимают их как шутку.
Впервые за все время Грей подумал о том, что может проиграть пари, но потом напомнил себе: он никогда не проигрывает.
Девочки за его спиной разговаривали и весело смеялись. Он опять повернулся к ним и тоже сел, скрестив ноги, в траву.
— Все же предположим, что к вам подойдет граф и скажет, что небо зеленое. Что вы ему ответите?
— Я скажу ему, что он спятил, — провозгласила Лиззи.
— Не скажешь, — возразила Джейн. — Мисс Эмма говорит, что к любому абсурдному вопросу или утверждению можно подойти с двух сторон. Первый подход — это предположить, что человек говорит искренно, а второй — что нет.
В голосе Джейн были явно слышны нотки нравоучительного тона директрисы.
— Продолжайте, — поощрил ее Грей.
— Если он искренен, значит, он немного не в себе и противоречить ему бесполезно.
— Значит, вы ему потакаете, — сказал Грей, и все девочки разом кивнули.
— А если неискренен, значит, пытается выглядеть умным или остроумным и…
— …и таким образом просто ищет возможность произвести впечатление, — закончила Мэри.
— И вы ему снова потакаете. — Воспитанницы опять кивнули.
— Но если очевиден злой умысел, в этом случае надо сказать «извините», сделать книксен и прекратить разговор. — Перечисляя, Джулия один за другим загибала пальцы.
Многое из того, что вызывало у Грея сомнение, вдруг стало проясняться.
— Тогда в чем же разница между моими советами и тем, чему учит вас мисс Эмма? — спросил он только для того, чтобы услышать их трактовку.
— Вы учите нас соглашаться со всем, что говорит мужчина, какую бы он ни нес чепуху. Мисс Эмма учит нас, как вести себя в этом случае и отвечать, не теряя своего достоинства.
— И вообще, — не унималась Лиззи, — она учит нас всему. Не только тому, как разговаривать с глупыми графами и как льстить кавалерам, когда они танцуют с нами вальс.
Грей неожиданно вспомнил программу обучения, которую Эмма изложила в своем письме. Поначалу она ничуть не заинтересовала его. «География» включала в себя заучивание названий городов и стран, чтобы в дальнейшем использовать это в шарадах и играх. «Математика» должна была научить девушек считать, сколько они потратили на наряды и тому подобное. Ни один предмет не требовал ни особого ума, ни выдающихся способностей.
А сегодня уже не в первый раз Грейдон спросил себя: а может, он недооценил мисс Эмму и ее академию? Судя по всему, она полагала, что мужчины в своем развитии мало чем отличаются от горилл. Но поскольку в ее окружении не было мужчин, неудивительно, что она относится к ним с таким презрением.
Девочки молча смотрели на него.
— Если мисс Эмма так хорошо вас учит, чему же вы еще хотите научиться?
— Я хочу знать, почему мисс Эмма говорит, что вы повеса, — объявила Лиззи.
— Тебе придется спросить об этом мисс Эмму.
— Ну, хорошо. А что такое «повеса»?
Мэри потрепала Лиззи по плечу:
— Ты еще слишком мала, чтобы это знать. Повеса… это человек, который хочет перецеловать множество женщин.
— О Господи, — пробурчал Грей.
— Что? — не поняла Мэри.
Дать определение слову «повеса» и ответить на все вопросы, которые могут за этим последовать, не имело ничего общего с уроками этикета, принятого на балах. С другой стороны, Грей опасался, что после неточной информации Мэри девочки, чего доброго, начнут с того, что, не успев прибыть в Лондон, сразу попадут в чьи-нибудь сети. Если вообще доберутся до Лондона, подумал Грей, взглянув на Джейн.
— Расскажите нам, — потребовала Лиззи.
— Да, пожалуйста.
Тихая просьба Джейн подействовала на него больше, чем напор Лиззи. Джейн была старше, и ее-то и преследовал повеса, которому он на прошлой неделе давал советы, как осуществить свои намерения.
— Подождите меня минутку, — попросил Грей, поднимаясь с земли.
