Глава 20

Пришла пора знать.

Флер напевала эти слова себе под нос на следующий день, наблюдая за тем, как паковали ее чемоданы.

– Мы приедем в город на следующей неделе, – сказала Бьянка. Она сидела на кровати, наблюдая за сборами. —Надеюсь, что ты сводишь меня в театр в самом скором времени.

Флер оценила ее предложение. Это было не первым шагом с ее стороны, и Флер хотелось бы использовать их визит как можно плодотворнее. Если бы она не была настолько поглощена собой, они стали бы хорошими подругами. И тогда Флер могла бы расспросить ее о кое-каких вещах.

Например, об иных способах заниматься любовью, о которых упоминал Данте.

Флер не имела понятия, что он имел в виду. У нее не хватало воображения, когда она пыталась разрешить эту загадку. Возможно, она должна отказать ему, пока не выяснит это.

Нет, пришла пора знать.

– Леклер очень доволен вашим браком. Он признался мне, что находит большие перемены в Данте и считает, что ни одна другая женщина не подошла бы ему больше.

– Он в самом деле так сказал?

– Вчера вечером. Ты, кажется, удивлена?

– Я думала, он считает поспешность заключения нашего брака неразумной.

– Возможно, так вначале и было, но письмо от Шарлотты вчера помогло ему понять все правильно. Она подробно объяснила ситуацию с твоим отчимом. Верджил понятия не имел об этом, и ни Данте, ни ты ничего ему не сообщили.

– Мне кажется, это все так далеко. – Впрочем, это была не единственная причина. Она ничего не рассказала о Грегори, потому что могло показаться, что она действует расчетливо и эгоистично – вышла замуж за Данте, спасая свою шкуру.

– Разумеется, это было благородно со стороны Данте, хотя вряд ли можно считать большой жертвой с его стороны. Он женился не из-за твоего состояния, а потому, что питает глубокие чувства к тебе.

Откровенность Бьянки лишь еще больше расстроила Флер. Кое-как она досидела до конца, когда был упакован последний чемодан и Бьянка позвала лакея, чтобы он отнес его вниз.

Когда они остались одни, Бьянка в упор посмотрела на Флер:

– Итак, все согласны в том, что брак весьма хорош для Данте, что он разрешит вопрос с его платежеспособностью и принесет ему счастье. Но насколько он удачен для тебя?

Прямота вопроса застала Флер врасплох. Бьянка не относилась к числу людей, которые лицемерят и притворяются. Флер оставалось либо ответить честно, либо промолчать.

– Случилось много сюрпризов после заключения союза с ним. Во многих отношениях брак оказался совсем не таким, как я предполагала. Что касается того, окажется ли брак удачным для меня, я думаю, что есть шанс.

Я счастлива это слышать и надеюсь, что, если такой шанс существует, ты им воспользуешься. Я считаю, что женщина должна решить, чего она хочет, и бороться за это, а не просто плыть по воле волн.

Когда Флер покинула усадьбу и ехала среди полей Суссекса, она задумалась о совете Бьянки. Она не знала, принесут ли попутные ветры счастье в ее дом, но было ясно, что пора определиться с тем, чего она хочет.

Пора выяснить, способна ли она испытать страсть с мужчиной, не окаменев при этом от ужаса.

Это возможно только с Данте. Ни один другой мужчина не возбуждал ее. Если бы Данте не вошел в ее жизнь, она так и не узнала бы, что она ошибалась в отношении себя в течение многих лет.

Всю ночь она размышляла о том, что может произойти после близости. Ее мысли обратились к тому, что означало для Данте понятие «быть по-настоящему женатым».

Наверняка удовольствие. Он ей уже это показал.

Дружба, как надеялась она. Не скованная смятением, которое недавно она испытала.

А возможно, что и несчастье. Он предупреждал ее об этом в Дареме.

Он не будет верным. Она приняла это как данность, подобно тому, как он смирился с тем, что она не все может дать ему. Он и сам не верил в свою способность быть постоянным.

