Глава 3
«Было чудовищной ошибкой приезжать сюда. Как и все, что я делала в моей жизни».
Дурные предчувствия, терзающие душу Бетани Делейни, сопровождались таким глубоким разочарованием, которое она ни за что бы не хотела испытать вновь. И как только ей в голову могла прийти мысль, что Ирландия и Гленмид могут принести что-нибудь, кроме несчастий?
Бетани взглянула на маленькую фигурку сына, спавшего под мягким стеганым одеялом в противоположном конце просторной детской, и поплотнее закуталась в шерстяную шаль.
Росс спал на кровати, принадлежавшей когда-то его отцу. Бетани с трудом проглотила подступивший к горлу комок, утешая себя обманчивой надеждой.
Несмотря на кошмар своего замужества, Бетани никогда не считала сына одной из многих своих ошибок. Росс был единственным светлым лучиком в холодном мраке прошедших лет. В свете стоявшей на столе лампы Росс казался еще младше своих семи лет, особенно из-за сгустившихся вокруг теней.
Бетани дрожала, несмотря на жаркий огонь камина. В памяти ее всплыло выражение лица Коннела Делейни в тот момент, когда он узнал о существовании маленького племянника. Тогда он стал так похож на Финна, что ей пришлось выдержать нелегкую внутреннюю борьбу – хотелось броситься в детскую и, схватив на руки сына, бежать без оглядки.
– И о чем я только думала; тетушка Бриджет? Неужели хотела пройти весь этот бесконечный путь, не задумываясь о возможных последствиях?!
– Спокойно, айшон!
«Айшон» на гэльском языке – «маленькая птичка»; этим ласковым словечком Бриджет называла Бетани, сколько та себя помнила. Потянувшись из стоявшего у камина кресла, тетка накрыла ладонью руку Бетани. Бриджет – младшая сестра отца Бетани – была единственной в жизни опорой.
– Да, это был по-настоящему мучительный путь через всю Атлантику и Северное море. Но теперь мы благополучно прибыли в новое семейное гнездышко. Увидишь – все наладится. Мы приехали домой.
«Домой?»
Бетани присела на краешек стоящего у окна стула и вздохнула, искренне желая разделить уверенность тети. Водрузив ноги на пуфик, она прикрыла пальцы подолом ночной сорочки, Вполне подходящий наряд для теплой Северной Каролины, но плохо подходящий к ирландским холодам. Ирландия оказалась ужасно холодной и неуютной. Совсем не такой, какой надеялась увидеть ее Бетани.
Прислонившись лбом к оконному стеклу, она почувствовала мерные удары дождевых капель на внешней стороне окна. Первые гнетущие впечатления, испытанные Бетани после позорной смерти, мужа и потери дела, благополучно загубленного Финном, начинали забываться, стоило ей вспомнить про хозяина Гленмидских конюшен.
Коннел Делейни был как две капли воды похож на ее покойного мужа, но Финн никогда не говорил жене об этом. Да и вообще, Финн очень много лгал ей, например, о том, что его кузен Коннел трагически погиб более десяти лет назад. Бетани в очередной раз поежилась. Что же теперь ее ждет? Коннел Делейни появился в ее жизни подобно призрачному предвестнику – прямолинейный, хмурый и немногословный. Ах, если бы у нее была хоть капля здравого смысла, она бы забросила весь свой багаж в первую попавшуюся карету и покинула Гленмид-Мэнор, прежде чем первые лучи солнца коснутся горизонта.
– Я понимаю, тетя, что ты счастлива, вернувшись домой, в графство Килдэр. Но все, что удалось мне здесь увидеть, – это серое небо и будущее, полное неясных обещаний. И мне следовало это предвидеть, а не колебаться, поддавшись воспоминаниям отца или рассказам Финна о том, как он сожалеет, что сам бросил своего отца много лет назад, а тот умер в одиночестве. – Бетани опять вздохнула. – Нам надо было ехать на запад – в Калифорнию. Или на север. Куда-нибудь подальше от Уилмингтона. В более безопасное, чем здесь, место.
– Ты прекрасно знаешь, что никогда не стала бы рисковать будущим нашего мальчика, отправившись в путь через прерии, кишащие дикими индейцами и еще более дикими переселенцами.
Представления Бриджет о кошмарных последствиях подобного путешествия, пусть всегда и слишком преувеличенные, заставляли холодеть душу Бетани.
