Глава 3

– Я написала, что собираюсь отправиться домой на «Морском драконе» в феврале. Грегори ожидал меня в Дувре. Я удивилась, но была рада его видеть. Всегда требуется помощь после долгого путешествия, – пояснила Флер.

– И тогда он заключил вас в тюрьму? – Данте поста рался спросить это таким тоном, чтобы скрыть свое недо верие. Обвинение было странным и чудовищным. Уж не по влияло ли ранение на ее умственные способности?

Грегори Фартингстоун был известен как человек здравого ума, который вел благопристойный образ жизни и был попечителем Банка Англии. Легче было бы поверить в то, что Флер заключила Фартингстоуна в тюрьму, чем наоборот.

Перед этим Флер возилась с простыней, подтягивая ее к подбородку, словно почувствовав себя обнаженной после игривых поддразниваний. Сейчас она забыла об этом, в ее глазах сверкали гневные искорки.

– Он заявил, что искал меня и хотел, чтобы я получила помощь и поддержку, в которой нуждалась. Он сказал, что как старинный друг семьи моей матери и как ее второй муж он исполняет свой долг. Однако его намерения были не столь благородными.

– И каковы же были его намерения?

– Он пытается доказать, что я неразумна и неправоспособна.

– Почему он так считает?

– Потому что я разбазариваю свое состояние. Так он квалифицирует мое участие в благотворительных акциях.

Дары Флер школам, больницам и на осуществление реформ были хорошо известны в обществе.

– Ваша щедрость поставила под вопрос ваше будущее?

– Я раздавала отнюдь не все, что имею, однако достаточно много для того, чтобы Грегори решил, что это безответственно. Однако мне остается довольно для того, чтобы жить очень комфортно. Я совершеннолетний человек и независимая женщина. Он не является моим опекуном и не имеет права вмешиваться в мою жизнь. Он говорит, что он самый близкий друг семьи и должен быть уверен, что я получаю необходимую опеку и внимание.

– Куда он привез вас после того, как встретил в Дувре?

– В одно из своих имений в Эссексе.

– Вы пришли сюда пешком из Эссекса?

– Мы путешествовали. Грегори не говорил, куда он меня везет, но я думаю, что это одно из тех заведений недалеко от моря, в которые некоторые семьи помещают своих проблемных родственников. Я поняла, что мы находимся в Суссексе, и убежала, надеясь разыскать Леклера.

Да, Верджил был бы грозным противником, если его натравить на Грегори Фартингстоуна.

– Я не помешанная, – пробормотала она, глядя на свои руки и напряженно переплетенные пальцы. – Нельзя говорить о невменяемости, если человек тратит деньги на то, чтобы помочь людям. Если бы я потратила все деньги на бальные платья и бриллианты, никто бы не стал подвергать мои умственные способности сомнению.

Ей следовало делать и то, и другое. Если бы она покупала платья и бриллианты, она оказалась бы вне подозрений. А ее пренебрежение обществом и отказ от замужества стали причиной возникших подозрений.

Флер продолжала смотреть невидящим взглядом на свои переплетенные пальцы. У Данте сложилось впечатление, что ей есть что рассказать еще, но она решает, стоит ли это делать.

Флер дала объяснения, которые обязана была ему предоставить. Он не оказывал на нее давления и не требовал дополнительной информации, но надеялся, что она продолжит рассказ.

– Есть кое-что еще, – сказала она наконец. – Позапрошлой ночью мы остановились в гостинице. Как это сложилось со времени Дувра, он запер меня в спальне после ужина. Он не обратил внимания на то, что часть стены была разобрана для устройства гардероба. Когда я открыла дверь гардероба, услышала приглушенный разговор в комнате Грегори. Было уже поздно, но там находился другой мужчина. И разговаривали они, я полагаю, обо мне.

– А разве это не было очевидно?

– Поначалу я думала, что они говорят о какой-то вещи, а не о человеке. Понимаете, мужчина предлагал купить эту вещь. Лишь несколько позже я поняла, что речь может идти обо мне.

Сейчас она выглядела несколько странной и напоминала тех, кто вечно считает, что все устраивают против них заговоры.

– Флер, но Фартингстоун не может продать вас. Если он поступит так, какой прок от этого покупателю? Ведь вы же сами сказали, что вы независимая женщина зрелого возраста.