Однако если его связи причиняли ей боль сейчас, когда они не были по-настоящему женаты, то как будет она жить, зная о его амурных делах при настоящем браке?

Она не могла отвергнуть Данте из-за этого. Она не откажется от шанса узнать, что же они способны делить вместе. Тем не менее она не могла лгать себе. Она знала, что страсть может привести ее к ужасным срывам.

Как только карета достигла предместий Лондона и устремилась к центру, ее мысли о возможных неприятностях оставили ее, как, впрочем, и все другие мысли. Их сменило воспоминание о Данте в день их свадьбы, когда он смотрел в ее глаза и держал ее лицо в своих удивительных руках. Весь остаток пути она снова переживала ощущение единения, которое испытала в тот день, когда он поцеловал ее – один раз в лоб и один – в губы.

«Женщина должна решить, чего она хочет, и бороться за это», – сказала Бьянка.

Флер вдруг почувствовала момент истины, когда окинула беглым взглядом свое будущее и его возможности. Она поняла, чего именно хочет, со всей определенностью, которой нельзя достичь с помощью каких-либо разумных аргументов.

Ее поразило, насколько просто принять решение. Правда, она не знала, хватит ли у нее мужества бороться за это.

Тем более если персоной, с которой она должна бороться, была она сама.

Пустой дом несет невидимые приметы заброшенности. Он излучает недобрую тишину и одиночество.

Именно такие мысли родились у Флер в тот момент, когда карета остановилась перед ее домом. На мгновение ей показалось, что он заколочен на веки вечные.

Она была удивлена, когда дверь открылась и к экипажу вышел Данте.

– Твоя встреча с мистером Бершаром прошла успешно? – спросила она, пока он помогал ей выйти из кареты.

– Была интересной. Я расскажу тебе о ней позже.

Люк извлек ее чемодан, и Данте помог ему внести его в дом.

– День сегодня славный, Люк. Используй его по своему усмотрению, после того как управишься с лошадьми. Карета нам сегодня больше не понадобится.

Обрадованный неожиданным подарком, Люк поспешил на конюшню.

Флер стояла в центре вестибюля и прислушивалась к полной тишине.

– Все ушли?

–Да.

– Наверное, никогда раньше я не бывала здесь совсем одна.

Положив руку ей на талию, Данте повел ее к лестнице.

– Сейчас ты не одна. Думай об этом так, словно ты еще в каком-то коттедже, где, кроме меня, никого нет.

– Кто будет готовить нам обед и одевать нас?

– Мы будем делать все сами, как в коттедже.

– Я там ничего не делала. Со всем управлялся ты.

– В таком случае я и здесь управлюсь. – Он помог ей подняться по лестнице. – Я не хочу, чтобы кто-либо был здесь сегодня. Ни звуков, ни услуг и никаких помех. Мы будем вместе читать, или беседовать, или просто сидеть рядом, не обремененные обязанностями. Ничего за пределами этих стен. Мир только здесь, внутри, где находимся мы вдвоем.

Он отпустил ее и вошел в библиотеку. Флер направилась к себе в спальню.

Все необходимые удобства были созданы. В гардеробной была вода, так что Флер смогла умыться и привести себя в порядок. В гостиной их ждали булочки, джем и пунш. Дворецкий проинструктировал повара, чтобы тот заготовил и оставил на кухне достаточно еды.

Одни. Очарование тишины. Отсутствие всяких звуков и людей рождало в доме удивительную умиротворенность. Она могла физически ощущать Данте даже на расстоянии, потому что никто этому не мог помешать.

Беседа и дружеское общение. Полное доверие. Она не знала, каким образом Данте ранее соблазнял других женщин, но ее он понимал очень хорошо.

Она выпила немного пунша и посмотрела на секретер. Внутри находились страницы ее большого проекта. Она удивилась, что сегодня, сейчас, он ее совсем не интересовал. Все ее мысли занимал Данте, ее переполняли невыразимые, жгучие эмоции.

Она решила не ставить преград своим надеждам и желаниям. Пусть все идет так, как идет. Да если бы она и захотела что-то предпринять, то не смогла бы ничего сделать. Надежда давала ей силы.

