Глава 15

Очнувшись, Дженни сразу узнала комнату, в которой лежала. Это была спальня Мэгги, причем самой Мэгги здесь не было. Перед туалетным столиком спиной к зеркалу сидела Амалия Чазэм. Джон Тодд стоял у балконных дверей, медные ручки которых были закрыты на цепочки.

Дженни медленно села. Во рту у нее пересохло, язык онемел. Она попыталась смочить губы слюной и не смогла. Что-то тяжелое и холодное оттягивало левое запястье. Взглянув на руку, Дженни увидела железный наручник и чуть не задохнулась: она была прикована цепью к спинке кровати! В голове вдруг отдало резкой болью. Она закрыла глаза и, подняв свободную руку, потерла висок.

Дженни чувствовала взгляд Амалии, и по телу ее бегали мурашки. В ее положении было довольно трудно держаться с достоинством: мало того, что ее приковали, как дикого зверя, с нее еще сняли платье, туфли и чулки. Оставшаяся сорочка, по меркам Амалии, была вполне приличным одеянием, но Дженни так не считала. Она потрясла головой, и тяжелый каскад каштановых волос накрыл плечи и грудь над вырезом рубашки. И все равно она ощущала свою уязвимость перед похитившими ее людьми. Дженни попыталась прогнать страх за себя и ребенка и смело взглянула в глаза Амалии.

– Она очнулась, – сказала хозяйка «салона» Джону Тодду, – подожди в коридоре. Я хочу поговорить с ней наедине. Если мне что-то понадобится, я дам тебе знать.

Джон Тодд отрывисто кивнул и пошел к выходу. У двери он остановился.

– А если придет Стивен Беннингтон? – спросил он, показав темными глазами на скрытое за панелью потайное окошко.

– Проводи его в соседнюю спальню, пусть смотрит на нее оттуда. Сначала мне надо с ним поговорить, а потом я решу, насколько близко можно его подпускать. – Когда Тодд ушел, Амалия обратилась к Дженни:

– Ты меня помнишь?

Ее голос был резким и холодным, а изумрудные глаза – невыразительными, как бутылочное стекло.

Дженни чуть наклонила голову, показывая, что помнит.

– Вот и хорошо. Значит, мне не придется долго объясняться. – Амалия показала на мраморный столик у кровати:

– Там для тебя вода. И шампанское, если хочешь. – Она заметила, с каким сомнением Дженни оглядела напитки. – Не бойся, в них ничего не подмешано. Я подумала, что теперь в этом нет необходимости. Я права?

Звякнув цепью, Дженни потянулась к столику. Она налила себе стакан воды, залпом выпила и налила еще. Второй стакан она пила уже более медленными глотками, но, даже достаточно смочив горло, не стала говорить.

– А я тебя сразу узнала, – продолжила Амалия, когда Дженни опять посмотрела на нее, – как только ты пришла сюда в ту ночь. Я видела твой портрет в «Трасте», в кабинете твоего отчима. Ты не знала, что я пользуюсь услугами этого банка? И уже много лет. Еще при жизни твоего отца я хранила деньги в «Трасте Хэнкока». Чарлз Ван Дайк тоже принимал мои вклады. Мои финансовые отношения с Вильямом не так доходны, но и не так обременительны. Я пожелала остаться в «Трасте», даже когда услышала о том, что дела там не вполне, так сказать, чисты. А потом я увидела тебя. Мне показалось это странным. Если верить газетам и длинному языку Стивена, ты умерла. И все же это была ты – живая и невредимая – и стояла прямо на моем пороге. – Амалия подошла к кровати и налила себе бокал шампанского. – Оправившись от первого потрясения, я подумала, что ты пришла сюда из-за своего отчима. Я и помыслить не могла, что ты хочешь встретиться с кем-то еще, – она пожала плечами, разглядывая шампанское в бокале на свет огня. – Вильям сказал, что ты умерла. Я же видела, что ты жива, и решила выкачать немного деньжат из этого несоответствия.

Дженни крепче сжала стакан с водой.

– Я не знаю, сколько вы рассчитываете получить с Вильяма или Стивена, но в любом случае я заплачу вам больше.

– Если б так! – вздохнула Амалия.

Она опять подсела к туалетному столику и, немного покрутившись перед зеркалом, обернулась к Дженни:

– Я не могу на это положиться. Мне кое-что известно о завещании твоего отца. Боюсь, здесь опять виноват Стивен. Похоже, любовная страсть делает его неудержимо болтливым. Я поняла, что после двадцати одного года, пока ты не вышла замуж, твое имущество вверяется троим попечителям. Вряд ли они согласятся дать мне хотя бы цент. Нет, боюсь, мы с тобой не договоримся. Мне остается надеяться на Стивена или Вильяма – вот кто набьет мне карманы.

– Кристиан Маршалл вам заплатит.

– Кристиан Маршалл меня убьет, – в непроницаемых глазах Амалии на мгновение вспыхнул огонек чувства, – у меня что-то нет желания обращаться к нему за деньгами. А Беннингтоны все равно должны мне. Вильям прибрал к рукам мои сто тысяч. Я хочу их вернуть и получить еще.

– Как вы меня нашли?

– Чуть-чуть везения плюс сообразительность. Я догадалась, что между тобой и мистером Маршаллом существует какая-то связь. Джон Тодд стал следить за Маршаллом. На это ушло время, но… – она повела рукой, – теперь ты здесь. Мы уже две недели назад знали, где ты, но мистер Тодд дожидался, пока Кристиан оставит тебя одну. Джон мне сказал, что ты вроде болела. Это так?

Дженни упрямо поджала губы. Ее разозлило неуместное сочувствие Амалии.

– Да какое это имеет значение, – бросила Амалия, видя, что Дженни не собирается отвечать, – ты, наверное, хочешь знать, что тебя ждет? Я не могу взять тебя на содержание. Стивен растрепал моим девочкам, что раньше у тебя случались припадки, – Амалия покрутила пальцем у виска. – Он говорит, что у тебя не в порядке с головой. Это правда?

– О да, я совершенно безумна и очень опасна, – серьезно заявила Дженни, – если бы меня не сковали цепью как бешеную собаку, я бы показала вам, на что способна.

Амалия чуть вздрогнула и, прищурив глаза, оглядела свою пленницу, пытаясь понять, на что она намекает.

– Не советую тебе обострять отношения, милочка, – резко бросила она, – я этого не потерплю. Не забудь, пожалуйста, что я в любой момент запросто могу напоить тебя наркотиками.

Дженни знала, что это так. Она боялась за ребенка.

– Я послала Стивену записку, – Амалия отхлебнула шампанского, – мне кажется, с ним проще иметь дело, чем с его отцом.

– Стивен не дурак, – предупредила Дженни.

– Спасибо, учту, – сухо сказала Амалия, – скоро твой сводный брат будет здесь. Прости, может, ты предпочитаешь думать о нем как о женихе?