Когда он подошел, Эмма с Тристаном с помощью рулетки обмеряли курятник. У работника при виде Грея даже лысина покраснела от страха, что он позволил хозяйничать посторонним. Грей не обратил на него никакого внимания: он собирался выяснить, с какими неприглядными подробностями его жизни Тристан успел познакомить Эмму.
— Это девчушки тебя так напугали, что ты сбежал от них, а, Уиклифф? — спросил виконт.
— Мне надо с вами переговорить, — обратился Грей к директрисе, проигнорировав вопрос. — Наедине.
— Хорошо, — немного поколебавшись, ответила она и отдала конец рулетки работнику. — Прошу меня извинить.
Эмма считала, что достаточно будет отойти всего на несколько шагов, но Грей все шел, пока не завернул за угол конюшни. Он слышал, как она остановилась — верно, догадалась, куда он ее ведет. Грей на секунду замер, но шаги возобновились, и он, успокоившись, пошел дальше.
— Я надеюсь, вы не собираетесь прочесть мне лекцию по птицеводству? — осведомилась Эмма, качаясь с носка на пятку, как бывает свойственно юным девушкам, которые, хотя и стараются казаться спокойными, на самом деле страшно нервничают.
— Ваши ученицы просили меня объяснить, что означает слово «повеса».
— О! Я им уже объясняла, что…
— Вы и вправду сказали, что повеса — это мужчина, который старается перецеловать множество женщин?
— Ну, не совсем в таких выражениях, — вспыхнула Эмма.
— Но это же крайне далеко от действительности.
— В некоторых случаях, что бы я ни хотела объяснить, мне приходится руководствоваться правилами высшего света. Кроме того, разве вы меня не целовали? — в негодовании спросила она.
— Не отказываюсь — целовал, Эмма. Но неужели вы подумали, что мне не хотелось большего?
Он приблизился к ней, но она, вытянув руку, уперлась ему в грудь:
— Прекратите.
— Почему? Я уже целовал вас. По-вашему, это все, что меня интер…
— Перестаньте дурачиться.
— А вы не запутывайте своих девочек. Наверняка можно все объяснить иначе.
Рука Эммы все еще касалась его груди, более того, ее изящные пальчики начали крутить верхнюю пуговицу его жилета, и ему только усилием воли удалось держать себя в руках. Боже, еще немного, и он не сумеет совладать с собой!
— А вообще-то какое вам до этого дело? — Эмма старательно избегала его взгляда.
— Как вы решаетесь давать какие-либо сведения по теме, о которой сами ничего не знаете?
— Я знаю вас.
— Сомневаюсь. — Он взял ее за подбородок и медленно, чтобы не напугать ее, стал наклоняться все ниже, пока его губы не коснулись ее рта. Эмма глубоко вздохнула и, встав на цыпочки, ответила ему. Вот, оказывается, в чем была его ошибка, подумал Грей, наслаждаясь поцелуем. Он слишком торопился, пытаясь направлять и контролировать их сближение. А Эмма — таков уж был ее характер — сначала упиралась, а потом применила против него свое самое верное оружие — свой ум.
Поэтому сейчас, хотя он дрожал от напряжения, он не стал настаивать, а позволил ей прервать поцелуй. Несколько секунд она смотрела на него затуманенным взором, потом мягко отняла руку.
— Я был бы вам признателен, если бы вы разрешили мне объяснить вашим ученицам, кто такой повеса, и ответить на все вопросы, которые у них могут возникнуть в ходе моего объяснения.
— Я не могу этого разрешить. Кроме того, эта проблема не имеет никакого отношения к нашему пари.
— Эмма, если они войдут в жизнь с такими же наивными представлениями о мужчинах, как у вас, какая разница, будут ли они при этом знать столицу Пруссии или уметь красиво танцевать.
— Я не так наивна в оценке мужчин, как вы думаете. — Она гордо выпрямилась. Грею стоило огромного труда не смотреть на ее восхитительную грудь.
— Но…
— Однако я не могу лишать своих учениц тех знаний, которые помогут их успеху в обществе.
Это замечание одновременно удивило и заинтриговало Грея.
— Вот и хорошо.
— Подобные вопросы вы будете обсуждать с ними только в моем присутствии. Если же я попрошу прекратить дискуссию, вы немедленно это сделаете. Вы согласны на такие условия?