– Несчастье, случившееся с твоим музеем, с тем же успехом могло произойти и на Севере. А отчету, который ты нашла в бумагах Финна, свидетельствующему, что его отец – все еще хозяин Гленмида, едва исполнился год. Откуда ты могла знать, что они последуют в могилу друг за другом так скоро?
Отблески огня из камина играли в волосах Бриджет. Тетя покачала головой, и ее мягкие, тронутые сединой локоны рассыпались по плечам и по спине. В тусклом свете угольков Бриджет выглядела гораздо моложе. Создавалось впечатление, что одно лишь пребывание здесь вернуло в жизнь Бриджет что-то такое, о чем она очень долго тосковала. Ощущение этой перемены в тете наконец-то согрело душу Бетани.
– Уверена, что ты права. Но кузен Финна ведет себя так, словно мы проделали наш путь с одной целью – вырвать у него изо рта последний кусок.
Замужество Бетани, ее сын, само ее существование – казалось, все стало неприятным сюрпризом для последнего представителя семьи ее покойного мужа. Бетани провела пальцем по холодному оконному стеклу и вспомнила жаркий огонь осуждения, пылавший во взгляде Коннела Делейни, выслушавшего их с Бриджет рассказ.
– Он немного шокирован – только и всего. – Как видно, Брдцжет тоже все это время размышляла над реакцией Коннела на их появление. – Несомненно, все это – из-за крови, которая развела его и твоего бывшего мужа. Дженна О’Тул намекнула мне об этом под большим секретом, пока мы протирали пыль в детской. Завтра я вытяну из нее всю историю.
Перед решительностью Бриджет миссис О’Тул не имела ни малейших шансов. Достаточно было вспомнить, как в свое время сама Бетани никак не могла принять решение – ехать ей в Ирландию или не ехать.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Но кровь или не кровь, а Коннел дал ясно, понять, что не в восторге от того, что мы решили здесь остаться. Как будто у нас есть какой-то выбор, пока не будут решены вопросы, связанные с правом Росса на наследство.
– Увидишь, он решит этот вопрос. Еще в детстве Коннел Делейни отличался тем, что всегда умел поступать правильно. Уверена: он вырос честным человеком – полная противоположность своему кузену.
Честный человек? Бетани оставалось только надеяться. Годы, прожитые с Финном, научили ее весьма настороженно относиться к семейству Делейни.
– А этот мистер Кэри… Кажется, он тоже заинтересован в том, чтобы мы остались. – Бетани попыталась отвлечься от мыслей о Коннеле Делейни.
Встреча лицом к лицу с привидением, чья мнимая смерть часто упоминалась в бессвязных рассказах напивавшегося Финна и чье реальное существование оказалось настоящей катастрофой, ужасно смущала Бетани и путала мысли. Сознание того, что при встрече с кузеном Финна ни в коем случае нельзя показывать страх или слабость, постоянно держало в напряжении.
Коннел очень походил на Финна, но в то же время отличался от своего двоюродного брата. Коннел был более худощавый и мускулистый. Крепче сложен и выше ростом. Представляясь, Бетани подошла к Коннелу достаточно близко, чтобы почувствовать, что и пахло от него как-то по-другому – во всяком случае, совсем не так, как от Финна. И все же Бетани твердо решила, что больше не допустит ошибки и не обманется насчет Коннела, как когда-то обманулась с его кузеном.
– Кэри из Оук-Бенда всегда были излишне щепетильны и высокомерны, – фыркнула Бриджет, поднимаясь из кресла-качалки, чтобы поправить уголья в камине. – Они просто помешаны на условностях. Особенно если те касаются ситуации, когда молодая женщина, пусть даже вдова, появляется в доме холостяка. Им даже не важно, что ты – Делейни, поэтому имеешь полное право остановиться здесь. И я их не устраиваю в качестве твоей товарки, несмотря на то, что мы с тобой вместе долгие годы.
Освободившись от гнетущих размышлений, Бетани поднялась со своего места у окна и порывисто обняла тетку.
– Ах, тетушка Бриджет, это бесконечное путешествие вконец меня измотало. Мне просто хотелось бы избавиться от чувства, что я ужасно сглупила, сменив одно несчастье на другое.
По спине Бетани пробежали мурашки, когда в воображении ее всплыли лица Финна и его кузена, столь похожие, что сливались в одно. Что же послужило причиной разрыва в их семье? Кто был виноват? Финн, чье обаяние вмиг улетучилось, стоило ему жениться? Или Коннел, который с самого начала производил неприятное впечатление?