Глядя в зеркало, Флер сняла шляпку. Она посмотрела себе в глаза и вынуждена была признать печальную истину. Она была не девочка, не ребенок. Она женщина, которая позволила себе из-за какого-то неведомого страха потерять лучшие годы жизни.

И к тому же женщина, которая безнадежно влюблена в мужчину и хочет иметь его всего, полностью и безраздельно.

Собрав все свое мужество, молясь о том, чтобы у нее хватило сил, она направилась в библиотеку.

Войдя, Флер увидела, что он сидит на диване и ждет ее. Она остановилась перед ним:

– Я не думаю, что было разумно оставить дом без слуг.

– Все, что тебе понадобится, я сделаю для тебя. В чем ы нуждаешься?

– Я хотела бы снять платье, но у меня нет горничной, которая могла бы мне помочь. – Она повернулась к нему спиной.

Она ожидала, что он скажет что-либо умное и бросится ей помогать. Не тут-то было. В комнате воцарилась тишина. Данте не двинулся. Она застыла на несколько секунд, но оставаться в этой позе слишком долго было глупо.

Флер посмотрела через плечо. Их взгляды встретились.

– Ты уверена, Флер?

Она влюбилась в него в эту минуту. Впрочем, он всегда был таким, даже тогда, когда что-то шло вразрез с его интересами и желаниями.

– Я абсолютно уверена, что хочу снять это платье.

Его руки принялись за работу, однако он не спускал глаз с ее лица. Этот взгляд словно взял ее в плен. Она пришла сюда, исполненная решимости быть дерзкой и уверенной, но уже сейчас оказалась в его власти.

– Тебе понадобится помощь, чтобы надеть другое платье, Флер?

Она онемела и лишь покачала головой. Он взялся за узелок, где заканчивалась шнуровка корсета.

– В таком случае я помогу тебе и с этим.

Придерживая ее одной рукой за бедро, он стал другой расшнуровывать корсет.

– Ты меня удивляешь, дорогая.

– Я целый день вырабатывала в себе храбрость, стараясь, чтобы она меня не подвела. Я слишком поспешила с этим?

– Вовсе нет. Я планировал медленное обольщение, но лишь потому, что полагал: иначе не получится.

Она повернулась к нему лицом и закрыла глаза, чтобы насладиться ощущениями, которые уже овладели ею.

– Ты соблазнял меня уже столько недель, Данте. Мы оба знаем, что это был медленный процесс.

Корсет был расшнурован. Флер прижала его к груди, чтобы он не упал на пол.

Данте поднялся во весь рост за ее спиной. Обняв ее за плечи, он поцеловал ее в шею. По ее телу пробежала сладостная волна.

Она шагнула в сторону, освобождаясь от его объятий.

– Спасибо. Остальное я смогу сделать сама.

Слыша, как гулко бьется ее сердце, она поспешила в свою спальню.

Ей каким-то образом удалось сохранить решимость. Несмотря на то что ее трясло, когда она снимала с себя остатки одежды. Даже тогда, когда она надевала шелковую розовую ночную рубашку на обнаженное тело. Даже невзирая на то, что слышала шаги Данте в его спальне.

Она замерла и прислушалась, решая, что ей делать дальше. Все то, что она сделала за эти минуты, основательно исчерпало запасы ее мужества.

Флер заставила себя внутренне собраться. Она должна добиться того, чтобы он поверил, что она знает, чего хочет. И еще доказать это самой себе.

Она повернула щеколду и открыла дверь в его гардеробную.

Она вошла в тот момент, когда Данте снимал рубашку. Он удивленно повернулся.

Флер закрыла за собой дверь и прислонилась спиной к косяку.

– Ты собираешься оставаться здесь, пока я раздеваюсь?

– А почему бы и нет?

Он пожал плечами:

– Как хочешь. – И стащил с себя рубашку. Оставшись обнаженным до пояса, он сел на стул, что бы снять туфли.