– Я предпочитаю вообще о нем не думать.

Амалия позволила себе тихую хриплую усмешку.

– Что ж, в данных обстоятельствах это понятно. – Улыбка сползла с ее лица. – Я не знаю, что будет делать с тобой Стивен, но дешево я тебя не отдам, можешь не сомневаться!

Дженни не испугалась.

– Кристиан найдет меня, – сказала она, – и убьет вас… можете не сомневаться!

Амалия поставила свой бокал и встала:

– Еду тебе принесут позже. Не советую кричать или как-то еще привлекать к себе внимание. В это время дня в доме нет никого, кто мог бы прийти тебе на помощь. Мои девочки благоразумно не вмешиваются в мои дела. Если ты все же не послушаешься, я заткну тебе рот кляпом или отправлю в погреб. Там тебе будет куда менее удобно, так что решай сама.

Она собрала в кулак свои юбки, резко развернулась и пошла к двери, громко шурша атласом и шелком. Амалия вышла, даже не оглянувшись на Дженни, как будто ничуть не сомневалась в ее понятливости.

Стивен тихо закрыл панелью потайное окошко, через которое смотрел на Дженни. Отвернувшись, он небрежно прислонился к стене и взглянул на Амалию. Хозяйка салона держалась очень спокойно и самоуверенно, чему немало способствовало присутствие в комнате Джона Тодда.

– Она неплохо выглядит, – сказал он.

– Она здесь всего несколько часов, и мы обеспечили ей хороший уход, – заверила его Амалия.

– Что она говорит?

– Почти ничего.

– А что ты ей сказала?

– Тоже немного. Она знает, что я веду с тобой переговоры.

– Да? Так значит, мы с тобой ведем переговоры?

– Я на это надеюсь, – сказала Амалия, – и мне хотелось бы уже сегодня прийти к какому-нибудь соглашению.

Кобальтово-синие глаза Стивена были темны и непроницаемы.

– Чего ты хочешь, Амалия? И почему ты обратилась ко мне, а не к моему отцу?

– Я в ссоре с твоим отцом. – Она холодно улыбнулась:

– А чего я хочу – думаю, ты и сам это прекрасно знаешь. Вообще-то у меня большие запросы, учитывая те сто тысяч, что твой папочка стянул с моего счета.

Стивен тихо присвистнул от удивления.

– Отец мне об этом не говорил. Сто тысяч? Да, кругленькая сумма! Не знаю, смогу ли я столько достать.

Амалия ласково усмехнулась. Даже Джон Тодд заулыбался.

– Думаю, ты не понял. Это мои деньги. Как только ты отдашь мне их, мы будем в расчете. А выкуп за мисс Ван Дайк – та сумма, на которой мы с тобой сойдемся, – будет дополнением к этим ста тысячам.

– Мне надо подумать, Амалия, – спокойно сказал Стивен. – Может, ты согласишься на… скажем, двадцать пять процентов с доллара. Ты вернула бы четверть своих денег.

Амалия вспомнила слова Дженни: Стивен не дурак. Что ж, она тоже не дура!

– Послушай, Стивен, ведь я могу шепнуть нужным людям, что она жива. Мне известны имена троих джентльменов из вашего совета директоров, которые захаживают в мое заведение. Остальное сделает твоя невеста. Думаю, ей есть что порассказать. Всех подробностей я, правда, не знаю, но могу узнать.

– Кэролайн не станет молчать о твоей роли во всем этом. Если ты выберешь такой путь, Амалия, то вообще не получишь никаких денег.

– Может, и не получу, зато напьюсь чьей-то крови. Это меня тоже устроит, – она помолчала, – а тебя? Или твоего отца?

Стивен понимал, что Амалия жаждет напиться крови Беннингтонов, и вынужден был пойти на уступки.

– Если я тебе заплачу, что тогда?

– Тогда все. Мы с мистером Тоддом отвернемся, и ты сможешь забрать свою невесту… живой или мертвой.

– С чего ты взяла, что я хочу забрать ее мертвой?

Амалия склонила голову набок и выставила ладони, как бы защищаясь.

– Да так, просто случайно подумалось. Ведь ты можешь наложить лапу на ее деньги через фонд Ван Дайка.

– Я завладел бы всеми ее деньгами, если бы женился на ней.

– Было бы лучше, если бы она умерла от несчастного случая вскоре после свадьбы, – проговорила Амалия, высказав вслух тайные мысли Стивена. – Но мы ушли от нашего разговора. Чтобы повести ее под венец, ты должен сначала ее получить. А чтобы ее получить, ты должен мне заплатить. Мне известно, что имущество Ван Дайков оценивается суммой свыше двадцати миллионов долларов. Не надо качать головой, Стивен! Эту цифру ты сам недавно назвал Мэгги. Девятьсот тысяч – и Кэролайн твоя, – она оставила без внимания сердитый шипящий вздох Стивена. – Это помимо тех ста тысяч. Итого, с тебя…

– Миллион, – бросил Стивен, – твои условия возмутительны. Я отказываюсь платить, Амалия.

– Может, подумаешь? – предложила она любезным тоном. – Я ведь не тороплю. Так и быть, денька три подожду с ответом. И заметь – я даже не взыщу с тебя плату за ее содержание.

Стивен угрожающе шагнул к Амалии, но остановился – Джон Тодд вытащил из-под куртки пистолет. Злясь на свою беспомощность, Стивен сжал руки в кулаки и сунул их в карманы. Ладно, теперь он не появится здесь без оружия!

– Я не смогу достать деньги до среды. И то, что ты просишь, – это ни в какие ворота не лезет.

– Думай, Стивен. Меня устроят документы на недвижимость, переписанные на мое имя. Возьму и драгоценности. Наличные мне тоже нужны, но я готова проявить гибкость. Приходи с ответом через семьдесят два часа. До этого срока я не буду ничего предпринимать.

Стиснув челюсти, Стивен с яростью взглянул на Амалию, потом на пистолет Джона Тодда, нацеленный ему в грудь. Он сердито прошагал по комнате и вышел, хлопнув дверью.

– Ну, что скажешь, Джон? – спросила Амалия, когда шаги Стивена стихли в коридоре.

Мистер Тодд убрал пистолет, обнял Амалию за плечи и поцеловал в щеку.

– Скажу, что все идет отлично.

Чтобы наглядно все показать и объяснить, Кристиан собрал всех в отеле «Святой Марк», в номере Дженни.

Миссис Брендивайн сидела в кресле-качалке, держа на коленях трость с набалдашником из слоновой кости. Уилтон Рейли расположился в удобном мягком кресле, постукивая пальцами по медным шляпкам гвоздиков широкого подлокотника. Иногда он участливо поглядывал на миссис Брендивайн, но та за все время удостоила его лишь одной натянутой улыбкой. Сьюзен Тернер сидела на диване рядом с Лайамом О'Шиа. Кристиан пригласил копа, ибо он доказал свою надежность. Было видно, что Лайам искренне волнуется за Дженни Холланд. Узнав, что ее настоящее имя Кэролайн Ван Дайк, полицейский сильно удивился, но потом рассудил, что богатство девушки не сможет повлиять на его хорошее к ней отношение. Услышав это заявление, произнесенное с напевными ирландскими интонациями, собравшиеся невольно заулыбались. Это была их единственная общая улыбка за весь вечер.