– Все уладится: – Бриджет в ответ обняла Бетани и взглянула на маленькое существо, свернувшееся калачиком на кровати. – Не так уж все безнадежно. В конце концов, у нас есть наш мальчик.
– Верно, – согласилась Бетани, взглянув на спавшего сына, уютно устроившегося под стеганым одеялом. – Ведь наш Росс – единственно хорошее, что дал мне Финн.
– Единственно хорошее, что вообще когда-либо произошло от него, – фыркнула Бриджет. – Да простит меня Господь, что я нехорошо говорю о покойном, но этот человек…
В это время Росс пошевелился. Темные ресницы мальчика дрогнули, и он, заморгав, потянулся. Бриджет тут же прикусила язык, но Бетани и без того прекрасно знала продолжение, что могла бы сказать тетушка про ее покойного мужа. Это, была обычная тема их; разговоров, и Бриджет в таких случаях не очень-то стеснялась в выражениях.
– Мы все еще здесь, мама? – В голосе смотревшего на Бетани Росса все еще звучала усталость. Глубокие темные круги залегли под голубыми глазами, которые так любил отец Бетани. Все же на мальчике сильно сказывались долгий морской переход из Уилмингтона в Дублин и двухдневная тряска в карете до Гленмида.
– Да, радость моя. – Приглаживая взъерошенные волосы Росса, Бетани почувствовала тепло его щеки. – Мы приехали сюда как раз перед чаем. Кучер внес тебя сюда, а ты даже не проснулся, потому что полночи перед этим не спал и очень устал.
Любопытство в глазах Росса уже погасло, и он снова откинул голову на подушку, уставившись в погружающееся в темноту пространство. Бетани налила в чашку молоко с медом, и Росс выпив его совсем без аппетита, несмотря на то что пропустил и полуденный чай, и ужин. Осушив чашку, мальчик вздохнули сонным голосом проговорил:
– Папа рассказывал, что там, где он вырос, было много лошадей. Ты ведь разрешишь завести мне лошадь, мама? Ты обещала.
Лошади – еще одна постоянная тема для разговоров, которые в последнее время приходилось вести Бетани.
– Хорошо, раз уж мы договорились. Посмотрим, нельзя ли будет достать для тебя пони, Росс. Хочешь еще молока? Или, может быть, смородиновый бисквит, который прислала тебе экономка?
Росс отрицательно покачал головой и закрыл глаза. Немного помолчав, вдруг спросил:
– Мама, мы ведь дома? Нам ведь нечего бояться? Нам не надо больше убегать?
– Нет-нет, дорогой, бежать больше не надо. – Глаза Бетани наполнились слезами. Сын был еще слишком маленьким, чтобы опрашивать о подобных вещах. – Теперь мы дома. И нам больше ничто не угрожает.
Бетани прикрыла одеялом плечи засыпающего сына и поцеловала его в щеку. Она все же надеялась, что сделала правильный выбор, решив привезти Росса в Ирландию и сказав ему правду об их новом доме.
Однако образ Коннела Делейни по-прежнему смущал душу Бетани, наполняя неуверенностью. Откровенно говоря, пугала ее не только суровость, с которой их принял Коннел, и даже не сходство его с покойным мужем. Гораздо больше пугала ее, Бетани, реакция на эту схожесть. Когда Коннел вошел в комнату, у нее возникло ощущение, будто все прошедшие годы вдруг стерлись и она, еще девочка, снова впервые увидела отцовского гостя, только что приехавшего из Старого Света.
Внешность Финна и его ирландский акцент каким-то волшебным образом претворяли все, что он говорил, в высокую поэзию. И даже то обстоятельство, что Бетани выросла в доме, где говорили на том же языке, совсем не лишало Финна Делейни необычайной привлекательности. Бетани была очарована вниманием, которое уделил ей Финн во время своего первого визита. Он оказался первым взрослым мужчиной, всерьез разговаривавшим с ней и проявившим к ней интерес.
В то время Бетани мечтала о Старом Свете, откуда приехал Делейни; Европа казалась ей чарующей и необычайно привлекательной. Но потом она поняла, чего Финн добивался. Оказалось, что он расставил ловушки для наивной Бетани, женитьба на которой вводила его в процветающий бизнес ее отца, прочно обосновавшегося в Новом Свете.