Его тело завораживало. Флер видела скульптуры и картины, но ей не приходилось наблюдать живые мужские формы без одежды. Он был так красив – поджар и в то же время мускулист. Раньше она думала, что испытает смятение и замешательство, если увидит его раздетым. Однако сейчас она не чувствовала ни малейшего смущения, все увиденное ей показалось совершенно естественным. Да, она была возбуждена, но никакой неловкости не было.

Данте взглянул на нее, и она увидела, что ему понятно, о чем она думает и какие чувства переживает. Он встал, продолжая смотреть на нее, на его лице она не заметила и тени смущения.

– Ты намерена рассматривать меня?

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Нет, уходить не надо, хотя я не припомню, чтобы меня столь откровенно разглядывали.

– Поскольку ты видел меня обнаженной, было бы справедливо, если бы и я увидела тебя.

– Но я не вижу тебя сейчас.

Она попыталась обрести мужество. Флер не собиралась заранее вот так стоять и наблюдать за его раздеванием. Она хотела просто поговорить с ним, когда открывала дверь в ©го комнату. То, что она увидела его тело, было лишь приятной неожиданностью.

Он бросил ей вызов, и она была исполнена решимости не играть роль девственницы сегодня. Она сделала шаг от двери.

– Ты хочешь увидеть меня? Это будет более справедливо?

–Да.

Она подошла к нему и оказалась совсем близко от его груди и плеч, его тела и мускулов, от…

Он не дотронулся до нее. Он смотрел вниз, словно чего-то ожидая.

– Ты не собираешься помочь мне, Данте? Я полагала, что это одно из твоих прав.

– Ты сказала, что можешь дальше справиться сама, и, судя по всему, так оно и есть.

– Ты предпочел бы, чтобы я делала это сама?

– Иногда. Именно сейчас.

Снять ночную рубашку оказалось делом более трудным, чем она ожидала, вероятно, из-за того, что он наблюдал за ней. Интересно, ее взгляд так же приводил его в замешательство несколько минут назад? Она испытывала дрожь греховного возбуждения, когда рубашка выскользнула из ее рук, легла на пол и она предстала перед Данте совершенно нагой. И почувствовала радостное удовлетворение, увидев, насколько он был потрясен.

Ее первоначальная неловкость быстро прошла, сменившись ощущением силы и гордости. Его восхищенный взгляд сделал ее величественной, благородной и сильной. Стоя обнаженной при свете дня перед Данте, она превратилась в богиню.

Он взял ее за руку, привлек к себе и заключил в объятия. И это поразило ее новыми ощущениями: она почувствовала тепло его тела, ее груди оказались прижатыми к его груди; это грозило захлестнуть ее, заставить забыть о своем настрое. Каким-то образом ей удалось совладать с новыми эмоциями. Она вошла через эту дверь с определен? ной целью, и он должен знать об этом.

– Мне нужно сказать тебе что-то, Данте.

Он поцеловал ее в шею.

– Скажешь позже.

– Я должна сказать тебе сейчас. Видишь ли, я изменила свое решение по этому вопросу.

Он ослабил объятия, продолжая держать ее лишь за талию.

– Ты не похожа на женщину, которая изменила решение.

– Ты не понял меня. Я не собираюсь говорить, что ты должен остановиться. Более того, я не хочу, чтобы ты вообще останавливался.

– Ты права. Я не понимаю тебя.

– Я уверена, что если ты не сделаешь что-то такое, от чего я забеременею, то мой страх пройдет. Видишь, на сколько я тебе доверяю. Нет необходимости подвергать это испытанию. Думаю, что, даже если ты не будешь ограничивать себя, страха у меня больше не появится.

Выражение лица у Данте сделалось серьезным, даже озадаченным. Он посмотрел ей в глаза, как бы пытаясь определить, насколько ее слова соответствуют тому, что она чувствует.

– Я больше не хочу, чтобы этот ужас преследовал меня. Назвав его по имени, возможно, я одолела его. – Она прижалась щекой к его теплой груди. – Я хочу, чтобы мы были женаты по-настоящему, Данте. Я хочу иметь семью. Хочу этого так сильно, что верю: это победит мой страх. – Она заглянула ему в лицо. – И еще хочу тебя. Всего и полностью. Только этого уже достаточно для того, чтобы принять такое решение.