Скотт принес стул из спальни и сел на него верхом. Он обхватил руками витую перекладину спинки и уперся подбородком в ладони. С лица его не сходила задумчивость.

Кристиан стоял у камина, привалившись к стене и засунув руки в глубокие карманы своего черного сюртука. Газовый свет высвечивал медные пряди в его темных волосах. Он так крепко сжимал челюсти, что мускул на его щеке дергался почти как маятник у часов.

Если не считать перевязанных лентами шляпных коробок, которые были расставлены повсюду – на стульях, столах, каминной полке, – в комнате все осталось так, как было при Дженни. Сьюзен теребила в руках носовой платок, проводя пальцем по искусно вышитым буквам «Дж.».

– Мне это ни о чем не говорит, – наконец сказала она, – наверное, обронил кто-то из людей Беннингтонов.

Лайам О'Шиа покачал головой:

– Не хотелось бы с вами спорить, мэм, но, насколько мне известно, Беннингтоны не посылали сюда своих людей. Они не знали, что Дженни… э, мисс Ван Дайк… здесь жила.

– Для нас она Дженни, – сказал Кристиан копу и обратился к миссис Тернер:

– Я с ним согласен, Сьюзен. Думаю, Вильям и Стивен здесь ни при чем.

– Кто же тогда мог ее похитить? – спросил Скотт. Неожиданно мистер Рейли перестал барабанить пальцами по подлокотнику кресла.

– Возможно, тот, кто знает, как нужна Принцесса Беннингтонам. Остается надеяться, что кто-то свяжется с Беннингтонами по поводу мисс Кэролайн. Если этого не случится, значит, мы не сможем найти ее.

Для Кристиана это не было неожиданностью, но тем не менее он воспринял слова дворецкого без особой радости.

– Мистер Рейли прав, – неохотно признал он, – вот уже десять часов, как ее похитили, но еще никто не обращался ко мне за выкупом. Ни сюда, ни ко мне домой не присылали никаких записок. Остается предположить, что похититель Дженни хочет договориться с Беннингтонами. Похоже, кроме нас, еще кому-то известно, что Дженни на самом деле – Кэролайн Ван Дайк.

Скотт кивнул:

– Может быть, Беннингтоны уже что-то знают.

– Надеюсь, – откликнулся Кристиан, – отчасти поэтому я и попросил всех вас прийти сюда. Мы должны наблюдать за Стивеном и Вильямом на случай, что похититель свяжется с ними – если еще не связался. Предлагаю разбиться на группы. Мистер О'Шиа и Джо Минз будут следить за Стивеном. А мы с мистером Рейли и миссис Брендивайн возьмем на себя Вильяма.

– Я? – воскликнула миссис Брендивайн. – Сэр, вы знаете, я хочу помочь, но как же моя больная нога?

– Вот почему вы останетесь здесь, миссис Брендивайн, – сказал Кристиан экономке, – отсюда вы сможете следить за Вильямом, пока он в банке. Я и мистер Рейли будем вашими ногами.

Экономка расплылась в улыбке. Такие обязанности ее вполне устраивали.

– С удовольствием сделаю, – сказала она.

Скотт чуть приподнял брови.

– А как же я? – спросил он.

– А ты занимайся своими обычными делами. Сейчас тебе лучше всего быть на месте – в клинике Дженнингсов. Если Дженни попадет туда или к ней вызовут для лечения Моргана или Гленна, я уверен, тебе об этом сразу станет известно.

Сьюзен покрутила обтянутую тканью пуговицу на платье.

– Похоже, ты все продумал, – сказала она Кристиану чуть-чуть растерянно, – а мне что же, не нашлось никакого дела?

Кристиан подошел к стоявшей на камине шляпной коробке. Не сдвигая ее, он поправил спереди черную бархатную ленточку.

– Есть кое-что, с чем можешь справиться только ты, – сказал он.

Сьюзен села прямо, взгляд ее выражал нетерпение. Краем глаза она заметила, как хмурится ее муж, и старалась не смотреть в его сторону.

– Что же это?

– Я обещал Дженни, что она получит доказательство виновности Вильяма и Стивена, – спокойно начал Кристиан, – и, что бы ни случилось, я сдержу свое обещание. Она много раз подвергала себя опасности, потому что для нее очень важно остановить Беннингтонов. Кажется, я придумал, как их остановить, но одному мне не справиться.

– Это опасно для Сьюзен? – резко спросил Скотт.

Сьюзен надула губы.

– Неужели ты думаешь, что Кристиан может дать мне хоть чуточку опасное задание? – Она опять обернулась к Кристиану:

– Продолжай, я слушаю.

– Я хочу, чтобы ты сфотографировала Вильяма и Стивена, – сказал Кристиан.

Скотт вскочил со стула:

– То есть как это…

– Подожди, пожалуйста, пусть Кристиан объяснит, – перебила Сьюзен мужа, – наверное, это как-то связано со всеми этими коробками, – она показала на расставленные по всей комнате шляпные коробки. – У тебя что, в каждой по фотоаппарату?

– В некотором смысле да, – сказал Кристиан, – шляпная коробка – это и есть фотоаппарат. – Взглянув на часы, он подошел к коробке, стоявшей на столе, и поправил спереди ленточку. – Вчера вечером мы с Дженни разговаривали о моем младшем брате Логане… – Кристиан замолчал, собираясь с мыслями. Было почти невозможно поверить, что всего двадцать четыре часа назад Дженни была с ним. – Вот когда я понял, что фотокамера с малым отверстием – это решение проблемы. Снимок выйдет не таким резким, как при съемке обычным объективом, но, если повезет, мы получим фотографию, на которой можно будет узнать Вильяма и Стивена и которая уличит их в мошенничестве.

Сьюзен вскинула руку:

– Я плохо разбираюсь в фотографии, Кристиан. У нас дома есть стереоскоп, чтобы смотреть снимки, но мне почти ничего не известно о технической стороне вопроса. Объясни ты мне: как можно фотографировать с помощью шляпной коробки? Э… какой стороной ее направлять?

Губы Кристиана изогнулись в веселой улыбке.

– Той стороной, где отверстие. – Он подошел к третьей коробке и поправил ленточку, закрывая почти невидимую дырочку. – Все очень просто, – объяснил он. – Можно взять первую попавшуюся коробку, лишь бы она была светонепроницаемой. Я выбрал обычную шляпную, потому что ее можно пронести в банк, не привлекая к себе внимания. Ленточка держит крышку, не давая прямым солнечным лучам проникнуть внутрь коробки, и одновременно служит затвором для объектива.