Бетани погладила спящего сына по щеке. Внешне Росс очень походил на отца. И на вновь обретенного кузена Финна. Бетани предстояло подготовить Росса к потрясению, которое сын испытает, увидев разительную схожесть Коннела со своим отцом, которого мальчик просто обожал, хотя Финн был для него скорее товарищем детских игр, чем родителем. Бетани уменьшила огонь в лампе и отошла от кровати, на минуту задержавшись, чтобы еще раз внимательно посмотреть на Росса. Она отчаянно пыталась уверить себя в том, что делает все возможное, чтобы обеспечить будущее сына.
Когда прошедшим днем Бетани смотрела на точеный профиль Коннела, его широкие плечи и волевой подбородок, у нее возникло впечатление, что она видит Финна до того, как тот начал вести беспутный образ жизни и стал потакать всем своим слабостям. При этом сердце Бетани бешено скакнуло куда-то в пустоту, и ей стоило немалого труда удержать душевное равновесие. Она чуть ли не вцепилась в Джеймса Кэри, словно они были близкими друзьями, а не познакомились всего за несколько минут до прихода Коннела.
Разумеется, ощущение шока должно постепенно уйти – по мере того, как она привыкнет к внешности Коннела Делейни. Если же не привыкнет, то ей придется избегать его общества – видеться только в, случае крайней необходимости.
Тем временем Бриджет задремала в своем кресле-качалке, свесив голову на грудь. Судя по всему, она явно не желала идти в постель раньше племянницы. Бетани поправила уголья в камине и, следуя совету мистера Кэри, сунула еще несколько кусков торфа. Бетани все еще не была готова остаться совершенно одна в темноте, в незнакомой постели. Возможно, ей стоило забраться в кровать к Россу и заснуть в обнимку с сыном. И казалось, что будет гораздо лучше, если ребенок эту ночь проведет в ее объятиях. Хватит быть доверчивой девчонкой, которую можно соблазнить улыбкой. Нет, теперь Бетани будет уверенной в себе женщиной, способной защитить благополучие своего сына. И подтверждением тому – сегодняшний день.
Мысли ее снова и снова возвращались к встрече с Коннелом Делейни. В глубине души эмоции вспыхивали ярким пламенем, стоило вспомнить ощущения от присутствия Коннела. Настороженность – несомненно. Страх – определенно. Но при этом появилось какое-то странное возбуждение, которого она, Бетани, не испытывала уже много лет.
«Глупости все это! – говорила себе Бетани. – Да-да, глупости!»
– Что это было, айшон? – раздался, сонный, голос Бриджет, мгновенно прервавший размышления молодой женщины. Было несправедливо заставлять, свою тетю бодрствовать лишь потому, что она, Бетани, никак не может успокоиться в Гленмиде.
– Ты готова идти в постель, тетушка? Мне кажется, тебе неудобно будет спать в кресле-качалке.
– Я ничуть не устала. Немало ночей я провела в этой самой комнате. – В подтверждение своих слов Бриджет широко зевнула, затем поднялась из кресла. – А вот тебе надо бы отдохнуть. Проснувшись, наш парнишка будет вне себя от радости, когда увидит в загоне всех лошадей разом.
– Точно, – прошептала Бетани. Она присматривала себе местечко на узкой детской кроватке рядом с Россом, заранее сетуя на то, что этой ночью ей вряд ли удастся хорошо отдохнуть. – Не сомневаюсь, что Росс проснется с первыми лучами солнца и потребует отвести его на конюшни.
– Слава Богу, что завтра дочка Дженны О’Тул займет место в спальной комнате для прислуги; В ее молодом возрасте все еще приходят в голову, фантазии бегать ранним утром на конюшню.
Бетани закуталась в шаль и тихо проговорила:
– Тетя, я хочу отнести на кухню кувшин и пустую чашку Росса. Принести тебе что-нибудь?
– Нет, деточка. Все, что мне сейчас нужно, – это удобное мягкое местечко, где я могла бы преклонить голову. – Бриджет легонько хлопнула Бетани по плечу, успокаивая племянницу. – А кухня рядом с гостиной. Ты найдешь дорогу? Или тебе посветить?
– Думаю, в кухне должен быть свет. Миссис О’Тул сказала, что оставит лампу на малом огне на камине.