Он обхватил ладонями ее лицо.

– Если ты ошибаешься…

– Если я ошибаюсь, мы очень скоро это узнаем.

– Я не хотел бы напугать тебя или причинить боль.

–Я не позволю тебе этого. Постараюсь не вести себя вызывающе. Ты должен лишь пообещать, что не будешь решать за меня. Я должна знать, что я свободна, если сочту, что твои намерения изменились.

На его губах заиграла легкая очаровательная улыбка.

– Обещаю тебе это, если ты требуешь.

– Да, требую.

– Так знай же, что я возьму тебя сейчас, если смогу, Флер.

Его поцелуй подтвердил эту решимость, продемонстрировав страсть мужчины, который слишком долго слушал разговоры, пусть даже он одобрял услышанное.

Поцелуй разбудил дремавшее в ее теле в течение долгих недель желание, когда Данте стал ласкать те части тела, которых не касался раньше. Ее спина, бедра и ноги с готовностью отреагировали на прикосновение его теплых ладоней и пальцев. Ее поистине ошеломили новые, неведомые ранее ощущения.

Он целовал ее с такой страстью, с какой никогда не целовал раньше. Она не могла этого не заметить. Мужчина, который так ее целовал, так по-хозяйски обнимал и ласкал, определенно был намерен овладеть ею.

Она осознала это без размышлений. И принимала душой и сердцем.

Понимал это и постоянно гнездившийся в ней страх.

Он выпустил одно из своих удушающих щупалец. В ее голове возникли образы плачущих лиц. Ее тело захотело освободиться от объятий, остановить жаркие ласки.

Но она не позволила.

Она горячо обняла Данте и сосредоточила внимание на приятных ощущениях, которые испытывала при поглаживании его кожи и мышц. Она призвала на помощь свою любовь к этому человеку, и страх внезапно сник и куда-то испарился.

Эта победа над страхом породила в ней состояние эйфории. Раньше она думала, что не в силах одолеть этот ужас, но оказалось, что она может! С Данте она сумеет это! Признание любви подарило ей такое оружие, которое не по зубам страху.

Флер стало ясно: Данте понял, что произошло. Он перестал целовать ее, однако продолжил ласки, глядя на нее проницательными глазами. Его ладони скользили по ее обнаженному телу, рождая мучительно-сладостные ощущения.

В глубине его глаз она уловила решительный вызов. Его ласки сосредоточились внизу. Ладонями он обхватил ее ягодицы, затем его пальцы скользнули в расщелину и двинулись туда, где встретились влажность, мягкость и сводящая с ума пульсация.

Прикосновение к этому месту ошеломило ее. Это было изумительно. Бесподобно. На это отреагировало все ее тело. И вовсе не страх. Она выпрямилась, жадно ища его поцелуя, чтобы как-то погасить потрясшую ее чувственную волну.

Битва была выиграна, и они оба это понимали. Она отметила свою победу столь же страстным поцелуем, как это раньше делал он. С помощью языка она выразила свое торжество и степень возбуждения.

Опьяненная сознанием освобождения от страха, гордая своей смелостью, она стала целовать его в шею и грудь, покусывая кожу и испытывая при этом непередаваемое наслаждение.

Получившая полный выход чувственная энергия, исходившая от Данте, взяла ее в свои объятия крепче, чем кольцо его рук. Флер была благодарна тому, что эта энергия направляет и учит ее.

Данте поднял Флер на руки, положил на кровать и разделся, не спуская с нее глаз.

– Ты очень красива, Флер.

Она не сомневалась в его искренности. Она лежала при мягком дневном свете, испытывая эйфорию от сознания победы в борьбе за свое право любить и чувствовать, и в самом деле была уверена, что она красивейшая женщина на свете.

Самый красивый мужчина стоял перед ней во всей своей ослепительной наготе, и ее сердце не знало, то ли ему еще сильнее ускорить свой ритм, то ли, наоборот, остановиться. Он был вполне достойным супругом и партнером длят ой богини, в которую она превратилась. Его тело влекло и приводило в восторг, и она не могла отвести от него глаз.

