Глава 1

Большая беда вызывает переоценку ценностей даже у тех мужчин, которые не слишком склонны к размышлениям.

Данте Дюклерк раздумывал над этим неприятным открытием, когда услышал возле коттеджа стук лошадиных копыт. Открыв дверь, он увидел у порога врача с сердитым лицом.

Морган Уилер строго смотрел поверх очков.

– Должно быть, что-то чрезвычайно серьезное, Дюклерк. Управляющий имением твоего брата буквально вытащил меня из постели.

– Действительно, дело нешуточное. Прости, что вынужден был нарушить твой сон.

– Мне никто не сказал, что ты в Леклер-Парке. Почему ты не заглянул ко мне?

– Только управляющий знает, что я здесь, а посему ты должен сохранить этот визит в тайне. Мне следовало бы послать за хирургом, но ты единственный доктор в округе, которому я могу довериться.

Морган тяжело вздохнул и шагнул в непритязательное жилище.

– Зачем ты послал за мной?

– Наверху женщина, которой нужна твоя помощь. Морган поставил свой саквояж и снял плащ.

– Она одна?

– Если не считать меня.

– Что случилось?

– У леди огнестрельная рана.

Морган закатывал рукав. Услышав ответ, он на мгновение-замер.

– У твоей гостьи огнестрельное ранение?

– Скорее, огнестрельная царапина.

– И в каком месте она ранена? Прошу прощения, она оцарапана?

– В этом коттедже. Случайно. Мы были заняты игрой и…

– Я имею в виду, в какой части тела ее рана?

– В мягком месте пониже спины.

– Ты хочешь сказать, что ранил свою любовницу в ягодицу?

– Да. Поднялся наверх и…

– Минутку, дорогой друг. Я насмотрелся твоих художеств за многие годы, но это нечто из ряда вон выходящее. Ты тайком приводишь женщину, леди, в деревенский коттедж – часть имения твоего брата виконта – и устраиваешь оргию, которая заканчивается тем, что леди ранена в ягодицу. Я правильно излагаю факты?

– У нее также ушиб руки и головы.

– Мне не нравится, Дюклеркг твоя необузданность. Ты удивляешь и разочаровываешь меня.

– Уверяю тебя, это всего лишь несчастный случай.

– Как это? Мне не хватает воображения. Я пытаюсь себе представить, но… Уж коли я унижусь до того, что вынужден выполнять работу хирурга, то пусть ценой за мое искусство и молчание будет внятное объяснение случившегося.

– Это все, что я могу позволить себе рассказать. Пожалуйста, поднимайся наверх. У управляющего нашлась настойка опия, и я дал ее леди, так что она до сих пор спит. Было бы хорошо, чтобы ты сделал все очень быстро.

– Подробности, Дюклерк. Я жду разъяснений.

Ведя Уилера вверх по лестнице, Данте подумал, что подробности – это как раз то, чего его друг никогда не узнает. Они никому не станут известны. Женщина, которой требуется помощь Уилера, оказалась в коттедже при весьма странных обстоятельствах. Данте интуитивно чувствовал, что рассказывать о них кому бы то ни было – это навлечь на себя и на нее неприятности.

Что делала она вечером в деревне в мужском наряде, размахивая пистолетом, когда по всей округе работали сельскохозяйственные машины и за кем-то гнались полицейские? Данте взял ружье и отправился на самую высокую точку Леклер-Парка в ностальгической попытке защитить имение в последнюю ночь своего пребывания в Англии. Когда он внезапно встретился с нарушителем, он ответил на огонь, после чего, к своему ужасу, обнаружил, что подстрелил не какого-нибудь бандита, а женщину.

И как выяснилось, знатную леди.

Данте остановился возле спальни.

– Если ты разболтаешь о том, что здесь произошло, или о том, что леди была со мной, она будет опозорена.

– Осмотрительность – это второе имя врача. Я, кажется, никогда в этом плане не подводил.

Уилер принял деловой вид, едва они вошли в спальню. Он подошел к кровати, взял руку женщины, чтобы прощупать пульс, осторожно дотронулся до ее щеки, повернул к себе ее голову – и замер.

– О Боже!

– Именно так.

– Но, Бог мой…

– Теперь ты понимаешь, насколько необходимо хранить молчание?

– Ведь это Флер Монли, Дюклерк! Флер Монли!

– Да, это так.

Уилер попытался сосредоточиться. Покачав головой, он приступил к осмотру пациентки.

– Флер Монли! Даже я, зная о женщинах с высочайшей репутацией, которые готовы потерять разум от твоей улыбки, – даже я потрясен! Еще никто не мог привести мисс Монли к алтарю, а тем более на ложе и заставить ее заниматься играми, которые могут окончиться ранением ягодицы. Ближе всего к этому был твой брат Леклер, который едва не обручился с ней… – При воспоминании об этом глаза у доктора сделались огромными. – Он убьет тебя, если узнает об этом.