– Тогда пожелаем друг другу спокойной ночи. – Сладко зевнув, Бриджет открыла дверь в спальню напротив той, что предстояло занять Бетани на время их пребывания в Гленмиде. – Возьмешь что надо – дай знать, когда будешь подниматься обратно. И говори нормальным голосом, а не шепчи, как сейчас. Я точно слышала, как мастер Коннел протопал по ступенькам и отправился в другое крыло несколько часов назад. Но конечно же, я буду прислушиваться – на случай, если мальчик скова проснется.
Бетани еще раз взглянула на Росса, затем собрала посуду и стала осторожно спускаться по главной лестнице. Мастер Коннел… Тетя так просто говорила о Коннеле Делейни… Про Финна она так не говорила. Впрочем, и Финн почти не пытался понравиться Бриджет после того, как соблазнил ее племянницу и женился на ней. Проработав два года в магазине отца Бетани, Финн, пользуясь своим очарованием, соблазнил Бетани именно в тот момент и в том месте (Бетани поняла это позже), когда был точно уверен, что связь их раскроется. Увы, она оказалась дурочкой – восторженной и очень наивной, позволившей Финну вольности, от которых сама в конце концов была поставлена в невыносимое положение. Уступки в самые важные моменты и адские муки от страха быть брошенной дорогого стоили Бетани. Перед их свадьбой Бриджет постоянно упрекала Бетани. Бетани же впоследствии постоянно бранила себя за глупость. В бесконечной череде ночных кошмаров только Росс оставался для нее спасительной соломинкой.
Правая рука Бетани что есть сил вцепилась в холодное дерево перил, левая же крепко сжимала небольшой кувшин и чашку. К счастью, мягкие ковровые дорожки приглушали ее шаги.
Спустившись с лестницы, Бетани в кромешной темноте направилась в сторону кухни. Протянув вперед свободную руку и растопырив пальцы, она пыталась избежать столкновения с притаившимися в темноте предметами. Ах, если бы эта осторожность помогла ей справиться с прочими ловушками, поджидающими их в этом поместье в будущем!
Сделав около двадцати осторожных шагов, Бетани нащупала перед собой дверь. Если верить Бриджет, дверь эта вела в кухню. Стоило Бетани почувствовать, что спасение совсем близко – буквально под рукой, как в животе у нее заурчало от неожиданного приступа голода. Толкнув дверь, она шагнула вперед и зажмурилась от ударившего ей в лицо света, заливавшего комнату. Оказалось, что вместо приглушенного света настольной лампы кухня ярко освещалась двумя огромными светильниками, стоявшими на каминной полке, а также лампой, находившейся на длинном дощатом столе в центре комнаты. По столу были разбросаны бумаги, и здесь же стояли грязные тарелки с остатками еды и чашки.
Осмотревшись, Бетани проговорила:
– Здесь есть кто-нибудь?
Тишина. Неужели кухню оставили в таком виде до утра? В доме ее отца ни одна служанка не позволила бы себе оставить на ночь такое пиршество для грызунов. Тем более – разжечь еще и все светильники.
– Эй, кто-нибудь! – громко прокричала Бетани.
И снова ответом ей была тишина. В комнате было натоплено. Огонь пылал в огромном очаге, использовавшемся, несомненно, для приготовления пищи, Впрочем, скоро его должна была заменить уже установленная в глубине кухни плита, поблескивавшая металлическими боками. Свисавшие с потолка пучки травы наполняли воздух острым запахом меда – первый знакомый запах, который ощутила Бетани в этой холодной, незнакомой и страшной стране.
Хотя царящий вокруг беспорядок не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось в доме у Финна, Коннел, возможно, обладал теми же дурными привычками, что и его двоюродный братец. Ночные набеги Финна на кладовую вызывали частые перебранки между тетей и экономкой отца, и той в конце концов приходилось всякий раз проскальзывать в кухню сразу после того, как в ней побывает Финн, чтобы успеть до утра убраться там. Но какими бы ни были обычаи в этом доме, казалось неправильным оставить здесь грязную посуду и уйти.
«Мне, конечно, не в первый раз приходится разгребать такой беспорядок», – думала Бетани. Более того, она давно уже поняла, что уборка кухни в доме очень неплохо успокаивает. А что, если уборка и в этом доме успокоит ее таким же образом?
Шагнув к мойке посуды, Бетани почувствовала босыми ногами приятную мягкость тряпичного коврика. Стоявший на столе сыр, присыпанный укропом, источал чудесный аромат. Желудок Бетани вновь напомнил о себе. Да-да, она, конечно, вычистит все кухни в Гленмиде, но прежде перекусит. Перед тем как наброситься на хлеб, Бетани отрезала себе кусок сыра и уже собралась отправить его в рот, но тут послышался мужской голос:
– Не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.