–Да, законным образом он не может меня продать. Однако же он и лишать меня свободы не может, тем не менее сделал это. «Все будет позади, когда она поймет, что произошло, и будет гораздо счастливее, – сказал мужчина. – Если же она начнет сопротивляться, мы упрячем ее в сумасшедший дом». Я не знаю, Данте, как считаете вы, но, похоже, речь шла о моем насильственном замужестве. Разумеется, ради моего же блага. Чтобы кто-то имел право опекать меня.

–Ловко придумано, чтобы все ваше состояние не ушло.

– Я никогда не любила Грегори. И не понимала, почему мать вышла за него замуж после смерти отца. Он полагает, что я должна считаться с его мнением, но он не отец мне, мы не кровные родственники. Я не удивлюсь, если после этого замужества он и тот мужчина намерены поделить между собой то, что я имею.

– Предположим, что они говорили о вас. Вы этого не знаете. – Для женщины в здравом уме она рассказала весьма странную историю.

Флер нахмурилась, размышляя над сказанным.

– Наверное. Но это заставило меня решиться на бегство. Грегори следил за тем, чтобы у меня не было денег. В его усадьбе и в дороге за мной бдительно наблюдали. Сбежать было очень непросто. Но мысль о том, что меня могут принудить к замужеству, придала мне храбрости. Я могла вынести заточение, но не замужество.

– Естественно. Тут он зашел слишком далеко.

– На другой вечер я вылезла из своего окна, спустилась на землю и убежала. Я украла ту одежду и оставила свою в счет оплаты. Возле таверны обменяла кольцо на пистолет. И после этого побежала. Должно быть, мы были милях в десяти от этого места. Когда вы выстрелили в меня и я упала, подумала, что это от изнеможения.

После окончания рассказа Флер в комнате установилась какая-то умиротворенная тишина, словно эта откровенность разогнала ее страхи.

Данте поднялся и подошел к окну. По какой-то причине она выбрала путь, отличающийся от других. У мужчин подобные причуды приемлемы. Но решительный Грегори Фартингстоун может представить дело так, что это убедит судью в необходимости лишить женщину независимости.

– Я попрошу вас об услуге, Данте. – Она выглядела такой беспомощной и хрупкой, на этой кровати! Маленькой и одинокой. – Когда Леклер вернется, пожалуйста, расскажите ему. Возможно, он найдет меня, чтобы увидеть, все ли закончилось благополучно.

– Разумеется, Флер, но до этого не дойдет. Правильно вы поняли тот разговор или нет, но он не имеет права держать вас в заключении. Уж коль скоро вы рискнули убежать, нам следует позаботиться о том, чтобы вы не оказались там снова.

– Поскольку меня здесь видели, Грегори узнает, где я нахожусь. Я уже сейчас ожидаю стука колес кареты.

– Если вы услышите приближение кареты, не думайте, что это Грегори. Я послал своего управляющего за своей сестрой Шарлоттой и Дэниелом Сент-Джоном. Они находятся в Брайтоне и должны прибыть сюда после полудня.

В ее глазах засветилось некое подобие надежды. Она расслабилась на подушках.

– Вы еще вчера решили это сделать? Вы так добры, Данте.

– Вздор. Я поступаю так всякий раз, когда попадаю из пистолета женщине в ягодицу. Вы отдыхайте сейчас. Я спущусь вниз и позабочусь о еде для вас. И не надо беспокоиться.

Однако, несмотря на ободряющие слова, он не был столь уж уверен в благополучном исходе. Шарлотте и Сент-Джону лучше бы не задерживаться в Брайтоне. Если Фартингстоун узнает, где находится Флер, начнется настоящая гонка.

Она спала после завтрака, а Данте расхаживал на первом этаже. Проходили часы. Солнце поднималось все выше.

Вероятнее всего, ее опасения не основывались ни на чем реальном. Возможно, она вела себя несколько странно, но эту необычность в поведении случайный знакомый мог не заметить. Не исключено, что Фартингстоун просто хотел, чтобы она отдохнула после путешествия. Без сомнения, она неправильно истолковала то, что случайно услышала в гардеробной.

Тем не менее родство Фартингстоуна в силу брака с ее матерью давало ему видимость права. Хуже всего то, что он мог заключить ее в сумасшедший дом, и никто об этом не будет знать, поскольку все считали, что она путешествует по континенту.

Конечно, это просто смешно. Никакой опасности для нее не было.