– Еще одна причина для того, чтобы держать язык за зубами.

– Конечно, конечно! Я сохраню молчание, хотя мне это будет дьявольски трудно. Эта тайна переполняет меня через край. – Уилер сдернул простыню, и его взгляду открылась Флер, одетая в одну из ночных рубашек Данте. – Она очаровательна, Дюклерк, но к чему эти лишние хлопоты? Она под воздействием опия, я врач, а ты ее любовник.

Данте вынужден был переодеть ее в свою рубашку, потому что не мог показать ее в лохмотьях деревенского мальчишки. Кроме того, ему казалось неприличным оставлять ее голой, хотя она и без сознания. Ведь даже последний негодяй не позволит, чтобы великосветскую красавицу Флер Монли кто-либо видел без одежды.

Морган дотронулся до обнаженной ноги Флер.

– Нога влажная. Ты.купал ее?

– У нее был жар, и я подумал, что должен это сделать. – Это было откровенной ложью. Когда он снял с нее рванье, то обнаружил грязь у нее на теле и вынужден был смыть хотя бы явные ее следы.

– Понятно. Имей в виду, что не следует давать настойку опия при ране на голове.

–Доза была небольшой, я дал настойку некоторое время назад, когда она пришла в себя и стала стонать. Очевидно, скоро ее действие закончится, так что тебе нужно поторопиться.

Однако Морган не спешил. Он стал ощупывать голову женщины.

– Похоже, ничего серьезного. Она упала? У нее здесь большая шишка. Ей нужен покой в течение нескольких дней.

– Но ее необходимо перевезти.

– Лучше этого избежать. Исключение можно сделать лишь в том случае, если кто-то ждет ее возвращения. А вообще ей следует оставаться в постели по меньшей мере два-три дня. За это время и ее рука заживет. Растяжение связок. Я могу лишь гадать, каким образом это могло произойти. Какая-то экзотическая позиция во время совокупления, о которой такие деревенские парни, как я, не имеют представления. Небось индусская?

Ухмылка Уилера приглашала к объяснениям. Однако Данте пропустил его тираду мимо ушей. Похоже, Флер Монли создает проблемы. Он не мог держать ее в коттедже несколько дней, поскольку и сам не собирался здесь оставаться. Примерно через десять часов он должен встретить на побережье рыбацкое судно, которое переправит его во Францию.

– Помоги мне повернуть ее таким образом, чтобы я мог осмотреть огнестрельную рану. Только осторожно.

Вдвоем они перевернули Флер на живот. Морган задрал ночную рубашку. Данте повернулся, чтобы уйти.

– Не уходи. Рана неглубокая, но ты был прав, ее надо зашить. Подойди сюда и подержи ее. Она заснула от настойки опия, но сознания она не потеряла. Если она проснется, пока я буду занят делом, кто-нибудь должен мне помочь.

Данте и в самом деле не хотел оставаться. В свои тридцать два года он видел голых женщин столько, что трудно сосчитать. Он уже давно научился держать под контролем свои сексуальные реакции, подобно тому, как шлюз регулирует уровень воды. Однако вид обнаженной Флер вызывал у него ощущение неловкости.

Она была ранена и нуждалась в уходе, и он солгал, сказав, что был ее любовником, чтобы защитить ее от полиции, которая жаждала крови. Видеть ее лежащей и обнаженной ниже талии, с лицом, уткнувшимся в подушку, ему казалось святотатством. И в то же время он с раздражением вынужден был признать, что процесс ее раздевания и омовения приоткрыл шлюзы сильнее, чем ему хотелось бы.

Это его удивило, поскольку у него давно притупилась острота восприятия подобных вещей. К тому же ее репутация и образ жизни были таковы, что говорить о сексуальной реакции на нее либо смешно, либо достойно презрения.

Но само ее присутствие здесь означало, что свет сочтет мнение о безупречной репутации Флер Монли ошибочным. Предполагалось, что она никогда не может оказаться в деревне в одежде мальчишки среди ночи, когда всякий сброд выходит на дорогу для совершения преступлений.

Что она, черт возьми, там делала? Он слышал недавно, что она собиралась во Францию.

Данте сел на кровать и осторожно положил ладони ей на спину. Позади него Морган приготовил иглу, помазал чем-то ягодицу Флер и приступил к работе.

Она скрипнула зубами, пытаясь удержать слезы. Ей хотелось закричать. Но если она это сделает, станет ясно, что она проснулась. Это было бы слишком унизительно, а возможно, и опасно.

Где она находится? Кровать, похоже, была чистой, но она ощущала запах земли и влаги. Мужчина, который ее подстрелил, должно быть, сдал ее полиции. Вероятно, она находится в коттедже фермера, и ей оказывают помощь, прежде чем отправить в тюрьму.

Но это все же лучше, чем Грегори. Если он не подкупил их всех, чтобы ее вернули назад. В этом случае она окажется на том же самом месте, с которого начинала.