Полное сарказма замечание заставило Бетани резко обернуться.
В следующее мгновение она увидела появившегося перед ней Коннела Делейни. Брови его были чуть приподняты, а под мышкой он держал перетянутую бечевкой пачку с какими-то бумагами. И снова поразительное сходство Коннела с ее мужем сковало Бетани страхом и заставило сердце биться быстрее.
Коннел был все еще в бриджах для верховой езды, но куртку и шарф успел снять. Под тонким полотном льняной рубашки угадывались могучие плечи и сильные руки – руки, привычные к физическому труду, и это было очень не похоже на Финна, избегавшего тяжелой работы.
И тут Бетани вдруг сообразила, что хозяин дома одет, а ее тело прикрывали лишь тонкая хлопчатобумажная ткань ночной рубашки да шерстяная шаль. Вспомнив об этом, Бетани покраснела. Впившись пальцами ног в тряпичный коврик, она в смущении пробормотала:
– Видите ли, Дженна… Миссис О’Тул сказала… Она предложила… – Бетани осеклась, в эти мгновения: она ненавидела себя за нерешительность.
– Ах вот в чем дело, – протянул Коннел. – Но здесь действительно нет ничего из того, что предложила вам Дженна О’Тул. – Коннел шагнул к Бетани. Свет ламп отражался в его темных глазах. – Этот дом – мой, миссис Делейни. Ваши права на него, как и на любую его часть, следует еще доказать.
Тон, которым была произнесена фамилия Бетани, казался таким же; холодным, как сталь ножа, который она продолжала держать в руке. Стоило: Бетани взглянуть на Коннела, как тут же чувство страха сменилось гневом.
– Вы действительно считаете меня способной на обман?
Коннел пожал пледами:
– Всевозможно.
Бетани вздохнула и вновь заговорила:
– Думаете, я проделала весь этот путь только для того, чтобы соврать? Полагаете, что я только для этого потащила своего ребенка через океан?
Коннел положил пачку бумаг на стол и, наклонив голову, внимательно посмотрел на собеседницу и приблизился к ней еще на шаг. Бетани же боролась со жгучим желанием отступить.
– Ну разумеется, не затем, чтобы, вооружившись ножом, ограбить мою кладовую. – Коннел взглядом указал на нож, который Бетани по-прежнему сжимала в руке. Она тут же опустила нож. И в этот момент, к ее ужасу, желудок снова дал о себе знать. Она в очередной раз покраснела.
– Ах, я извиняюсь…
Впервые губы Коннела тронула легкая улыбка.
– Скорее всего это мне следует просить у вас прощения. Ведь оказалось, что я не очень-то гостеприимный хозяин. Меня крайне удивило ваше присутствие здесь. В это время я обычно тоже обхожу свой дом.
– И все же прощения должна просить я. За то, что выступила тут… в роли привидения. – Бетани тоже попыталась улыбнуться.
Коннел смотрел на нее напряженным взглядом – словно хотел прочитать ее мысли.
– А почему вы уехали из Америки так скоро после смерти мужа? – спросил он неожиданно.
Насколько откровенной следует быть с этим едва знакомым человеком, почта не скрывавшим свою враждебность? И действительно ли ему интересны истинные причины, заставившие ее броситься в неизвестное?
– Я полагаю, что сейчас не время и не место рассказывать вам свои житейские истории.
– А мне кажется, для откровенного разговора по душам лучшего места и времени и не придумаешь.
В тоне Коннела Бетани почувствовала попытку успокоить ее.
Он приблизился еще на шаг. От исходившего от него запаха веяло какой-то удивительной надежностью и безопасностью. Если бы Бетани могла отступить еще на шаг назад, она непременно так и поступила бы, но спина ее уже почувствовала острый угол раковины.
– Уверен, что вы меня понимаете, – продолжал Коннел. – Ваш приезд и его цель явились для меня по меньшей мере неожиданными. Я только несколько недель назад узнал о смерти Финна, а до этого более десяти лет о нем ничего не слышал.
– Да, конечно, – кивнула Бетани. – И вдруг приезжает незнакомая дама с сыном и заявляет о своих претензиях на часть наследства, право на которое принадлежит исключительно вам, верно? – Она попыталась взглянуть на ситуацию глазами Коннела. – Я приехала очень не вовремя!