Он принес из кладовки оба пистолета и зарядил их.

Незадолго до полудня он услышал движение наверху. Он поднялся по лестнице и увидел, что Флер сидит на краю кровати и здоровой рукой пытается развернуть платье, которым он ее снабдил.

– Я не хочу, чтобы они обнаружили меня в таком виде, – объяснила она. – Я оденусь.

– Если хотите. – Он подал ей нижнее белье, которое сумел найти Пирсон. Приподняв ее, он поставил ее на ноги.

Она поняла его намерения.

– Я справлюсь сама.

– Вам не осилить. Я помогу.

– Вы не должны.

– Частые удовольствия притупили мою чувствительность. Мне нужно специально поджигать свечу, иначе не будет пламени. Я совершенно холоден и бесчувствен. Подобно врачу или артисту.

– Вчера врач сказал, что он вовсе не бесчувствен, но я могу представить, каким можете быть вы. Первая обнаженная женщина может вызвать возбуждение, а при виде тысячной будешь испытывать скуку. Похоже на то, когда ты объешься марципанами.

– Именно так. Правда, вы не тысячная. Совсем недавно я преодолел восьмисотый рубеж.

Она подняла на него глаза, в которых отразилось нечто вроде шока.

– Я шучу, Флер. А теперь поднимите левую руку.

Он сделал невозмутимое, как у камердинера, выражение лица и отвел глаза, однако свеча загорелась сама, когда ночная рубашка упала с плеч Флер на пол. Вряд ли можно было назвать его реакцию бесстрастной, когда он всего лишь мельком увидел белоснежную кожу, высокие груди, округлые бедра и темный треугольник между ног. Флер отвернулась и вспыхнула, когда он набросил нижнюю рубашку на ее обнаженное трепещущее тело.

Надевание остальных предметов одежды проходило в неловком молчании. Оба сделали вид, что не замечают друг друга.

Данте наскоро привел в порядок постель, поднял Флер и положил ее на кровать.

– Видите – никаких вольностей. Вам повезло, что вас подстрелил такой пресыщенный, утомленный повеса, как я.

Она засмеялась. Это был очень приятный звук, похожий на звучание арфы.

– Повезло мне, но не вам. Теперь я одета, ухожена и накормлена. Я думаю, вам следует отправиться на конюшню, взять лошадь и ехать на побережье, как вы и планировали.

Он сел в кресло.

– Я не могу этого сделать, Флер.

– Я в безопасности. Кто-то скоро сюда приедет.

– Это может быть не тот человек, которого мы ждем. А что, если тот, кто нужен, не приедет? Сегодняшняя ночь может быть такой же, как и предыдущая, и мародеры могут снова жечь коттеджи или же входить в них, чтобы спрятаться. Я не оставлю вас одну.

– Вы можете вызвать кого-нибудь из дома, чтобы он побыл со мной.

– Слуги не смогут противостоять Фартингстоуну, если он отправится вас искать. Мы дождемся Шарл и Сент-Джона. Я сказал, что вы будете в безопасности, и сдержу обещание.

– Я очень сожалею, что так случилось, – промолвила она.—А судебные приставы в самом деле вас разыскивают?

– Часть кредиторов продали мои записи некоему мистеру Томпсону, который требует выплаты. Неудачная ночь за картами лишила меня возможности вести переговоры.

– А вы не могли бы попросить Леклера помочь вам?

– Мог, и он выручил бы меня. Вероятно, Томпсон именно на это и надеется. Но я не стану к нему обращаться. Вердж и без того был слишком щедр.

Данте не мог объяснить, почему он столь откровенен. Наверное, переодевание сблизило их. А может, к этому располагала необходимость позаботиться о ней.

Он испытывал какую-то удивительную доверительность к ней. Вероятно, люди, потерпевшие кораблекрушение, тоже быстро становятся друзьями, после того как вместе покачались на плоту.

– Очень жаль, что все не завершилось благополучно между вами и Бьянкой, если не считать того, что она и Леклер теперь, по всей видимости, вместе, – проронила она.

Флер имела в виду то время, когда она была нареченной Верджила, а Бьянка планировалась для Данте.

– Я не была разочарована тем, что Бьянка хочет Верджила. Мы с ней очень разные, а она подходит ему. Однако я бы солгала, если бы стала отрицать, что временами сожалею о том, что не разделила ее судьбу.