– Но ты, кажется, сказал, что здесь нет объектива, – возразил Скотт.

– Да, объектива как такового нет. Есть маленькая дырочка, которая пропускает свет. Лучи дают изображение на фотобумаге, которую я укрепил изнутри на противоположной стенке коробки. – Кристиан оглядел растерянные лица своих слушателей и понял, что они довольно смутно представляют, о чем он говорит. – Поверьте мне на слово, хорошо?

Все дружно кивнули.

– Все эти коробки я выкрасил изнутри ровным слоем черной краски. Это нужно, чтобы прошедшие в отверстие световые лучи не рассеивались во всех направлениях и не создавали дымку на фотобумаге. Как я уже сказал, ленточка служит затвором… если хотите, глазным веком. Она задерживает свет, пропуская его только тогда, когда вы готовы запечатлеть свой объект на фотобумаге. Пока мы здесь сидели, я экспериментировал с выдержкой. Вот почему я выставил в комнате столько шляпных коробок. Когда вы сели, я открыл все отверстия, а потом закрывал их через разные промежутки времени. Освещение в этой комнате ненамного отличается от освещения в банке. Завтра я тоже проведу несколько пробных съемок. Надо определить выдержку при дневном свете, потому что в кабинете у Вильяма большое окно. При ясной погоде время экспонирования будет короче.

– Ты хочешь сказать, что фотографируешь нас? – спросил Скотт.

Кристиан кивнул. Он закрыл последнее отверстие.

– И должен сказать, все вы мне в этом помогаете. Один из недостатков фотокамеры с малым отверстием состоит в том, что время экспонирования при съемке такой камерой больше, чем при съемке объективом. Я взял выдержку от четырех до пятнадцати минут. Человеку трудно столько времени сидеть относительно неподвижно, но вы все очень хорошо справились со своей задачей. Неизвестно, будут ли Вильям и Стивен так же покладисты, но должно же нам когда-нибудь повезти, верно?

– Но они не станут красть деньги прямо у меня на глазах, – возразила Сьюзен. – Я не совсем понимаю, как это будет.

– Признаю, что расклад сил не в нашу пользу. Но и опасности здесь нет, – быстро добавил Кристиан, чтобы успокоить Скотта, – главное – тщательно рассчитать время. Нам известно предположительно, в какой день они будут похищать деньги. Из распорядка рабочего дня служащих мы знаем даже примерный час, когда сейф бывает полон. Из этой комнаты мы увидим почти все, что там будет происходить. Если усилят охрану, мы сразу поймем, что привезли деньги. Дженни считает, что Вильям и Стивен снимают сливки. Чтобы поймать их на этом, Сьюзен по нашему сигналу зайдет в кабинет. Это должно быть перед самым моментом кражи. Она разыграет недовольную клиентку, будет шуметь, так что Вильяму придется ее выслушать. – Кристиан еще несколько минут подробно объяснял задачу Сьюзен. Закончив, он вопросительно взглянул на своих слушателей:

– Ну как?

Воцарилось долгое молчание.

– Что ж, наверное, этот план может сработать, – неохотно признал Скотт. – Вообще-то надо взглянуть на снимки, которые делают эти чертовы коробки. Нет смысла посылать Сьюзен в банк, если мы не можем рассчитывать на получение хорошей фотографии.

Сьюзен хотела возразить, но, подумав, промолчала. Скотт прав. В самом деле, есть ли хоть какая-то надежда, что снимок получится достаточно четким?

– Дайте мне двадцать минут, – сказал Кристиан. Он собрал все шляпные коробки и исчез в фотолаборатории Дженни.

Вернулся он чуть позже названного срока – через двадцать пять минут – и пустил фотографии по кругу. Первая была недодержана, вторая передержана, но две другие, экспонированные со средними промежутками времени, получились вполне четко. На них можно было узнать всех присутствующих в комнате. Один снимок вышел настолько резким, что видны были даже пуговицы на платье Сьюзен.

Поскольку Кристиан укрепил светочувствительную бумагу на вогнутой стенке коробки, фотографии давали панорамное изображение комнаты. Те предметы, которые оставались неподвижными в течение всего времени экспонирования, были на удивление четкими.

– Ну как? – опять спросил Кристиан, собирая снимки.

На этот раз возражений не было.

Дженни считала, что с ней обращались довольно сносно. Она никого не видела, кроме Амалии и Джона Тодда. За те три дня, что Дженни провела в «салоне», дверь в ее комнату открывали лишь сама хозяйка борделя и ее любовник, он же верный и преданный слуга. Похоже, больше никого не интересовало, что происходит в спальне Мэгги.

Амалия часто заглядывала к своей пленнице. Ее вежливые вопросы о самочувствии выводили Дженни из себя, но она не подавала виду, притворяясь равнодушной ко всему, что ей говорили и делали. Она обнаружила, что ее вызывающее безразличие бесит Амалию и Джона Тодда. Спокойствие Дженни лишь подчеркивало ее уверенность в том, что Кристиан Маршалл ее найдет.

По ночам было труднее всего. Дженни плохо спала. Во сне она пыталась вырваться из наручника, который приковывал ее к кровати, и часто просыпалась. Ее запястье стерлось до крови и распухло. Возвращаясь из сна в реальность, она понимала, что ей не избавиться от этого железного браслета.

Амалия бесстрастно осмотрела руку Дженни и велела Джону Тодду принести какую-нибудь заживляющую мазь.

– Что же ты не сказала? – спросила она Дженни. – У меня нет намерения причинять тебе вред.

Это было поздно вечером на третий день заточения Дженни. В данных обстоятельствах заявление Амалии показалось ей очень забавным. Лишь где-то на краю сознания Дженни понимала, что веселость ее граничит с истерикой. Она вырвала руку и прижала к груди, исподлобья взглянув на Амалию.

– Ты собираешься отдать меня Стивену, прекрасно зная, что он убьет меня, – тихо проговорила она.

Амалия поднялась с края кровати.

– Глупости! – рявкнула она. – Стивен сейчас здесь, и, поверь мне, он вовсе не думает тебя убивать. У него другие планы.

Не обращая внимания на прерывистое дыхание Дженни, Амалия прошла по комнате и скрылась за ширмой для переодевания. Через несколько секунд она появилась снова, волоча за собой деревянную ванну Мэгги.

– Он согласился на мою цену, – сказала она ровным голосом, – на твоем месте я была бы польщена. Твой жених идет на большие расходы, лишь бы только тебя получить. Не всякая женщина может похвастаться таким обожанием. Стивен доказал свою страсть, приняв мои условия.

Дженни почти не слушала Амалию. Она во все глаза смотрела на ванну, которую хозяйка «салона» подтащила к краю кровати. У нее сжалось горло, как только она поняла ее намерения.