Данте подошел к ней:

– Это совершенно потрясающий, невероятный факт, мисс Монли. Из всех женщин именно вас найти в своей постели.

Когда-то он сказал эти слова в коттедже, но его тон на сей раз был совсем другим. Он не поддразнивал и не шутил.

Только теперь она больше не Флер Монли, не святая и не ангел. Она королева, воительница, посланница Венеры, она…

– Ты очень горда собой, правда ведь? – Он поцеловал ее в нос.

– Лопаюсь от гордости.

– И вполне заслуженно. – Он стал гладить ей шею, затем груди. – Тем не менее ты должна дать мне знать, не напугал ли я тебя.

– Я не собираюсь останавливать тебя, Данте.

– Однако тебе следует показать, что тебе больше нравится, Флер. Если я сделаю что-то, а тебе этого не хочется, непременно скажи мне.

– Нет ничего такого, чего я не хочу. Я и без того слишком долго все отвергала. Я ничего не хочу упустить из-за своей трусости.

– Ты не поняла, о чем я говорю, дорогая. – Он нежно поцеловал ее в щеку. – Ты скоро вспомнишь то, что я сейчас сказал. Я не хочу никаких молчаливых жертв. У тебя будет целая жизнь, чтобы все попробовать.

Флер запустила пальцы ему в волосы.

– На твоем месте я бы так не осторожничала, Данте. Наверное, я сейчас смелее, чем буду когда-либо еще. – Она пригнула его голову к себе, чтобы поцеловать.

Он не позволил ей целовать его долго. Мастерски перехватив инициативу, он обрушил десятки сладостных поцелуев на ее губы, шею, мочки ушей. Уже только одними поцелуями он пробудил в ней страстное желание, которое яростно возрастало.

Все ее тело просило возвращения ласк. Он же не спешил с этим, и когда наконец его ладонь скользнула чуть ниже, она почти попросила его о том, чтобы он приласкал ей грудь.

Он дразнил ее, как тогда, в саду. Ею овладели те же самые сладостные ощущения. Она стискивала зубы от удовольствия и желания.

Данте наклонил голову и начал водить языком по одной, затем по другой груди. Ее желание все росло, и его центр перемещался все ниже. Оно сосредоточивалось в нижней части живота, ее плоть между ног, казалось, кричала и требовала ласки. Флер забыла обо всем на свете, кроме сладостных ощущений и безумного, всепоглощающего желания.

Его пальцы нежно коснулись соска; его язык дотронулся до другого. Ей показалось, что стрела наслаждения пронзила все ее тело. За ней последовала еще одна, затем еще. Было так хорошо, что ей захотелось, чтобы это никогда не кончалось. Она слышала собственные стоны, но не пыталась их сдерживать. Данте прервал свои неистовые поцелуи и окинул взглядом ее обнаженное тело. Его ласки переместились ниже, к ее животу и бедрам. Ее ноги невольно раздвинулись, поощряя Данте к ласкам, которых она отчаянно желала. Лишь сейчас она обнаружила, что какая-то часть ее имела представление о страсти, о которой не подозревал разум.

Данте продолжил нежно прикасаться к ней, и ее бедра приподнялись навстречу, прося о чем-то большем. Она увидела выражение строгой сосредоточенности, когда он наконец откликнулся на требования ее тела, стоны и мольбы. Он впился взором в ее лицо в тот момент, когда его ласки стали настолько интенсивными, что она едва не потеряла сознания.

Ее ничуть не беспокоило, что она забыла напрочь о благопристойности, лежит с раздвинутыми бедрами, демонстрируя самые тайные, самые сокровенные уголки своего тела, и просит чего-то, о чем не имеет представления. Ее не смущало, что он поощрял это ее сумасшествие и рукой, и глазами.

Он поцеловал ее в губы, затем в грудь, в живот, еще ниже…

– Я рад, что ты такая смелая сегодня, – тихо сказал он между поцелуями. – Я хотел приласкать тебя так уже много недель.