Мужчина, который ее придерживал, говорил мало. Ей хотелось бы, чтобы он отвернул свое лицо. Ей не нужно было бы так напрягаться, скрывая боль, если бы он не смотрел на нее. Она ощущала его внимание на себе, несмотря на его краткие реплики на фразы другого мужчины о лошадях и боксерах.

Рука двинулась от спины к ее голове. Она едва сдержала вскрик удивления. Кончики пальцев осторожно приподняли ее волосы с подушки и погладили ей голову. Она затаила дыхание, прижавшись щекой к подушке, моля Бога, чтобы мужчина не увидел, как она стиснула челюсти, и не услышал ее прерывистый вздох.

Эта ласкающая ладонь могла внушить страх, свидетельствуя об опасном интересе. А она была совершенно беззащитна. Однако вдруг она поняла, что это легкое прикосновение говорит о сочувствии и доброжелательности, а отнюдь не об агрессивности. Кто был этот мужчина, который счел необходимым успокоить женщину без сознания?

– Я не припомню, чтобы она была такой худой, – произнес чей-то голос. За этой фразой последовал болезненный укол иглой. Она почувствовала вкус крови на закушенной губе. – Я отчетливо вижу ее ребра. Обычно люди на континенте набирают вес, а не теряют его. Тем не менее у нее весьма аппетитное «мягкое место пониже спины», как ты элегантно выразился.

Он говорил так, словно знал ее! Если так, то это предвещало еще большую опасность.

– Ты давай зашивай, – пробормотал сидящий рядом мужчина. – Разве лекари не привыкли не замечать такихдеталей? Как артисты?

– Я врач, человек высокой культуры и образованности, а не какой-то там жалкий лекарь. И если ты думаешь, что артисты тоже приобретают иммунитет, то ты глупец вдвойне. Тем не менее я принимаю твое замечание. Хотя удивительно, что оно исходит от тебя…

– Я не хочу, чтобы другие мужчины обсуждали прелести моих подруг.

Ее уши были наполовину закрыты подушкой, но ей показался этот голос знакомым. С какой стати он заявляет, что она его подруга? Тут открывалась ужасная возможность. Уж не этого ли мужчину слышала она, когда он говорил вчера вечером с Грегори?

– С учетом того, насколько быстро ты устаешь от своих любовниц, я всегда считал твою сдержанность чопорностью и церемонностью, – сказал врач. – Хотя меня интересовали вовсе не сами леди, а стратегия их завоевания и обладания ими. Ты мог бы избавить себя от множества вопросов, если бы написал трактат на эту тему, как я уже предлагал тебе несколько лет назад.

– Возможно, я это сделаю. У меня будет много свободного времени во Франции, и это поможет мне окупить мое пребывание там в течение нескольких лет.

Движение иголки приостановилось.

– Во Франции? Дорогой друг, неужели дошло до этого.

– Боюсь, что так.

– Насколько это серьезно?

– Очень серьезно. Они идут по моему следу.

– Наверняка твой брат…

– Я очень часто пытался это сделать и не пойду на это опять. Обосновавшись во Франции, я напишу и все ему объясню.

– Я в растерянности. Ты окончательно испортил мне настроение.

– Давай заканчивай здесь, мы спустимся вниз, и я все тебе расскажу. Хотя это такая старая и скучная история, и я уверен, что ты слыхал ее и раньше.

Ловкие руки перевязали ей бедро. Другие, еще более нежные, руки опустили рубашку и аккуратно укутали покрывалом ей плечи.

Оба мужчины ушли. Она немного расправила затекшие члены и расслабилась. Крестец сильно болел, даже сильнее, чем тогда, когда она очнулась от того, что ей начали зашивать рану. И все же боль одновременно и существовала, и ее как бы не было, подобно тому, как часть ее мозга бодрствовала, а другая пребывала в полусне. Она не могла сказать, сколько времени она пребывала на грани сознания и бессознательности.

Она не знала, узнал ли ее только врач или также и другой мужчина. Речь у него была культурная, и это говорило о том, что она могла когда-нибудь встречаться с ним в определенных кругах.

Ей хотелось надеяться, что он не имел никакого отношения к Грегори и что уж, конечно же, он не тот человек, который торговался вчера вечером из-за нее, словно она была неким парнокопытным животным.

Дверь внизу закрылась после того, как были произнесены слова прощания. На лестнице послышались шаги. Кто-то вошел в спальню. Она закрыла глаза, но сквозь смеженные ресницы ощутила тепло поднесенной к лицу свечи.

– Он ушел. Давайте посмотрим, что можно сделать, чтобы вы чувствовали себя поудобнее, мисс Монли.

На сей раз она явственно услышала его голос. Опершись на здоровую руку, она в шоке приподнялась.

И увидела перед собой красивые карие глаза самого очаровательного во всей Англии прожигателя жизни.