– Да, именно так. – Коннел поджал губы и взял нож из руки Бетани. – Полагаю, что вы приехали напрасно. Если, конечно, я правильно понял цель вашего визита.
Бетани невольно вздрогнула. Она вдруг почувствовала, что Коннел Делейни, хотя и был очень похож на ее мужа, вблизи воспринимался совершенно, по-другому.
– Так как же? – продолжал он. – Поделимся той частью наших печальных историй, которая касается Финна? Поищем точки соприкосновения? – Его взгляд, казалось, насквозь пронизал Бетани.
– Ну… если вы настаиваете… – Она старалась говорить непринужденно и молилась о том, чтобы Коннел не почувствовал в ее голосе ни малейшей дрожи, ни малейшего напряжения. – Скажите, почему Финн уехал из Ирландии? Почему покинул Гленмид и никогда не думал о возвращении сюда?
Бетани сразу же выпалила вопрос, мучивший ее долгие годы. Финн никогда и не пытался удовлетворить ее любопытство относительно своего прошлого, даже не утруждал себя отговорками. И каково это было для Бетани, имевшей с мужем только общую фамилию?
Коннел отвел взгляд. Обойдя собеседницу, он употребил нож по прямому его назначению – принялся нарезать ломтями сыр.
– А что Финн говорил вам?
– Говорил, что он любит Гленмид больше всего на свете, но отец отправил его искать «в стране далекой» своей счастливой доли. И он говорил, что не сможет вернуться. Лишь сильно напившись или иногда в запале спора он мог что-нибудь выболтать. Но и тогда оказывалось, что не все сказанное им правда. – Бетани наблюдала, как вслед за сыром Коннел стал нарезать хлеб и складывать его вместе с сыром на блюдо. О том, что рассказ заинтересовал Коннела, свидетельствовало выражение его лица, хотя он и старался проявлять спокойствие и молча ждал продолжения рассказа.
Сделав глубокий вдох, Бетани вновь заговорила:
– И Финн сказал мне, что вы умерли. Зачем ему было вводить меня в заблуждение, если было совершенно очевидно, что вы вовсе не умирали? Так вы что, поссорились? А его отец был на вашей стороне, поэтому Финна и отослали в Америку?
Крепко сжав зубы, Коннел продолжал молча складывать на блюдо хлеб. Бетани начинало казаться, что он никогда и ни за что не ответит ни на один ее вопрос. Но тут хозяин дома наконец-то заговорил:
– Если вы останетесь в Гленмиде, у вас будет возможность в ближайшее время узнать все в подробностях от местных болтливых торговок.
– Я редко верю слухам, – ответила Бетани. – Я прекрасно знаю, что слухи и сплетни способны породить лишь боль и страдание. А мне очень хотелось бы услышать правду, какой бы она ни была. Хотелось бы услышать именно от вас.
– Правду? Полагаю, джентльменам следует пропустить вперед леди. – Коннел положил на стол нож и, обернувшись, снова взглянул прямо в глаза Бетани. Та с трудом сглотнула и медленно кивнула. – Вы любили Финна? – спросил он. Его пальцы до белизны в костяшках вцепились в разделочную доску – словно от ответа на этот вопрос зависела его дальнейшая судьба.
Вопрос поразил и Бетани. Что это за экзамен? Сердце ее гулко билось, и ей пришлось перевести дыхание.
– Видите ли, Финн… Он был моим, мужем почти восемь лет.
– Но вы любили его? – В вопросе Коннела звучало странное нетерпение. – Был ли Финн счастлив с вами? Как он жил в Уилмингтоне? Был ли он хорош для вас?
Встретив колючий взгляд Коннела, Бетани попыталась расшифровать подоплеку его вопросов. Действительно ли этот человек хочет знать правду? Какова будет его реакция, если сказать ему, что его покойный кузен постоянно пил и волочился за женщинами? И что скажет Коннел Делейни, если узнает, что его двоюродный брат совершенно развалил дело, которое ему оставил отец жены?
– Он… он был… Последние несколько лет большую часть времени Финн отсутствовал. – Бетани перевела дух, стараясь скрыть неубедительность своего ответа, мучаясь правдой, которую не позволила бы себе сказать никому, и ложью, которая была ей уже невыносима. – После того как Финн подарил мне Росса, мы по большей части жили раздельно.