— Разумеется. У меня нет никакого желания волновать мисс Перчейз столь пикантными подробностями.
— Я все же до сих пор не поняла: зачем вы так стараетесь?
Она имела полное право подозревать его в недобром умысле, тем более что у него самого не было ответа на этот вопрос.
— Хочу выиграть пари.
— У вас все еще нет никаких шансов. Впрочем, — выражение лица Эммы стало задумчивым, — сейчас вы впервые сделали шаг в правильном направлении.
Герцог Уиклифф привез с собой все для ленча и троих слуг, которые должны были подавать еду. Хотя трапеза и выглядела немного необычно — все сидели на одеялах, расстеленных на траве, а лакеи в ливреях обносили присутствующих жареными цыплятами и сандвичами с огурцом, — девочки были в восторге. Эмме тоже очень понравилось, но она ни за что не призналась бы в этом герцогу.
Грей сидел, окруженный воспитанницами, и жевал сандвич. Эмме показалось, что сегодня он не такой, как обычно. Вчерашний поцелуй тоже был другим — она не почувствовала себя потрясенной, как в первый раз. Этот поцелуй был поистине божественным. Бессонные ночи ей теперь обеспечены.
— Значит, вы хотите расширить курятник? — Тристан сидел рядом с ней, скрестив по-турецки ноги.
— После войны цены на говядину здорово подскочили. Дворяне, возможно, все еще могут ее себе позволить, но я полагаю, что остальное население Лондона перешло на рыбу, курятину и свинину. Из Хаверли можно было бы поставлять на рынок кур…
— Пожалуй, это увеличит доходы поместья, — кивнул Тристан.
— Я знаю, что этого недостаточно, чтобы выиграть пари. — Эмма положила на стопку бумаги со своими записями персик, чтобы листки не унесло ветром. — Но ведь надо учитывать даже самую малость.
Грей молча посмотрел на нее и вернулся к разговору с Джулией и Генриеттой. Эмма вздохнула.
— Не грустите. — Тристан сорвал маргаритку и протянул ее Эмме. — Еще немного, и мы уедем из Гемпшира.
— О! Дело не в этом, — улыбнулась Эмма. — Мне нравятся такие пикники, как сегодня.
По правде говоря, мысль об отъезде Уиклиффа ее совсем не радовала. Жизнь, конечно, сильно упростится, но станет ли она счастливее?
— Мисс Эмма, прошел уже почти час. Мы можем продолжить урок?
Она объясняла старшим девочкам, что такое повеса, перечисляя многочисленные ситуации, которых желательно избегать. Уиклифф, безусловно, прав в одном: у нее нет практического опыта, а тема была крайне важной — особенно для Джейн и Мэри. Их дебют в обществе состоится очень скоро, а встречи с великосветскими ловеласами, как правило, небезопасны.
— Да, конечно.
— А мы обратно к нашим курам? — Тристан, поднявшись, подал Эмме руку.
Она позволила ему помочь ей встать.
— Нет, мне необходимо присутствовать на этом уроке.
— Я думал, что вы сегодня собирались наблюдать за ними издалека?
— Да, собиралась. Но эта тема требует моего особого внимания.
— И какие же слова мудрости обратит сегодня его светлость к своей пастве?
— Я буду объяснять им, кто такой повеса.
— Нет, правда?
— Правда. Хочешь поделиться с классом своим личным опытом?
Дэр взглянул на воспитанниц с комическим ужасом.
— Благодарю покорно, я лучше пойду прогуляюсь.
— Вы тоже повеса? — сощурив глаза от солнца, поинтересовалась Лиззи.
Виконт смущенно откашлялся:
— Извините меня, дамы, но Бламтон сказал, что пойдет сегодня ловить рыбу в утином пруду. Пожалуй, я к нему присоединюсь.
Тристан исчез за деревьями, а Лиззи обратилась к Уиклиффу:
— Так он повеса?
— Боюсь, не слишком образцовый.
Эмма все равно не допустит, чтобы он прочитал ее воспитанницам лекцию о похождениях распутников.
— Я считаю, что это очко в пользу лорда Дэра, — возразила она.