– Один миллион, – продолжала Амалия, – представляешь, в какую сумму он тебя оценивает! Ты, наверное, скажешь, что это все равно твои деньги, но Стивен так не считает. Ему кажется, что я залезаю к нему в карман, – она продолжала болтать, наполняя ванну водой и не замечая испуга Дженни. – Ты слышишь, Стивен? – спросила она, взглянув на искусно скрытое окошко, в которое Стивен смотрел из соседней комнаты. – Но это ведь не его деньги, да, Кэролайн? Тебе придется самой уладить со Стивеном этот вопрос, милочка. После свадьбы.

Даже последняя фраза Амалии не возымела на Дженни никакого действия. В немом молчании она смотрела, как выливается в ванну последнее ведро воды. Амалия добавила в воду несколько капель розового масла. От приторно-сладкого запаха стало еще тяжелее дышать.

Когда Джон Тодд вошел в спальню, он сразу же обратил внимание на несчастный вид Дженни. Закрыв за собой дверь, он быстро подошел к Амалии и протянул ей мазь.

– Что с ней? – спросил он, встав в ногах кровати и вглядываясь в испуганное лицо девушки.

Он уже жалел, что взялся помогать Амалии, но боялся ей об этом сказать. Дженни вызывала в нем сочувствие. Ее полная беспомощность трогала такие струны его души, о которых он и не подозревал. Джону приходилось все время бороться с желанием освободить ее, хотя он прекрасно понимал, что уже по уши втянут в козни Амалии.

Встревоженный тон Тодда заставил Амалию обратить внимание на Дженни. Она наморщила лоб, озадаченно сдвинув брови.

– Я не знаю, – призналась она, – всего несколько минут назад все было нормально.

Их разговор вернул Дженни к реальности. Они говорили так, как будто ее здесь и не было! Ее встревоженный взгляд метнулся с Амалии на Джона.

– Я не пойду в ванну, – хрипло выдавила она, превозмогая стоявший в горле ком, – ни за что.

Амалия всплеснула руками, лоб ее разгладился.

– Господи, как же ты нас напугала! – Она обернулась к Джону. – Она, наверное, стесняется мыться при тебе. Подожди, пожалуйста, со Стивеном. Если понадобится, я позову.

Когда Джон Тодд ушел, Амалия опять присела на кровать и взяла руку Дженни. Она смазала мазью натертую кожу Дженни, потом отложила лекарство.

– Ну вот, – бодро сказала она, – так лучше. Теперь не так больно, да? Тебе помочь сесть в ванну? Цепь туда дотянется.

– Я не пойду в ванну. – Дженни подтянула колени к груди. Подол ее ночной сорочки закрывал ступни. – Я уже сказала, что не пойду.

– Но это же просто смешно, – заявила Амалия, – ты пойдешь, конечно. Я тебе говорила, что Стивен здесь. Он ждет тебя, и надо, чтобы ты подготовилась к встрече. Может, дело в том, что он смотрит?

– Стивен меня видит? Сейчас?

– Ты что, не слышала меня? – Амалия показала на противоположную стену. – Он там, в соседней комнате. Глазок почти незаметен, но в том-то и смысл. Присутствующие в этой спальне не знают о том, что за ними подсматривают. Вот вы с мистером Маршаллом не знали, правда? Сегодня Стивен рассказал мне, что видел тебя здесь в новогоднюю ночь. Помнишь? Мэгги дала тебе свою спальню.

Дженни крепче прижала колени к груди. У нее свело живот при мысли о том, что Стивен видел ее любовные игры с Кристианом. Она закрыла глаза и закусила губу, чтобы не закричать. Руки ее сжались в крепкие кулаки. Она судорожно глотнула, пытаясь сдержать нахлынувшие на нее гнев, боль и стыд.

Но долго сдерживаться она не могла. Чувства требовали выхода, и выходом была Амалия. Дженни напала неожиданно. Сначала она ударила ногами, и Амалия повалилась на спину поперек кровати. Хозяйка борделя закричала, но Дженни быстро прыгнула сверху, схватила ее за плечо и обмотала шею цепью. Амалия ловила ртом воздух, брызгая слюной. Она подняла руки и впилась своими длинными накрашенными ногтями в предплечье Дженни. Та вскрикнула от боли, но не разжала своей хватки. Сильно упершись коленом в бок Амалии, Дженни заставила женщину отпустить ее руку. Цепь все крепче сжималась на горле хозяйки салона, ее сдавленные стоны становились все глуше, перекрываемые шумным дыханием Дженни.

Внезапно Дженни услышала низкий смех Стивена Беннингтона и в то же мгновение почувствовала на своих плечах сильные лапы Джона Тодда, которые с медвежьей силой оттаскивали ее от Амалии. Она отчаянно молотила руками и ногами, пытаясь сопротивляться, хотя уже понимала, что бой проигран.

Джон Тодд столкнул Дженни с кровати. При этом он споткнулся о ванну, и выплеснувшаяся вода забрызгала ковер и подол сорочки Дженни. Тодд почти мгновенно обрел равновесие и резко дернул Дженни к себе. Он встал сзади, скрестил ее руки и рывком завел их ей за спину. Она качнулась вперед, не падая только благодаря его поддержке. Преимущество в силе и росте позволяло Джону хоть часами держать ее в таком положении.

Амалия переползла на другой край кровати, соскочила на пол и побежала в дальний конец комнаты прятаться за шелковой ширмой для переодевания. Из ее волос высыпались все шпильки, и безукоризненная прическа превратилась в разоренное кошкой воронье гнездо. Лицо ее побледнело, в уголках губ и глаз появились мелкие морщинки. Сейчас Амалия выглядела на все свои пятьдесят и на столько же лет себя ощущала. Ее дебелая грудь тяжко вздымалась над сердцевидным вырезом корсажа, одну руку она держала у горла и осторожно ощупывала покрывшуюся пятнами шею.

– Она чокнутая! – прохрипела Амалия, еще чувствуя железную цепь на своей шее. – Набросилась на меня ни с того ни с сего! Она пыталась меня убить!

– Что тебя так удивляет? – сухо спросил Стивен.

Он не смотрел на Амалию. Его кобальтово-синие глаза медленно скользили снизу вверх, не отрываясь от Дженни. По этому холодному хищному лицу с красивыми породистыми чертами невозможно было догадаться, о чем он сейчас думает.

– Я всегда говорил, что у нее не все дома. Тебе не следовало оставаться с ней наедине. Хорошо, что мистер Тодд был в соседней комнате.

– Уж это точно! – прорычала Амалия. – Как я заметила, ты палец о палец не ударил, чтобы помочь.

Стивен мрачно усмехнулся:

– Подумай сама, Амалия, какой смысл мне вмешиваться? Если бы Кэролайн тебя убила, это мне было бы только на руку. Советую быть с ней поосторожнее. В данных обстоятельствах это все, что я могу тебе предложить. – Он обернулся к Дженни:

– Ну что, Кэро? Кажется, ты наконец показала свое истинное лицо, и в присутствии посторонних. Я знал, что твоя болезнь еще обязательно проявится.