Она засмеялась.

– За последний час я улыбалась больше, чем за весь прошлый год. Это странно. В конце концов, раньше или позже я должна встретиться с Грегори, а вы уехать. Если вы опоздаете на корабль, как вы убежите?

– Есть другие корабли.

– Как это эгоистично с моей стороны! Я так озаботилась своими проблемами, что не заметила, как осложняю вам жизнь. Пожалуйста, не задерживайтесь из-за меня.

–До тех пор, пока я не буду уверен, что вы в безопасности, я останусь здесь. Так поступил бы любой джентльмен.

– Вы настоящий друг.

Ее благодарность тронула его. К ней снова вернулась безмятежность, присущая ей в те давние годы.

Вероятно, он должен был предоставить ей возможность побыть наедине, но в спальне было уютно и приятно, и ее компания доставляла ему удовольствие. Им предстоял день ожидания.

Он устроился поудобнее в кресле.

– Я расскажу вам, как прожигал жизнь, если вы поведаете мне, как процветали.

Снова послышались звуки арфы, когда Флер засмеялась.

Она и представить себе не могла, что он может быть настолько добр. Ей следовало бы об этом догадаться. Его любовницы всегда отзывались о нем очень хорошо. Вступая в связь, они знали, что он непостоянен и отношения будут кратковременными. Если у кого-то оказалось разбитым сердце, то, как она подозревала, это вовсе не потому, что он обещал больше, чем дал.

Какая-то легкая печаль скрывалась за его обаянием. Она порой читалась в глазах и слышалась в голосе. Она могла проявиться совершенно неожиданно, например, в виде угрозы выдать ее полиции или в виде шутливого флирта, как это случилось утром. Флер чувствовала, что эта печаль готова была вырасти в нечто большее, но он считал необходимым сдерживать себя.

Он развлекал ее историями о рискованной игре за карточным столом и на скачках, о выигрышах и потерях. Он сокрушался, рассказывая о тех особенно тяжелых случаях, когда ему приходилось обращаться за помощью к брату.

Ей были известны подробности, о которых он не упоминал. Она знала о тяжелом финансовом положении, которое унаследовал брат Верджил, когда их старший брат Милтон умер. Лишь рискованные торговые спекуляции спасли семью Дюклерков от полного краха. Тем не менее жалованье Данте, по всей видимости, соответствовало тому, которое должен иметь человек его положения. Он мог бы посвятить себя предпринимательству, а не развлечениям.

И все же она завидовала ему. Это был человек, который жил и наслаждался настоящим моментом.

Ее история, связанная с благотворительной деятельностью и добрыми делами, казалось бы, должна сиять при сравнении с тем, что поведал он. Но вместо этого она испытала смятение оттого, что, как оказалось, прошедшие годы были лишены настоящей радости. В каком-то смысле именно она прожила бесплодную и никчемную жизнь.

Она могла бы рассказать ему об этом. Об одиночестве и пустоте. О своих планах найти себя через большой проект. Она приблизилась к его выполнению. Доверительность, с которой они вели разговор, воодушевляла обоих. Но все же несколько часов дружбы – это слишком мало. Шум, донесшийся со стороны подъездной дорожки, положил ей конец.

Данте подошел к окну.

– Это должно быть очень интересным, – сказал он, надевая сюртук. – Прямо-таки одновременный финиш в заезде. Вместе появились Шарл и Фартингстоун.

В мгновение ока ее умиротворенность как рукой сняло.

–Я спущусь вниз. Пожалуйста, помогите мне подняться.

– Если вы настаиваете на том, чтобы выйти, я понесу вас, – сказал он и поднял ее на руки.

Она стала было возражать, но было так уютно и покойно в его объятиях. Она вдруг поняла, что не обнимала ни одного человека с момента смерти матери и ни одного мужчину за последние десять с лишним лет.

Он нес ее по лестнице вниз. Посетители только что вошли в гостиную, о чем-то споря. Черные волосы его младшей сестры, рядом с которой находился красавец Дэниел Сент-Джон, были слегка взъерошены, ее юное личико выглядело взволнованным. Немолодое веснушчатое лицо Грегори приобрело пунцовый оттенок в тот момент, когда он пытался выяснить причину их неожиданного появления.

Когда Данте сошел с лестницы, Грегори, как и все присутствующие, повернул голову в его сторону. К коттеджу приближалась еще пара лошадей.