Слуги, убрав остатки ленча, отошли к каретам. Эмма расположилась напротив Уиклиффа, так чтобы видеть выражение его лица и в случае необходимости остановить урок, как они и договорились. А ему это давало возможность смотреть на Эмму в течение часа и совершенно точно определять, какое впечатление производит на нее его речь.
Эмма, глубоко вздохнув, приготовилась слушать. Что бы он ни говорил, это нисколько ее не смутит — пусть даже не надеется.
— Все готовы? — Девочки закивали, и Грейдон наклонился вперед, уперев локти в колени. — Отлично. Пожалуй, мы начнем с основного: вы знаете, в чем разница между мужчинами и женщинами?
— Ваша светлость! — вырвалось у мисс Перчейз. Она густо, до корней волос, покраснела.
— Да, мисс Перчейз? — с деланным удивлением спросил Уиклифф.
Эту дискуссию, похоже, вообще не следовало разрешать.
— Я не знала, что вы будете объяснять… такие вещи, — запинаясь, пробормотала латинистка.
— Что значит «такие вещи»? — спросила Лиззи.
— Достаточно сказать, ваша светлость, — вмешалась Эмма, — что мои ученицы знакомы с основами анатомии.
— А-а! — понимающе кивнула Элизабет. — Вы имеете в виду груди и мужские органы.
Уиклифф чуть не поперхнулся. Эмма взглядом запретила ему комментировать определение Лиззи. А Лиззи ждет откровенная — с глазу на глаз — беседа о недопустимости такого развязного разговора со старшими.
— Полагаю, этого определения достаточно, — нашелся наконец Грей. — Таким образом, повеса знает все о грудях и… мужских органах и о том, как хорошо они сочетаются.
— И поэтому ему так нравится целовать дам? — Лиззи невозможно было остановить.
— Помолчи, Лиззи, — сказала Джейн. — Пусть Грей объяснит.
Эмме тоже было любопытно услышать объяснение Уиклиффа.
— Да, продолжайте.
— Повеса… знает, что любят женщины. Например, женщины любят, когда их целуют. Им также нравится, когда на них обращают внимание, говорят им комплименты и приглашают танцевать. Все дело в том, что повесам удается делать это лучше, чем остальным.
Эмма задумалась. Он не приглашал ее танцевать, но остальное из перечисленного проделал. И ей это понравилось. Очевидно, именно потому, что делал он все очень умело. С одной стороны, ей хотелось бы узнать, в чем еще он силен, а с другой — она опасалась, что его таланты могут прийтись ей по душе.
— Другими словами, повесы любят играть с чувствами женщин? — спросила она, сложив руки на коленях.
— Да, но не все. Некоторые из них просто от природы… обаятельны.
— А какое имеет отношение обаяние к тому, чтобы обманом завоевать сердце женщины? — спросила Генриетта.
— То есть вы хотите сказать, — добавила Эмма, — что повеса — это богатый мужчина с положением в обществе, позволяющий себе поведение, несовместимое с правилами, принятыми в высшем свете?
— Звучит не очень-то красиво, — снова вмешалась Лиззи. — Вы уверены, что вы повеса, Грей?
— Я не такой тип повесы, — отбивался Грей.
— А какие есть типы? — нахмурилась Джейн. — И как отличить повесу от других мужчин?
— Да, объясните, пожалуйста, — не без иронии попросила Эмма.
— Ну, во-первых, лесть хорошего повесы всегда искренна. Ведь если кто-то говорит женщине приятные вещи, это вовсе не означает, что он неискренен.
— Дело не в искренности. Когда повеса льстит женщине, у него на уме совсем другое, не так ли? А то, что у него на уме, может в конечном счете погубить репутацию женщины.
— Только если его выведут на чистую воду. — Взгляд Уиклиффа стал злым.
— Так вот, леди, запомните, что истинный джентльмен никогда не попросит женщину… заниматься тем, что может быть пагубным для ее репутации. Если вас попросят сделать нечто, что вызовет у вас сомнение, значит, этого делать не следует. — Грей открыл было рот, но Эмма не дала ему говорить. — У меня, например, есть очень хорошая подруга, которая позволила мужчине — кстати, маркизу — сопровождать ее в сад, где он якобы хотел извиниться за какой-то свой проступок. А там он поцеловал ее при свидетелях, и им ничего не оставалось, как пожениться.