– Раздельно? – Во взгляде Коннела сверкнула искорка. – Поэтому его застрелили в объятиях другой женщины вдали от дома? Поэтому вы позволили похоронить его на кладбище для нищих и бродяг?
Тон, которым Коннел задавал свои вопросы, заставил Бетани вспыхнуть негодованием, На каком основании он спрашивает об этом? Ведь Финн предавал ее бесчисленное множество раз. Он обрек её на бедность, и ей, Бетани, стыдно было носить фамилию Делейни. И конечно же, она стыдилась репутации Финна – единственного наследства, оставленного им сыну.
– У меня не было средств, чтобы перевезти тело в Северную Каролину, – собравшись с духом, ответила Бетани. – Я послала деньги помощнику приходского священника на поминальную мессу в церкви в Массачусетсе. Он обещал присмотреть за могилой Финна, пока я не смогу послать побольше денег на надгробный камень.
– Не было средств? Тем не менее, вам хватило денег на путешествие через океан и на то, чтобы добраться сюда вместе с теткой и сыном?
Коннел в упор смотрел на собеседницу. Он произнес свою тираду ледяным тоном. Правда, которую хотел услышать Коннел, вертелась на языке у Бетани. Правда, которую она тяжким грузом несла большую часть своей жизни и которую будет нести до конца своих дней. И все же Бетани не могла открыть эту правду.
– Я уже говорила вам, что приехала сюда в надежде найти дедушку моего сына. Дать Россу ощущение, что у него есть семья, что он наследник. С Финном все это было кончено много лет назад. – Бетани не смогла сказать Коннелу всю правду: что она пытается собрать лоскутки своей разорванной жизни и что виноват во всех ее несчастьях именно муж.
Коннел молча смотрел на Бетани, и мгновения для нее растягивались в вечность. Свет лампы играл тенями на его щеках, усиливая резкость черт. Сейчас он очень походил на Финна, и Бетани снова почувствовала страстное желание повернуться и выбежать из кухни. Но она все же взяла себя в руки и встретила пристальный взгляд Коннела.
Любила ли она Финна? Как он жил с ней? Почему именно эти вопросы задал Коннел в первую очередь?
Тут Коннел протянул руку и поправил выбившийся из прически локон Бетани. У нее перехватило дыхание. Это прикосновение было совершенно неожиданным и на удивление нежным.
– Почему же Финн мог порвать с такой женщиной, как вы?
Бетани еще больше смутилась. Она не знала, как ответить на этот вопрос. Да и следовало ли на него отвечать? Стараясь казаться невозмутимой, Бетани проговорила:
– Мой муж не раз мне говорил, что предпочитает общество женщин, которые понимают, что нужно мужчине. Он называл их «настоящими женщинами».
У Бетани чуть не сорвались с языка более резкие выражения, которые Финн употреблял в таких случаях, но она вовремя сдержалась.
– Мне вы кажетесь вполне настоящей. – Коннел подошел к ней и обнял за плечи. – И вы, конечно же, вполне реальная.
Взгляд Коннела остановился на губах Бетани. Кровь стучала у нее в висках, а сердце колотилось все громче.
«Нет, – сказала себе Бетани. – Нельзя этого делать». Но она не смогла воспротивиться, когда Коннел привлек ее к себе.
И тут вдруг Бетани почудилось, что это не Коннел, а Финн ее обнимает, предъявляя свои права на нее. И ей тотчас же пришло в голову, что если она сейчас подыграет, то в дальнейшем все пойдет проще и быстрее. Беспросветные годы замужества приучили Бетани к покорности.
«Успокойся, – сказала она себе. – И дыши глубже, скоро все кончится. Помни, что Финн умер».
Да, действительно, Финн умер, и сейчас на нее смотрел Коннел Делейни, а вовсе не муж. Она не позволит теням прошлого одержать верх над настоящим. Бетани попыталась отстраниться от Коннела – и тотчас же получила свободу. Взгляды их на какую-то секунду встретились. Дыхание обоих было неровным. Коннел сделал шаг назад и, выдохнув, пробормотал:
– Финн был редкостным дураком. – Он протянул ей блюдо с сыром и хлебом, потом добавил: – Возьмите и идите, пока я не поддался искушению. Ужасно хочется показать вам, каким дураком был Финн.
Бетани давно уже забыла о голоде. Развернувшись, она вышла из кухни, сохраняя, насколько было возможно, чувство собственного достоинства.