Дженни попыталась вырваться из рук Джона Тодда. Она напряглась и вздернула голову, как молодая необъезженная кобылка. Густые каштановые волосы упали на лицо, одна прядь попала в рот. Она выплюнула ее с таким презрительным видом, как будто плевала в Стивена.

– А ты ничуть не изменилась, Кэро! Все такая же бешеная, как в больнице. Там тебе самое место. Думаю, ты и сама это понимаешь какой-то маленькой, оставшейся неповрежденной частью своего мозга. – Стивен поднял глаза на Джона Тодда. – Ты зря стараешься, если думаешь, что таким образом можно ее успокоить. Я знаю во всех подробностях, как лечили мою невесту в психиатрическом отделении. Врачи заметили, что если держать ее в неподвижности – вот как ты сейчас, – она лишь еще больше бесится. Нет, Кэролайн нужно другое лечение.

– Ублюдок! – хрипло выкрикнула Дженни. – Я знала, что это твоих рук дело! Ты попросил ванну не для того, чтобы я помылась. Ты хотел, чтобы я умерла!

Стивен оставил без внимания ее слова. С небрежным равнодушием он поправил манжеты своей белой рубашки.

– Надеюсь, вода не слишком теплая, Амалия? Пусть будет похолоднее.

– Какое это имеет значение? – недоуменно спросила владелица борделя.

Она продолжала с опаской поглядывать на Дженни, хотя Джон Тодд держал ее крепко.

– Ванна входит в лечебные процедуры. Доктор Морган уверял меня, что доктор Гленн нашел этот способ весьма эффективным. Погружение в ванну успокаивало ее.

Дженни с силой развернулась. Ее скрещенные руки больно сдавили грудь. Она попыталась достать Джона Тодда ногой, но только потеряла равновесие. Казалось, руки ее вот-вот вывернутся из суставов.

– Ублюдок! – повторила она. – Я тебя ненавижу! Слышишь? Ненавижу! – Слезы навернулись на глаза Дженни. Ее переполняла ярость. – Кристиан найдет меня. А потом он найдет и тебя. Подумай об этом, Стивен, прежде чем ко мне прикасаться! Подумай о том, что он с тобой сделает!

На впалой щеке Стивена дернулся мускул. Скривив губы в циничной ухмылке, он нарочито размеренным шагом двинулся к Дженни. Встав перед ней, он поднял правую руку. Дженни вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на него своими темными глазами. Он ударил наотмашь ладонью по щеке. Дженни дернула головой, от острой боли из глаз брызнули слезы. Отпечаток руки Стивена жег ей кожу.

– Я не боюсь Кристиана Маршалла, – сказал Стивен, – наверное, тебе стоит над этим подумать.

Джон Тодд отступил на несколько шагов, увлекая за собой Дженни.

– Это уж слишком, сэр! – заявил он. – Зачем вы ее ударили?

Амалия, которая до сих пор ощущала на своей шее железные следы цепи Дженни, встрепенулась:

– Если для того чтобы успокоить эту суку, надо ее ударить, ради Бога – пусть бьет!

– Или ты боишься Маршалла? – спросил Стивен, вглядываясь в мрачное лицо Тодда. – Нет? Отлично. Отпусти Кэролайн и уведи отсюда Амалию. Можешь смотреть из соседней комнаты. Если мне понадобится помощь, я тебя позову. Надеюсь, ты придешь. В противном случае предоставь мне самому разбираться с моей невестой.

Тодд, вне себя оттого, что его упрекнули в трусости, толкнул Дженни на кровать. Быстро обогнув ванну, он взял Амалию под руку и вывел ее из спальни.

– Ну вот мы и одни, Кэро, – сказал Стивен, присаживаясь в ногах кровати. – Как там тебя называет Маршалл? Дженни? Не знаю, смогу ли я привыкнуть к этому имени. Для меня ты, наверное, всегда будешь Кэролайн.

Дженни сидела вполоборота к Стивену, поджав колени к груди и с досадой смахивая непрошеные слезы.

– Ублюдок, – прошептала она.

– Это я уже слышал, – проговорил он с преувеличенной любезностью. – Я понимаю, что ты на взводе, и все же тебе не следовало набрасываться на Амалию. Это было ошибкой с твоей стороны. Ну что мне с тобой делать, Кэролайн? Видимо, ты не в силах сдержать своего безумия перед посторонними. Мне бы не хотелось, чтобы люди знали о твоей болезни. Что они подумают, когда я на тебе женюсь?

– Что ты жаждешь прибрать к рукам мое состояние.

– Ты так думаешь? – меланхолично вопросил Стивен. – Что ж, может быть, ты и права. Но дело не только в деньгах. Мне тебя жалко. Вряд ли какой-то еще мужчина возьмет тебя в жены, зная, что ты можешь прирезать его среди ночи.

– А ты этого не боишься? – огрызнулась Дженни. – Я ведь до сих пор хожу во сне.

– Нет, я тебя не боюсь, Кзро. Я знаю, как тебя усмирить. – Стивен вытянул скрещенные ноги и провел двумя пальцами по складке на брюках. – Я могу привести сюда священника, и он нас обвенчает, – сказал он. – Не пройдет и часа после того, как я отдам Амалии ее деньги, и мы с тобой поженимся. Что ты об этом думаешь?

– Иди к черту, – тихо сказала Дженни.

– Я знаю, что ты не выходила замуж за Маршалла, – продолжал он как ни в чем не бывало, – это он соврал на ходу, чтобы я от тебя отвязался.

– С чего ты взял?

Дженни стерла подолом своей сорочки последние следы слез на щеках. Веки ее опухли, кожа лица стягивалась от сухости. Стивен протянул ей носовой платок. Дженни нехотя взяла его и высморкалась.

– Я видел, как испуганно ты на него посмотрела, когда он сказал, что вы женаты. Ты никогда не умела врать, Кэро. – Последнюю фразу он сказал с таким осуждением, как будто это был серьезный ее недостаток. – Ну так что… как насчет нашей свадьбы? Ты согласна?

– Я не выйду за тебя.

– Нет? – Стивен многозначительно посмотрел на ванну с быстро остывавшей водой. – Не хотелось бы прибегать к насилию, но, видно, придется. Я знаю все, что делали с тобой в больнице. Морган рассказывал мне о тех методах, которыми доктор Гленн лечил тебя от сумасшествия. Я уверен, что теми же методами можно излечить тебя от нежелания выходить замуж, – он вздохнул, печально улыбаясь, – но я не врач, Кэро. Я не знаю всех премудростей лечения и могу тебе навредить. Предупреждаю об этом заранее.

Дженни отвернулась, продолжая молчать.

– А я очень надеялся, что ты не будешь такой упрямой.

Он подался вперед и схватил Дженни за ногу. Она отпрянула, пытаясь вырваться, но он вцепился в ее икру и, скользнув ладонью по ноге, крепко сжал лодыжку. Дженни ударила его ногой, тогда Стивен поймал вторую лодыжку и подтянул Дженни к себе. Она замахнулась на него крепко стиснутыми кулаками.