– Нет необходимости опускать ее на землю, Дюклерк. Вы можете отнести ее прямо в мою карету, – скомандовал Фартингстоун.

Данте осторожно опустил Флер на кресло.

– Послушайте… – начал Фартингстоун.

– Нет, это вы послушайте. Шарл, спасибо, что ты приехала. Мисс Монли ранена и нуждается в уходе и лечении. Что бы ни случилось, Сент-Джон, прошу, не позволяйте Фартингстоуну ее увезти.

Сент-Джон сделал легкий поклон Флер:

– Мы встречались много лет назад, мисс Монли, здесь, в Леклер-Парке.

– Я помню. Спасибо зато, что вы прервали свою поездку в Брайтон.

Шарлотта подбежала к Флер:

– Флер, что вы здесь делаете? Я думала, что вы путешествуете по континенту. Вы ранены? Что случилось?

– Ее оцарапала пуля, – сказал Данте.

– Оцарапала? В нее стреляли? В какое место она ранена?

– В заднюю мякоть.

Шарлотта заморгала глазами.

– В заднюю мякоть… Ты имеешь в виду… о Боже! Лицо Грегори сделалось багровым на фоне его седых волос.

– Каким образом она была ранена, требует расследования, но ясно одно: Дюклерк содержал ее здесь, и это может ее скомпрометировать.

– Данте, ты не мог этого сделать! И Флер тоже! Верджила может хватить удар!

– Его замысел очевиден, – насмешливо проговорил Фартингстоун. При этом его бульдожий нос принял скорее комическое, нежели презрительное выражение. – Однако это не сработает, сэр. Сюда едут люди, которые хотят вас видеть. А моя падчерица не в своем уме и не может отвечать за ваше бесчестное обращение с ней. Теперь о ней позабочусь я сам.

– Моя честь – это забота моя, а не мистера Фартингстоуна, – сказала Флер, игнорируя отчима и обращаясь к Шарлотте и Дэниелу, которые были теперь ее единственной надеждой. – Ваш брат оказал мне помощь и защитил меня. Прошу вас послушаться его и отказать мистеру Фартингстоуну в его требованиях. Он не имеет никаких законных прав на меня. Я не поеду с ним по доброй воле.

Дверь коттеджа оставалась открытой. На пороге появились два громадных, вульгарного вида мужчины.

– Ну вот, салон полон, – заметил Данте. – Вы не судебные приставы мистера Томпсона?

– Именно, – пробормотал один из них. – Сейчас вы без всяких фокусов отправитесь с нами, мистер Дюклерк. Не надо никаких штучек.

– Их не будет, обещаю вам. Могу я вас спросить, каким образом вы меня разыскали?

– До Лондона дошел слух в эту ночь. Мы мчались сюда что есть духу. Обратный путь долог, так что не будем терять время.

– Данте, что это значит? – воскликнула Шарлотта.

– Рука судьбы, дорогая сестренка. – Он повернулся к Сент-Джону: – Я оставляю мисс Монли на вас. Ей нельзя путешествовать, а ее жалобы на Фартингстоуна вполне обоснованны. Обещайте мне, что вы хотя бы выслушаете ее.

– Она будет в полной безопасности. – Дэниел многозначительно посмотрел на судебных приставов. – Позволь мне уладить твое дело, Дюклерк.

– Нет. Сумма такова, что мне никогда не расплатиться.

Флер догадывалась о том, какое будущее ждет Данте.

– Мистер Сент-Джон, у Данте нет лошади. Они заставят его идти до Лондона пешком.

– Остановитесь у конюшен и возьмите для него лошадь, – сказал Сент-Джон приставам. – Я договорюсь с Леклером. .

– Данте! – отчаянным шепотом подозвала его Флер.

Он наклонился к ней:

– Сент-Джон присмотрит за вами теперь, Флер. Он не такой строгий, как кажется. Расскажите ему и Шарлотте все, что вы поведали мне.

– Я не об этом. Эти люди… Сколько вы должны, Данте?

Он поднес ее руку к своим губам.

– Постыдно высокую сумму. Даже не пытайтесь предлагать. Я никогда не просил у друзей и, уж онечно, не приму ни пенни от женщины.

– Но это моя вина!

– Нет, Флер, вина моя, и только моя.

И с присущей ему элегантностью покинул коттедж.