Ее тело сразу же откликнулось. Ее женская плоть заныла и затрепетала.

Он продолжал целовать ее, играя с завитками волос. Тело его задвигалось. И вдруг Флер поняла и ужаснулась. Он готовил ее к чему-то. Она закрыла глаза, чувствуя, как его тело занимает место между ее бедрами, как он осторожно раздвигает их в стороны.

Теперь на смену языку пришли его пальцы. Это было умопомрачительное сочетание удовольствия и изнуряющего желания. Мучительная сладость все возрастала, пока он подводил ее к завершению этого ужасного и в то же время изумительного действа.

Наконец долгожданный пик наступил. Ее страсть взмыла вверх, достигнув вершин чистейшего наслаждения, и, словно ливень, обрушилась на нее.

Он вновь оказался внезапно с ней, в ее объятиях, лежащий между ее ног, как это было в Дареме. Только на сей раз им не мешали никакие одежды. Она обхватила его, в полной мере осознавая вес и тепло его тела.

Ее вульва все еще продолжала пульсировать, не утратив желания. Флер испытала невероятное облегчение, когда он вошел в нее. Он погрузил ствол в глубину, и Флер была поражена его полнотой и размером.

Ее изумление было нарушено ощущением боли. Однако владевшая ею страсть поглотила боль. Они вдвоем сдобно превратились в единое целое. Понимание этого, сознание того, что она удерживает его, что он представляет как бы ее часть, породило чувства даже более сильные, чем сладострастие, которое она только что испытала. Флер закрыла глаза, наслаждаясь этим полным слиянием.

Его страсть управляла всем остальным. Флер чувствовала, когда он сдерживал себя, и поняла, когда он перестал сдерживаться. Его желание вело их; Данте то неистово целовал ее, то погружался в ее лоно с такой силой, что она ахала от восторга. Она могла лишь принимать и ощущать. Ничего больше не существовало для нее сейчас, кроме любви и этой восхитительной близости, этого ощущения его внутри своего лона и его тела в ее объятиях.

Когда все закончилось и наступил покой, ей показалось, что ее душа и сердце остались без защиты. Она приникла к нему, чтобы вдохнуть запах его тела, услышать его дыхание.

Она хотела, чтобы он оставался на ней всегда, но он в конце концов зашевелился. Но даже когда он вышел из нее, ее вульва продолжала пульсировать.

– Я причинил тебе боль?

– Нет. – Она не знала, была ли боль. Да это и не имело значения.

– Я тебя шокировал?

– Нет… может, самую малость. – Она повернулась на бок, чтобы видеть его лицо. – Было продемонстрировано все?

– Нет.

Флер улыбнулась:

– Глупый вопрос. Конечно же, не все. Ты даже забыл показать мне чувствительное место под коленкой.

– Верно.

– И трюк с моим копчиком. Определенно ты бережешь это для другого раза.

Он тихонько засмеялся:

– Обещаю тебе показать в следующий раз, когда я не буду столь нетерпелив.

Она прочертила узор на его груди.

– И еще показать, как женское тело может быть более чувствительным после…

– Это не поздно и сейчас. Раздвинь-ка ноги пошире и не двигайся.

Она повиновалась. Его палец прикоснулся к вульве, которая была невероятно чувствительна после совокупления. Флер испытала невыразимое наслаждение. Почти мгновенно она достигла пика возбуждения, умоляя о большем. Удовольствие было неземным, невероятным, умопомрачительным. Она закричала, когда могучий оргазм потряс ее. Она словно погрузилась в мир блаженства.

Сознание возвращалось к ней медленно. Прошло довольно длительное время, прежде чем она поняла, что находится на постели в спальне.

Она открыла глаза и увидела, что Данте наблюдает за ней. Ей показалось, что комната до сих пор наполнена ее криками и стонами.

– Я думаю, что сделал правильно, отпустив всех слуг, – сказал он.

– О да, – согласилась Флер. И еще подумала, что они поступили разумно, отложив это испытание до отъезда из Леклер-Парка.