– Все, хватит! – предупредил он.

Ему легко удавалось уворачиваться от ударов. Помогало то обстоятельство, что наручник сковывал движения ее левой руки.

Стивен боролся с Дженни еще несколько минут, пока она не выбилась из сил. И хотя она затеяла нешуточную драку, он не спешил звать на помощь Джона Тодда. Ему надо было доказать Дженни, что ее судьба всецело в его руках. К тому же он обнаружил, что ее сопротивление доставляет ему удовольствие. Он черпал определенное сексуальное возбуждение в своем явном превосходстве. Дженни приходилось каждый раз уступать его силе. Ее хриплое, прерывистое дыхание напоминало ему о любовной страсти. Стивен поведал ей о своих мыслях елейным голосом, в котором сквозили нотки угрозы.

– Пусти меня! – процедила она сквозь зубы.

Он навалился на нее почти всем телом, и Дженни даже без его слов могла догадаться о том, чего он хочет. Его возбужденная плоть упиралась ей в бедро. Она чувствовала ее сквозь тонкую ткань своей сорочки и его брюки. Стивен провел подушечкой большого пальца по ее нижней губе, и тут Дженни его укусила.

Выругавшись, Стивен перекатился на постель. Он встал с кровати и, не давая Дженни опомниться, поднял ее над ванной. Цепь туго натянулась, и наручник больно врезался ей в запястье.

– Ты не оставила мне выбора, Кэролайн, – сказал он и опустил ее в воду.

В соседней комнате Джон Тодд содрогнулся, услышав, как стихли крики Дженни.

– О Боже! – прошептал он, на мгновение закрывая глаза. – Задвинь панель, Амалия. Смотреть ни к чему. И так все слышно.

– Нет, – Амалия положила свою пухлую руку в браслете на ручку панели, не давая Тодду закрыть глазок, – я хочу видеть, что он делает. Как ты думаешь, сколько она выдержит под водой?

– О Боже! – повторил Тодд. – Тебе это нравится, да?

– Она пыталась меня убить, – напомнила ему Амалия, – мне плевать, что он с ней будет делать. Думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь, Джон? Черт возьми, ты обращаешься с ней, как с какой-то принцессой! Тебе стоит поучиться у Стивена. Уж он-то знает, что с ней делать. Посмотри на него! Это садист и негодяй, но тебе не мешало бы быть хоть чуточку на него похожим.

– Ты хочешь, чтобы я был садистом? – удивленно спросил Тодд. – Слушай, Амалия, если он ее убьет, ты останешься без денег и будешь объясняться с полицией по поводу трупа. Одумайся! Дай мне остановить Стивена, пока он все не испортил!

Амалия молча смотрела, как Стивен вытаскивает Дженни из воды. Ухватив под мышки, он поставил ее на ноги. Девушка была так слаба, что могла стоять только с его поддержкой. Амалия представляла, как презирает себя Дженни за то, что ей приходится пользоваться помощью сводного брата. Вода стекала со спутанных волос Дженни и струилась по голым рукам. Мокрая сорочка облепила грудь, талию и бедра. Она подавилась водой и приложила ко рту руку в наручнике. В груди у нее клокотало.

– О Господи! – тихо вскрикнула Амалия и, еще раз взглянув на талию Дженни, округлила глаза. – Да она, кажется, беременна!

– Что?

Тодд слегка отодвинул Амалию в сторону, чтобы лучше видеть.

– Она беременна! Боже мой, как же я сразу не догадалась? Ее тошнит почти каждое утро.

Джон Тодд не стал дожидаться указаний Амалии. Он выбежал из комнаты как раз в тот момент, когда Стивен начал опять опускать Дженни в воду. Толкнув дверь, он в два прыжка подлетел к ванне.

– Она беременна, Беннингтон! – прорычал он, отпихнул Стивена и выдернул Дженни из ванны. – Если ты не прекратишь, у нее будет выкидыш. Она и сама может умереть. Я не для этого ее сюда привел. Это не входило в планы, во всяком случае в мои.

Тодд уложил Дженни на кровать, повернул на бок и накрыл одеялом ее дрожащее тело.

– В твои планы вообще ничего не входило, Тодд, – сказала Амалия, шагнув в спальню из коридора и захлопнув за собой дверь.

В правой руке она сжимала пистолет, целясь в грудь своему любовнику.

– Не понимаю, как я могла в тебе так ошибиться, – тихо проговорила она, морща лоб, – мы с тобой так давно знакомы… у нас было так много общего… Как же мне не пришло в голову, что ты пожалеешь эту сучку? Ведь все дело в этом, да? Ты к ней неравнодушен?

– Амалия, – ласково произнес Тодд, внимательно следя за каждым ее движением.

Он хотел было достать свой пистолет, но передумал: Амалия убьет его прежде, чем ему удастся достать оружие.

– Ты не так меня поняла. Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось, потому что нам это не выгодно. Я вовсе не питаю к ней никаких чувств, ты зря так думаешь. Я же спас тебя, когда она тебя душила, верно? Не глупи, Амалия, положи пистолет!

Стивен отступил от Тодда на безопасное расстояние.

– Не понимаю, с какой стати тебе с ним делиться, – вкрадчиво сказал Стивен, переводя взгляд с одного на другую, – все равно от него теперь никакого толку. Все деньги могли бы стать твоими, Амалия, и это было бы справедливо. Ты хорошо все продумала. Тодд здесь – исключительно мускульная сила. И всегда был только ею.

Амалия печально уставилась на Джона Тодда:

– А знаешь, Стивен прав. Мне нельзя на тебя полагаться, если ты такой слабохарактерный. Я же просила тебя не мешать Стивену. Пусть бы сам с ней разобрался, как хотел. Так нет, ты не послушал. Ну зачем ты полез? Думаешь, меня волнует ее беременность? Да это было всего лишь наблюдение, но никак не сигнал к действию.

– Амалия, – опять сказал Тодд.

В голосе его не было мольбы – он не верил в то, что Амалия действительно хочет его убить. Когда же до него дошло, что молить все-таки надо, было уже поздно. Джон Тодд умер с выражением полного ошеломления, навеки застывшим на его суровом лице.

Дженни прижала кулак ко рту, чтобы не закричать, когда тело Тодда грохнулось на пол. Стивен оторвал глаза от трупа и уставился на Амалию, едва веря в случившееся. Ссора партнеров окончилась быстрой развязкой, и серьезность намерений Амалии не вызывала сомнений. Теперь ее пистолет целился в него.

– Не вздумай мне перечить, Беннингтон, – с ледяным спокойствием заявила она, – к мистеру Тодду я питала куда больше нежных чувств, чем к тебе.

Стивен поднял руки и невинно пожал плечами.

– Я все понял, – заверил он, – что делать с телом?

– Отнеси в подвал. По черной лестнице.