— Это была Виктория, — стиснув зубы, пробормотал Уиклифф.
— Да.
— Вы могли бы добавить, — без всякой иронии сказал Грей, — что есть женщины, которые намеренно ставят мужчин в компрометирующее их положение именно для того, чтобы выйти за них замуж.
Предубежденное отношение Уиклиффа к женщинам явно мешало разговору.
— Кто бы ни позволял такому случиться — мужчина или женщина, — просто дурак. — Эмма начала терять терпение.
— Если бы вы когда-либо жили в Лондоне и знали, что такое высший свет, — парировал Грей, — вам было бы понятно, что все не так просто — либо черное, либо белое, — как вам кажется.
— Я бывала в Лондоне, — вырвалось у Эммы. Она встала. — Как это ни печально, порядочности там явно недостает. То же я могу сказать о человеке, который, не стесняясь присутствия молодых неопытных девушек, защищает распутство.
Ее глаза наполнились слезами. Сквозь пелену она увидела обращенные к ней удивленные лица своих воспитанниц. Что думает Уиклифф, понять было труднее.
— Прошу прощения, — выдавила Эмма и направилась к деревьям, окружавшим поляну.
Если герцог вздумает пойти следом, она наверняка расплачется. Девочки и так уже поняли, что с ней что-то неладно, а если он решит ее искать, они, чего доброго, подумают, что она заплакала из-за него.
Грейдон лишал ее душевного равновесия своим высокомерием и колдовскими поцелуями. Она чувствовала себя польщенной, когда он время от времени делал ей комплименты, даже когда попросту хотел сбить ее с толку и помешать выиграть пари. Все так. Но больше всего она сердилась на себя за то, что он начинает ей нравиться, несмотря на то что он был всего-навсего еще одним мужчиной, который считает, что знает все, а она не может быть правой ни в чем.
Эмма услышала чьи-то шаги. Но это был не Грей. Это была Джейн.
— Мисс Эмма, вы в порядке?
Эмма торопливо вытерла слезы и вышла из-за бука, за которым пряталась.
— Джейн? Что ты здесь делаешь?
— Мы беспокоились за вас. Грей сказал мне, что надо дать вам немного времени успокоиться, а потом найти вас.
— А где герцог? — довольно резко спросила Эмма.
— Он ушел рыбачить с лордом Дэром.
— И оставил вас одних?
— Нет. С нами мисс Перчейз и слуги. И ландо все еще здесь. Грей сказал, что вы рассердились, а ему не хочется, чтобы вы его ударили. А уроки он продолжит завтра. — Джейн участливо сжала руку Эммы.
— Нет, до этого бы не дошло, — возразила Эмма. — Но, конечно, я отругала бы его за то, что он учит вас таким ужасным вещам.
Леди Джейн улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.
— Я думаю, нам было полезно послушать. Во всяком случае, мне пришло в голову, что Фредди Мейберн, возможно, повеса. Я в этом пока не уверена, но определенно буду теперь гораздо осмотрительнее.
— Джейн, ты же понимаешь, что я хочу, чтобы вашей жизни всегда сопутствовал успех, независимо от того, где вы будете жить.
— Конечно, мисс Эмма. Но все же вам следует поговорить с Лиззи. Вы же знаете, как она расстраивается, когда кому-нибудь плохо, особенно если это вы. Она забывает, что вы не просто мисс Эмма.
Эмма замедлила шаг и посмотрела на темноволосую красавицу.
— Что значит «не просто мисс Эмма»?
— Вы Эмма Гренвилл — женщина, у которой есть собственное дело, которая старается воспитать глупых молодых девушек и ставит их счастье выше своего собственного. — Джейн улыбнулась. — Она также заключает с герцогами пари для того, чтобы иметь возможность помочь еще большему числу воспитанниц.
— Господи. — Эмма остановилась, и у нее снова защипало в глазах. — Я иногда забываю, что тебе уже не четырнадцать лет. Ты стала молодой леди, и я буду рада назвать тебя своим другом.
Джейн поцеловала Эмму в щеку.
— Просто я стараюсь быть похожей на вас.