– Ты думаешь, кто-нибудь слышал выстрел?

– Вряд ли. Внизу вовсю играет музыка. Если бы кто-то и слышал, то сюда уже пришли бы.

Амалия сунула свой пистолет за вырез платья, и Стивен опустил руки.

– Она действительно беременна? – спросил он, показав на Дженни большим пальцем.

– Да. Я поняла это совсем недавно – за несколько мгновений до того, как сюда влетел Тодд. Знай я раньше, я бы тебе сказала. У нее раздался живот.

– Мне не нужен ребенок.

– Понимаю. Это усложнит дело.

Стивен кивнул.

– Что ты можешь сделать? – спросил он.

– Ничего… или все. Ты знаешь мадам Рестелл?

– Слышал.

– Сама она называет себя акушеркой, но ты, конечно, понимаешь, что она абортистка, – сказала Амалия, – я посылаю к ней своих девочек, когда с ними случаются неприятности. Ее маленькие французские таблетки для женщин стоят дорого, но она гарантирует их эффективность.

– И что я должен делать?

– Сегодня ничего. Уже поздно. Но завтра утром тебе стоит навестить ее. Только не в ее особняке на Пятой авеню – там она даст тебе от ворот поворот. Поезжай к ней на работу – на угол улиц Чамберс и Гринвич. Скажи, что ты от меня и что я тебе очень ее рекомендовала. Привези таблетки сюда, а уж я здесь позабочусь о том, чтобы твоя невеста их приняла. – Амалия оставила без внимания тихий, сдавленный крик Дженни. – И не надо долго раздумывать, Стивен. Ты же не хочешь стать отцом ребенка Кристиана Маршалла!

Кристиан Маршалл сидел в номере Дженни, устало откинув голову на плетеную спинку кресла-качалки и пряча взгляд под тяжелыми веками. На коленях он держал малышку Эми Тернер. Ее светлые волосы казались почти белыми на фоне темного сюртука Кристиана. Девочка теребила пуговицу на его черном атласном жилете.

Сьюзен тихо поманила дочку к себе, но Эми упрямо помотала головой.

– Я останусь здесь, мама, – прошептала она, – дяде Кристиану грустно.

Сьюзен и Скотт, сидевшие на диване напротив Кристиана, разом взглянули на него: слышал ли он, что сказала их дочка? Да, он слышал. Губы его тронул легкий намек на улыбку.

– Пусть сидит, – сказал Кристиан и, опустив голову, взъерошил белокурые кудряшки Эми.

Улыбка уже сошла с его лица.

Сердце Сьюзен разрывалось от жалости к Кристиану. Чтобы скрыть свои чувства, она поднесла к губам рюмку красного вина. Девочка заметила то, чего не замечали они со Скоттом. Да, Кристиану было грустно, очень грустно. Но пока Эми об этом не сказала, Сьюзен видела в нем только гнев.

Гнев Кристиана лежал на самой поверхности, сдерживаемый одной только силой воли. Это был тихий, но страшный гнев, ибо невольно представлялось, что когда-нибудь он прорвется и произойдет взрыв. Челюсть Кристиана болела от напряжения, но расслабиться он не мог. В желудке было пусто. От недосыпания под глазами появились слабые тени, а в уголках рта залегли скорбные складки. На столе перед Кристианом стояла рюмка вина, но он сделал лишь глоток и больше не дотрагивался до нее. Конечно, ему требовалась ясная голова, но дело было не только в этом. Просто с тех пор как пропала Дженни, все, что он ел и пил, потеряло вкус, цвет и запах. В результате он похудел фунтов на десять и жесткие линии его лица так заострились, как будто по ним прошелся чей-то неумолимый резец.

Эми завозилась у него на коленях и случайно задела пяткой раненое бедро. Кристиан чуть скривился от боли. Скотт потянулся за девочкой.

– Ничего страшного, – сказал Кристиан, – она не нарочно. – Боль давно прошла, а он все еще рассеянно массировал ногу. – Как вы думаете, у нас с Дженни будет девочка? – тихо спросил он, глядя в одну точку.

На его вопрос было трудно подобрать ответ.

– А ты сам кого хочешь? – нашелся Скотт.

– Хорошо бы девочку. Правда, в нашей семье привыкли к мальчикам.

– И мальчика тоже хорошо, – сказала Сьюзен, лишь бы не молчать.

Кристиан слабо улыбнулся:

– Думаю, что одинаково буду рад и мальчику, и девочке.

Он опустил глаза на Эми. Затем повернулся к своим друзьям.

– Почему мы ее не нашли? – спросил он осторожно, боясь признать вслух свое поражение. – Что, черт возьми, случилось с Дженни?

Скотт заметил судорожный вздох жены и понял, что она вот-вот расплачется. Он ободряюще сжал ее руку.

– Хотел бы я знать ответ, – отозвался он с грустью.

– У меня такое чувство, что мы где-то недоглядели, – сказал Кристиан. – Раньше я был просто уверен в том, что Беннингтоны в конце концов выведут нас на Дженни.

Скотт кивнул:

– У всех нас такое чувство. Ну кто мог предположить, что Вильям оставит прежним распорядок работы банка? И Стивен… в его поведении тоже нет ничего необычного. Если его и волнует потеря части наследства Дженни, то он топит свои печали в постели какой-нибудь…

– Скотт, – укорила Сьюзен мужа, кивнув на дочку, – думай, что говоришь!

Скотт виновато понурил голову и тихо попросил прощения.

– В больнице тоже все тихо, – продолжал он, – если бы Стивен или Вильям были замешаны в похищении Дженни, я бы, наверное, уже знал об этом. Они бы вызвали к ней Моргана или Гленна, правда?

– Думаю, да, – сказал Кристиан, – просто не понимаю! Вильям ходит как ни в чем не бывало. Можно подумать, я не говорил ему, что Дженни пропала. Стивена, похоже, вообще ничего не интересует, кроме девочек Амалии. И в больнице зацепиться не за что. У нас есть не больше, чем вначале: вышитый носовой платок, который еще слабо пахнет хлороформом и принадлежит неизвестно кому.

– У нас есть план, – напомнила ему Сьюзен, – послезавтра, если повезет, мы получим свидетельство, изобличающее Стивена и Вильяма в банковских хищениях.

Кристиан долго молчал. Он сидел, обняв Эми. Девочка прижалась к его боку, инстинктивно понимая, что сейчас он больше нуждается в тепле. «Обниму ли я когда-нибудь собственного ребенка?» От этой мысли у него на мгновение перехватило дыхание.

– Банк волнует меня лишь постольку, поскольку он волновал Дженни, – выдавил он наконец, – я бы не стал трогать Вильяма и Стивена, если бы это помогло мне вернуть ее. – Он поднял глаза и взглянул на Сьюзен, уже не стесняясь своих слез. – Я хочу вернуть ее, Сьюзен. Мне нужно только одно – чтобы Дженни снова была со мной.